Закончив работу, Мегуми собирался сходить с Итадори в ближайшее кафе, поужинать и разойтись по домам. Они уже хрен пойми сколько работали без выходных, и первое, что собирался сделать Мегуми, это отоспаться. Такова участь особого отдела, пахать и жить на работе ради сохранения хрупкого равновесия между бандами, сохранять баланс между главами двух крупных корпораций. Зато он отлично справлялся со своей работой и гордился этим, да, опасно, да, есть вероятность, что при очередных разборках они банально не вернуться живыми, но он ради этого жил, дышал.
Итадори задерживался, поэтому парень отошёл подальше, чтобы закурить. Но вдруг его кто-то пихает в плечо, а в руки падает свёрток.
— Какого… — начал ругаться парень, но когда развернулся улица была пуста. Ебанный призрак, не иначе. Но ему что-то передали. Диск, завернутый в несколько слоёв газеты, и записка. «Мафия Ямагути-гуми не такая благородная, неужели полиция ничего не будет с этим делать?» похоже на явную провокацию, но даже это они обязаны проверить.
Мегуми тяжело вздохнул, убрал пачку и вернулся обратно в здание. На входе он столкнулся с Итадори и сказал следовать за ним.
Годжо только хотел закрыть ноутбук и отправиться восвояси к любимому индийскому сериалу двух котов, как в кабинет вошел Мегуми напару с только вышедшим Юджи. Видимо, отдохнуть сегодня снова не получится. Ну и ладно, он слишком любил свою работу, чтобы пренебрегать ею. В особом отделе работать всегда весело, хоть на его должности это во многом бумажки.
— Капитан, — начал юноша и бросил свёрток с запиской на стол, — мне тут странным образом передали это.
— Давай сюда, посмотрим, что там. — Сатору забрал диск из рук опера и достал второй ноутбук, для вот таких «доносов». Мало ли, какие вирусы и жучки могут там быть, поэтому Годжо никогда не использовал ни рабочий, ни свой личный компьютер для таких вещей.
На видео был фрагмент стрельбы, на которую вызывали полицию пару дней назад. Годжо слышал об этом, но не вникал в детали. В его юрисдикцию входят только дела с участием банд, обычные перестрелки его не касаются. На видео несколько людей в масках устроили дебош в магазине, ничего нового, но это видео было снято, видимо, любителями, а не с камер: ракурс другой, поэтому у одного из парней было видно татуировку в виде открытого глаза на загривке. Ее не было видно с камер наблюдения, шея так же была закрыта, но на этом видео четко видно, что шарф слезает и открывается участок голой кожи. Теперь это дело в их юрисдикции.
— Открывайте дело. Даже если это фотошоп или донос, запросите экспертизу съемки и все материалы по этому делу у отдела общей юрисдикции. — Годжо еще раз пересмотрел запись и убедился, что ему не померещилось. — Беритесь за него вдвоем, если нужно будет, привлекайте Кугисаки и Тоге.
Они работали всю ночь почти, видео буквально разобрали на атомы и всё говорило о том, что это не фотошоп. Такие татуировки носила одна из двух крупных мафии в Токио, и это были не люди Сукуны. Этот черт набивал отличительный знак у себя на лице и от своих участников требовал того же, чтобы всё знали кому они принадлежат. Но именно мафия Сукуны была более агрессивная, хоть они и не нападали так открыто, но вероятность засечь их в этой перестрелке была куда больше.
Мегуми, впрочем как и Итадори, не понимал в чем тут кроется подвох. И утром их ждал сюрприз. Видео залили в сеть, это не самое приятное, что может случится, ведь тогда общественность начнёт это разбирать, давить на полицию. И Мегуми понял, это провокация, чтобы подставить именно Ямагути-куми, значит есть кто-то, кому это будет выгодно. Меньше всего хотелось их полного уничтожения. Их маленькая команда работала с Гето и они знали, что мужчина чётко контролирует каждую банду. Полиция не в состоянии каждого прессовать, так что этим занимается Гето.
— Пиздец, я ушёл на больничный, а когда вернулся мы оказываемся на пороге войны! — басом прошёлся по помещению голос Масамичи. — Где чертов Сатору Годжо? — взревел мужчина, стукнув по запертой двери кабинета. Его терпение явно сдавало. Даже если Годжо был профессионалом, идеальным следователем, опером, лучшим во всем, в том числе по раскрываемости, это не значит, что Яга будет мириться с его отвратительным детским характером.
— Господин Яга! — Итадори подбежал к начальнику, коротко поклонившись и вытянувшись по струнке. Он немного побаивался его. — Годжо-с… Господин Годжо сейчас в отъезде, его вызвали в департамент по одному из прошлых дел, сэр… Он звонил пару минут назад. Сказал, что совещание продлится до вечера, и чтобы мы вызывали на допрос главу Ямагути-куми…
— Что значит «вызывали на допрос»? — негодованию Масамичи не было предела. Этот сопляк делает что вздумается, а в итоге на носу у них война, в которой пострадают не только банды, но и обычные люди. Одно дело, когда это разборки, дележки территорий, а другое дело, когда две самые крупные банды Токио решают сцепиться рогами, еще и люди обо всем в курсе. — Задержать! Быстро! Сегодня же вечером задержать и допросить! Передайте этому бездельнику, что завтра утром я жду полный отчет с допроса! И чтобы он присутствовал на нем, а не с ваших слов!
Итадори пробрало дрожью. Он кивнул, обещаясь исполнить приказ, и убежал обратно в кабинет, пересказывать все Фушигуро, хотя, скорее всего, необходимости не было. Этот бас слышал весь Токио, не меньше.
Мегуми крепко задумался о всей этой ситуации, пока Масамичи за стеной распалялся. Также как Сукуна не мог подставлять своего коллегу, ибо работа одной мафии напрямую зависит от работы другой. Полетит одна, полетит и другая, значит их обоих нужно вызвать сюда. Мегуми тяжело вздохнул, как же не хочется снова пересекаться с Сукуной, от его пошлых шуточек блевать тянет. И как у такого солнечного парня как Итадори уродился такой братец. Лучше бы Юджи в утробе его сожрал, глядишь и проблем сейчас было на одну меньше.
Они быстро собрали отряд, хотя и смысла нет. Эти двое добровольно поедут, потому что, в первую очередь, в их интересах решить проблему. Единственным минусом было отсутствие Годжо, поэтому пришлось ждать до вечера, иначе никак. Яга ведь приказал
в его присутствии.
Гето утро встретило не самой приятной новостью. Стоило зайти в интернет, как первым громким обсуждением становится нападение банды Ямагути-куми на магазин. Даже дурак поймёт, что это подстава, но, к сожалению, интеллект некоторых людей ниже, чем у амёбы и, естественно, их гораздо больше, чем здравомыслящих. Они верят, что это действительно они, черт возьми, совершили убийство! Как будто ему заняться нечем, у него на носу подписание контракта на жилой комплекс, это действительно может всё испортить. Гето матерится, проклинает тех, кто решил ставить ему палки в колёса, обещает себе расправится с этими смертниками самым изощрённым способом или вовсе отдать на растерзание Сукуне. Он найдёт применение подобному мусору.
Едва мужчина вернулся после уж очень тяжелого дня домой, как к его дому подъехала машина. Он тяжело вздохнул, поправил рубашку, расстегнув на две пуговицы сверху, и направился к выходу.
— Гето-сан, — это был Мегуми. Они обменялись приветствиями и направились обратно к машине. Неудивительно, что после такого с него потребуют объяснений, но Гето не скрывался и всегда был готов сотрудничать. На благо дела, но и ради сохранения мира.
Уже в отделе, Гето сидел в комнате допроса, но говорить отказался.
— Я буду говорить с вашим шефом, — заявил он без колебаний и серьёзно смотрел тёмными глазами на Мегуми, — Мы всё в одной лодке и хотим решить это недоразумение. К тому же, скоро прибудет Сукуна, с ним гораздо сложнее, чем со мной. Ах и ещё, — спокойно добавил он, — мне пожалуйста, чашечку чёрного кофе с ложкой сахара, не успел выпить утром.
Сатору безумно спешил. Черт бы побрал отвратительные вечерние пробки. Ночью в сеть выложили это видео, еще и совещание с брюзжащими стариками, а потом допрос глав мафии. Ну что за день то сегодня такой. И опять разговаривать с отвратительным братом Итадори. Они ведь близнецы, почему настолько разные? Годжо готов был буквально вырвать с корнем голову Рёмену просто по факту его существования, но Юджи ведь будет грустить. Хотя, скорее всего, нет.
— Годжо-сан, Гето-сан требует вас в допросной, говорит, чтобы позвали шефа! — донесся голос Итадори, когда Сатору уже был в отделе. Это заставило его застыть на месте. Он медленно повернулся к парню, прожигая его немигающим взглядом.
— Кто меня требует?.. — голос подвел, сорвался на последнем слове. Итадори сглотнул и глаза забегали, он не знал, что сказал не так.
— Вы сказали вызвать на допрос глав Ямагути-куми и Сумиёси. Гето-сан… Сугуру Гето уже здесь. Сукуна… — Юджи скривился от произнесения имени своего брата в суе. — Опаздывает.
Пол благополучно ушел из-под ног. Годжо почти ударил что-нибудь, услышав то самое имя на букву С. Сугуру. Он ждет его? Требует? Знает ли, что его здесь встретит Годжо или просто требует главного спецотдела? Сатору кивнул и на ватных ногах продолжил путь в комнату для допросов. Он не хотел сейчас его видеть, не хотел слышать. Пять лет. Чертовых пять лет прошло после того, как Гето бросил его, даже не попрощавшись. Годжо зашел в комнатку за стеклом вместе с Юджи и кивнул ему, становясь специально спиной к стеклу. Он не хочет его видеть.
Мегуми принес Гето кофе и сел напротив, раскрыв бумаги. Юджи кивнул начальнику в ответ и включил микрофон для разговора с комнатой допросов напрямую.
— Годжо-сан здесь, можете начинать допрос.
Гето, всегда собранный, спокойный, всегда держит всю ситуацию под контролем. И никто не знает, что под этой бронёй скрывается боль настолько огромная, что хватит на всю страну. И его броня всегда при нём, он найдёт ответ, скроет эмоции и никогда никому не даст понять, что думает на самом деле. Всегда, но не в этот раз.
Мужчина взял чашку с кофе и делал глоток, но как раз во время глотка, он услышал слова Итадори и подавился, часть кофе пролилась на его идеально белую рубашку, оставляя тёмное пятно на животе, потому что пальцы дрогнули. Он услышал чёткий треск своей брони, услышал как швы расходятся в сторону, оголяя его нутро. Как из щелей начала струится боль, вина, ненависть к себе. Он повержен.
— Кто? — Тупо переспросил он, едва ли не бросив чашку на стол. Хватило реакции просто поставить. Он оглянулся вокруг, а потом уставился на стекло, там сейчас стоит он, — Годжо? Ваш шеф Годжо?
Его голос хрипел и дрожал, а глаза в которых никто не видел ничего кроме железного спокойствия, расширились и смотрели удивлённо, с каплей паники. Мегуми удивлён его реакцией.
— Да, наш капитан Годжо Сатору, а что такое? Гето-сан, всё в порядке?
Гето не ответил ничего, он поднялся и подошёл к стеклу. В голове крутились разные мысли. Он сейчас стоит смотрит на него? Что он чувствует? Ненавидит его? Рад видеть? Также волнуется? Они все как один проносились в голове и кружили роем. Смешивались в один звук, полностью превращаясь лишь в одно имя и одну фамилию одного конкретного человека, которого он так сильно хотел встретить. Или… избегать всю свою жизнь. Потому что
Годжо Сатору синоним слова
проеб. Его личный проеб и главная ошибка, которая обрушилась на него и придавила к земле. Мегуми что-то говорил, но Гето не слышал, он коснулся ладонью стекла, сжимая пальцы. Так надеялся, что сейчас Сатору смотрит на него. Надежда ядом расползалась в груди, обжигала нутро.
— Сатору, — имя сладко перекатывалось на языке, — ты меня слышишь?
Сатору заходил в эту комнатку, отделенную от допросной зеркалом Гезелла и очень надеялся, что ошибся, но нет. Как только Итадори назвал его имя, человек за стеклом поперхнулся, а потом переспросил, и этот голос словно вернул Годжо в далекое прошлое. Этот голос шептал слова любви, пока крепкие руки кутали в одеяло и прижимали к себе. Сейчас этот голос не вызывал в груди ничего кроме старой боли и обиды.
Да, Сатору осознанно врал себе. Надеялся, что если будет говорить себе, что ненавидит Сугуру, так и будет. За пять лет он так и не научился самовнушению. Слышать этот голос, искаженный микрофоном в допросной, было одновременно ужасно больно и совсем немного, в отголосках души приятно. Гето жив, здоров и цел. А Годжо даже сам себе не признается, что скучал.
Сатору хотел обернуться. Хотел посмотреть на Сугуру, но не мог себе этого позволить. В глазах от последней фразы защипало, в комнате было темно, но блондин бы никогда не позволил себе дать волю чувствам на рабочем месте. Тем более в присутствии Итадори, который с глубоким непониманием смотрел то на начальника, что на Гето. Годжо взял микрофон, все еще не поворачиваясь, и нажал на кнопку.
— Не хочу, но слышу. Вернемся к допросу. — в слова сама собой заползла обида. Сатору выключил микрофон и глубоко выдохнул, стискивая зубы. Очень не вовремя. Очень. Сугуру Гето, его главный рай и ад одновременно, появился слишком неожиданно.
Итадори подошел к Годжо и обеспокоенно заглянул в его лицо. Он хотел было что-то сказать, но поймал взгляд Мегуми, который, будто знал, где он стоит даже через непрозрачное лицо кивнул ему на выход. Оба парня удалились, оставив начальника один на один с главой мафии.
Голос Сатору перевернул внутри все органы и вернул обратно. Гето замутило и была бы в его желудке еда, то вероятно уже вышла наружу. Он не видел Сатору, но чувствовал и слышал в голосе его боль и обиду. И понимал. Принимал её. А как иначе, чего он в принципе ожидал от него, когда поступил так жестоко.
— Сатору, — заговорил Сугуру и замолк. А что говорить дальше? Сатору, прости что разбил тебе сердце и ушёл? Мне тогда самому было хуево и единственный выход был — исчезнуть. Отвратительно! Это лишь оправдания с его слов, хоть и правда, — я…
И снова замолчал. Да блять он не знает с чего начать, с момента новости о раке матери, когда она каждую минуту мучилась и продолжить до момента, когда он потерял абсолютно всех и остался один, движимый прервать свою никчёмную жизнь.
Голос Гето звучал так знакомо, на так чуждо одновременно. Сатору зажмурился, позволив скатиться по щеке одинокой слезе. Он посмотрел на правую руку. Даже в темном освещении комнаты были видны глубокие шрамы. Годжо не помнил, как он их получил, на костяшках, яркие, белые, совсем не незаметные, но спросить у Секо не решался, хотя точно знал, она бы рассказала, она знала. Сатору предполагал, но точно знать не хотел, не хотел вспоминать тот день, тот год, ту жизнь в течение полутора лет, которая как минимум наполовину стерлась из памяти.
Уважаемый глава мафии, которого боялись практически все, стоял здесь в допросной, открывал и закрывал рот, не находя слов, чтобы попросить прощения у любви всей своей жизни. Кому расскажешь — посмеётся. Но это было правда, Гето растерян и не знает как себя вести. Он хочет убежать, скрыться от всех и снова тешить свою боль, аккуратно гладить, а потом грубо запихнуть в свою разорванную душу и зашить наспех черными нитками. Хочет сказать Сатору миллионы слов и одновременно не видеть его никогда. А быть может у Сатору кто-то есть, тот кто не причинял ему боли, а любил и берег. Это именно то, что он заслужил.
— Прости… меня… Сатору, — выдавливает Сугуру, сжимая до боли зубы. Если ослабит, боится позорно всхлипнуть. Он оглянулся, понимая, что Мегуми не было. Значит они одни.
Эти извинения были… отвратительны. Годжо резко развернулся и с силой ударил по столу. Пошла трещина, но Сатору этого уже не видел. Он уперся взглядом в свою мечту и кошмар, который смотрел на него такими чистыми глазами, как смотрел пять лет назад. Он был таким же, только старше: те же длинные волосы, та же челка на лбу, те же темные глаза. Сугуру поправился с их последней встречи, набрал мышечную массу, возмужал. Сатору не мог думать ни о чем, кроме того, что все эти слова звучат отвратительно, собственное имя, сказанное чужим голосом звучало отвратительно.
Одновременно с ударом по столу, Сугуру ощутил мурашки по спине, он будто бы услышал что-то, от чего ощутил ещё большую вину. Она сносила его и обещала загрести под себя, утопить и больше никогда не возвращать. Он стыдливо опустил глаза и поджал губы, но руку не убрал. Маленькой частью своего сознания он надеялся, что Сатору коснулся стекла. Хоть и здравый смысл говорил — его ненавидели. И если не убьют пусть скажет спасибо. А ещё пусть исчезнет навсегда из его жизни и больше не причиняет боли, достаточно уже.
Сатору снова ударил по столу, подняв голову. Рука снова заболела. Так было всегда, когда он тревожил ее, дрался. Видимо, после того инцидента, который он не помнил, но не задумывался об этом. Сугуру держал руку на стекле, будто видел его, смотрел прямо, будто надеялся, что Годжо тоже положит свою, коснется. Но Сатору просто не мог. Из глаз медленно потекли слезы. Он не чувствовал их уже года три точно. Ощущалось чужеродно.
Дышать становилось тяжело, лёгкие будто сжались до невозможности и перестали качать кислород. Сугуру отошёл от стекла и упёрся руками в стол, он моментально осунулся и зажмурил глаза. С губ всё же сорвался всхлип, а из глаз потекли слезы. Он сломался под натиском чувства вины и ненависти.
— Мне лучше уйти, — хрипло сказал он, наспех вытирая слезы, — я позже зайду и пусть Фушигуро или Итадори проведут допрос. Я… скучал, Сато… Капитан Годжо.
Он надеялся, как можно скорее выйти и как бы стрёмно не звучало остаться один на один с собой и сорваться, разреветься так, как никогда в своей жизни не ревел.
Когда Сугуру отошел и сказал, что уходит, Сатору сжал пальцы в кулаки и открыл дверь, направляясь в допросную. Он встретился со своим сладким кошмаром лицом к лицу, и без затемнения стекла Гето выглядел еще четче. Уже не как наваждение.
— Хера с два ты куда-то пойдешь. — грубо оборвал Годжо и толкнул парня обратно в комнату, плотно закрывая дверь. Ему было все равно на камеры, сейчас по венам бурлила кровь, призывая действовать. — Ты, блять, представляешь вообще, какого мне сейчас? — Сатору ударил машинально, прямо в лицо, потому что был слишком зол. Обида, боль выходили так. Он не мог просто смотреть в темные глаза и испытывать радость встречи. — Ты меня бросил! — второй удар в живот. Годжо оттеснял Сугуру к столу, глубже в комнату. Третий удар, четвертый. Рука болела, но он продолжал, с ненавистью глядя на любимые черты лица.
Гето действительно собирался уйти, уйти и постараться больше не попадаться на глаза ему, чтобы лишний раз не тревожить его раны. Но видать у судьбы по имени Сатору Годжо свои планы и дверь перед ним распахнулась, а потом голос, черт возьми родной и любимый голос что-то ему сказал. Что конкретно он не расслышал, а следом удар.
Когда бьют больно, очень больно. Гето в свое время избивали так, что трещали кости, а раны месяцами заживали. Потом он научился бить так, что его оппонент и вовсе не вставал. Но удары Сатору это другое, это что-то, выходящее за пределы досягаемости. Они колючие, слова впивались в сердце и оставляли там раны, вскрывали шрамы, но он не сопротивлялся. Он принимал каждый его удар, понимая, что это за дело. Он заслужил каждый удар, каждое злое слово в свою сторону.
Он ждал когда Сатору выпустит свою злость, не чувствуя своего тело, лишь комок искрящейся боли. Кровь заливала лицо, желудок бунтовал, воздух с трудом проходил через горло, а каждый вздох давался с трудом, подозрение на трещины в ребре. Но это намного лучше, чем равнодушие, значит Сатору не исчерпал свои эмоции в сторону Гето. Значит ещё есть шанс хотя бы на будущее их общение.
Губы мужчины дрогнули и растянулись в улыбке. Черт возьми он, избитый любовью своей жизни, улыбается, довольный как черт. Вот уж действительно псих во всей красе. Нанако и Мимико будут волноваться, но он всё объяснит им. Когда Сатору закончил, по крайней мере он так думал, потому что несколько минут не следовало ударов, Гето осел на пол и опустил голову.
— Пожалуй, это лучшее, что случалось со мной за последние пять лет.
Сатору смотрел на улыбающегося Гето и внутри все переворачивалось. Они оба были в крови, Сугуру выглядел явно хуже, но все равно так счастливо улыбался. Годжо не мог это вынести. Он никогда себе не признается, что был рад увидеть Гето, почувствовать его тело, что он жив, что он не очередной мираж, какие у него случались.Что Сугуру жив после всего, что могло бы с ним случиться. Глава мафии, кто бы мог подумать. Правая рука болела и дрожала, а костяшки снова покраснели и стерлись. Видимо, этим шрамам никогда не удастся зажить.
— Иди домой. Как будешь готов, приходи на допрос. Юджи и Мегуми сказали, что этот инцидент не дело твоих людей. Я склонен им верить. — Слова отдавали холодом, но только потому, что если Сатору хотя бы на секунду расслабится, он не уйдет из этой комнаты, останется здесь, обнимет Гето, покажет свою слабость. Человек на букву С всегда был его слабостью, даже если Годжо всеми возможными способами открещивался от этого. Он быстрыми шагами вышел из допросной, оставляя за собой след каплями крови.
***
Юджи зевнул, когда они вышли на улицу, и обеспокоенно глянул на Мегуми, у которого между бровей пролегла складка. Годжо-сан выглядел напряженным, расстроенным, совершенно сбитым с толку. Наверное, они с Гето-саном были знакомы, но долго не виделись.
— Как думаешь, что произошло между ними? — хмуро спросил Итадори, положив руку на плечо Фушигуро. Они были такими разными, но Юджи почему-то необъяснимо тянуло к этому хмурому парню.
Мегуми пересматривал в памяти реакцию Гето-сана на появление его капитана. Он перекатывался с пятки на носок, пока в голове вереницей проходили различные мысли и теории, хотя если подумать ответ очевиден. Он моргнул и глянул на Итадори, в душе сразу что-то приятное зашевелилось, а на губах возникла лёгкая улыбка, но почти сразу исчезла. Будто и никогда не было. Вообще Мегуми не особо любит проявлять эмоции, но Итадори казалось одним своим появлением вытаскивает из него всё, выжимая досуха.
— Всё просто, они бывшие любовники, — ответил он спокойно. Прохладный ветер обдувал парня, касаясь края его кофты и забирался под одежду, после ночи без сна всё чувствовалось будто во сне, но одновременно настолько реалистично, что в обычной жизни о таком не думаешь, — скорее всего учились вместе, встречались и очень плохо разошлись. Мне кажется это доставит нам проблем.
На территорию заехала машина, а оттуда вальяжно вылез Сукуна. Будто приехал не на серьёзную беседу с подтекстом «Сукуна, че за хуйня?», а на чаепитие со старыми друзьям. Представить сложно как эти двое, Сукуна и Итадори, удивительно похожие и разные одновременно.
— А вот приехала ещё одна проблема, клянусь еще один пошлый прикол в мою сторону и его будете от стены отскребать, — на лицо Мегуми набежали тучи.
Сукуна издали заметил свой предмет воздыханий рядом с худшей версией себя. Он поправил солнцезащитные очки и фыркнул. Даже собственное поганое отражение не могло испортить такой плохой день. Ну, залили в инет видео с бандой Гето, переживут. Это все равно сделали не их парни.
— Мегуми, малыш, привет. — Рёмен расплылся в улыбке, приподнимая яркие красные очки на волосы, чтобы лучше видеть этого восхитительного опера. — Может перестанешь уже бегать от меня и прибежишь ко мне? Я так соскучился.
Итадори тянуло блевать. И почему этот сборник всего отталкивающего именно его брат? Юджи покосился на Фушигуро, который выглядел так, будто сейчас взорвется и действительно размажет Сукуну по асфальту. На самом деле, никто не будет против. Итадори понимал, откуда в его брате такая реакция на хмурого полицейского. Сам ведь не признается, что издали наблюдает за Мегуми не потому что они друзья.
Фушигуро медленно осмотрел его, всё та же наглая ухмылка, расслабленная походка, словно ему принадлежит весь мир и чуточку даже больше, в глазах опасный блеск. Фушигуро лучше всех понимал, что не стоит вестись на его игривое настроение. Сукуна через долю секунды может выхватить пистолет и снести башку, если ему что-то не понравится. Но Фушигуро не боится его, он имел дела с разного рода преступниками и какие в свои адрес угрозы не получал.
Сукуна единственный, кто ведёт себя прямо противоположно, заигрывая с ним и выводя на эмоции. Иногда хочется узнать, что же творится в его башке, может после смерти вскрыть и глянуть как выглядит его мозг.
— Разве что с наручниками, тогда не сомневайся я первый, кто побежит к тебе, — мрачно ответил он. Сукуна находится здесь пять минут, а желание избить его росло быстрее, чем тот в очередной раз успевал открыть рот, чтобы сказать очередную хуйню.
Он развернулся и зашёл обратно в здание, ощущая за своей спиной тёплую ауру Юджи и тяжёлую его братца. Когда они подходили к допросной, оттуда вылетел Сатору, ничего не замечающий вокруг. А через пару секунд вышел Гето Вот что шокировало Мегуми, это его вид. Разбитый нос, рассечена бровь, с нижней губы тоже шла кровь. Рубашка в крови и помята, в принципе от спокойного опрятного Гето Сугуру не осталось и следа.
— Гето-сан? — удивлённо спросил парень и хотел добавить всё ли с ним в порядке.
— Я в порядке, — поспешно ответил Гето и улыбнулся. Несмотря на его потрёпанный вид, Гето выглядел… Счастливым? Да, именно это слово пришло на ум, — я чуть позже приеду и дам показания.
Итадори смотрел на Гето-сана во все глаза, чувствуя, как в мозге происходит маленький взрыв. Годжо-сан выглядел злым, раздосадованным и ужасно подавленным, а Гето-сан улыбался, хотя все должно было быть наоборот. В стандартной ситуации. Счастливый, говорит, что в порядке. Юджи не может соединить вид Сугуру Гето с его настроением.
Увидев своего «коллегу», Сукуна присвистнул. Он хотел бы еще пару ласковых в буквальном смысле сказать Мегуми, но явно отвлекся. Гето с разбитым лицом выглядел намного привлекательнее в данную секунду.
— Сугуру, это тебя Годжо разукрасил? — он весело хмыкнул и подошел поближе, рассматривая чужую кровь. — А неплохо. Можно я тоже? Ты ведь у нас такой весь из себя неприступный, ни ранки, ни шрамика. Значит, кто-то все-таки смог повалить тебя на лопатки? — Сукуна облизнулся и повернулся к Мегуми. — Можно я тебя тоже повалю на лопатки, малыш? Только не изобью а…
— Ой, заткнись уже. — Итадори закатил глаза. Его порядком достал брат, который не то, что просто подкатывает, напрямую лезет к Мегуми. Юджи, конечно, на миллион процентов уверен, что Фуши на него не поведется, но все действия Сукуны все равно неприятно оседали внутри. Парень скрестил руки на груди и встал между Мегуми и братом.
Гето достал из кармана помятый платок и приложил к носу, игнорируя боль, он посмотрел в ответ на Сукуну. У него сейчас было настолько хорошее настроение, что его слова ему были, мягко говоря, до пизды. Он улыбнулся, ощутив, как рваная ранка на губе снова раскрылась, потекла кровь, и открыл рот, чтобы ответить на колкость.
Но его опередил Мегуми, тот подошёл к ним развернул Сукуну за плечо и врезал кулаком в нос, а потом также невозмутимо сказал.
— Силенок не хватит меня завалить, — он встряхнул рукой и открыл дверь допросной, — хорошего дня, Гето-сан.
Гето так и замер с открытым ртом и не высказанными словами, а потом засмеялся.
— Что ж, развлекайтесь тут.
Юджи не сдержал громкого смеха, когда увидел лицо Сукуны, но Мегуми был… восхитителен. Итадори крепко обнял парня за шею сзади, а потом спокойно отправился в соседнюю комнатку за стеклом. Ему еще нужно будет вести все записи допроса. Касаться Фушигуро было просто и необходимо как воздух. В плохие дни Юджи даже не отлипал от друга, привычно держась где-то рядом, касаясь плечами или вовсе повиснув на нем. Это было привычно, спокойно, безопасно.
***
Годжо крепко сжал кулаки, чувствуя, что кровь все еще стекает на пол. Бедная Момо, которая будет убирать здесь завтра утром. Парень грузно упал в кресло и закрыл глаза. Чертов Сугуру Гето. Человек, которого Сатору боялся вспоминать, потому что одна мысль о нем приведет к катастрофе, к истерике, к еще одной сломанной кости в руке или однозначно плохому дню. Потому что Сатору все еще больно. Потому что он все еще помнит, что было до. Потому что все еще скучает. Скучал.
А теперь Гето появляется в его отделе по вызову его ребят, которые, видимо, неплохо с ним знакомы, и улыбается, когда его избивают, выглядит таким виноватым, когда слышит о Годжо и черт возьми выглядит прекрасно. Внутри все скручивалось от противоречивых чувств, хотелось закрыться, кричать, выпить — что угодно, только не работать сейчас. Но нужно. Это видео никуда не денется, а недовольство людей не рассосется само собой. Сатору вытер кровь, промыл руки и лицо под проточной водой в туалете и сменил форму на чистую. Он готов работать. Пиздостраданиями займется дома после раскрытия дела.
Гето не помнил как добрался до дома, помнил как внутри всё скручивало от счастья. Адреналин всё ещё бурлил в крови, и поэтому боль оставалась где-то там, не давала о себе знать. Так странно ощущать всё это, спустя пять лет когда один год считался за десять и казалась прошла целая вечность — они встретились. Теперь-то Гето не упустит своего шанса и сделает всё, чтобы добиться прощения Сатору. Если надо всю страну на уши поставит, сейчас он может все. Теперь Гето не мальчишка, зависящий от хорошей успеваемости, неуверенный в себе и своих чувствах. Теперь он взрослый мужчина, который имеет власть и деньги, он уверен в себе и уверен в том, что до сих пор любит Сатору.
— Хорошего вечера, Гето-сан, — услышал он голос мальчишки, который за ним приехал и улыбнулся, махнув рукой.
Он прошёл в дом, глянув на время. Девочки наверное уже вернулись, не хотелось бы предстать перед ними в таком ужасном состоянии. Но в гостиной на первом этаже как раз сидела Мимико и, скорее всего, рисовала, а Нанако возилась где-то на кухне.
Девочкам было по семь. Их история знакомства с Гето достаточно грустная, пару лет назад Сукуна попросил об одолжении, стрясти с одного должника деньги. Гето редко с подобным ему помогал, но иногда они делали друг другу одолжения, поддерживая таким образом мир между ними и их организациями. Мужчина слёзно просил дать шанс, а когда Гето категорично отказал и подготовил свой кастет, всунул ему грязных и испуганных девочек, трясущимся голосом прося забрать их в качестве оплаты. А что Сукуна с ними делать собирается — его не волновало, лишь бы долг скосил немного.
В тот день у Гето снесло башню, что случается крайне редко. Так долго избивал его, что от лица и головы осталось месиво. А девочек забрал себе, две невинные души не должны так рано видеть жёсткость этого мира, но к сожалению к своим годам пережили слишком много. Они стали его семьёй, отдушиной и тем, кому Гето доверял безоговорочно всё. Всё, кроме истории с Сатору. Сугуру так и не смог о нём заговорить, как бы не хотел.
Но сейчас иная ситуация, сейчас он чувствовал будто обрёл крылья и хотел поделиться об этом со всем миром.
— Привет, — он улыбнулся яркой и счастливой улыбкой, — я всё объясню.
Мимико обернулась на звук открывающейся двери. Гето вернулся. Сестра занималась чем-то на кухне, поэтому открывшееся зрелище смогла лицезреть только она. Их названный отец с разбитым лицом, вся одежда в крови, а улыбается так довольно, будто стал королем мира, не меньше. Мимико успела только раскрыть рот, когда из кухни вышла Нанако, чтобы поздороваться и застыла в такой же позе.
Гето забрал их два года назад, когда им было почти пять. Их отец был… не самым лучшим человеком. На самом деле, тем еще тираном. Они никогда не воспринимали его как действительно дорогого человека, жили в страхе, прятались, а когда пришел Гето, боялись и его. Первый год был тяжелым. Они притирались друг к другу, осознавали и выстраивали границы, а сейчас могут в порыве сильных эмоций назвать Сугуру папой. Это обращение было чуждо для них обоих, но Гето стал действительно их отцом: понимающий, заботливый, честный, сильный. С ним было тепло и безопасно. Девочки безоговорочно были благодарны ему. И любили. Все прошлое казалось туманным, размытым, таким далеким, будто Гето всегда был рядом, всегда был их отцом. И оно забывалось.
— О да, тебе стоит объяснить. — Нанако скрестила руки на груди. Полотенце на ее плече и в такой позе, ещё на фоне побитого Гето. Вся сестра выглядела забавно, с ростом почти в два раза меньше , но было совсем не до смеха. — Почему ты, который в жизни на своем посте никогда не возвращался избитый или раненный, сейчас… вот так.
— Я принесу аптечку! — Мимико спрыгнула со стула и за считанные секунды смоталась в ванную и обратно.
Гето глубоко вздохнул и сел в кресло, откинув голову назад. Он собирался с мыслями не зная с чего начать. Несколько минут помолчал.
— Я встретил любовь всей своей жизни, — первые слова, которые он сказал. Мимико вернувшаяся с аптечкой удивлённо замерла, а Гето продолжил, — это история длинная, но я постараюсь рассказать покороче. Мы с ним учились вместе и были сначала лучшими друзьями, но оба поняли, что влюблены.
Он сделал паузу, снимая рубашку и позволяя девочке начать обрабатывать раны на лице. Получалось не очень, но Сугуру чувствовал, что она старается, поэтому не остановил. Несмотря на боль, он даже не поморщился, вообще эта боль была ерундой по сравнению с той, которую он испытывал раньше.
— И я поступил с ним очень хр... плохо, бросил, разбил сердце и ушёл не попрощавшись. Знаете, если вы однажды встретите хорошего парня, и если он мне понравится, то никогда не отпускайте. У меня к сожалению, это не вышло, мы встретились спустя пять лет разлуки, и я хочу его вернуть обратно. Вернуть его доверие и расположение, дать ему понять, что я больше не предам. Он зол на меня и, как видите, очень сильно, но также я понял, что Сатору всё ещё испытывает ко мне чувства.
Мимико начала осторожно обрабатывать раны отца, слушая его рассказ. В голове никак не откладывалось, что Гето все еще любит человека, с которым расстался пять лет назад, еще и такой счастливый из-за… того что его побили? Нанако аж присела от таких новостей. Гето никогда ни с кем не встречался, по крайней мере девочки не знали об этом.
— То есть… Ты хочешь вернуть человека, который побил тебя после того, как увидел? — Нанако скептически подняла бровь. На ее детском лице это смотрелось немного смешно, но Сугуру сдержался, не желая нарушать ее
серьезный настрой. Она не понимала концепцию любви, в отличие от Мимико. Сестра была убежденно романтичной. Мимико улыбалась, смотрела романтические фильмы, старалась, мечтала. Нанако ее путь не разделяла. Ей было хорошо и одной. Максимум — кошки.
Нанко поняла, что этот разговор ни на секунду, поэтому выключила лампу на кухне и села обратно на кресло. Мимико закончила с обработкой ран и отнесла аптечку и использованные препараты, после вернувшись в гостиную.
— Значит, его зовут Сатору? Ты все еще любишь его, да? — Мимико было очень интересно. Если есть человек, который так надолго зацепил внимание и сердце Гето, это должен быть особенный человек.
— Я понимаю твоё негодование, — улыбнулся Сугуру, прикрыв глаза и помассировал точку между бровей, обращаясь к Нанако, потом продолжил, — но я и правда заслужил каждый удар, боюсь представить, насколько сильную боль ему причинил своим уходом. Вы ещё маленькие и многое не понимаете, но я надеюсь, что никто никогда не сделает вам больно.
И как бы банально не звучало, Гето найдёт этого смертника и заживо закопает. Он понимал, что иногда перебарщивает с гиперопекой, но ничего поделать с собой не мог. Для него благополучие девочек было на первом месте, как в вопросах воспитания и бытового характера, так и в сердечных делах. Он как их опекун, как отец, обязан оберегать от всего, хоть и разумом понимал — от всего на свете не убережешь.
— Сатору на самом деле очень мягкий, добрый и солнечный человек. Он буквально распространяет вокруг себя тепло и уют, во время учебы он единственный кто мог обо мне позаботиться и успокоить, также как только я мог повлиять на него. Я пять лет не позволял себе даже думать о нём, но теперь ничего не могу с собой поделать.
Нанако нахмурилась, а Мимико с восторгом посмотрела на Гето. Он говорил об этом парне с такой нежностью в голосе, с таким блеском в глазах, что невозможно было не затаить дыхание. Мимико вздохнула. Она не помнила ни одного человека, кроме них с сестрой, о ком Сугуру говорил с такими эмоциями. Слишком тепло, слишком нежно. Девочки переглянулись, и Мимико могла лишь завороженно на это смотреть.
Гето поднялся и ушёл в свою спальню, через пару минут вернулся со старой фотографии, которая была единственным маяком, когда жизнь разрушалась. Он сел обратно и показал девочкам маленькую частичку своей прошлой жизни.
Когда Гето вернулся, Нанако посмотрела на их совместную фотографию студенческих лет и все же не смогла не вздохнуть. Они стояли рядом, Гето явно крепко держал за талию парня с ужасно белыми волосами, смотрел на него с безграничной нежностью. Рука этого Сатору была закинута на плечи Сугуру. Он улыбался и смотрел в камеру. Прозрачные черные очки немного скрывали глаза, но было видно, что они голубые. Очень голубые. Фотография была сложенной в несколько раз, но сохранилась очень хорошо. Видимо Гето берег ее.
— Он очень красивый. — выдохнула Мимико и передала фотографию обратно в руки отцу. — Почему ты его оставил?.. — этот вопрос сильно волновал девочку. Как можно было бросить человека, которого любишь до сих пор? Еще и так сильно.
Гето задумчиво покусал нижнюю губу, погружаясь в воспоминания. Было сложно, для них обоих настали тяжёлые времена и они оба не справились с ними. Если сейчас он смотрел на ситуацию под другим углом, понимая, что лучшим решением было остаться, всё рассказать Сатору и вместе через это пройти, то раньше… Когда крыша ехала, каждая проблема казалась катастрофой и на поверхности лежало лишь одно решение. Он сделал так, как посчитал нужным, решив всё за них обоих.
— Это сложно, я тогда думал, что поступаю верно, — расплывчато ответил он, не желая нагружать девочек тем дерьмом, которое с ним творилось пять лет назад, — это моя ошибка, которую я собираюсь исправить. Что ж, вы голодные? Давайте приготовлю что-нибудь, я на вечер свободен.
Он поднялся, теперь по телу прокатилась боль, возвращая в реальность. Ему нужен душ, желательно отдых несколько дней, голова немного кружилась. Он смутно пытался вспомнить где находится то сильное обезболивающее, которое он принимал, когда ломал кости и терпеть физическую боль было невыносимо. Подобное лекарство он держал подальше от детских глаз. Но куда положил, когда принимал в последний раз забыл.
— Но сначала прилягу…
***
Годжо вернулся домой только поздней ночью. Рука все еще саднила, а под глазами залегли глубокие тени. Он устал. Сколько уже работал без выходных и хотя бы маломальского отдыха? С видео они почти разобрались. Сукуна тоже был не причастен, этого следовало ожидать. Они с Гето друг друга закапывать не будут, просто невыгодно. Они уже вышли на подстрекателей и виновников этого всего, было легче, чем предполагалось, но парни из его отдела совсем не пальцем деланные.
— Дети, я дома. — уведомил всех Сатору, хотя знал, что ждут его только коты. Ему часто не хватало общения, еще и такой насыщенный день сегодня был, Гето вернулся…
Мисо выбежал навстречу Годжо, весь помятый, с бегающим хвостом, видимо, спал. За ним медленно шел Натто, все еще спал, но не мог не проследить за «возлюбленным». И Сатору глубоко плевать, что они оба мальчики.
— Ты. — Годжо взял белого кота на руки, и ткнул пальцем в черного, нахмурив брови. — Из-за такого как ты, я сегодня весь день на нервах.
Натто явно не понимал, что происходит, и чего от него и Мисо хочет их хозяин, но поплелся за ним в гостиную. Сатору развалился на диване, выдохнув.
— Я люблю его, понимаете? А должен ненавидеть. Он меня бросил, хотя мог просто поговорить, а не закрываться как суслик и сбегать. — От воспоминаний сердце снова сковало болью. Еще больнее стало, когда Годжо прокрутил в голове события сегодняшнего дня. — И снова вернулся. Мисо, он такой красивый стал! Я его помню совсем бледного и худого в последнее время. А теперь… — Годжо поднял кота над собой и посмотрел прямо в голубые глаза, будто пытался найти ответ. — Он так возмужал, а смотрел на меня через стекло, как будто насквозь видел. И так нежно, что я просто… — Сатору фыркнул и отпустил Мисо к уже начинающему злиться Натто. Черный кот ткнул лапой в морду белому, а потом стал как будто бы незаметно вылизывать его бока, словно Сатору своими грязными человеческими руками испортил прекрасную белую шерсть. — Не знаю я, что делать, не смотрите на меня так…
