Princeps

      Гарри медленно прошел к центру зала ритуалов. Ноги казались ватными. Столько сил и лет вложено в подготовку, и вот время пришло. На полу ждал ритуальный круг.       Точнее, не круг. Пентаграмма. В чаши на остриях ее лучей вместо воды и земли Гарри поместил кобальт и железо, на замену воздуху — один-единственный алмаз на дне серебряной чаши, и на небольшом пьедестале — изумруд, ранее украшавший одну из многочисленных фамильных драгоценностей Блэков. У пятого луча пентаграммы должен был встать сам Гарри.       Странно, но за годы исследований он так и не нашел лучшего способа путешествия во времени.       Гарри сложил руки на груди, и его серая мантия собралась в складки. Зал находился в самых недрах Отдела Тайн. В случае успеха ритуал перенесет Гарри в прошлое, и нужно было сразу показать невыразимцам, что он один из них. При мысли, о том, что они сделают с ним в противном случае, Гарри слегка вздрогнул.       Он склонил голову. Больше всего времени ушло на исследования и поиск информации. Сам по себе ритуал был довольно прост, нужно было лишь знать, как его подготовить: где, когда, какие ингредиенты использовать и, конечно, заклинание.       — Ваде ретро.       Окружающий мир стерся в одно сплошное пятно. Перед Гарри возникло нечто похожее на огромный состоящий из чистого света маятник. Во рту появился привкус железа, и пока еще можно было полагаться на зрение, Гарри успел разглядеть, как с огромной силой столкнулись друг с другом бриллиант и изумруд. Что стало с кобальтом, он так и не узнал.       Было не до наблюдений — тело вытянулось и задергалось, словно струна. *       Открыв глаза, он обнаружил, что находится все в том же каменном зале, но теперь Гарри окружали другие невыразимцы. Капюшонов никто из них не надел, и он отметил, что среди присутствующих не было ни единого знакомого ему лица. Он все стоял в ожидании, и вот, наконец, из толпы выступила высокая женщина со светлыми волосами, заплетенными в три косы, и приветственно кивнула.       — Невыразимец. Сейчас тридцать первое июля тысяча девятьсот семьдесят пятого года. Полагаем, ваше путешествие принесло желаемый результат?       Гарри спрятал тонкую улыбку. Что еще им оставалось думать, ведь в противном случае он являл бы собой трехмерную мазню из внутренностей, растянутую по временным тоннелям, где не ступала нога человека.       — Да, невыразимица, — кивнул ей Гарри и ощупал свои волосы.       Темные и прямые — он специально искал способ дополнить ритуал, чтобы сделать их такими. Ни к чему было выглядеть как Поттер. Он прошелся кончиками пальцев вдоль скул и подбородка и обнаружил, что черты его лица также изменились. Можно было расслабиться.       — Глаза тоже, невыразимец?       — Нет, — он покачал головой.       Гарри так и не решился отказаться от последнего, что связывало его с мамой, а даже если бы и решился, то не смог бы составить верного нумерологического уравнения. Но это и не важно. Мало кто заметит сходство между пятикурсницей из семьи магглов (а именно на пятом курсе сейчас должна была учиться Лили Эванс) и новым преподавателем защиты от Темных искусств.       — Хорошо. Ваше имя?       — Генри Сальваре, — без запинки ответил Гарри.       Он выбрал это имя не случайно. Волшебники примут его за полукровку с выдуманным псевдонимом, но именно на это Гарри и рассчитывал. Представиться маглорожденным означало лишиться всякого влияния среди приверженцев идеи чистоты крови, а выдать себя за отпрыска чистокровной семьи — не самый разумный выбор, в такое-то время.       — Хорошо, — повторила невыразимица и с поклоном отступила в сторону, освобождая ему проход.       Гарри кивнул и направился к выходу. Очень любезно с их стороны отнестись к его появлению так обыденно, но на то они и невыразимцы. Гарри и сам вот уже семь раз был свидетелем того, как через этот самый зал проходили путешественники из прошлого и будущего: кто-то — чтобы устранить последствия катастроф, кто-то — в поисках ответов для научных изысканий. Время — материя куда более запутанная, чем привыкли считать обыватели.       При этом оно сохраняет свои общие очертания, поскольку времени и истории свойственно отторгать любые перемены. Гарри и самому предстояло испытать на себе их сопротивление, но это его мало заботило. Главное — не дать Северусу Снейпу и его однокурсникам примкнуть к Волдеморту. *       — Признаюсь честно, я не ожидал появления кандидата на этот пост так поздно, мистер… Сальваре.       Гарри чуть улыбнулся. Не настал еще тот день, когда Альбус Дамблдор смог бы пройти мимо неразгаданной загадки, и посреди долгой паузы, которую он выдержал перед вымышленной фамилией Гарри, повис невысказанный вопрос. Но Гарри не спешил раскрывать карты. Он лишь покачал головой и откинулся на спинку кресла.       — Понимаю, но я прибыл сюда совсем недавно и не имел возможности обратиться к вам раньше, — ответил он.       И ведь он даже не солгал — Дамблдор с легкостью разоблачал ложь, но тут придраться было не к чему. Директор кивнул и принялся изучать документы Гарри. Среди них были его профильные оценки по СОВ и ЖАБА без указания года сдачи и статья о некоторых теоретических аспектах из его опыта работы невыразимцем. Из архивов своего времени Гарри знал, что Дамблдору был нужен кто-то, способный как следует натаскать учеников по теории — почти все, сдававшие СОВ и ЖАБА весной тысяча девятьсот семьдесят пятого года, провалили теоретическую часть экзаменов.       Наконец, Дамблдор неслышно вздохнул и поднял на него взгляд.       — Вы — единственный кандидат, — признался он, — и мне совсем не хочется просить министерство посменно присылать сюда раненых мракоборцев. Ученикам требуется постоянство. Добро пожаловать в Хогвартс, мистер Сальваре.       Фоукс распушил перья и что-то мелодично пропел, но Гарри, не обращая на него внимания, пожал протянутую ему руку и забрал со стола свою статью и резюме.       — Спасибо, директор. Не могли бы вы показать мне мои комнаты? *       — Эй, а где профессор Грюм? Я думал, он будет вести урок!       Гарри терпеливо улыбнулся Сириусу Блэку и продолжил изучать присутствующих. В классе сидели ученики с Гриффиндора и Слизерина. Гарри понимал, почему в его время такое распределение не сработало, но сейчас оно было ему на руку. Так он мог показать, что у него нет любимчиков среди факультетов и слегка приглушить жесткое соперничество между ними.       При виде зеленоглазой Лили Эванс, сидевшей за партой с Северусом Снейпом, у Гарри сжалось сердце, но он привычным усилием отогнал тоску. На подготовку ритуала, отправившего его в прошлое, ушло десять лет, и это не считая еще двух лет работы мракоборцем и пяти — в Отделе Тайн. Главное — его цель, все остальное — второстепенно.       Конечно, Гарри был бы счастлив узнать своих родителей получше. Но решившись на ритуал, он отказался от своего места в истории. Время будет течь, огибая его, как река огибает камень, и кто-то новый родится в семье Джеймса и Лили Поттер. Гарри пойдет на это. Пойдет с радостью, лишь бы предотвратить войну.       — Я предложил свою кандидатуру на пост, и профессор Дамблдор ее одобрил, а значит, в этом году вашим преподавателем защиты от Темных искусств буду я, — мягко произнес Гарри. — Меня зовут Генри Сальваре. Профессор Сальваре. Надеюсь, вы многое почерпнете из моих занятий.       Ребята из чистокровных семей, сидевшие вокруг Снейпа, все как один оценивающе прищурились, и затем один из них поднял руку. Гарри кивнул ему.       — Ваше имя? — спросил он, хотя и догадывался, кто перед ним. Все-таки перед прыжком он проштудировал немало материалов, касающихся событий этого времени, были среди них и фото известных Пожирателей смерти из «Ежедневного пророка».       — Эван Розье, сэр, — «сэр» прозвучало неуверенно, будто Розье еще не решил, заслуживает ли Гарри такого уважительного обращения, но Гарри пропустил это мимо ушей. — Мне незнакома ваша фамилия. Из какого вы рода?       — Из рода Сальваре, — невозмутимо ответил Гарри.       Снейп наклонил голову вбок, и Лили, ткнув его локтем, что-то зашептала ему на ухо. Гарри не стал делать замечание, но мысленно понадеялся, что разговоры на уроке не войдут у них в привычку.       — Да, мистер..?       — Тиберий Уилкис, сэр, — как и Розье, Тиберий имел темные волосы и ярко-синие глаза, но отличался грузным и плотным телосложением. — Я никогда не слышал о роде Сальваре.       — Впечатляющие познания, мистер Уилкис. Плюс один балл Слизерину.       Некоторые из гриффиндорцев тут же в немом возмущении уставились на Гарри, но он, как ни в чем не бывало, продолжил:       — И о чем же это говорит вам?       — Что его… не существует?       Гарри подмигнул ему и повернулся в сторону гриффиндорцев. — С вашей половины есть вопросы?       — Джеймс Поттер, сэр, — голос Джеймса звучал чуть более уважительно, чем у будущего Пожирателя смерти Уилкиса, но во взгляде не было ни намека на учтивость.       — На каком факультете Хогвартса вы учились?       — С чего вы взяли, что я учился в Хогвартсе?       — Ну, у вас британский акцент, сэр, — встрял Сириус и под взглядом Гарри тут же замялся и неловко кашлянул. — Простите. Сириус Блэк.       Гарри, услышав имя, и глазом не моргнул, лишь спокойно кивнул в ответ.       — Не забывайте, что существуют и частные преподаватели, мистер Блэк.       Лили подняла руку.       — Да, мисс? — он едва сдержался, чтобы не назвать ее по имени.       — Но вы не сказали, что учились у них, — заметила она.       Гарри подмигнул ей и, не вынимая палочку, небрежно повел рукой в сторону доски. На темной поверхности проступила тема первого урока. По всему классу послышались вздохи удивления. Впервые чужое внимание не было Гарри в тягость — он купался в нем. Чем сильнее он их поразит, тем лучше студенты Слизерина и других факультетов усвоят то, чему он хочет их научить: стоять за себя и не следовать ни за кем слепо.       — Скажу откровенно, с моим предметом тут все настолько плачевно, что ваши хорошие оценки — это, скорее, результат большой удачи, нежели чем наличия у вас серьезных знаний и подготовки. Мне хочется верить, что в преддверии СОВ вы готовы восполнить эти пробелы, а потому… *       — Профессор Сальваре, можно спросить вас кое о чем?       Гарри втайне порадовался: и двух недель не прошло, как Северус Снейп уже пришел к нему, и кивнул:       — Разумеется, мистер Снейп. Что там у вас?       Северус переступил с ноги на ногу. В мыслях Гарри чуть ли не с первых дней обращался к нему по имени — слишком уж он не походил на того мрачного угрюмого мужчину, чье лицо неизменно ассоциировалось у него с фамилией «Снейп».       — Вы знаете что-нибудь о моей семье?       — А должен, мистер Снейп? Я очень стараюсь не лезть в личную жизнь своих учеников, если, конечно, они сами меня не вынудят. Гарри уже успел прославиться тем, что обнаружив после отбоя в укромных углах замка обнимающиеся парочки, он громким басом комментировал их умение целоваться и затем отправлял их, красных от стыда, по комнатам. Лицо Северуса тронула улыбка — видимо, он был об этом наслышан.       Через миг он вновь посерьезнел, опустил глаза и, вдохнув поглубже, произнес:       — Мою мать зовут Эйлин Принц.       — Так, — сказал Гарри, приняв задумчивый вид, — мне кое-что известно о семье Принц. Вы хотите мне что-то о них рассказать? Уверяю вас, мое отношение к ним полностью нейтральное.       — Нет. Просто… вы как-то велели нам подумать над тем, как мы можем прославить свои собственные имена. Вы сказали, что ни одно имя не заслуживает славы само по себе. Что не важно, насколько наши семьи древние, или сильные, или… или чистокровные.       Гарри улыбнулся.       — Я и впрямь так считаю, мистер Снейп. Я ведь сам полукровка, было бы лицемерно с моей стороны превозносить чистоту крови.       Северус напрягся.       — Я тоже полукровка, — сказал он.       Гарри кивнул.       — Так, — повторил он. — Я вас чем-то задел? Я был уверен, что отношусь справедливо ко всем ученикам, прошу, поправьте меня, если я неправ.       На совмещенных уроках Гриффиндора и Слизерина Гарри трудился сразу на четыре фронта. Он старался показать гриффиндорцам, что не испытывает к слизеринцам неприязни лишь потому, что символ их факультета — змея, но при этом и завышать оценки им не станет. Что не будет вот так запросто осыпать гриффиндорцев похвалами за их «светлую» репутацию, и что ему нет ни малейшего дела до чистоты крови. Это хрупкое равновесие грозило нарушиться в любую минуту, хватило бы самой незначительной оплошности.       — Нет, профессор, вы правы, — Северус замялся, — Но я тут подумал… Я хочу взять фамилию матери. Неофициально я давно ее ношу, но все знают меня как Снейпа, и из-за этого порой посмеиваются надо мной. Как думаете, стоит мне так поступить? Гарри оперся о стол и задумался. Прийти к однозначному выводу было трудно. Такая перемена могла означать как новый виток в истории, так и попытки времени вернуться в прежнюю колею и подтолкнуть Снейпа в лапы Пожирателей Смерти.       Взвесив все за и против, Гарри, словно бы история ничего не значила, ответил так, как было бы лучше всего для самого Северуса.       — Если вы считаете, что таким образом откроете в себе источник силы и достоинства, то стоит. Но они должны исходить изнутри вас. Фамилия не может дать их вам.       Северус долго молчал, а затем произнес:       — Значит, сперва я должен как следует все обдумать.       Это не было вопросом, но Гарри кивнул и ободряюще улыбнулся.       — Конечно. И помните: если захотите, вы всегда можете прийти ко мне за советом.       — Спасибо, профессор Сальваре, — поблагодарил Северус; поблагодарил искренне. *       — Генри! Так это вам мы обязаны новой фамилией юного мистера Принца!       С ним заговорил Гораций Слизнорт, но остальные преподаватели с интересом прислушивались к беседе. А причина заключалась в том, что за последние несколько дней обычным делом стало вот что: стоило кому-то из них обратиться к Северусу по фамилии «Снейп», как он тут же поправлял их. Гарри с улыбкой повернулся к профессору.       — Да, он пришел ко мне за советом, и я сказал ему, что идея стоящая — если с новой фамилией он получит то, чего желает.       — И что же это? — Гораций нетерпеливо подался вперед.       Казалось, личность Гарри вызывала у него необычайный интерес, но при этом он старался держаться на разумном расстоянии на случай, если что-то пойдет не так, и Гарри окажется вовсе не таким влиятельным и сильным волшебником, как он себе вообразил.       — Его послушать, так это целиком и полностью ваша заслуга!       Гарри усмехнулся и отхлебнул тыквенного сока. На мгновение он посмотрел прямо в лукаво блестящие глаза Альбуса, но прежде, чем тот успел бы прибегнуть к легилименции, отвел взгляд и с терпеливой улыбкой повернулся к Горацию.       — Сила и достоинство. Я сказал, что фамилия сама по себе не несет в себе ни того, ни другого. Но если эти качества уже сокрыты в нем, она поможет им выйти на свет, и, раз так, то не стоит сомневаться.       — Что тут сказать. Мысль глубокая, — он поколебался, прежде чем продолжить. — По своему опыту скажу, что фамилия может нести в себе многое.       Гарри фыркнул.       — Учитывая, что сильных маглорожденных волшебников и волшебниц не меньше, чем никчемных чистокровных, я очень в этом сомневаюсь. Не в обиду вам, Гораций, но может статься, вас ослепил блеск прошлого.       Гораций рассмеялся, словно ни о какой обиде и речи быть не могло, но все же отвернулся и разговор продолжать не стал. Минерва подалась ближе к Гарри, и он вежливо ей кивнул.       — На мой вопрос о смене фамилии мистер Принц и впрямь отвечал так, будто то была ваша идея, — сказала она. — Он вам дифирамбы петь готов. Вы его кумир. Гарри пожал плечами. Он чего-то подобного и ждал, но если уж говорить откровенно, пока Северус не собирался петь дифирамбы Волдеморту и Темным искусствам, то и жаловаться грех.       — Молодым людям свойственно все обобщать. Я дал ему совет, но решение принял он сам.       — Хммм, — неопределенно протянула Минерва и отвлеклась на вопрос Джулианы Эриас, профессора магловедения, сидевшей по другую руку от нее. Гарри непринужденно посмотрел в сторону слизеринского стола и встретил полный обожания взгляд Северуса. Гарри улыбнулся ему и так же непринужденно вернулся к трапезе.