Мастер жить эту жизнь

«Хотела затушить костёр ведром, но, видимо, придётся сжечь поле»

Вся компания незамедлительно направилась в сторону, откуда был запущен сигнал. Преодолев десяток шагов, Вэй Усянь выбежал к поваленному дереву, за которым сидели три адепта. Завидев прибывшую подмогу, они в панике зашипели и стали показывать заклинателям, чтобы те тоже прятались. В траву с гулом приземлилось нечто, поднимая клубы пыли. Злобно постукивая по земле четырьмя конечностями, напоминающими паучьи лапки, к адептам повернулись две безглазые, лысые головы. Слюнявые пасти мужской и женской ипостасей распахнулись, и из глоток чудовища снова вырвался тот раздирающий душу и уши крик, похожий на удар грома. Воздух насытился озоном настолько, что на языке появилась горечь. — Оно чем-то стреляет! — Цзян Чэн дёрнул брата в сторону, благодаря чему ядовитый дротик воткнулся не в голову заклинателя, а в ствол каштана. — Что это за тварь?! Чудовище, перепрыгнув бревно, приземлилось прямо перед учениками ордена Юньмэн Цзян и ударило по ним острой мускулистой лапой. Заклинатели отскочили друг от друга, успев спастись. — Даолаогуй! — ответила Мейли, на дрожащих ногах отбивая Ляньшао неистовые удары женской ипостаси. — Горный монстр с восьмью конечностями! Обе головы плюются ядовитыми иглами, перед этим вскрикивают! Между перезарядкой приблизительно четыре минуты! — дала краткую сводку Шу, спеша сестре на помощь. — И как его одолеть?! — крикнул Вэй Ин, заклиная свой меч. Суйбянь взлетел и закружил над даолаогуем, ударяя в разные точки на его теле. Всё бестолку, остриё не пробивало закостеневшую плоть. Мужская и женская ипостаси рассвирепели и принялись долбить по обидчикам со всех сторон. Сражающиеся заклинатели рассредоточились, взяв на себя по одной из четырёх верхних конечностей. Даолаогуй, сообразив, что все атаки «руками» блокируются, неожиданно поднял одну из нижних лап и с яростью ткнул ею в Мейли. Девушка успела заслониться мечом. Лезвие Ляньшао издало пугающий лязг, и заклинательница отлетела на пару метров. Стукнувшись спиной обо что-то твёрдое и тёплое, первая госпожа Фухуа поняла, что в кого-то врезалась. Цзян Чэн поддержал её за плечи, помогая устоять на ногах. — Спасибо..., — голос Мейли утонул в крике монстра. — Падай! Вместо словесной благодарности заклинательница напрыгнула на парня, заваливая его в душистые травы. Над головой засвистели иглы. Мейли прижалась ухом к груди Ваньиня и перестала дышать, невольно вслушиваясь в учащённый стук сердца. Когда монстр истратил свою очередь, девушка осторожно приподнялась, чтобы посмотреть, в порядке ли молодой господин Цзян. Но не увидела ничего, поскольку его лицо оказалось погребённым под густым слоем растрепавшихся локонов. — Ох, молодой господин! — Мейли быстро встала с юноши, находя ситуацию очень забавной. — Прости, что пришлось поесть моих волос. Ты не ушибся? — В порядке, — Цзян Чэн поспешил подняться и отвернуть от девушки покрасневшие щёки, всё ещё чувствуя на себе слабый аромат лотоса. Когда даолаогуй пустил в бой сразу шесть лап, Вэнь Роу пошла в атаку против троих «костяных щупалец» разом. С невероятной скоростью Шиба рубил по одним и тем же местам на теле монстра. Закружившись волчком в смертоносном танце, заклинательница клана Вэнь взмахнула мечом, вложив в удар всю свою ярость. Кожа на правой лапе женской ипостаси наконец-то треснула. Обе головы пронзительно взвыли. Даолаогуй метнулся в непредсказуемом рывке, жаждя достать обидчицу. Роу истратила слишком много сил и, понимая, что не успеет прикрыться, приготовилась к столкновению. Но перед ней выросла фигурка подруги. Кончик Чинтина врезался в тупой костлявый локоть, отбив его. Рукоять меча заскользила в потных ладонях и саданула по пальцам. Вторая госпожа Фухуа вскрикнула, роняя оружие. Роу подхватила Шу, подобрала Чинтин и, уворачиваясь от гигантских лап, отбежала на безопасное расстояние. — Не высовывайся больше! — бросила заклинательница и вернулась к битве, оставив Шу за широким каштаном. Девушка осела в траву и сморщилась, еле шевеля повреждённой кистью. — Вопрос остаётся актуальным. Как победить этого выродка? — прозвучал над головой голос Вэй Ина. — Слабое место даолаогуя там, где соединяются его женское и мужское начала, — ответила Шу. — То есть надо проткнуть ему задницу! — заключил Вэй Усянь. — Точку соединения, — строго поправила вторая госпожа Фухуа, не оценив шутки. — Но это под силу разве что учителям. Нам остаётся только сбежать. Вот если бы обездвижить его ненадолго. Вэй Усянь задумчиво посмотрел на массивный ствол. — Обездвижить? — и вдруг прокричал: — Шиди! Шиди!!! Примани ублюдка сюда! У меня есть план! — Как я, по-твоему, его приманю?!!! — Разозли его! Уверен, у тебя получится! Цзян Чэн мысленно надавал Вэй Ину крепких затрещин, пока, то пригибаясь, то подпрыгивая, обходил чудовище. Оказавшись между каштаном и даолаогуем, заклинатель пустил в слепую морду мужской ипостаси несколько сгустков энергии, в ореоле свечения которых потрескивали крошечные молнии. Вэнь Роу, разобравшись в незамысловатом плане, присоединилась к миссии «приманить ублюдка». Монстр, среагировав на новый вид атак, двинулся в нужном направлении. Вэй Усянь прошептал над мечом заклинание для укрепления оружия и извинение, а затем принялся что есть мочи рубить Суйбянем дерево. Рана на предплечье напоминала о себе плавящей кости болью и кровавым пятном, которое проступило на повязке. Порез у подножья каштана с каждым ударом увеличивался, но даолаогуй подходил быстрее. — Я тоже хочу порубить! — раздался над ухом задорный девичий голос. Мейли полоснула Ляньшао по стволу. По телу побежали неприятные колебания от столкновения с настолько твёрдой поверхностью, но, поджав губы, девушка продолжила врезать лезвие в древесную плоть. Когда злобное клокотание раздалось совсем рядом, Шу, Мейли и Усянь навалились на ствол. Каштан жалобно скрипнул. Цзян Чэн и Вэнь Роу откатились в стороны. Спустя мгновение дерево, в последний раз шелестя листвой, рухнуло на землю и придавило даолаогуя. Монстр затравленно прохрипел и забил всеми конечностями по земле, грозясь вот-вот скинуть с себя ствол. — Все, кто прячется здесь, скорее бежим! — прокричал Вэй Усянь. Из-за деревьев и валунов показались трое парней и четверо девушек. Среди них Мейли к собственному удивлению заметила Лань Айминь, которая несла на спине маленькую госпожу Лихуа. — Неподалёку есть заброшенный храм Гуаньинь. Его стены защитят нас от монстра, — не теряя командного тона, сестра Айминь указала на запад, давая направление толпе. Двенадцать заклинателей поспешили уйти от даолаогуя, скрывшись в каштановой чаще. Жалобный скулёж разных по высоте голосов долго не смолкал за их спинами. Так как среди товарищей были раненные, адепты не бежали, но шли в быстром темпе. Лань Айминь, передав бессознательную маленькую госпожу другой девушке, встала во главе их неожиданно сформированного отряда и способствовала оперативному продвижению. Мейли про себя отметила, что надо бы отдать должное её хладнокровию и организаторским способностям — они здорово выручали в рискованных ситуациях. Первая госпожа Фухуа шла рядом с сестрой и подругой, гадая, какие злоключения довелось пережить бедняжке Лихуа, как по левую сторону от неё возник Вэй Усянь. — Драгоценные госпожи, вы потрясающе стойко бились! При возможности мы отблагодарим вас, как подобается, а пока примите в знак нашего восхищения это, — закончив воодушевлённую речь, Вэй Ин протянул в кулаке три цветка лесной перелески. Мейли хихикнула и украдкой посмотрела через плечо на идущего сзади Цзян Ваньиня, который буравил брата взглядом «опять он за своё». — На нашей родине не принято дарить сорванные цветы, — бесстрастно ответила Шу, отворачиваясь от подарка. — Это считается за воровство у самой природы. — Но если не принять настолько искренний дар, можно украсть хорошее настроение у человека, — игриво парировала Мейли и, зная: если сестра не взяла, то Роу тоже придержется этой тактики, забрала у Вэй Ина фиолетово-синие бутоны. — Благодарю молодых господ за внимание. Вэй Усянь дружелюбно улыбнулся девушке и, не сбавляя ускоренного темпа, воспользовался возможностью завести разговор: — Что это за монстр? Дао... даогуй? — Даолаогуй. Злой дух гор, — объяснила Мейли, вдыхая горьковато-сладкий аромат крупных лепестков. — Дитя грозы, древнее создание, отвергнутое небесами. Но Шу-Шу лучше меня расскажет. Вторая госпожа Фухуа не планировала вникать в беседу сестры и незнакомого парня. Её куда более беспокоила Роу, которая брела рядом, понуро хрустя сухой листвой. Когда Мейли передала ей честь выступить рассказчиком старинной как мир легенды, Шу, наградив сестру ворчливым взглядом, всё же начала: — Много веков назад, во времена первых небожителей на небеса вознеслись брат и сестра. Вознесение для идущих по тропе самосовершенствования — наиболее желанный итог, заветная цель, но далеко не каждому заклинателю удаётся достичь бессмертия, а чтобы стать богом… На это уже воля самой удачи, — стрекот ночных музыкантов-сверчков звучал в унисон с протяжным бархатным голосом. Когда Шу рассказывала истории, казалось, её слушали даже деревья. — Однако совместное вознесение стало для героев проклятием, а вернее — продолжением земных мук. Ведь они питали друг к другу запретные низменные порывы... — Запретные низменные порывы? — нагло вставил вопрос Вэй Усянь. — Страстно любили друг друга, — пояснила Мейли. — Если их души были запятнаны запретной любовью, как они достигли наивысшего уровня в самосовершенствовании? — в интонации заклинателя прозвучал нескрываемый скепсис. — У древних всё намного проще. Захотел — украл чью-то жену, захотел — вырезал клан, но победил ужасного духа, вознёсся и вот, о тебе уже слагают легенды, как о самом благочестивом воине всех времён, — пожала плечами Мейли, сплетая коротенькие стебельки цветов в единое украшение. — Став богами, герои не смогли дольше хранить целомудренность и осквернили друг друга грехом, — массируя точку между бровей, продолжила Шу: «Когда тебя перебивают, ораторствовать крайне утомительно». — За это Небесный Владыка сбросил их с небес. Они горели в пламени грозовых звёзд, тонули в ледяном омуте вихрей, но не было раскаяния в их сердцах. Всего, чего желали падшие боги в последний свой миг — навеки остаться друг с другом. Сама кара откликнулась на прощальный их вздох и пронзила молнией оба тела разом. Боги навсегда соединились в оболочке духа, став самым свирепым чудовищем гор. Появился даолаогуй. От игл женской ипостаси умираешь мучительно и долго. От игл мужской — мгновенно. — Вы так много знаете об этом невиданном существе, — похвалил Вэй Ин девушек в меру восторженным тоном. — Мы выросли в горной местности. Сами даолаогуя до сих пор не встречали, но глубоко в скалах они правда водятся, — Мейли закрепила в длинных прядях «заколку» из трёх перелесок. — Глубоко в скалах, говорите? Почему тогда этот добрёл до самой школы? — озадаченно протянул Вэй Усянь, любуясь контрастом ярко-холодных лепестков и волос чуть темнее цвета осенней пшеницы. — Даолаогуи питаются мертвечиной. Мы знатно покрошили в округе мертвецов, а от них та ещё вонь, — от воспоминаний последнего приключения Мейли сморщила нос. — Возможно, один дао-гэгэ заплутал и побрёл на единственный ориентир, аромат излюбленного лакомства. — Не называй смертельно опасную тварь так ласково. Он чуть не выбил из нас всех дух! — одёрнула сестру Шу. — Ах, да! — Мейли шустро обернулась к Цзян Чэну. — Спасибо, что не дал мне упасть, господин. Пребывающий далеко в своих думах Ваньинь, поняв, что его зовут, посмотрел на заклинательницу глазами, всё ещё затуманенными картинками его иллюзорного мира. Девушка изучающе улыбнулась, показала господину Цзян миниатюрную ладошку и легонько помахала. — Поверь, госпожа, ты уже отблагодарила А-Чэна, когда напрыгнула на него с объятиями, — хитро посмеиваясь, произнёс Вэй Усянь. — С объятиями? Это была лишь защита! — заявила Мейли, но не сдержала смущённой улыбки. — Очень своевременная и, я уверен, приятная… Ай! — волну остроумия Вэй Ина прервал трескучий подзатыльник, который прилетел от брата по заклинательскому ордену. — Откуси уже свой язык, — сердечно пожелал Цзян Чэн, поравнявшись с остальными. Вскоре ветви каштанов расступились, и заклинатели вышли к разбитым ступеням некогда величественного храма. На облепленных кучерявыми шапочками мха карамон-вратах до сих пор покачивалась табличка с надписью имени бога, но время нещадно изуродовало иероглифы до нечитаемого состояния. С обеих сторон от раскуроченной корнями дорожки на каменных постаментах сидели шесть клыкастых лисиц. — Это не храм Гуанинь. Стиль совершенно иной, более поздний, — прокомментировал кто-то из заклинателей. Будто соглашаясь с его словами, деревянные створки дверей с тягучим скрипом хлопнули от взвывшего ветра. Из залитого тенью входа в лица незваным гостям пахнуло промозглой сыростью. С накренившейся крыши соскользнули две грязно-красные черепицы и разлетелись на осколки, встретившись с камнями. В каждом уголке властвовала природа, навеки отняв из покровительства богов это место. Однако по многим уцелевшим объектам храма можно было предположить, что люди оставили его не больше десятка лет назад. Юные заклинатели, стараясь не разбредаться, с опаской один за другим проникли в зал поклонений. Статуя бога оказалась разрушенной до основания, поэтому сгорающие от желания узнать, кто же был хозяином сих владений, издали разочарованные вздохи. Скорее всего, человеческое сердце уже предало забвению это божество. Перед тем, как забаррикадировать двери, Лань Айминь пустила в небо ещё один символ ордена Гусу Лань, чтобы учителя знали, где им искать адептов. Вход и окна заклинатели увесили оберегающими от нечисти символами. Когда все меры предосторожности были соблюдены, юношам и девушкам только и осталось, что ждать подмоги, да залечивать раны. Всё ещё крепкие своды лесного храма должны были сослужить нуждающимся в укрытии добрую службу — хотя бы на одну ночь. Заклинатели и заклинательницы, не забывая правила ордена Гусу Лань, разделились на две группы и присели кружками на каменный пол по разные стороны от платформы статуи. Роу приземлилась рядом с Шу и распахнула льняной мешочек с травами. Бережно разместив фарфоровую кисть в своей ладони, заклинательница принялась невесомыми касаниями наносить на посиневший большой палец целебный порошок. — В битвах не лезь вперёд меня. Я достаточно закалена, чтобы сносить удары, — проворчала Роу. Шу ещё не видела её такой недовольной. Она злилась или… чересчур беспокоилась? В любом случае вторая госпожа Фухуа поспешила выразить категорическое несогласие с таким утверждением: — Какими бы крепкими не были твои кости, ты чувствуешь боль. Мой палец заживёт за неделю, а от того удара у тебя могло быть сотрясение. Представляешь, как раскалывалась бы голова? На словах «ты чувствуешь боль» костлявые пальцы Роу остановились, заметно подрагивая. Но заминка продлилась лишь миг, так что Шу могло и показаться. Продолжая врачевание в тишине, заклинательница клана Вэнь плотно покрыла тонкую кисть чистой тканью. Закончив, Роу подняла на девушку глаза, блестящие одновременно радостью и печалью. — Спасибо, что… защитила. Шу не знала, почему заклинательница так чувствительно реагирует на её совершенно обыкновенные слова и человеческие поступки. Испугавшись, что Роу вот-вот заплачет, госпожа Фухуа еле ощутимо провела здоровой ладонью по спине, которая оказалась не по-девичьи жёсткой. — Ты возвела вокруг меня защитный купол, оберегая от всех проблем. Я хочу соответствовать своей героической подруге. Роу уложила голову на подтянутые к телу колени, не прерывая зрительного контакта с Шу, и растянула губы в блеклой улыбке, будто испытывала неимоверную тяжесть от того, что находится здесь и всё это слушает. Спустя час зал храма заполнился жужжанием голосов заскучавших адептов. Парни затевали то одну игру, то другую. От их компании доносились несогласные восклицания вперемешку с победным хохотом. — Восемнадцать! — выкрикнул Вэй Усянь, показывая на пальцах рандомное число. — Шестнадцать! — одновременно с ним выдал свой ответ юноша напротив. После ставок адепты принялись внимательно подсчитывать, сколько всего пальцев выкинули. Вэй Ин показал восемь, заклинатель — все десять. — Подставляй лоб, брат, — заключил Вэй Усянь, довольный собой. Смуглое лицо заклинателя скривилось от горечи поражения, но он послушно наклонился вперёд и подставил голову для звонкого щелчка. Долг, есть долг. — Сиди смирно, — потребовал Цзян Ваньинь, стараясь закрепить на ране непоседливого брата новую, более надёжную повязку. Кольцо девушек дольше сохраняло безмолвие. Оуян Лихуа пришла в себя и теперь преданно восседала подле своей спасительницы, погрузив сознание в сонную дымку. В какой-то момент в неподвижной фигурке снова мелькнула жизнь — маленькая госпожа тихонько запела известную старинную колыбельную. По пронизанным зимним одиночеством сводам храма весенней птичкой пронёсся сладкий голосок. Никто из девушек не одёрнул Лихуа, с упоением вспоминая родную для многих песню. Это выступление навеяло на одну из заклинательниц желание прочитать подругам из Гусу стихотворение о путнике, что воспел луну в осеннюю ночь. Третья по очереди ученица поднесла к губам прихваченную сяо и сыграла отрывок из театральной постановки, рассказывающей, как основатель её ордена поймал за крыло феникса. Когда настал черёд Лань Айминь, приятельницы с энтузиазмом поддержали её, ожидая от лучшего адепта половины Инь чего-то захватывающего. Поддавшись уговорам, Лань Айминь прошептала что-то заклинательнице с сяо и вышла в центр женского круга. Стоило ритмичной свиристели растечься по залу, как заклинательница сомкнула ладони перед собой в замок, медленно и изящно прогнулась в почтительном поклоне, резко выпрямилась и в такт мелодии отвела прохладный взор в строну, открывая зрителям тонкую молочную шею. Сестра Айминь выбрала в качестве выступления традиционный танец ордена Гусу Лань «Путь чистоты». Каждое движение было настолько чётко выверено со звуковыми колебаниями, что казалось, музыку рождает не флейта, а сама девушка. «Сестрица Айминь та ещё искусница! Её танец завораживает точностью движений, но все они как будто заученные до дыр. А где же эмоции?!» — размышляла Мейли с видом строгого эксперта, сидя на полу в позе лотоса и пытаясь слепить из непослушных прядей пучок. Как-никак первая госпожа Фухуа носила статус неумолимого исполнителя танцев Процветающей Долины — Квайл де Чингва. Закончив выступление также низким поклоном, Лань Айминь выпрямилась, ловя на себе любопытные взгляды парней, которые напрочь забыли об играх и уже давно наблюдали за творческими посиделками девчонок. «Кому-то не хватает мужского внимания?» — Мейли уловила искорки трепета в её иссиня-чёрных глазах и хихикнула себе под нос. Заклинательница клана Лань мгновенно одарила вниманием источник неуместного веселья. — Хочешь что-то сказать мне? Госпожа Фухуа поёжилась от её тона и, подбирая слова, ответила: — Твой танец полностью передаёт дух Облачных Глубин. Такой же… строгий. — «Путь чистоты» — это торжество духа над телом, поэзия самоконтроля, — гордо отчеканила Лань Айминь. — Этому танцу больше трёх сотен лет и адепты ордена Гусу Лань с идеальной точностью сохранили все движения, созданные нашими предками. Не стоит и пытаться оценивать то, чего не понимаешь. «Хотела затушить костёр ведром, но, видимо, придётся сжечь поле», — Мейли планировала избежать полемики, но утверждение «не понимаешь» прошлось по её самолюбию, как острая галька по стеклу. На губах заклинательницы заиграла азартная усмешка. Шу насторожилась, зная, что за этим жестом всегда следует какая-нибудь выходка. — Я вольна для себя решать, что мне нравится, а что нет, — с показушной беспечностью протянула Мейли. — А если тебе так важен авторитетный зритель, то знай, что в танцах я кое-что смылю. — Какие же танцы исполняют адепты ордена крестьян? Призыв дождя? — с издёвкой произнесла Лань Айминь, холодно взирая на Мейли с высоты своей грациозной фигуры. Госпожа Фухуа резко поднялась, почти доставая макушкой до острого аккуратного носа заклинательницы клана Лань. — Мей, нет! — Шу почувствовала, как жгучее желание принять вызов заискрилось вокруг сестры. Остальные адепты, затаив дыхание, наблюдали за до смешного бесстрашным кроликом, который решился что-то доказать барсу. — Крышесносной бури, — процедила Мейли и бойко направилась в центр зала подношений, кинув попутно заклинательнице с сяо. — Сыграй «Маки на ветру». Девушка вскинула брови, удивлённая таким выбором, но поднесла флейту к губам. Мейли остановилась между платформой статуи и входом, развернулась лицом к обеим группам адептов и раскрыла шёлковый веер с изображением воробья на ветке персика (которым обычно не пользовалась, но сейчас была несказанно рада, что такой атрибут оказался под рукой). Зазвучал долгий свист одной ноты. С лика госпожи Фухуа сошли все краски эмоций. Девушка словно лодочка по ветру двинулась вперёд, считая коротенькие шаги: «один, второй, третий, четвёртый, пятый…». Пышным бутоном раскрылся яркий звук и из сяо полилась скоротечная весёленькая мелодия. Мейли, махнув кистью с раскрытым веером на прощание, опрокинулась назад, почти что сложившись пополам. Вернув тело в вертикальное положение, девушка спрятала лицо за шёлковым крылом, выбрасывая к толпе вместе с другой рукой своё сердце. Ухватив розовыми пальчиками край развевающихся пол ученического ханьфу, госпожа Фухуа закружилась по мрачной комнате храма, словно маленький вихрь снежинок. Вдруг заклинательница застыла, обхватив руками невидимого танцора, просияла улыбкой, совмещая в ней неописуемый восторг и крайнее отчаяние, прикрыла ладонью глаза и, убегая от судьбы, взмыла невесомой бабочкой над полом, прыгнув чуть ли не выше своего роста. А затем, раскрыв объятия навстречу всем радостям и печалям, готовая с любовью выпить каждую свою слезинку, вновь погрузилась в бешенную круговерть, утопая в слоях летящих одежд. Из-под упавших на лицо светлых прядей выглядывала всё та же безумная улыбка обречённого, но счастливого человека. Сейчас Мейли до грани возможного наслаждалась своей молодостью, этим танцем и этой жизнью. Для справки: Под мелодию «Маки на ветру» в Процветающей Долине девушки, достигшие 16 лет, исполняют танец на летнем празднике влюблённых Ци Си. Сам танец повествует зрителю об истории любви госпожи и слуги. Когда пожар чувств сжёг в героях все помехи разума, они стали встречать каждый рассвет на маковом поле, где только кровавые шапочки пьянящих цветов были свидетелями их сердечных откровений. В итоге госпожа сбегает вместе с возлюбленным, отдавая ему свой веер, чтобы между ними вовсе не осталось преград. Последний жест героини интерпретирован в символическое движение: в конце танца девушки кидают веера в толпу зрителей-юношей, а затем отправляются на поиски своих атрибутов. Чей веер парень поймал, с той и может сходить на свидание, если оба молодых человека заинтересованы в этом. Одаривая сестёр, повергнутых в шок, и братьев, охваченных восторгом, заключительным поклоном, Мейли, не глядя, бросила веер куда-то в угол зала. Лёгкое шёлковое изделие встретило препятствие в виде груди Цзян Чэна и опало ушибленной птичкой ему в ладонь. Парень, не знакомый с традициями ордена Шенгу Фухуа, в замешательстве уставился на почему-то прилетевший от той девушки веер. — Повезло тебе, шиди, — задорный голос Вэй Усяня вывел Ваньиня из ступора. Представив, что сейчас к нему подойдёт за своей личной вещью танцовщица, излучающая жар после прелестно чувственного выступления, будет рассматривать его блестящими не хуже самих звёзд глазами и, чередуя слова с краткими вздохами, что-то ему говорить, господин Цзян ощутил, как земля ускользает из-под ног. — В-вот. Отдай ты! — охваченный смущением, Цзян Чэн впихнул веер в руки Вэй Усяню. — Спятил?! Это отличная возможность познакомиться поближе! Не упускай её! — Вэй Ин попытался остановить шиди, искренне не понимая, как можно отказываться от такой удачи. — Заткнись и возьми, — прикрывая тыльной стороной ладони вспыхнувшие второй раз за этот день щёки, Ваньинь поторопился отойти куда подальше. — Так вот, где мой веер! — к Вэй Ину подлетела довольная Мейли. — Спасибо, что поймал его, господин. — Милая госпожа, твой танец неистовым пламенем захватил наши умы и сердца. Веер поймал не я, а мой шиди. Он настолько сражен твоей красотой, что не смог справиться со смущением. Могу я спросить твоё имя для него? — Правда? Застенчивые люди — самые пленительные, — девушка задумалась о чём-то и спустя миг лукаво ответила: — Передай своему шиди, что я заберу веер только из его рук. Тогда и скажу ему имя. После она заливисто рассмеялась и убежала, оставляя Вэй Ина с единственным словом в голове: «Дурень!».