***
Домик его, стоящий в отдалении от остальных, со стороны больше напоминал шалаш на возвышении, к которому вела сколоченная из тонких брёвнышек лестница. За невысокой деревянной дверью — Брут чуть не стукнулся головой о проём — почти сразу завесь в виде шкуры, а за ней единственная маленькая комната, освещаемая из окна напротив входа. — Дежавю, — задумчиво произнёс Брут, смотря, как в лучах настоящего солнца парят пылинки. Бродяга только сдвинул брови, придав незнакомому слову значение «Круто». Как столб, Брут встал посередине и, осмотревшись, еле подавил в себе отвращение. Темно, грязно, на стенах сушатся, источая странно-сладковатый запах, и сыпятся травы, на столике груда странных инструментов и сомнительной безопасности оружие, а под скошенной стенкой то, что, видимо, нужно было назвать кроватью. Брут почесал в затылке: это явно не самое чистое место для того, чтобы отдаться даже такому, как Персей. — И… ты живёшь здесь? — А что? — Бродяга засунул руки в карманы, — Нет, не живу. Я эту хату себе сколотил для… неважно, — он замялся и нервным движением сдвинул в ящик стола всё, что на нём было навалено, в том числе баночки, бумаги и даже какие-то провода. В новом месте обоими овладевала неловкость, но ближе на шаг и на два двигался Бродяга, изучая того, кто пришёл сам. Он не собирался спрашивать разрешения, уточнять, уверен ли Брут. Теперь можно было наклониться неспеша, учуять запах, рассмотреть со всех сторон: венки на шее Брута маняще выпирали, то и дело дёргался кадык, а у самых ключиц под футболку стекала струйка пота. Не трогая друг друга, парни медленно переступали, кружились, словно не смея ещё раз коснуться. Но Бродяга только выжидал и хотел, хотел, хотел и, когда Брут так же, как несколько минут назад, потянул к себе за майку, наконец смог скинуть с него спортивную кофту, прижать, до боли вцепившись в плечи пальцами. Бродяга, целуя, сразу же за штаны увлёк на возвышение, накрытое мягкой шкурой, уселся забывшему о чистоте Бруту на коленки, фиксируя ноги, и навис, опираясь у головы. А тот, несмело отвечая на ласки, как вжался в постель. Бродяга укусил за губу, потом за шею, и так, согнувшись, выпрямился, выудив из кармана нож. — Не боись, — крутанул он его на пальце и, перехватив, ловко парой движений разрезал футболку парня от горла до низа, заправленного до того в штаны, — видишь, не прирезал же, главное не двигаться. Но Брут замер и без того. Неровно волной вздымалась грудь, подрагивал живот. Что, прямо сейчас? С ним? Это происходит на самом деле? Брут в лесу, за куполом, без браслета, будет трахнут в задницу на чьей-то шкуре изгоем, которому было достаточно просто кивнуть, чтобы это произошло? — Стой, стой… пожалуйста! Бродяга недоумевающе отстранился, последний раз лизнув в скулу. — Чего тебе, отлить?***
Икар задумчиво крутился на стуле, изредка взглядывая на Тесея. — До сих пор на связь не выходит? — спросил правитель, поглаживая бороду. Икар кивнул. — С прошлого вечера. Браслет показывает, что он дома, но я проверял: дверь заперта, и внутри ни звука. — Как бы с ним чего не случилось. Волнение, что Брут не вернётся из лагеря — а это было очевидно, что он он направился туда снова, — было беспочвенным, однако Тесей поддавался этому странному подозрению бессознательно. Он успокоил Икара, сказав, что Брут, воможно, уснул и наконец отдохнёт хорошенько; а сам уединился в кабинете со стаканом коньяка. Брут был почти, как сын. В свои девятнадцать лет он достиг вершин наук упорством и трудом, в то время как Икар ненадёжно шёл вперёд только на энтузиазме: загорался идеей и носился с ней, как с писаной торбой, пока не потеряет запал. Брут внешне всегда был спокоен, но внутри у него — целый мир чувств и переживаний. И вот теперь, без браслета, — во что он вложит себя, не было ясно. Вдруг у изгоев ему понравится?***
Брут накинул спортивную кофту на голое тело и, прикрыв за собой дверь, отошёл к одному из старых величественных деревьев, уже покрытых салатовой сочной листвой. На губах оставалось ощущение поцелуя, и проворные руки как отпечатались на боках и даже на бёдрах (когда Персей только успел облапать и там?). Брут прикрыл глаза и попытался прийти в себя. От страха и новой обстановки даже не вставало — обидно и стыдно! Зачем он вообще это делает? Почему Бродяга так уверен в том, что именно хочет Брут? «…в опасном мире за куполом есть те, кто выбирает, и те, кого выбирают.» Бродяга терпеливо ждал, пока Брут сделает свои дела, только обгрызал кутикулы на пальцах и поглядывал на дверь. Он не знал, что в это время Брут собирал в кулак своё мужество, чтобы попросить Бродягу всё объяснить по-человечески, и только потом… В кустах послышался треск ломающихся под ногами веток. Зверь? Изгой? Кто бы то ни был, Брут уже пустился прочь из лесу, еле разбирая дорогу. Заподозрив что-то неладное, Бродяга всё же встал и без майки, которую успел стащить в отсутствии Брута, выглянул на улицу. Прямо около входа стояла Муза и, видимо, собиралась постучаться. — Персей? — Подожди, — выставил ладонь вперёд Бродяга, — я немного занят. Я ищу своего браслетника… — Не того ли, который минуты три стоял с озабоченным видом у этой сосны, а потом испугался меня и помчался в сторону купола? Бродяга закусил губу и очень медленно кивнул, осознавая, что от него сбежали уже второй раз. — Закрой-ка уши, сестрёнка…***
Брут, имевший гласное разрешение пересекать границу Полиса для полевых испытаний недалеко от купола, вернулся домой не только без проблем, но и без футболки. Нужно было поговорить с Тесеем. Нужно было поговорить с Икаром. Нужно было поговорить с Лией. Нужно… — Аааа! Стакан, стоявший на столе, полетел в угол комнаты. На осознание этого крайне неадекватного действия потребовалось некоторое время. Но ведь полегчало? Необходимо было один раз покричать, выплеснуть энергию — и места для злости не осталось. С браслетом не так, с ним тяжесть в груди никуда не уходила, только скапливалась, как восковой горячий ком, и росла, росла. Снова надевать браслет? Брут взглянул на то, что оставил утром на кровати, и взял в руки телефон. Десять пропущенных, сотни две сообщений от разных людей. Как же они надоели! Брут вдруг понял, что с самого утра ничего не ел, но сейчас появилось кое-что важнее. Он покрутил браслет в руках, смотря в стену, и кинулся к рабочему столу, хватая отвёртку. Браслет не обязательно снимать. Его можно и отключить. Да, чтобы работали все функции, кроме контроля эмоций, надо перебрать микросхему, переписать код конкретно для этой модели, но это займёт не более дня. Если что, потом ещё легче всё вернуть к исходным настройкам. И Брут, найдя оправдание для донимавшего в соцсетях Икара, сосредоточенно принялся за дело.***
С полчаса Бродяга рвал и метал. Он не находил ни одной причины, почему браслетник сбежал так неожиданно, уже согласившись на секс. — Он ведь пошёл со мной, — скулил сидя на кровати Бродяга, ероша волосы, — он сам меня поцеловал! — Ты уверен? — осторожно спросила Муза. — Ну, не совсем так, конечно, но он же явно хотел меня! Он течёт, как последняя с… собака. Ты не понимаешь, да? — Мне уже не пятнадцать лет, Персей, — возразила Муза на разочарованный тон брата. — Но, ты знаешь, он выглядел очень растерянным, может, правда, ты был слишком груб? — Да я ничего толком не сделал! Разве что, когда… — в голове мелькнули кадры прижатого к кровати Брута, его широко раскрытые глаза, несмелые движения. Он пах страхом, когда Бродяга достал нож, он даже не был возбуждён, как там, на поляне, при гораздо более незначительных действиях и случайных прикосновениях. Это же должен был быть его первый раз… — Так, мне нужно подумать. Но сначала еда, да, сестрёнка? Война войной, а обед по расписанию. Пошли помогу.***
Брут на удивление быстро справился с браслетом, даже не было шести вечера, когда он наконец распрямился и откинулся на спинку кресла, закрыв глаза. Самое сложное позади, и, хотя ещё не понятно, с какой целью он пытается обойти систему, казалось, что так и должно быть. В конце концов, это можно записать, как исследование для статьи о влиянии браслета на психику человека. Это актуально, ново, интересно… какие там ещё нужны критерии? Щёлк — и браслет снова на руке, но разум так же свободен, мысли текут спокойно, путаются и сами приходят в порядок. И чувства перерастают в эмоции: вот гармония наедине с собой, вот немного скуки, вот усталость и стресс, которые отошли на второй план, а вот — неудовлетворённый интерес.***
«Последняя попытка,» — подумал Брут, остановившись у стола Тесея в ожидании внимания. — Давненько тебя не видно. Внимание получено. Теперь его надо удержать. — Я ходил в лагерь изгоев к Персею. Заинтересованный взгляд. Молчание пока что — хороший знак. — Он назвал вас «папашей» и хотел меня трахнуть в жопу, как последнего педика, считая это нормальным. «Он ошарашен. Он не думал, что я знаю так много. Перевес на моей стороне.» Тесей поднялся медленно, сдерживая себя. «Ещё немного, и он сдастся… и расскажет всё.» — Что ты себе позволяешь?! — вдруг закричал правитель, ударив ладонью по столу. — Ты думаешь, если я дал тебе послабление в правилах, то этим можно пользоваться?! Господи… — Тесей грузно опустился в кресло и провёл рукой по лицу, — Посоветовал на свою голову. Убирайся! Убирайся к чёрту! И примись уже за работу, Икар сегодня пахал за двоих, пока ты развлекался с этим оборванцем! Брут отшатнулся. Такой реакции он не ожидал. Это невозможно. Люди не злятся, люди не кричат друг на друга и не опускают дрожащую руку, чтобы не ударить… В Полисе такого не бывает. А ещё в Полисе люди не съезжают по стенке в подступающей истерике с увлажнившимися глазами, трясущимися губами и сбитым дыханием. Браслет должен контролировать… Брут поднялся с пола и незаметно спрятал руку в карман. — Прошу прощения, правитель, — он попытался придать своему тону наиболее правдоподобную покорность, — этого больше не повторится. Я перешёл грань дозволенного. — Хватит. Тесей нахмурился. Если Брут уже узнал больше положенного, куда денешься. Да и не может он натворить глупостей, слишком правильный и знает, где выгода. «Он всего лишь запутался,» — решил правитель и, выудив с последней полки шкафа тонкую потрёпанную книжечку, стоящую между папок, вручил в конец смешавшемуся Бруту.«Учебное пособие по анатомии для медицинских классов Издательство «Солнечная система» 1965 год Москва»
— Это что? — Это книга, которая тебе поможет во всём разобраться, сынок, — Тесей подождал, пока Брут пролистнёт пару страниц, — Кстати об этом. Да, Персей мой сын. Это долгая история, но, думаю, тебе моё подтверждение необходимо. А теперь иди.***
Не терпя ни секунды, Брут пропустил вступление, общие сведения об организме, которые наверняка ничем не отличались от его школьной программы, и вот она — глава «Взаимодействие мужчин. Альфы, беты и омеги. Мужская бере…» — Чего??? Несмотря на непривычный формат чтения, Брут начал судорожно глотать строчку за строчкой, всё больше забывая смотреть вокруг себя. В одном из дальних кабинетов лаборатории было пусто, Икар даже не видел, как Брут пришёл. Однако неожиданно рука, протянулая из-за спины, выхватила книгу. — А это что за раритет у тебя? — послышался женский голос. Брут обернулся. Лия. — Странные у тебя увлечения, то «отстрапонь меня, пожалуйста», то винтажная макулатура… — Потише! Отдай! — Брут попытался забрать книгу, но Лия шустро сделала шаг назад. — Уу, с картинками! Это что, фантастика какая-то? Не думала, что ты настолько извращенец. Из ушей Брута шёл невидимый чёрный дым. Это подло и гадко! Он резко встал, схватил Лию за запястье так, что кожа под пальцами побелела, и силой отобрал книгу, который и без того, видимо, досталось немало за пару веков существования. — Только попробуй ещё раз сунуть нос не в свои дела! — Брут отпустил девушку, но та вскрикнула, он чуть не вывихнул сустав, — Хоть одно слово Икару, о чём угодно, и ты больше здесь никогда не появишься. Поверь, я это устрою. — Что нельзя говорить Икару? — изобретатель собственной персоной возник на пороге, привлечённый криками, — Лия, Брут, что с вами? — Я за ноутбуком. Поработаю на дому. Не хотел, чтобы ты волновался. Я приболел немного, — Брут взял ноутбук, пряча под ним книгу. — Это уж точно… Лия, прижавшись к Икару, как бы в поисках защиты, покрутила у виска, а потом ушла, оставив серьёзных взрослых мужчин разбираться наедине. Икар растерянно подошёл к другу и тронул за плечо. — Всё в порядке? А с браслетом что? — А что с браслетом? Брут чересчур наигранно изобразил беспечность. Икар не мог догадаться. Какие могут быть улики? Никаких. — Ты явно был не в себе, а браслет не загорелся красным. Может, нужна помощь? Что-то в этот момент рухнуло у Брута в груди. Одна ошибка за другой, что же с ним такое, куда подевалась вся сосредоточенность? — А… нет, не нужна, я сам покопаюсь, — «Нужно лучше за собой следить. И Тесею. Стоп, Тесей… тоже не смог сдержать эмоции, и браслет не поменял цвет! Вот же высокостатусная сволочь. А ещё «сынок»!» — Ладно, — голос Икара вернул в реальность, — только не надо с Лией так жестоко. Она всё-таки моя девушка. Брут кивнул и еле заметно хмыкнул, уходя. «Хороша же девушка.»***
Брут перечитал главу раз пять, то с начала до конца, то урывками. Не то чтобы Тесей был похож на сумасшедшего, да и «Учебное пособие» звучит достойно. Но если всё так, как написано, то значит браслеты сдерживают не только эмоции? «Давно пора…» «Тебе нужен такой, как я.» «Я не буду с тобой связываться.» Вот о чём всё это было! Кто поддержит? Когда к позднему вечеру шок прошёл, и вопросы разрешились, на Брута накатило чувство одиночества. Да такое, что лучше бы накатила машина. Большой и тяжёлый внедорожник, например. Но Брут решил, что лучше накатить самому, отчего легче не стало. Хотелось чего-то большего. Обычно в такие моменты он звал к себе Лию, но с ней общаться после произошедшего не было ни малейшего желания, ещё наорёт или, того хуже, будет успокаивать. Нет. Вот бы чьи-то крепкие объятия и шёпот на ухо. Может, укус в мочку, или, там, в шею… Вот бы вообще Персея! Теперь-то всё понятно, и уже не нужно оплакивать свою ориентацию: в природе всё уже устроено, как надо. А главное, что Брут нашёл объяснение своей же потребности. И от этого понимания Брут даже улыбнулся. Только вот Персея рядом не было, а шанс упущен. Изгой ведь был готов дать всё, что нужно, пусть в каком-то пыльном сарае, но ведь… с милым рай и в шалаше? В конце концов, можно закрыть глаза и отдаться ощущениям? У Персея тонкие пальцы, цепкая хватка, шумное дыхание и горячие губы, они были тут, тут и тут, они были даже на груди у ключиц. И рук не было под спортивками, но если бы были? И если бы он прямо так, пачкая вязкой слюной штаны, сомкнул на члене мокрые пальцы? Или нет… Брут, прерываясь, достал смазку из тумбочки и игрушку тоже — уже не неприятно, а наоборот, самому спокойнее, стоя, ей богу, как собака, на четвереньках, толкаться внутрь пальцами, то одним, то вторым, то вместе, а потом сидя аккуратно насаживаться на фаллоимитатор, пока на белое покрывало кровати стекает липкая смазка. Брут без стеснения стонал, одной рукой вцепившись в спинку кровати, другой надрачивая себе, периодически с трудом совмещая действия с картинкой в голове. Пружинила кровать, и чуть побаливали мышцы неминуемо устающих ног. В конце концов Брут, даже не вытаскивая, опустился на пятки и кончил, выстанывая где-то в параллельной реальности: — Ммх, Персей…***
— Браслетник чёртов, — взвыл Бродяга и упал на кровать. Он редко ночевал с остальными, и к этому привыкли. Тьму нарушал лунный свет из окна, ровно выхватывающий квадрат прибранной комнаты. Бродяга одновременно и не хотел никогда больше в жизни видеть Брута, и ждал следующего его появления. — Только приползи, на коленях умолять будешь. Я первый даже с места не сдвинусь. Бродяга издал рык и, распластавшись на шкуре, представил Брута стоящим посреди комнаты. — Но какой же он сладкий! Он ведь даже не знает, что ему необязательно поддерживать форму, что ему не нужны сильные руки и широкие плечи, обо всём уже позаботилась природа. Бродяга не заметил, как в приступе болезненной нежности нащупал рядом разрезанную футболку Брута, прижал к груди, свернувшись комочком, и блаженно вдохнул молочную тёплую сладость, нотку горечи и кислинку от запаха пота. — Приснись мне, щеночек.