Их месть

Пахло трупами. Даже хуже, чем от человеческих деревень, уничтоженных разбойниками. Сэссёмару не выдержал — прижал к носу рукав. — Где-то здесь явно свалка, Сэссёмару-сама, — робко заметил Мёга. — Может, поищем там?.. Если Инуяша мёртв, его стоит похоронить — так бы хотел ваш батюшка. Сэссёмару и сам это знал. Медленно спустившись ниже, в подвал, он ногой толкнул дверь — та легко поддалась. Запах стал одуряюще сладким. Скорее всего, для людей здесь тоже стояла жуткая трупная вонь. У входа всё ещё горел факел — словно кого-то выбросили как раз перед тем, как на замок напал Сэссёмару. — Ками-сама… — пробормотал шокировано Мёга, дыша через крохотный платочек. Если существует ад, то он похож на эту пещеру. Даже хладнокровный дайёкай не был готов к детским трупам, сваленным здесь в огромные, разлагающиеся, зловонные кучи. Внизу были кости, сверху — те, кого убили недавно. Не десятки и даже не сотни — тысячи. На некоторых трупах — демонические отметки, рога, уши, шерсть. И на всех — отметки жутких, извращённых пыток. Сэссёмару начал спускаться по ступеням, высеченным в камне. От запаха становилось дурно. Даже если бы Сэссёмару знал брата, он бы не смог учуять его сейчас. — Как он выглядит? — Ну… Белые волосы, белые уши, треугольные, как у щенка. Такой… невысокий мальчик. Сэссёмару спускался, скользя взглядом по обнажённым детским телам. Рыжие, чёрные, красные, уши с коричневой шерстью, уши белые, но не похожие на собачьи. Выпирающие кости. Червивые раны. С застывшим ужасом или словно уснувшие, с остекленевшими глазами и совсем без глаз. — Я не вижу. — Давайте посмотрим ещё с другой стороны. Сэссёмару достиг дна, завернул за лестницу. Трупы, скорее всего, кидали сверху, не спускаясь — если тела Инуяши не будет и там, значит, он всё же сумел сбежать. — Возможно, он воспользовался паникой, которую вы посеяли, Сэссёмару-сама, — с надеждой произнёс Мёга. — Ведь был жив ещё вчера, значит… ох!.. Сэссёмару остановился. — Где? — понял он. — Неужто затмение полудемона было сегодня. Бедный мальчик… Мёга начал всхлипывать, но прежде, чем Сэссёмару сердито переспросил его, спрыгнул с плеча на ближайшее тело. Ни белых волос, ни ушей — это был обычный человеческий мальчишка, густо залитый собственной кровью. Сэссёмару затруднялся разглядеть лицо, чтобы узнать хоть какие-то черты, хоть что-то, отдалённо напоминающее отца. — Это он? — Боюсь, что да, Сэссёмару-сама… — Уходим. Сэссёмару, продолжая зажимать нос, подхватил ребёнка — он действительно был небольшим даже для семи лет, — затем одним прыжком оказался наверху. Мёга вцепился ему в волосы, продолжая тихо рыдать. — А ведь чуть-чуть не успели… если бы только не затмение полудемона… как же так, Сэссёмару-сама, как же так…

***

Близился рассвет — небо начало светлеть. Внутри было тревожно-тихо. И он, и Мёга, всё видели — и чёрные дыры вместо глаз, и следы верёвок и цепей, и выдранные когти. И особую, ярко-красную кровь, залившую только гениталии и бёдра, струями сползшую по ногам. Сэссёмару молча опустил труп в горячий источник — надо было привести его в порядок, прежде чем хоронить. Старик Мёга тоже молчал — даже перестал плакать. Всё впало в какое-то оцепенение. — Я не знаю, как добраться до могилы отца, — наконец, произнёс Сэссёмару, отодрав полоску ткани от хакама и смачивая её. — Говори, где хоронить его, Мёга. Я хочу закончить это до рассвета. — Может… рядом с могилой Идзаёй? — аккуратно предложила блоха. Сэссёмару терпеть не мог ни эту женщину, ни её имя, но в этот раз сдержанно кивнул. Мёга помогал дайёкаю своим крохотным платочком — его усилия мало что стоили, и всё же запечённая кровь смывалась, окрашивая воду в красный. На мальчике не было живого места — впрочем, он мало отличался от всех остальных детей, которых сегодня увидел Сэссёмару. — Как думаете, куда убежал этот мерзкий сёгун? Вы же найдёте его, Сэссёмару-сама? — Да. — Конечно, вы должны отыскать его. Инуяша всё-таки ваш брат… — Я сделаю это не ради Инуяши. Только потому, что он сын моего отца. — Конечно-конечно… пусть так. Смыв кровь с лица, можно было наконец разобрать черты. Ничего знакомого. Это был абсолютно чужой ребёнок, пахнущий людьми. На мгновение Сессёмару подумал, не дурит ли его Мёга… но быстро отбросил эту мысль, потому что солнце показалось из-за горизонта, освещая лес. Чёрные волосы мальчишки начали окрашиваться в белый. Сэссёмару никогда раньше не видел превращение полудемонов. Запах сменился — теперь действительно пахло не только человеком, но и ёкаем, чем-то, напоминающим собачьего генерала, и эта смесь, видимо, и была запахом Инуяши. Сэссёмару замер, наблюдая, — замер и старик Мёга. — Разве ханьо превращаются, когда умерли? — неуверенно спросил он у Сэссёмару, словно тот лучше разбирался в затмении полукровок. Ответом стало то, что под водой дёрнулись пальцы. — Он жив, Сэссёмару-сама! Он… Раздался глухой рык, и хотя Сэссёмару был удивлён, он успел схватить мальчишку за горло прежде, чем тот начал неистово дёргаться и бесноваться, пытаясь ранить. Шансов у него не было — когти так и не отрасли, однако трепыхался он изо всех сил. Мёга улетел в воду, но быстро вынырнул. — Инуяша, Инуяша, я друг твоего отца!.. Послушай!.. Мальчишка то ли дрожал в агонии, то ли бился, как зверь, бездумно. Сэссёмару сильнее сжал его шею, заставив схватиться за кисть пальцами и хотя бы перестать слепо махать руками. — Я твой брат, Инуяша. Остановись, я твой брат.