бесконечные чаты

      Собираюсь на смотрины к родителям Стаса очень осознанно. Даже выписал себе с маркетплейса брюки и приличную рубашку. Всё из-за мамы, которая устроила кипиш и раздала нам с батей пиздов. Мол, мы тут тоже не пальцем деланные и не должны упасть в грязь лицом. Наверное, не стоило нагонять жути и говорить, что родители Стасяна немного шибанутые. Так-то справедливости ради, я не только это сказал, но ещё зачем-то вспомнил, что Маргарита Викторовна — учитель французского в каком-то лицее, а Эдуард Васильевич — инженер. Короче, посадил, по ходу, любимую мамулечку немного на стрём. Как результат — страдаем все. Папе даже свои золотые запонки из дальнего ящика достать пришлось, хотя он их всегда считал полной кринжатиной. Сама мама зачем-то начала потреблять весь контент на французском, объясняя это тем, что у неё давно не было разговорной практики. Если она решила там на французском полялякать, то я в полной жопе. Мой словарный запас ограничен одним словом — круассан. Мы с батьком сначала рофлили с этой бурной деятельности, но потом маман запретила нам использовать в лексиконе такие слова, как «рофлить» и «кринжануть». А ещё не уставала напоминать, что отец — доктор исторических наук, она сама — кандидат, а я — студент приличного технического ВУЗа. Когда мама очень серьезным тоном это в первый раз произнесла, папа надо мной поржал и сказал, что в семье не без урода. Как итог — получил звездюлей. В какой-то момент я прям порадовался, что живу отдельно, уверен, маманя папу там днями и ночами муштрует. Надеюсь, хотя бы не заставляет его с книжкой на голове по квартире ходить.       А вот Стасику хоть хуй по деревне — ходит спокойнее удава, за жопу меня тискает и ни о чём не парится. Я у него тут два дня назад поинтересовался, что будет, если мою прекрасную кандидатуру в его спутники не одобрят, а он лицо скривил и сказал, чтобы я так жутко больше не выражался. Потом ещё, правда, всяких пошлостей про рот мой, которым что-то там доказать придётся, наговорил, но я уже плохо соображал. Стоял весь красный, с мокрым пятном на трусах и просил на практике объяснить, что он в виду имеет. Короче, закончилось всё горловым, который до этого я не практиковал. ***       И вот наступает день икс. Я весь наряженный, волосок к волоску прилизал. Хотелось бы сказать, что это полный кринж, но маман запретила использовать данное слово. Поэтому скажу, что это ПОЛНЫЙ ПИЗДЕЦ, и я похож на чмошника. Такого же она говорить не запрещала. Спускаюсь к Стасу, он дверь открывает и остаётся стоять на пороге с открытым ртом.       — У меня где-то бабочка была, и можно поискать очки в роговой оправе, — сам он на расслабоне. Нацепил свитшот с Май Литтл Пони, джинсы и кеды. Эй, я тоже хочу такой свитшот, а не эту рубашку неудобную. Обычно же Стасян так не ходит. Или это он нашёл ещё один способ побесить своих родителей?       — Хорош зубоскалить, я просто хочу произвести приятное впечатление, — пока говорю это, Стас, скотина такая, разлохматил всю мою причёску, которую я так прилизывал старательно, чтобы более приличным и образованным выглядеть. — Эээй…       — Прости. А то показалось, что передо мной не Милан, а ботаник с физтеха.       В такси едем как попугайчики-неразлучники. Я буквально вцепился в Стаса своей мокрой клешнёй и ни на сантиметр от него отползти не готов.       — Стаааас… Я цветы забыл купить, меня мама убьёт, — шепчу на ухо, а он ржёт и по ляжке моей водит. Вот придурок, ну не сейчас же. Как я со стояком к твоим родителям приду знакомиться?       Вылезаем из машины перед падиком — мои стоят уже. С букетом. Который я купить должен был. Знакомлю Стасяна с родителями, мама его тут же обнимать лезет. Стас аж теряется сначала от столь близкого взаимодействия, но потом вроде в себя приходит. Батя скромнее, только руку жмёт, зато с каким комментарием. «А то вдруг Милан приревнует. Я-то ещё мужчина хоть куда». Стою, лицо скукурузил и думаю, что при всём при этом маман запретила мне использовать слово кринж. Как мне без него выживать теперь?       — Стойте, стойте, — стопарю всех в падике на первом этаже. — Дайте пару тяг сделаю, чё-то волнуюсь пиздец, — мама взгляд строгий кидает, и я тут же спешу исправиться. — Ой, пардоньте, имел в виду слишком взволнован.       Стас в ебучей истерике от происходящего. Маман сначала хмурится, но потом сама просит ашку. Батя трёт запястье и теребит бесящую его запонку. Стоим как полные придурки, передавая одноразку по кругу. Зато Стас с моими родителями уже общий язык нашёл, что не может не радовать.       — Всё, теперь превращаемся в серьёзных людей и идём производить приятное впечатление! — командует мама и вызывает лифт. Стасян картинно вздыхает и говорит, что в подъезде ему нравится больше. Мама всучивает мне букет, бьёт папу по спине и просит его не сутулиться. А я… Я сейчас в обморок, нахуй, ёбнусь от волнения.       Стас нажимает на кнопку звонка, дверь открывается, и начинается парад того слова, которое мне запретили говорить.       Нас всех взглядом обводит женщина в платье, на каблуках, с причёской и макияжем как будто из салона. Приглашает войти, подходит мужчина в костюме-тройке, и мы начинаем знакомиться. Рожу держу максимально умную. Обнимать меня никто не лезет, как и остальных в общем-то. Пошутил бы, что холодом от этих ребят веет прям могильным, но нельзя — это же всё-таки родители Стаса. Да и голова моя мне дорога, мама за это по ней настучать может.       Проходим в гостиную, которая выглядит как ебучий дворец Екатерины. Только золотых подсвечников не хватает. Ан нет, наебал — вон стоят два на комоде. От сервировки стола, мягко говоря, охуеваю. Тут и цветы, и салфетки с кольцами на тарелках, и приборы золотые, и всё невъебаться как дорого и эстетично. Мне по кайфу больше крохотная студия, где я на ковре ем иногда.       Садимся за стол, Маргарита Викторовна комментирует свитшот Стаса какими-то очень неприятными фразами по типу: «Не по возрасту», «Несолидно», «Люди, необременённые интеллектом». Стас кивает с очень спокойным лицом. Я уже собираюсь этой тёте Маргарите высказать всё, что думаю по поводу её замечаний в адрес одежды, но маман моя быстро об этом догадывается и ловко переводит тему. Не знаю, что пытается сделать Стасик под столом своей рукой с моей ляжкой — успокоить или отвлечь, но у него явно не получается.       Наконец-таки Эдуард Васильевич предлагает вина. Мы с батей, как два собутыльника, очень громко и радостно соглашаемся. Мама кидает на нас убийственный взгляд. Стас пытается не заржать, закусывает щёки и получает ещё один неприятный комментарий от Маргариты Викторовны по поводу своего лица. Я вспыхиваю, а мама задаёт вопрос по поводу французского, как только я набрал в лёгкие побольше воздуха. Винца налили так, будто пожалели. У вас там целая бутылка и бокалы здоровенные. Сюда и больше влезет, а то капнули, как из пипетки. Выпиваем с батей все. Маме за нас неловко, она трет лоб, а мы получаем от Маргариты Викторовны пассивно-агрессивный комментарий, что итальянское вино так не пьётся. Ох, тётя Маргарита, видели бы вы, как мы в том году с батей в Италии этим же самым вином за пять евро упарывались постоянно. Но свои комментарии держу при себе — маме Стаса такое явно не понравится.       Вина нам еще, конечно же, не подливают. Взрослые сидят, беседуют, а мы со Стасом под столом за ручки держимся. Мне так и правда спокойнее становится.       После допроса, устроенного моим родакам, удовлетворённые и довольные родители Стасяна обращаются ко мне. Ох, ёпта, не готов я что-то к такому. Это вон мама с папой у меня умные и быстро вас на место поставили своими ответами. А я же могу и херню ляпнуть какую-нибудь от волнения. Хоть винца бы ещё подлили, жлобы. Чего они жопятся, будто у них всего одна бутылка? Вон же ещё на комоде стоит.       Стас вместо меня рассказывает, в каком ВУЗе и на какой специальности я учусь. Тётя Маргарита его быстро осекает.       — Станислав, Милан же не немой. Зачем ты влезаешь и перебиваешь его? — рожу я, видимо, в этот момент такую скукурузил… Маман моя аж покашляла. По ходу, чтобы я обратно маску умника на себя нацепил.       Блею что-то про факультет, Стас меня под столом ногой пихает, и я вроде бы собираюсь и становлюсь чуть увереннее. Чё это я, правда? Не сожрут же они меня.       Разговорился прям, батя меня с другой стороны пихает, наверное, чтобы я хавальник потихоньку закрывал. Вы, блядь, определитесь уже, молчать или говорить? Сидите, меня просто пиздите с двух сторон.       Спрашивают про мои увлечения, слушаю ли я классическую музыку, хожу ли в театры. А я из всей классики только «Полёт шмеля» и знаю, и то, спасибо надо сказать сказке о царе Салтане. Про театры вообще молчу. После того, как проектор домой купил, даже в кинотеатр-то выезжать перестал.       — Мам, Мил больше компьютерами увлекается. У него же специальность техническая всё-таки, — храни господь Стаса. Хорошо, что он сейчас не припомнил ту песню про член, которую я ему скидывал. И то, как на днях вместо театра зазвал его к себе смотреть порнуху на проекторе.       Комментарий от Маргариты Викторовны: «Всё-таки яблоко от яблоньки далеко иногда укатывается» всех нас вводит в ступор, и маман просит пояснить, что та имеет в виду.       — А что тут непонятно? Не всегда у образованных и интеллигентных родителей получаются такие же дети. Станислав у нас тоже не семи пядей во лбу, — и так ещё сочувствующе маму мою по руке гладит. — Мы бы вообще хотели ему в спутницы жизни кого поумнее, чтобы баланс в семье был. Надеюсь, мальчики скоро наиграются, и им это надоест, — по лицу моей мамы замечаю, что она в ебейшем ахуе. А Маргарите Викторовне уже бы и рот закрыть, но она всё не унимается. — Неужели вы думаете, что из этого может выйти что-то серьёзное? — задаёт вопрос моим родителям и обводит нас со Стасяном такими взглядами, будто бы мы говно какое-то.       Стас меня под столом за руку дёргает, чтобы я не рыпался. Сам только рот собирается открыть, но тут секунды не успевает пройти, и начинается замес — мама вспыхивает, как спичка.       Как моя любимая, воспитанная, культурная мамулечка превращается из Инны Николаевны в торгашку Инку из соседнего ларька я видел только один раз. Мне тогда лет пять было, и чей-то папаня на детской площадке решил, что меня можно одарить подзатыльником. Таких словечек я ни до, ни после не слышал. Жалко, не мог законспектировать, мало что удалось запомнить. Правда, мама всё-таки перегнула немного в тот раз, и въебала тому бугаю в нос. Она у меня не крупная, даже не разбила вроде бы. Но этот хрен потом мусорнулся, и папе пришлось какие-то свои связи подключать, чтобы у мамы административки не было.       Сижу, колечко это модное от салфеток тереблю, не знаю, куда себя деть, пока моя мама орёт на маму Стаса и запрещает даже думать о нас с ним в плохом ключе. Там ещё, правда, проскальзывают фразы «ебучая гомофобка» и «отвратительный сервиз». К чему второе, я не очень понимаю, наверное, личное что-то. Стас вино всем подливает, с моим батей чокается и мне предлагает. Папа локоть на стол положил, рукой голову подпирает, вино из бокала попивает и смотрит на маму влюблённым взглядом.       — Мальчики, собирайтесь, мы уходим, — подрываемся все втроём, Стасян ещё и бутылку с собой прихватывает. Эх, ну куда ты полупустую, всему учить тебя надо. Вон же на комоде рядом с золотыми подсвечниками неоткрытая стоит. — И если сын у вас такой хуёвый и ненужный, мы его себе забираем. Нам нужный. Стасик, пойдём отсюда. Будет у нас теперь два сына.       — Полный кринж. Я поебался со своим теперешним братом. Так, что ли, получается? — да, вылетело всё-таки это запрещённое слово, пока обувался. Но мама тоже хороша, могла его хотя бы в зятья записать, зачем в братья-то сразу. Не, зять — это же муж дочери. А как тогда муж сына называется?       — Эка тебя, мать, развезло со ста пятидесяти грамм. Помнится, в молодости могла бутылку портвейна всосать в одну харю — и ни в одном глазу, — папа веселится, я в шоке, мама в гневе, Стас в восторге.       — До свидания, — мямлю я.       — Пока, — салютует Стасян бутылкой.       — Всего хорошего! — рявкает мама.       — Не поминайте лихом, — прощается папа.       На улицу выходим на ебейшем адреналине. Батя со Стасяном уже в лифте из горла вино пить начали. Мама ашку мою забрала, а я сегодня, как назло, с одной только. Идёт на каблуках своих высоченных куда-то, мы за ней угнаться не можем. Останавливается резко и разворачивается.       — Боже, Стасик, прости, пожалуйста, — обнимает его, а этот любитель итальянского сухого, по-моему, вообще не удивлён.       — Вы ещё хорошо держались, — обнимает маму в ответ, а потом отстраняется и вино ей предлагает. — Дядя Антон вообще как-то стол перевернул. Мне тогда двенадцать было, это немного напугало. И это вы извините, я не думал, что они себя так вести будут. Приборы эти золотые… Жуть, так и хотелось тем столовым ножом вскрыться.       — А я колечко украл случайно. Может, вернуть? — тереблю в руках то самое сервировочное, которое от салфетки.       — Ничего, я там запонку обронил где-то, в счёт этой бижутерии пойдёт.       Мама угорать начинает на пол-улицы, и мы все подхватываем. Батя давно пытался их потерять, да всё никак не удавалось.       — Ладно, такси надо вызвать. Вы же к нам? — Стас мнётся что-то, а я начинаю резво кивать.       — Неудобно как-то, может, мы к себе, — отнекивается Стасян. Ага, нашёлся тут умник. На чём поедем? На электричке? Я в таком виде точно туда не сунусь. Или все пробки соберём, пока в область выезжать будем?       — Да чего неудобного? Хотя бы комнату мою детскую посмотришь, — дёргаю Стасика за рукав, он улыбается и кивает.       — Там теперь склад моих спиннингов, — сообщает папа.       — И моей рассады, — добавляет мама, — Но ничего, поместитесь где-нибудь между микрозеленью и удочкой. ***       По факту всё оказалось не так плохо, как родители говорили. Кровать есть, а остального нам и не надо.       Я парень на опыте, на всякий случай придвинул тумбочку к двери.       — Стас? — зову тихо, когда уже в постели лежим.       — Ммм? — тянется лениво и под бок ко мне ныряет.       — Ты прости, что так вышло. Наверное, не стоило моей маме на твою так кричать, — я сейчас, пока под душем стоял один одинёшенек, чего только не напридумывал себе. Вдруг он не захочет с таким, как я, быть больше.       — Мил, ты реально переживаешь из-за этого? Забей. Про дядю Антона это не шутка была, там мама тогда что-то про его дочь сказала, — прикусывает меня через футболку и рукой по тазовой косточке водит. — Тем более мне даже приятно было, последний раз за меня так только дедушка вступался. Да и головой своей подумать можно было, на процентик, блин, рассчитывал. Это мне ещё перед тобой и родителями твоими извиняться нужно.       — Давай забудем просто, — лезу к Стасу в трусы, а он руку мою перехватывает.       — Милан, ты ебанулся? Мы в квартире твоих родителей, — и падлюка такая вообще не даёт нужное место потрогать. А у меня голову ещё больше сносит, когда из него что-нибудь матерное вырывается.       — Ну Стас, мы так, тихонечко. Друг другу. Родители же за стенкой и спят уже наверняка.       — Нет.       — Ладно, — отпускает руку мою. Смотрю на него, такого красивого и строгого, а в голову другая мысль закрадывается. Медленно провожу рукой по своему вставшему члену и вдыхаю громко.       — Ты что там делаешь? — одеяло приподнимает и воздухом давится. К себе в охапку меня сгребает и проговаривает тихо, в глаза глядя, — Вот ты провокатор, придётся тебя завтра наказать за такое поведение.       — Когда там уже завтра?