бессмысленно

рацио, на самом деле, не видит смысла держать в доме животных. даже маленький, хрупкий хомяк – это громадная, давящая на плечи ответственность, совсем ненужная и бессмысленная. простые встречи на улице с коллегами, гуляющими со своими собаками, вызывают в нем неописуемое непонимание – особенно, когда он переводит глаза на их лапы, опущенные в липкую грязь. он ощущает примерно тоже самое, переступая темные следы от копыт на паркете, останавливаясь возле открытой двери в ванную – топаз уже вытирает счетовода большим полотенцем; она заливисто смеется, когда он отряхивается и выбегает из комнаты, влажно и неприятно вжимаясь в ноги рацио, чуть ли не прыгая от радости. он стискивает зубы, но топаз, покрасневшая и довольная, хихикает, держась за живот, и он заставляет себя промолчать ради нее. однако его не хватает надолго. их кровать совсем новая и невероятно большая, занимающая половину комнаты – и поэтому рацио чувствует себя совершенно свободно, даже если рядом с ним еще два человека и животное. сегодня он ложится позже всех – рука авантюрина обнимает его за живот, расслабляя, а топаз прижимает к себе счетовода на другом краю. просыпается он тоже последним – что-то тяжело давит на его горло, закрывая рот, и рацио открывает глаза, дезориентировано кладя руки на счетовода. сидящий рядом авантюрин посмеивается, направляя свой телефон прямо на него, а топаз жмётся к его плечу, улыбаясь. на губах четко ощущается легко соленая кожа, а горло горит от теплоты маленького тела, и веритас поднимается, чуть ли не роняя счетовода на пол. тот, проснувшись, начинает как заведенный скакать по кровати, особо болюче задевая ноги рацио. он вытирает рот, вздыхая. питомцы – одна сплошная нервотрепка. – пусть спит не на моей части кровати. – заспанно, но твёрдо заявляет веритас, и улыбки с лиц топаз и авантюрина медленно сползают. кто-то говорит, что животные дарят положительные эмоции. комфорт. заставляют смеяться. рацио определенно не до смеха, когда, влетая в открытую дверь, радостно фыркнув и чуть не сбив авантюрина с ног, счетовод с разбегу запрыгивает на его живот, давит копытами по голой коже, и веритас, шипя от боли, поднимается, стаскивая сидящую на его торсе топаз на бедра. авантюрин, опустившись на кровать, с трудом забирает выскальзывающего из рук счетовода и выносит его в другую комнату, закрывая дверь прямо перед его носом. тяжело облокотившись на стенку рядом, он бросает взгляд на часы на стене. – уже время с ним гулять. рацио вздыхает, когда топаз расчесывает волосы руками, убирает выпавшие пряди за уши и встает, натягивая футболку. он ложится на спину, вытягивая руку, и авантюрин устраивается рядом, жмется удобнее, греясь от чужого тела, когда доносится хлопок входной двери. снова желание не появляется. он, конечно, ненависти к животным не питает – к млекопитающим тем более. это просто класс позвоночных, и каждый его вид обладает своими особенностями, за которые их нельзя винить. счетовода, как существа межпространственного, не совсем можно приписывать к парнокопытным; по скромному мнению рацио, он скорее напоминает собаку в теле поросёнка – но это никак не отменяет все затраты на него как для обычной свиньи. топаз уже давно спит в спальне; авантюрин, отдавливая бедра рацио головой и поглаживая счетовода в его руках, смотрит однотипные сериалы, а сам веритас, активно игнорируя стоящий по всей квартире запах вареной свеклы и тыквы, утыкается в перечитанную им раз сто энциклопедию; поднывающие мышцы рук напоминают, кто принес мешки с ячменем в углу комнаты. в голове мелькает мысль о том, что завтра наконец привезут его вещи – а значит, скоро будет болеть еще и спина. переезд – дело тонкое и легко уходящее с установленных планов, стремительно уносящееся восвояси, по дороге во что-нибудь врезавшись – как грузовик с багажом из его квартиры, въехавший в грузовик побольше. не хватало еще одного для счастливого числа – так сказал авантюрин. никто не пострадал, кроме самой машины – передняя дверь и часть бампера сломаны, но кузов не задело. бедная операторка извинялась долго и слезно, умоляя подождать до конца ремонта. на вопрос, почему нельзя было вызвать другой грузовик, ему только промямлили в ответ. когда машина заезжает во двор, первым на распаковку бежит счетовод. – ему нравится твой запах. – осторожно произносит топаз, и рацио вздыхает, касаясь пальцами переносицы. она помыла его всего пару часов назад, поэтому веритас его не оттаскивает, позволяя воодушевленно копаться в его одежде, книгах и мелкой технике, даже когда все заносят в дом. ему, конечно, важен собственный комфорт больше, чем забота о животном, которое он даже не заводил. он ясно дал понять об этом топаз – правда сейчас, протягивая ей жаропонижающее, искоса наблюдая за дрожащим авантюрином рядом с ней, выбирать ему не приходится. солнце только начало вставать, но счетовод уже носится по квартире, привлекая к себе внимание и ожидая, когда его наконец выведут на улицу. – не укутывайтесь слишком сильно. – наказывает рацио по большей части без пользы – авантюрин почти сопит, вытирая лоб об подушку, а топаз пытается расслабиться, прикрывая глаза и растворяясь в одеяле. – вернусь через полчаса. доносится слабое мычание, и рацио устало протягивает носом воздух. пятичасовой сон, конечно, отражается жжением в его глазах. – твое животное уже не может терпеть. в ответ ему топаз облегченно выдыхает. счетовод, ожидаемо, чересчур активен – он разумный, и ему не требуется шлейка, но веритас все равно следит за ним глазами, успевая с трудом. он опирается спиной на лавочку, зевая. счетовод прыгает из портала в портал, лезет к детям на площадке и довольно визжит, сталкиваясь с другими животными. сегодня сухо, и рацио почти – почти – не сердится, когда этот поросенок катается по земле, собирая всю пыль. вернувшись домой, он замечает топаз, копошащуюся на кухне – она немного шатается, но выглядит лучше, чем было до этого. – температура немного спала, – объясняет она, держась руками за тумбу. – подумала, что будет неплохо поесть. рацио хмурит брови. – спихнём твою глупость на болезнь. садись. счетовод запрыгивает к топаз на ноги, и та мягко гладит его по голове, несмотря на пыль, и веритас на секунду думает о себе, касающимся чужого лба, несмотря на сальные волосы и жирную от пота кожу. он греет топаз пару поварешек супа и наливает стакан теплой воды. – ешь, а затем возвращайся в постель. она опускает ложку и переводит глаза вниз, к засыпающему на ее бедрах счетоводу. рацио вздыхает уже, наверное, в сотый раз за это утро. – я присмотрю за твоей проблемой. – его голос смягчается. – отдохни. в тарелке остается всего пару ложек – наевшаяся топаз шлепает обратно в комнату, и веритас остается наедине с грязным, пыльным, вероятно вонючим счетоводом. он запрыгнет на кровать сразу же, стоит рацио на что-то отвлечься, поэтому он принимает решение, о котором изо всех сил старается не жалеть – ради на днях смененных простыней. счетовод осознает свое положение ровно в тот момент, когда за ним закрывается дверь в ванной – он, ради приличия, полминуты пытается вылезти на пол, а потом слишком быстро успокаивается, привыкая к теплой воде. рацио ни разу не замечал сложностей, когда он оставался в ванной с топаз. «маленький гаденыш», – удивительно беззлобно думает веритас, запуская руку в мокрую шерсть. процесс мытья тихого, спокойного животного несложный, даже умиротворяющий – рацио проходится по счетоводу руками, наблюдает, как его шерсть проходит сквозь его пальцы, почти не отвлекается на мягкие визги от ласки, прежде чем накинуть на него полотенце. закончив, он принимает решение более приятное – немного подремать на диване. счетовод, если судить по следующим за рацио хвостиком, разделяет его желание. веритас слегка напрягается, но ничего не делает – счетовод устраивается рядом с его ногами, не касаясь их, поэтому и возмущаться нечему. поспать получается, можно сказать, неплохо. рацио думается, что питомцы, в некоторых случаях, способны покрыть свои минусы. ему думается, что питомцы могут принести радость. спустя три месяца после переезда состояние авантюрина ухудшается – рацио удается заметить неладное, когда чужой сон увеличивается на несколько часов, а аппетит, наоборот, уменьшается на половину тарелки. он в который раз предлагает услуги знакомого психотерапевта, но авантюрин только фальшиво растягивает губы и обещает, что с ним все в порядке. рацио не может его заставить, но и просто наблюдать ему не хочется – он, договорившись с топаз (и начальством), берет небольшой отпуск для себя – простейшая часть, и уговаривает авантюрина сделать тоже самое – задание со звёздочкой для топаз и самого рацио. в компании, при разговоре с приглушенным светом, с мягкими объятиями и глупыми телешоу авантюрин выглядит не таким зажатым и усталым, но это помогает лишь временно, и в итоге все возвращается к тому, что было. поэтому, когда авантюрин укутывается в плед, сворачиваясь на кровати, он только может оказаться рядом, разделить с ним один воздух, не имея возможности помочь как-то еще. в комнату влетает вернувшийся с прогулки счетовод, и рацио, вздрогнув, переводит на него свое внимание, чтобы услышать звяканье крышки от напора закипевшей воды – он в спешке уходит, кинув взгляд на разувающуюся топаз в коридоре, а возвращается, с удивлением видя сидящих, опираясь на изголовье кровати, топаз и авантюрина с визжащим световодом на его ногах. ему чешут пузико, и он бешено вертится спиной по ткани штанов, вызывая у авантюрина искреннюю улыбку. вялую, уставшую, совсем маленькую, но улыбку. топаз, мягко прижимающаяся к его боку, смотрит на рацио с радостью в глазах. он ощущает, как в груди разливается легкое, едва заметное тепло. – скоро сварится? – голос режет своей тусклостью, и веритас кивает в ответ. – отлично. я, кажется, проголодался. авантюрин вяло поднимается с кровати, шаркая к двери; рацио пропускает его мимо, отступая, и поворачивается к топаз и счетоводу. тот прыгает в портал, оказываясь на тумбе рядом с рацио, резво машет хвостом, и веритас коротко ведет рукой по его голове в знак благодарности. это не лекарство, не терапия, не что-то, что улучшит состояние авантюрина в разы, но это крошечная надежда. мягкая, кричащая и носящаяся повсюду надежда, которая делает столько же, сколько и все остальные в этом доме. даже за окном, кажется, посветлело. топаз плюхается на кровать, громко выдыхая. веритас понимает. – кстати, – тянет она, и облегчение внутри рацио сменяется нарастающим ощущением неладного. – надо за кормом съездить. – она ухмыляется на поджатые губы, удобнее устраиваясь на кровати. рацио молча разворачивается, уходя на кухню. топаз смеется ему вслед. когда дела становятся лучше, рацио возвращается на работу. с удовольствием он снова погружается в книги, занятия, дебаты и, конечно, в ванну по возвращению домой. с легким раздражением он признает, что забота о другом человеке вымотала его в последнии недели. он оглядывает едва заметные мешки под глазами, слегка исхудавшее лицо, но приходит к выводу, что это все – результат его выбора, и он не станет обвинять в нем кого-то другого. «топаз тоже выбрала ежедневные следы от копыт на своей одежде», – пробегает в голове рацио, и он невольно ухмыляется, прежде чем сплюнуть пасту в раковину. закончив, он выходит из ванной, практически наткнувшись на – помяни черта – паникующую топаз. она, держа в одной руке телефон, вторую кладет рацио на грудь в поисках мелкого утешения. – счетовод заболел. – выдыхает она, и в ее голосе сквозит дрожь. – я позвонила в клинику и записалась, но теперь не могу дозвониться до руководства, чтобы отпроситься. – веритас не отвечает, и она прикрывает глаза, жмурится и комкает чужую футболку ногтями. – авантюрин уже уехал. рацио не понимает намеков, и топаз это знает – она также знает, что хлопоты со счетоводом ему ни к чему. однако попросить его – самое логичное решение. веритас, конечно, должен отказаться, посоветовать найти клинику с зоотакси, описать ситуацию по телефону, и может, к тому времени удастся дозвониться на работу. он планировал провести выходной продуктивно и с пользой. топаз, измученная с самого утра, вызывает неприятное чувство где-то в груди и начинает мерзкую боль в висках, и рацио говорит себе, что делает он это по большей части не ради счетовода, а ради нее. – я съезжу. пальцы на его футболке распрямляются. облегчение слышится в каждой букве. – спасибо. самым тяжёлым оказалось не отвезти болеющее животное за пределы дома, а оставить его там. счетовод, не потеряв и половины своих сил, недовольно, практически истерично визжал, пока рацио держал его (и ловил из порталов) после ухода топаз, даже не имея возможности переодеться. почти каждое утро отправляться в рабочее здание для него, конечно, рутина, и теперь веритас эту рутину разрушил до обломков. счетовод позволил себе возмущаться еще пару десятков минут, вымотав рацио до чертиков, и затем наконец успокоился, пристроившись на чужих руках. веритас позволяет ему остаться на добрых пару минут ради прикрытых век и тихого сопения. он переводит дыхание, наконец окунувшись в спокойствие. короткая шерсть приятно давит на ладони и легко щекочет кожу, и рацио экспериментально ведет рукой, получая в ответ слабое удовлетворенное сопение. счетовод не грязный, не пыльный, не сальный – и веритас не ощущает себя противно, касаясь его вот так напрямую. он не успевает развить мысль дальше – изо рта счетовода начинает течь слюна, и он успевает думать только про отравление и вызов такси. в клинике для свинок-копилок пространства не существует никакого лечения – для ветеринаров общей практики, способных работать со свиньями, так и не ввели повышение квалификации в этой сфере. возможно потому, что жить с копилкой в одном доме – решение, которое не примет каждый второй или даже каждый сотый. рацио осознаёт это, когда они подъезжают к зданию ветклиники, и счетовод на его руках трясется, поскуливает и царапается копытами. ему резко становится хуже на пол пути, и веритас удивлен, насколько проницательной и внимательной бывает топаз – заметить неладное, когда поводов для беспокойства еще и не было. когда они выходят из такси, топаз скидывает ему название кормов, материалы, из которых состоят игрушки, приемы пищи за несколько дней в подробностях и симптомы с сегодняшнего утра. он кратко рассказывает обо всем в регистратуре, даже не дочитывая и половины сообщения. их встречает доктор, и счетовод узнает его быстрее, чем сам он узнает счетовода – он слабо, но радостно взвизгивает, ударяя хвостом по руке рацио, но даже не пробует встать. ветеринар дежурно улыбается, мягко проводя по шерсти рукой, проверяет пульс, прежде чем отодвинуться за градусником и шприцом. рацио хмурится, напрягаясь. – это… – лекарство. – перебивает врач, протыкая колбу иголкой. – мисс топаз уже обращалась к нам с отравлением. в первый раз, конечно, было несладко, но оказалось, что лекарство для свиней ему вполне подходит. веритас коротко кивает, а затем помогает ветеринару перенести счетовода на стол. – учитывая ваше питание, – снова начинает он, оттягивая кожу счетовода, и рацио машинально сжимает руки, удерживая его на месте, – могу предположить, что наш друг отравился некачественным компонентом в корме. в таком случае рекомендую сменить марку. либо, – счетовод возмущенно дергается, пытаясь залезть обратно на руки рацио, – он съел что-то, неподходящее для еды. рацио качает головой, смыкая брови. – такого не было. – проверить все равно нужно. – он выкидывает шприц в контейнер, тихо выдыхая. – назначим анализы и узи, а затем вы пойдете в аптеку, – он подходит к письменному столу, вытягивая ручку и бумажку, – и купите вот это лекарство. отравление кормом подтверждается – врач предполагает, что стандарт для свиней счетоводу не всегда может подойти. рацио бы согласился, если бы не удивительный факт – топаз не меняла корм как минимум то время, что он жил у нее дома. он выходит из аптеки, держа еду из ветклиники и пакет в одной руке, придерживая счетовода другой, и решает на днях сдать корм из дома на экспертизу. то ли лекарство наконец-то подействовало, то ли стены лечат, но счетоводу становится значительно лучше дома. он прогуливается по комнатам, вынюхивая новые запахи, обходит миску с кормом, экспериментально делает пару глотков воды, а затем возвращается к рацио, прижимаясь к его ногам. тот сидит на диване, откинувшись назад, давая отдых спине. счетовод телепортируется к нему на колени, отдавливает бёдра и смотрит удивительно нежно. рацио устало вздыхает, лезет рукой в уже запачканную шерсть и тянется за лежащей на столике книгой. когда топаз и авантюрин, уставшие, не получившие ни единого сообщения от рацио, заходят в гостиную, все их тревоги стремительно улетают куда-то далеко. авантюрин в легкой, сладкой панике тянется в карман за телефоном, чтобы запечатлеть рацио и счетовода, лежащих вместе в обнимку на диване. рацио, на самом деле, не видел смысла держать в доме животных.