Психиатрическая больница. Чернобыль

Мия сидела за столом в каморке и смотрела на фотографию родителей, держащую в руках. К сожалению, фото было черно-белым, но девушка отчетливо видела их одежду и цвета. Здесь ее совсем молодые мама и папа. Мать в своем белом медицинском халате, а отец в пожарной одежде. Фотограф решил сфотографировать их на фоне главной медсанчасти Припяти, в которую спустя всего лишь несколько месяцев привезут полумертвых пожарных. Дольше всех жила мать Мии. После родов она умерла через три месяца. Отец Мии, к большему счастью, прожил целых четыре года, так как получил малую дозу радиации. Но он, к сожалению, не ее отец. Мия даже не успела его застать. Мать вышла замуж и родила ее уже после его смерти. Девушка просто так хочет думать, что это ее отец, хотя на самом деле вовсе нет. Настоящий отец Мии бросил их, как только родилась она. Он боялся, что Мия будет заражена слишком сильной дозой радиации. — Что делаешь? — внезапно спросила вошедшая в каморку медсестер Наташа. — А? Нет-нет, ничего… — Кравченко отложила фотографию на стол. — Опять маму вспоминаешь? — Гулина заметила изображение на фотографии. — Не только маму, но и папу, — с упреком в голосе сказала Мия. — Но это же не твой отец на фото… Девушка вскочила со стула и, не сказав подруге ни слова, выбежала из каморки. Она побежала прямо по коридору, вытирая мокрые глаза. Ну почему она все время так говорит? Мия не раз поправляла Наташу, чтобы ей самой не было так больно об этом думать. Да, это не ее настоящий отец, но зачем ей постоянно об этом напоминать? Кравченко в слезах добежала до восточного коридора, опустилась на первую попавшуюся лавочку и, прикрыв рот рукой, зарыдала. Совсем одна. В этом коридоре редко кто появляется. Обычно сюда даже уборщицы не заходят. Здесь неподалеку находился склад со всеми лекарствами, поэтому тут никого и не было. Пока Мия плакала, она услышала как будто что-то упало в кладовой. Девушка в миг перестала реветь, потихоньку встала и посмотрела в сторону склада. Тусклые лампы больницы не освещали это помещение, отчего было трудно там что-то рассмотреть. Кравченко пошла на склад. Любопытство как всегда побеждало и слезы, и горечь. Она подошла к двери и вновь раздался скрип, а затем что-то упало и разбилось, кажется даже, вдребезги. Во избежании повторного движения, Мия вбежала на склад. Остановившись в дверях, девушка быстро осмотрела множественное количество полок с лекарствами. Посередине на полу лежала разбитая баночка с лекарствами. Мия кинулась собирать осколки и сам раствор. Покрутив в руках, она увидела, что это лекарство включает в себя состав опасных химических элементов, но кому в голову взбрело их брать и тем более ронять? Кравченко со всей осторожностью собрала осколки, выкинула их в мусорку, закрыла дверь склада и отправилась обратно в каморку. По пути, ноги девушки почему-то захотели завернуть к Паше, хотя сейчас лекарства ему никакие не нужны, но что же ее так тянет к нему? Против воли (или все же не против), Мия зашла в палату к Вершинину. Паша сидел на кровати в полусидящем положении, смотря в потолок. — Здравствуй, еще раз, — Кравченко натянула легкую улыбку на лицо, — Как дела? Как здоровье? — Пойдет, — кивнул Паша, заметив в дверях медсестру, — Ты пришла, чтобы опять со мной поговорить? Мия соврала бы, если бы сказала, что не увидела на лице парня совсем маленькую, даже застенчивую, но любознательную улыбку. — Да. — Хоть какое-то развлечение в этой больнице, — вздохнул Вершинин. — А что? — Кравченко села на стул перед ним, — Скучно тебе, да? — Безумно. Что тут делать? Меня не отпускают даже погулять по больнице. Почему? — Видишь ли, у тебя диагноз — неврастения. Тебе запрещено выходить за пределы палаты. Можешь что-то натворить, а этого нам не надо. Тем более будут меня винить в том, что я тебя отпустила. — Хорошо, а ты можешь ну хоть что-то мне дать? Мия в недоумении уставился на него. — В смысле, хотя бы телефон, — замотал головой Паша, — Или, не знаю, телевизор. — Паш, нельзя, — с сожалением произнесла девушка. Вершинин откинулся на подушку, обиженно скрестив руки на груди. Мия заметила как он насупился и высокомерно задрал голову. Кравченко вздохнула, опустив стыдливые глаза вниз. — Ну… есть у меня одна идейка… Паша обнадеживающе поднял голову. — Я сейчас. Кравченко встала со стула и выбежала из палаты. — Наташка! — Мия влетела в каморку медсестер и быстро достала свою сумку с вещами, — Где у нас ближайший магазин? — она сняла медицинский халат. — Сначала в слезах убегаешь, теперь впопыхах спрашиваешь что-то у меня, — не торопясь со словами сказала Гулина, не отрываясь от своего любимого журнала. — Слушай, это срочно! Скажи! Извини за это, я на эмоциях была! — чуть ли не кричала Мия, копаясь в сумке. — Ой, Мия… Ближайший магазин недалеко. Сама туда часто бегаю. — Где?! Наталья удивленно подняла голову. Никогда прежде она еще не видела подругу такой. — Продуктовый магазин в двадцати метрах от нашей больницы. — Спасибо! Мия выбежала из больницы. Еще около выхода она заметила через дорогу магазин, поэтому не составило труда добежать до него. Квартира Кравченко находилась в самом городе Москва, а до города двести с лишним метров. Перебегая дорогу не по пешеходному переходу, девушка поняла, что у нее несколько минут. Во-первых, потому что магазин сейчас закроется, так как уже поздний вечер, во-вторых, ей надо успеть, ведь она обещала Паше. Впервые в жизни Мия ради кого-то что-то хочет сделать. Это предавало ей большей уверенности.

***

Вершинин щелкал выключателем лампочки над кроватью, когда к нему в палату вновь забежала Мия. — Я думал, ты не придешь, — нехотя усмехнулся Паша, но по его лицу было видно, что он очень рад, что девушка пришла. — Но я пришла, — гордо возразила Кравченко, неся к нему маленький пакетик в руках. — Что это? — полюбопытствовал парень. Девушка села напротив него, поставила пакет к себе на коленки и достала оттуда кубик-Рубика. Паша еле сдержался, чтобы не засмеяться такому неожиданному подарку. — Держи, — Мия протянула ему кубик, — Это тебе чтобы скучно не было. Вершинин взял в руки кубик и покрутил его. — Давай я тебе его закручу, чтобы ты все времяпровождение в больнице его распутывал, — Кравченко закрутила кубик и вновь отдала парню, — Ладно, я пойду, ты пока разбирайся с ним. Мия неспешно встала со стула, захватила с собой пустые баночки из-под лекарства, стоящие на комоде Паши, и пошла в сторону двери. Как только она ее открыла и уже оказалась в шумном коридоре, послышался голос сзади: — Спасибо, Мия. Девушка обернулась и увидела (она до сих пор в это не верит) яркую, ослепительную улыбку на устах Паши.

***

— Если бы не твоя работа, она была бы здорова, как все нормальные дети! Крики, визги, бьющаяся посуда. Все это до боли в сердце знакомо Мие. Вот она совсем малышка лежит в своей кроватке и слышит ссору ругающихся родителей, но, к сожалению или к счастью, ничего не понимает. — Да и что с того?! Она здоровый ребенок! Радиация на нее никак не повлияла! Посуда разбивается, вновь крики и ссоры родителей. Затем входная дверь хлопает и плачущая мать идет к маленькой Мие. — Малышка моя, — мать рыдает, склоняя голову к ребенку, — мы с тобой сами проживем. Без этого идиота Максима и все у нас будет хорошо. Мать умерла спустя три месяца. Бабушка Мии, мать ее матери, взялась за воспитание девочки. Когда Мии исполнилось семнадцать, она осталась совсем одна на этом свете.

***

— Кравченко, ночной обход! — Мию разбудил голос Наташи, — Если не можешь сама проснуться, то ставь будильник, — голосом учительницы сказала она. Девушка потянулась, зевнула и встала со стула. Захватив с собой свой блокнот, она вышла из каморки. Выйдя в широкий коридор, Кравченко начала заполнять блокнот, бесшумно шагая по коридору. Сегодня ей не хотелось идти в палату 246, сегодня она на удивление самой себе хочет пойти в палату 256. К кому? Глупый вопрос. К Паше. Мия сама не знала, что же ее так тянуло к нему. Он же псих. Ну ладно, психически больной человек. Девушка отворила дверь и увидела, что Вершинин сидит на своей кровати и при тусклом свете настенной лампы собирает кубик-Рубика. — Я думала, ты уже спишь, — усмехнулась Кравченко и, подойдя к нему, села на стул. — Как же тут уснешь? У меня же теперь есть кубик-Рубика, — без какого-либо сарказма сказал Паша, — Спасибо тебе еще раз за такой подарок. — Да не за что, — улыбнулась Мия, — Паш, надо уже спать. — Сейчас-сейчас, — Вершинин поставил кубик на тумбочку и улегся в постель. — Прежде чем ты уснешь, я поставлю тебе капельницу, — произнесла девушка. Она взяла вскрыла иголку, вставила капельницу и поставила ее на комод. Затем склонилась к Паше, мягко взяла его за запястье и ввела иглу в вену. Вершинин нахмурился. Мия посмотрела на него. — Что? Больно? — Скорее неприятно, — поджал губы парень. Девушка видела, что Паше действительно больно, поэтому погладила его по запястью. Вершинин резко дернул рукой и игла выбилась из вены, царапнув его кожу. Паша тихо ойкнул. — Паш, не дергайся пожалуйста, — чуть строже произнесла Кравченко. — А тогда зачем ты меня погладила? Мия не смогла ответить. Она вновь ввела иглу в вену, поправила капельницу и уже встала со стула, намереваясь уйти, но Паша схватил ее за руку. — Не уходи пожалуйста, останься, — жалобно сказал он. — Прости, но мне нужно идти… — Останься! — чуть ли не криком отозвался Вершинин, сжимая в руках ее руку. Кравченко еще секунду помедлила, тяжело вздохнула, а затем села обратно на стул. — Я посижу еще недолго, пока все лекарство не стечет в твою руку. — Хорошо, — кивнул Паша. Через несколько минут, лекарство все стекло в руку парня и девушка убрала иглу. Затем попрощавшись с Вершинином, ушла обратно в каморку медсестер. Как ни странно, Наташа спала, положив голову на журнал. Мия не стала ее будить, а наоборот потушила настольную лампу на столе и сама села на стул, быстро уснув.

***

— Мия Максимовна, ваша работа? Этот голос Кравченко узнает из миллионных. Девушка нехотя открыла глаза, тут же увидев перед собой Сергея Александровича. Его совсем не беспокоит то, что медсестры могут спать на работе. Он считает, что у них нет этого права, хотя на самом деле как раз наоборот. Костенко указывал на стол, на котором стоял одноразовый белый стаканчик с ромашками. Мия с интересом рассмотрела его. — Ну конечно моя, — ответила она на вопрос заданный ранее Сергеем, — Мне же ночью делать нечего. — Ты мне тут подерзи еще! — воскликнул Сергей, стукнув по столу, — Это твое? — Не знаю от кого, но, да, это мое, — сдвинув брови, произнесла Кравченко. Костенко оставил девушку и вышел из каморки в коридор. Мия зевнула и взяла в руки букет из ромашек. Понюхав их, девушка мечтательно вздохнула. Нет, это не ей. Это Наташке. Это же за ней половина больницы бегает. — С добрым утром, — поздоровалась Гулина, важно зевнув. Ее взгляд остановился на ромашках, которые стояли в стаканчике, — Ого, это тебе? А от кого? — Не придуривайся пожалуйста, — усмехнулась Кравченко, — Это же твои… — С чего ты взяла? Утром, когда я только проснулась, их не было. Значит это тебе… Мия удивленно захлопала глазами и вновь понюхала цветы. Ромашки были новенькими, так как на них еще красовались капельки росы, красивыми и от них веяло пыльцой и брызгами воды. Девушка переставила букет в стеклянную вазу, задумываясь кто же их ей подарил.