- Но отец! - Это не обсуждается, Альберу. Он в конец обезумел. Мы должны его огородить от людей. - Но он тоже человек! Ему тоже нужно общаться! - Вот ты и будешь этим заниматься. - отрезал Зед.
Кэйл сидел в убранной комнате на кровати с прижатыми к груди ногами, которые были обхвачены руками. Он слегка покачивался из стороны в стороны как безумец. Хотя почему "как"? Он и был безумцем! С началом войны холодный и расчетливый разум раскололся на мириад кусочков. Летописец не осознавал где он сейчас и кто он. Все что он мог делать так это только продолжать писать сумасшедшие текста, которые "предсказывали будущее". В этот момент в помещение зашел высокий юноша. Это был кронпринц. Альберу посмотрел на автора и тяжело вздохнул. Он каждые два дня в определенное время заходил в эту комнату, чтобы проверить больного, но с каждым его приходом ничего не менялось. Ни помещение, ни стерильная чистота, ни еда, которая всегда стояла не тронутой на прикроватной тумбочке, ни человек, который был здесь заперт на неопределенный срок. Хенитьюз все продолжал бредить и что-то записывать, все работы напрямую получал кронпринц, но когда Альберу появлялся в дверях, то всегда наблюдал одну и ту же картину. Она не менялась уже несколько месяцев. Принц вздохнул и, закрыв за собой дверь, прошел в комнату. Он как обычно присел на край заправленной кровати и посмотрел в лицо сумасшедшего. Ничего не поменялось. Все те же стеклянные, невидящие ничего, кросно-карие глаза. Алые волосы спадали на лицо, челка совсем отросла. За ним никто не следил. Хрупкое тело покрывало обычное одеяние летописца. С него никто этого не снимал. Юношу забыл весь дворец, кроме Альберу, которому было разрешено входить в "палату больного", и Кейдж, которая была верной подругой и помощницей летописца. Семья Кэйла и вовсе не приходила во дворец после того, как узнала о болезни ребенка. Принц возненавидел каждого, кто посмел забыть о Хенитьюзе. Он протянул руку к нездорово худому телу и прикоснулся к нему. Автор вздрогнул и поднял обезумевший взгляд будто только заметил гостя. Кэйл всегда молчал. Молчал и тогда, когда работал при дворце, и сейчас, когда находился здесь. Но в первом случае он иногда мог заговорить с принцем или со своей помощницей. Сейчас же он молчал как немой и лишь некоторые изменения на его физиономии или в положении давали понять о его настроении. Вот и сейчас его тонкие, потрескавшиеся и бледные губы искривила маленькая улыбка. Он был рад. — Кэйл, как ты себя чувствуешь? — осторожно спросил Альберу. На свой вопрос он получил еле заметные кивок головы, что означало что все в порядке. Стандартная процедура. Этот вопрос был настолько обыденным для начала разговора, что не задай его принц, то Хенитьюз бы удивился и испугался.В душе. Их разговор никогда не продлевался на долго. Все заканчивалось настолько же обычным вопросом — "Написал что-нибудь?". Если ответ был утвердительным, то Альберу просил текст, если ответ — нет, то Кроссман прощался и покидал юношу. Все так и случилось. Альберу спросил, а Кэйл отрицательно мотнул головой, что означало что работ у него нет. Принц мягко улыбнулся аловолосому парню и, попрощавшись, покинул помещение с негромким хлопком двери. Наступила мертвая тишина.— Молодец,— рассмеялся женский голос. — Не кронпринц, а идиот, он даже не может осознать свою тупость! — Да, ты права! Он даже не понимает, что причиной сумасшествия Кэйла являемся мы!— рассмеялся другой голос, теперь он принадлежал мужчине.
Кэйл сжался. Эти голоса. Голоса. Голоса. Они сводят его с ума. Из-за них он потерял свою должность! Из-за них все считают его сумасшедшим! — Заткнитесь! — выкрикнул Кэйл. Альберу не ушел от двери. Он разговаривал с охранником. Он четко услышал выкрик летописца.