Смотри прямо в глаза

      Годжо не указывал в какой период нужно приходить. С утра вырваться не получилось, Гето проводил собрание и, в первую очередь, устроил разбор полётов, потому что их знак смогли так легко скопировать. Накануне вечером он глянул видео в интернете, вскоре оно было удалено. Он просканировал каждый кадр и понял, что их знак смогли передать в мельчайших подробностях и это его не на шутку взбесило.       Первым получил Мигель, он отвечал за безопасность данных мафии и пропустил утечку, из-за чего видео и оказалось в общем доступе. Потом получил Лауру, он считался старшим после Гето, должен был тоже следить за такими вещами, в конце концов не зря им доверяют охрану магазинов, даже самых мелких. Если они допустили такое, то доверие уже подорвано, а этого Гето не прощал. Своему секретарю Манами он дал задание проследить за активностью в последние несколько месяцев. Это была не просто подстава, это только начало и планировалось уже давно. В первую очередь, нужно узнать появлялись ли новые банды, кто и когда скрепил дружбу, всё что имело хоть какое-то значение. Она должна будет узнать каждую деталь.       О том, что их босс выглядел как будто накануне стал грушей для битья, что в общем-то правда, никто не упоминал. Гето был чертовски зол, опасно его дразнить.       После собрания, он отправился в участок. Лицо было залеплено пластырями, утром девочки встали вместе с ним и позаботились о ранах. Даже несмотря на то, что он был против и пытался отправить обратно спать. Пока не убедились, что всё обработано никуда не уходили. От такой заботы щипало в глазах, но Гето сослался на антисептик.       Он также был одет в строгий костюм, только поверх рубашки надел жилет, который подчёркивал фигуру. Часть волос аккуратно собрал в хвост, а часть спадала на плечи, закрывая тату. Он выглядел снова как босс, которого лучше не злить, но при этом спокоен, собран и готов к любой реакции Сатору в свою сторону.       К чему он не был готов, так это вообще не увидеть его. Юджи виновато смотрел на мужчину, тот хмуро, но также собрано смотрел в ответ.       — То есть как занят? — глупо спросил он.       — Работы много, — сказал парень, вообще-то Сатору ответил немного по-другому, но у него язык не повернётся сказать это вслух.       — Я хочу его видеть, — Гето не знал расположение кабинетов, не проводил в этом месте слишком много времени. Но ноги несли его в правильном направлении, будто бы он чувствовал его.       Юджи поспешил следом, но его отправили в игнор. Он попытался преградить дорогу, увести в другом направлении, но проще остановить товарный поезд, чем Гето, когда он хотел увидеть Сатору. Кабинет нашёлся быстро, и стукнув разок для приличия Сугуру распахнул дверь.       Сатору нахмурился, когда услышал стук в дверь, и глубоко вздохнул, когда эта самая дверь открылась и в проеме показался никто иной как Гето Сугуру, а за его спиной явно виноватый Юджи. Годжо надел солнцезащитные очки, просто потому что уже привык к ним на людях, и немного наклонился в сторону, чтобы обратиться к Итадори.       — Ты не смог послать его нахуй? — догадался Сатору и, заметив, что поза парня стала еще более виноватой, махнул рукой, мол, ничего страшного, понимает.       Годжо обратил внимание на Сугуру. Сердце забилось быстрее, потом перевернулось, и медленно вернулось к прежнему ритму. Годжо глубоко вздохнул, показывая всем своим видом, как сильно устал, в том числе от этих качелей. Еще неделю назад он даже не думал уже о Сугуру, отпустил его. А теперь Гето стоял прямо перед ним в этом отвратительно восхитительном костюме. Сатору сдаваться не собирался, как только закрылась дверь, он уперся взглядом в слишком уж довольного собой парня.       — Если Юджи сказать не смог, скажу я. Если у тебя ко мне какое-то дело помимо работы — пошел нахуй.       И замер на пороге. Он конечно ждал агрессию в свою сторону, но даже несмотря на это боль всё равно ядовитым потоком расползлась в груди. Он закусил губу и слабо улыбнулся, шагнул ближе. Сложно не заметить, что у Сатору руки были забинтованы, и Гето нахмурился, но быстро взял под контроль свои эмоции.       — Схожу нахуй чуть позже, — беззаботно сказал Сугуру и положил на стол пачку моти. Сатору раньше их любил, пробовал каждый вкус и комментировал, ставил баллы. А те которые любил больше всего ел постоянно, у них в комнате Гето часто выкидывал пустые упаковки с клубничным вкусом.       Когда Гето покупал в магазине десерт, он надеялся, что Сатору также как и раньше питал слабость к клубничному моти. Выглядит жалко и дёшево, но нужно начинать с малого. Была бы воля мужчины он бы весь мир Сатору подарил, но сомневался, что ему это надо.       На самом деле, Сатору не был ничем занят. Уже вечерело, все отчеты сделаны, проверены и высланы на проверку и передачу в прокуратуру и суд Яге. Годжо взял распечатанные документы, какой-то счет на оплату, и уткнулся в него. Он краем глаза заметил пакет с клубничными моти и, черт. Гето знает его как облупленного. Даже сейчас клубника — любимый вкус Годжо, и Сугуру черт возьми это помнит. Сатору теребил большим пальцем бинт, очень стараясь сделать две вещи: не накинуться на моти прямо сейчас и не обратить внимание на Гето.       — Как насчёт выпить чаю вместе?       — Попроси Мегуми. Он будет рад налить тебе чаю. — Годжо вдохнул и все-таки позволил себе взглянуть на Сугуру. Он изменился. И в этом жилете выглядел… Восхитительно. Губы пересохли, но Сатору усилием воли не стал их облизывать.       — Не переживай, — Гето посмотрел на него и, в отличии от Сатору, не сдерживал себя, смотрел. Смотрел с теплотой и нежностью, единственное в чем он себя сдерживал это броситься и крепко обнять. Упасть перед ним на колени и просить прощение, пока в любимых голубых глазах не растопится айсберг. — Я заварю чай.       На губах появилась лёгкая улыбка. Гетр оглянулся и не нашёл электрического чайника, скорее всего придется идти искать кухню. Сатору спрашивать он не стал. И, что удивительно, Сугуру, хоть и редко приходил в это место, зато вел себя так, словно много лет тут работал.       Когда глава мафии остался наедине со своими мыслями, он ощутил, как вся тяжесть мира навалилась на его плечи. Раздался тяжелый вздох. Почти не моргая, он наблюдал, как чайник закипает, ни о чем не думая. Казалось, прошло несколько часов, хотя на деле всего пять минут. Вся его жизнь проходила так, к своим почти тридцати годам он чувствовал себя уже стариком, и, помимо девочек, у него появился ещё один повод жить. Несмотря на то, что Сатору явно не был рад Гето, но не выгонял. Нельзя было не ухватиться за эту возможность. Вот если Сатору скажет ему уйти, будет больно, но Сугуру сделает это.       Уже с чаем он двинулся обратно. Чем ближе подходил к кабинету Сатору, там легче становилось на душе — Сатору точно для него был успокоительным, это одновременно пугало и завораживало.       Когда Гето ушел, Сатору выдохнул и позволил себе отложить наконец мешающие бумаги и подвинуть к себе моти. Годжо поставил ногу на стул и снял очки. Если Сугуру ушел на кухню, то вернется минут через десять. Блондин любил носить очки, но без них чувствовал свободу. Казалось, Гето был единственным, кто на постоянной основе видел его без очков, без чего угодно, скрывающего глаза. И не потому что Годжо чего-то стеснялся или сохранял загадку. Яркий свет, отражающийся в ярко-голубых радужках, слишком давил, будто его было слишком много. Так повелось с самого детства.       Моти были вкусные. Такие, как Сатору обычно покупает себе, как покупал пять лет назад. Забавная параллель. Сугуру ведь тоже так «ухаживал» за ним в первые дни их отношений, когда признались друг другу. Тоже покупал Годжо его любимые моти. Боль все еще скреблась внутри, но Сатору смог обуздать это. Он одновременно хотел выгнать Гето, никогда его больше не видеть, как обиженный ребенок, но он врал. Основная часть боли уже давно прошла, осталась только тупая ноющая обида. Сатору давно его простил, даже если никому не говорил.       Первое, что бросилось в глаза, когда Гето вернулся в кабинет, — вскрытая упаковка моти. Казалось, в этот момент он вознёсся на небеса и познал что-то прекрасное. Но виду не подал, даже не улыбнулся, потому что знает Сатору, он упрямый: если увидит хоть каплю удовлетворения в чужом поведении, то принципиально не прикоснётся больше. Он поставил две кружки на стол, а сам сел на стул рядом.       — Начну с дела, я сегодня днём провёл собрание, — Гето подцепил один кусочек и надкусил немного, ощущая приятный вкус теста с клубникой на языке, — мы тоже будем тщательно расследовать это дело. Для начала нужно найти тех, кто участвовал в этом инциденте, потом выйти на их босса. Уверен, мозгов вряд ли хватит шестёркам так умно действовать, знаешь что самое интересное, — он сделал паузу, делая глоток чая, — они с детальной точностью перенесли наше тату. Меня это тревожит, это значит, что кто-то очень тщательно под нас копает и, как минимум, хочет потопить.       Тон его голоса был серьёзный, взгляд направлен перед собой, брови периодически сдвигались, собирая сеточку морщинок возле глаз. Гето машинально разминал костяшки пальцев, закусывая нижнюю губу.       Сатору все еще дергал за бинт, который уже порядком истрепался. Нужно заменить. Отказываться от чая он не собирался, но пить пока не стал, слишком горячий. При Сугуру прикасаться к моти он больше не будет, но точно доест их потом, если что-то останется. Годжо прошел в другой конец кабинета, пользуясь тем, что Гето делится с ним своими наработками, и принялся разматывать бинты. Он не хотел делать это при Сугуру, и, тем более, чтобы тот видел, но потрепанная грязная ткань так и лезла в глаза.       — Не оборачивайся. — попросил Сатору, надеясь, что мужчина его послушает. Снимать бинты было больно, запекшаяся кровь и сукровица неприятно липли к ткани, отчего блондин тихо зашипел, но сразу же прикусил губу. — Ребята уже вышли на тех, кто устроил стрельбу, мы передали дело в вышестоящие органы для разрешения задержания. Если тебе нужны данные, мне несложно их предоставить. — Как бы Сатору скептически ни относился ко всему этому, Гето действительно мог бы помочь с раскрытием. Это выгодно обоим.       После слов Сатору, Гето дёрнулся, но сдержал себя в руках и не обернулся. Он скорее чувствовал, что конкретно делает Сатору и всё внутри чесалось подойти к нему и расцеловать каждую ранку, каждый палец, а потом снова и снова просить прощение.       Он кивнул самому себе и продолжил говорить, кусая нижнюю губу сильнее.       — Я попросил Манами отследить любую активность за последнее время. Вас попросить было гораздо быстрее, но мне необходимо не отсвечиваться, чтобы не привлекать лишнее внимание, а она справиться отлично. Тебе предоставит данные когда Манами закончит?       — Да, было бы неплохо. Пусть все данные отправит Мегуми. Они с Юджи занимаются этим делом. — Было удобно говорить о работе. Это успокаивало, приводило мысли в порядок. Сатору вытер открывшиеся раны старым бинтом и начал осторожно наматывать новые. Делать это одному было сложновато, но у него не было никого, кроме Секо, кому он мог это доверить. А девушка, как назло, уехала в командировку пару дней назад, да так, что они даже не разговаривали. Вот бы посмотреть на ее лицо, когда Годжо расскажет об их встрече с Гето.       Сугуру поерзал немного на стуле и глубоко выдохнул, ощутив на языке привкус крови и скривился. Все-таки прокусил кожу. Начало мутить, и Гето спешно сделал глоток чая. Из кармана достал платок и приложил к губе. Больше всего он ненавидит этот вкус, в первые годы почти каждый день глотал кровь из разбитых губ и носа, когда ещё был не в состоянии себя защитить. Поэтому для него в первую очередь вкус крови означал слабость, бессилие.       Кое-как перевязав руки, Сатору вернулся за стол и сделал пару глотков своего чая. Он все еще, не задумываясь, доверял Сугуру в мелочах: моти и чай. Если он подсыпал туда что-то, Годжо не знает, что сделал бы. Просто подсознание кричало, что это Сугуру, он не причинит вреда. Может быть крупно — да. Снова разобьет сердце? Легко. Но он бы не действовал так. Исподтишка.       — Сатору, чего бы я сейчас не сказал прозвучит дешево и банально, но я всё же скажу, — он сжал ткань платка пальцами, — я рад тебя видеть. И хотел бы попросить об одной вещи.       — Слушаю. — Сатору напрягся, но показывать этого не хотел. «Рад видеть». Этим словам хотелось верить, но одновременно нет. Годжо не верил. Обида внутри все еще скреблась где-то глубоко в сердце. Он тоже был рад видеть Сугуру. И пусть не признается.       Придумать в голове легко, а вот сказать вслух оказалось гораздо сложнее. Гето несколько раз открывал рот и закрывал, снова кусал губу и ощущал неприятное покалывание. Это хоть немного отрезвляло. Да что ж с ним не так, он может раскрошить голову одними кулаками, пробиваться через десятки вооружённых врагов, как было у него пару лет назад в Австралии, но не мог сказать банально нескольких слов.       — Дай мне, пожалуйста, свой номер телефона, — произнёс он на выдохе и продолжил, пока Сатору не успел сказать твёрдое нет, а потом и вовсе выгнать, — я не буду тебе навязываться, много писать. Я просто хочу иметь с тобой связь. Мне будет спокойно…       Остаток фразы он не договорил, потому что в голове это звучало «спокойно знать, что с тобой всё хорошо, а ещё я могу в любой момент примчаться стоит тебе написать или попросить помощи», а ещё «вся мафия будет на твоей стороне и никто не посмеет причинить тебе боль». Но это всё потерялось на кончике языка, так и оставаясь невысказанным.       От такой просьбы сердце опустилось куда-то вниз. Если бы Сатору был сейчас один, он был выругался сам на себя. Что за реакция на человека, который сделал тебе ужасно больно, который бросил, оставил одного, которого положено ненавидеть. Мозг твердил одно, а сердце тянулось к Гето, будто чувствует его рядом в последний раз. От Сугуру пахло приятным свежим одеколоном, моти и ягодным пакетированным чаем. А еще сигаретами. Сатору очень старался не концентрироваться на этом.       Несколько мгновений, казавшихся вечностью, Годжо метался между ангелом (мозгом) и демоном (сердцем), и ангел в сухую проиграл. Сатору достал из письменного стола самоклеящейся стикер и криво нацарапал на нем цифры. Рука все еще дрожала и болела, чтобы писать ровно, но блондин очень стойко не показывал этого.       — Держи. — Сатору немножко забавляло, что на такую просьбу Гето понадобилась недюжинная сила воли. Было видно, что нервничал. И Годжо не совсем понимал, почему. Хотя, логично. После всего, что было, даже простой разговор не о работе ощущался чем-то чуждым, фантомной болью где-то в груди, но Сатору это упорно игнорировал.       Гето взял бумажку с номером телефона и почувствовал, как за такое маленькое сокровище готов отдать свою душу, продать страну и отправить мир гореть в аду. Он осторожно сложил и убрал в карман, а потом улыбнулся. Искренне и счастливо, даже глаза искрились от радости.       — Спасибо, я напишу тебе чуть позже, — сказал он, не скрывая радость в голосе, — чтобы на всякий случай у тебя был мой номер.       Он посмотрел на время и щелкнул языком, приближалось время ужина. А сегодня у него с девочками вечер итальянской кухни, который пропустить он никак не мог.       — Я пойду, ещё ужин вечером готовить, — он поднялся и поправил смятую одежду. Уходить ему не хотелось, но на данный момент он выжал максимум из этого разговора и рискнул своей головой, чтобы попросить его телефон, — тогда до встречи, — последние слова он особенно выделил, — как только получу информацию, сразу же свяжусь с вами.       Он ещё раз посмотрел на Сатору и покинул кабинет. Вышло всё не так уж и плохо, по крайней мере лучше, чем в начале.       В голове был ужасный диссонанс. Сугуру, в строгом костюме, со званием главы одной из двух крупнейших мафий Токио счастливо улыбается получив его личный номер телефона и говорит, что пойдет готовить ужин. Сатору не знал о нем нанешнем буквально ничего. Он научился готовить? В студенческие годы единственное, чем они питались, кафешки, столовая или заказы. Но, раз Сугуру готовит, скорее всего, не для себя одного. Сатору на секунду подумал, что у Гето уже кто-то есть, но быстро отмел эту мысль. Гето бы никогда так ни с кем не поступил, не извинялся, не просил бы номер у бывшего, встречайся он уже с кем-то. Значит что-то другое…       Сатору прикрыл глаза, а потом уставился в потолок, отправив в рот еще одно моти. Вкус студенчества. Вкус любви Сугуру, хотя Годжо себе в этом не признается. Он сложил все вещи и закусил губу, проворачивая в голове прошедший разговор.       — Да… я тоже рад тебя видеть, Сугуру. — имя с губ слетело само, и Сатору невольно улыбнулся. Звучит все так же привычно, сладко. Как клубничные моти.