В зеленых глазах теряется тон,
В них лес хранит свой вечный закон.
Сказочный цвет, ты всех озаряй!
И он там найдет свой сумрачный рай.
Ранее я мало задумывалась о том, что однажды останусь без опоры. Мои родители были как два светила, несущие тепло и свет в мою жизнь. За четырнадцать лет существования я не знала боли разлуки или тени расставаний между ними — казалось, их любовь была вечной. Но мир, оказывается, изменился, и я прониклась скорбной печалью, осознав, что даже сияние самых ярких звезд может угаснуть. Они ушли из жизни как в сказке. Только смерть смогла разлучить нас.
В расцвете своей жизни Лилит погрузился в мир, где понятие «дом» звучит по-иному.
Ребенок, запертый в дверях детского приюта, знал свою боль — она была так тяжела, что словно усилиями его сердца оплакивала утраченную нежность материнских объятий. Боль — это тень на стене, в которой теряются радость и надежда, светлые краски детства.
Он чувствует себя словно путник, запоздалый в своем пути, стремится к теплу обычного семейного очага, который он так никогда и не узнал. В его маленьком сердце таилась боль, какая несет в себе разлука с любимыми, потери вечной надежды и мысль о том, что семейное счастье оказалось всего лишь мимолетным сном.
Но в этой истории есть место не только тьме и печали. Ведь даже в серых стенах детского дома могли зажечься искорки света — света добрых сердец заботливых людей, будто лучи солнца, согревающие маленькую душу, обнимая ее светлой надеждой на новый рассвет. Однажды, пусть даже из мрака детского дома, может вырасти цветок любви и отрады, обрамляя будущее малыша яркими красками надежды.
Потеря близких была главным горем для девушки, и в том черном океане горя она плавала, словно отчаянная путешественница без якоря. Слезы становились дождем, что омывал ее душу, смывая болезненные воспоминания неуклюжих прошлых дней. Тем не менее, в сердце девушки мерцала искра надежды — она понимала, что в этом мире нет вечности печали, и что даже в самых темных уголках души может заблестеть светлое счастье.
Постепенно она осознавала, что жизнь продолжается, что в каждом новом рассвете сквозит возможность забыть скорбь и открыть сердце для радости. Она научилась видеть в каждом мгновении благодать жизни, учась ценить мельчайшие радости и понимать, что даже в самых тяжелых испытаниях есть место для благодарности.
Так девушка шаг за шагом двигалась вперед, развивая свою способность видеть свет во тьме, находя радость в простоте бытия. Она понимала, что прошлое не вернуть, но будущее еще не написано, и что именно в ее руках силы создать счастливое завтра, залитое яркими красками надежды.
А дом, ставший месяц назад новым жилищем для девушки, казался уже знакомым — она выучила его правила, как музыкант свою партитуру, и понимала, что следовать им означает погрузиться во тьму серых будней. Тем не менее, в этом мире серости блеснуло нечто неожиданное, искрящееся словно звезда на небесах — ее подруга, рядом с которой можно было быть самой собой, не испытывая страха осуждения.
Сердце девушки находило утешение в тепле общения, она узнала, что дружба это не только слово на бумаге, но и понимание без слов, поддержка на каждом шаге. Подруга стала тем лучом света, что проникал сквозь тучи ее сомнений и помогал видеть радость в серых буднях. Их дружба стала опорой, фундаментом внутри стен этого временного убежища, делая их светлыми островками в море трудностей и одиночества.
Так девушка на птичьих крыльях дружбы поднялась над повседневными заботами, обретая внутренний покой и уверенность в том, что где бы она ни находилась, и куда бы ее ни занесла судьба, она всегда будет окружена теплом настоящей дружбы.
***
Очередной обед. Серая столовая посередине, рояль. Лицо подруги не выражало никаких эмоций. Сев напротив подруги, Лилит взяла ложку и закрепила её на носу.
— «Ника, смотри, как могу. Опа, держится. Ха-ха» — Лицо подруги проявило улыбку, а сама девушка лишь посмеялась. — «Почему тут все серое? Я предлагаю бунт измажем вареньем стены, и они будут хотя бы сладкие» — девушка еще раз улыбнулась. — “ Смотри, идет мистер «я не такая принцесса», я всегда сижу один, и я тут главная звездочка, в простонародье, Ригель» — за спиной девушки появилась главная приюта.
— “Я разве не говорила, что твое поведение недопустимо, сегодня ты наказана» — она ушла.
— «Ага, как обычно. Ника, ты знаешь, что это значит? Что я могу весь день делать что хочу, потому что я уже наказана» — девушка пододвинула тарелку, и перед тем как начать кушать, громко сказала — «Всем, всем приятного аппетита»
Все дети в зале хором ответили: «И тебе приятного аппетита, Лили.» Девушки принялись обедать в скучной обстановке столовой. Вокруг стола развился тихий шепот бесед — девушки что-то обсуждали, иногда прерываемые звонким смехом Лили. Ее веселый голос, как будто обращался к душе подруги, наполнял пространство радостью и теплом.
Звуки приятного общения слились с ароматами еды, создавая атмосферу радости и дружбы. Для Лили это был особенный момент — она чувствовала себя принятой, окруженной заботой и вниманием Ники. Ее смех звучал как мелодия, пробуждающая улыбки на лицах окружающих.
— «Я буду ждать тебя в комнате» — Ника встала из-за стола.
— «Хорошо» — Лилит встала и отправилась относить тарелки — “Здравствуйте, может вам сегодня помочь помыть посуду» — персонал кухни улыбнулся девушке, но отказались от помощи — «Ладно, я попробую завтра.»
Немного отойдя, с ней поравнялся Ригель.
— «Зачем ты провоцируешь на наказание? Все следует правилам, что с тобой не так?» — парень шел рядом.
— «С каких лет ты стал переживать, что меня накажут. Она не сможет меня сломать, как вас. Ты не улыбаешься и не живешь, как хочешь.» — она смотрела прямо — «Вот лучше, ты мне скажи, самый любимый ребенок, почему ты постоянно рядом, когда меня наказывают? Может тебе меня все-таки жаль и ты готов пойти на подвиг и защищать меня перед Маргарет. Да один раз ты меня спас, но навредил себе, вот только зачем. Ты, что ненормальный, как и я? Я в этом сомневаюсь.» — она посмотрела на парня, которые кажется не хотел с ней дальше разговаривать. — «Ты сегодня играешь? Если да, то я, как обычно, не пойду, не переживай. Боже, почему ты меня ненавидишь? Я, конечно, рада, что ты пытаешься это скрываешь, но я не дура. Или ты завидуешь, что я живу, как хочу, даже здесь» — Ригель не стал дослушивать и просто пошел в другую сторону на первой развилке — «Ну и иди. Чтоб тебе там скучно было.»
***
Вечер приближался. Глава детдома забрала Лили и пройдя пустые коридоры они остановились. Большая дверь открылась ключом.
— «Может мне сюда переехать? Я тут и так почти всегда, зачем меня туда сюда мотать.» — девушка улыбнулась и зашла в комнату где проведет всю ночь. Женщина ушла — «Старая дура. Ну и ладно.»
Девушка, будто вдохновленная внутренним миром и эмоциями, достала из-под кофты листы бумаги и ручку, и просто начала писать стихи. Ее перо танцевало по бумаге, словно исполняя танец души, выражая те чувства, которые едва ли могли обрести голос.
Ее слова были как звуки музыки, наполненные эмоциональным зарядом и смыслом. Пока она писала, мир вокруг нее словно замирал, словно подчеркивая важность и красоту творчества в мгновениях самого искреннего самовыражения.
И в этот момент, в столице бумаги и мелодии, девушка нашла спокойствие и умиротворение, погружаясь в мир своих мыслей и чувств. Стихи, рожденные в ее сердце, становились источником внутреннего света, освещающего путь через повседневные трудности и невзгоды.
За стеной послышался звук шагов.
— «Ника, привет. Я уже написала, ты готова слушать? Ну выбора у тебя все равно мало.»
Девушка начала читать новое стихотворение
Во мгле среди сада одиноко цветет,
Черная роза, что тайно растет.
Огонь в ее сердце, таинственный свет,
Темная ложа — вот ее склеп.
Лепестки словно тени,
Во мраке любви.
И подумать не вольны
О венце вечной тьмы
в цепях и унынье,
Цветет уже век.
Но с каждой минутой все ближе рассвет.
Из боли и горя рожден самоцвет.
— «Как думаешь, долго Маргарет будет меня тут запирать? Для меня это не пытка, а так вечер литературы. Ну, или рисования. Возможно, она хочет, чтобы я сошла с ума, но, по-моему, все люди чокнутые, с этим ничего не поделаешь. Я никогда не перестану улыбаться и смеяться. За месяц она не увидела ни одной моей слезинки. Её раздражает мой смех, но я не знаю, почему, что вообще может быть плохого в счастье детей.» — Она немного помедлила — «Я вот только не помню, что бы наказывали Ригеля. Всех детей запирали с их страхами, а ему все, как с гуся вода. Он вообще странный, столько родителей хотели его забрать, а он отказывается. Вот, я не коллекционная игрушка, когда у вас день встречи с потенциальными родителями, я всегда тут, ну или в подвале. Модель вышла из тиража. Блин, ладно, легче остановить планету, чем мой разговор. Ладно, иди, а то модам накажу — накажу, может скоро меня проверить, эх, забо-ота» — девушка посмеялась.
Девушка излучает свет, несмотря на черные тени, которые пытались омрачить ее душу. Ее улыбка — мост к радости, строенный из стойкости и благородства. Зеленые глаза умело ткали поющие нити доброты вокруг каждого ребенка, а ее смех — мелодия, что вызывала светлые эхо в сердцах окружающих.
Эта девушка, с лучезарной улыбкой и огненными рыжими волосами, становилась оплотом спасения для невинных душ. Ее сила спасения тяжело ложилась на тех, кто стремился ее поразить, но ее доброта не покидала никого, кто ее нуждался.
Зверский взгляд Маргарет не мог сравниться с добротой ее сердца, которое горело ярче звезд. Она отражала свет там, где другие видели лишь тьму. Ее присутствие было нектаром для сердец, жаждущих любви и понимания. Всем воспитанникам приюта она нравилась. Кроме одного… Ригель… Он был другой. Ребенок, который стал любимчиком, чувствует оковы в два раза сильнее чем другие дети, но причины по которым парень не подходил к Лили и на пушечный выстрел оставались загадкой.
