Obscura

— Чонгук! — Намджун первым увидел Чонгука за столиком на открытой веранде. Он сразу потопал напрямую через плотную посадку гостей, хотя буквально в двух шагах был удобный обход. Намджун протиснулся своей габаритной медвежьей фигурой в узкий проход между мягкими пуфиками. Конечно, пуфики дрогнули. Дрогнули вместе с гостями. Они заозирались испуганно, но Намджун даже не обратил внимания. Он щурился и махал Чонгуку. Намджун успел ещё по дороге врезаться в официанта, тот не успел прошмыгнуть мимо и с подносом полетел вниз. Звон битого стекла привлёк внимание Намджуна только на секунду. Он повернул голову, убедился, что бедный официант жив, и сказал, чтобы записали ему на счёт. — Так рад видеть тебя! — Намджун сгрёб поднявшегося навстречу Чонгука в медвежьи объятия и чуть-чуть оторвал от земли. — Ты подрос, что ли? — Он поставил профессора на пол. — Привет, Чонгук. — Из-за спины директора гуманитарного института появился ректор университета. Джин и Чонгук обнялись. — Я уже сделал заказ, — предупредил Чонгук, возвращаясь в кресло. Намджун отодвинул от себя кресло, что стояло ближе. Он не стал париться, и ножки кресла с устрашающим звуком проехались по полу. Звон приборов затих, все гости ресторана и персонал повернулись к столику, где сидел Чонгук. Намджун опять не заметил тишины и взглядов. Он указал Джину на кресло, которое стояло чуть дальше. Когда тот удобно устроился, Намджун сел сам и опять проехался по полу ножками кресла. Джин ослепительно улыбнулся напрягшемуся Чонгуку. Тот, в отличие от его друзей, ловил на себе вполне читаемые взгляды. Намджун зацепил проходящего мимо официанта. — Этому джентльмену, — Намджун показал на Джина, — сразу стакан негазированной воды и меню. — Сокджин посмотрел на официанта и улыбнулся своей обезоруживающей улыбкой, которая всегда могла растопить любое чёрствое сердце. И правда, официант, который хмурился от руки Намджуна, которой тот удерживал его подле себя, увидев лучезарное лицо ректора университета, оттаял. — Мне чашку кофе сразу. Обычного. С остальным определимся минут через пятнадцать после того, как вы принесёте меню. — Официант кивнул и исчез. — Пока добрались сюда, попали в пробку на выезде из нашего ЖК, — поделился Намджун. Он откинулся на спинку кресла, сложив руки на груди, и с подозрением оглядел веранду. Взгляд убийцы. Чонгук сам иногда робел, когда директор гуманитарного института принимался смотреть именно так. Практика, конечно, практикой, сколько лет они знакомы, но вот студентам повезло меньше. Те, кто послабее духом, падали в обморок или их прямо в директорском кабинете выворачивало наизнанку от перенапряжения. Сокджин выглядел довольным. Он одаривал направо и налево всех желающих своей белоснежной улыбкой. На него оборачивались и девушки, и женщины, даже мужчины, встречаясь с ним взглядами, смущённо отводили глаза в свой бокал и слегка улыбались. В Джина влюблялись поголовно все первокурсники и первокурсницы. Сокджин всегда чуть опаздывал на первую линейку. Он выходил к трибуне через две или три минуты. К этому моменту уже все затихали, напряжённо переглядывались между собой. Вдруг что-то случилось. Преподаватели привыкли к этому, не привык только один Намджун, который в это время за кулисами набирал и набирал Сокджина, чтобы уточнить, где он. Джин появлялся, как фокусник, из ниоткуда. В полнейшей тишине он выходил на сцену. В терракотовом костюме, либо цвета лайма, либо вырви-глазном малиновым с пёстрыми вставками — ничего серьёзного в первый учебный день Сокджин не приемлел. Он выходил к трибуне с латте из Старбакс. Он ставил стаканчик, включал микрофон и первое, что говорил будущим студентам: — Хотите расскажу вам уморительную историю? У Сокджина была припасена масса историй. Он начинал говорить, и к концу линейки девочки и мальчики с пунцовыми щеками и влюблёнными глазами уходили из зала, всё время оборачиваясь на Джина. Чонгук знал, что они хотели бы, чтобы он их снова окликнул, и позвал ещё послушать его историй. — Ваш кофе, — официант поставил сначала перед Чонгуком, а потом и перед Намджуном по чашке кофе. Для Джина принёс отдельно стакан воды. Дополнительно и подставку под стакан, и трубочку, и отдельно стаканчик со льдом. Официант расставил всё перед Сокджином. — Ещё что-нибудь к стакану с водой вам понадобится? — спросил официант с мольбой в голосе. Как же он хотел, чтобы Джину ещё понадобилось что-то. Он бы сразу метнулся, всё принёс, достал и притащил. — Спасибо, пока всего достаточно, — поблагодарил его Сокджин мягким голосом. Официант поклонился, достал из кармана сложенный листок, сунул Джину в руки, не глядя, и заспешил от столика так быстро, насколько позволяла полная посадка. — «Вы божественно красивы. Не хотите сходить со мной на свидание?» — прочитал записку Сокджин. Он рассмеялся и сделал несколько глотков из стакана. Намджун выцепил бумажку из рук Джина и уставился в неё, сведя густые брови к переносице. — Сейчас я с ним схожу на свидание. Последнее свидание в его жизни, — процедил Намджун. Он смял записку в какой-то бесформенный комок. Намджун рыскал взглядом по сторонам, но официант будто в воду канул. — А ты чего? Смешно, смотрю, тебе? Джин заулыбался пуще прежнего, пытаясь спрятать лицо в стакане с водой. Намджун потянулся к Сокджину, руки занёс над его рёбрами. Тот быстро смекнул, что и как, и поспешил поставить стакан на стол. — Только не щекочи меня! — взвизгнул он. Но Намджун ухватился за кресло и рывком подтянул к себе. Со стороны легко, как пёрышко. Стол покачнулся от вибраций. — Намджун, кофе! — предпринял ещё одну попытку Джин, отбиваясь от рук. Чонгук подхватил со стола свою чашку с кофе. Свободной рукой взял охапку салфеток и кинул на стол, где растекалась горячая коричневая жижа. Белые салфетки превратились в светло-коричневое месиво. Только вдоволь потыкав Джина, Намджун отстранился от него и уставился на залитый кофе стол. — Ой, я разлил? — Намджун искренне удивился. Он не замечал за собой никогда этой медвежьей неуклюжести. Намджун махнул рукой. К ним тут же подлетел новый официант. — Можно новый кофе? Я нечаянно пролил. — Официант тут же загрузил чашку с пролитым кофе на поднос. — И вот это тоже заберите. — Он сгрёб комок салфеток и кинул прямо на середину поднос. Несколько капель попали на рубашку официанту. Намджун подхватил смятую в комок записку и положил прямо в чашку. — А вот это верните нашему прошлому официанту. И передайте, что будущий муж против, чтобы его будущий муж ходил на свидания непонятно с кем. Счёт за химчистку тоже включите в счёт. У официанта по-оленьи широко распахнулись глаза. Чашка на подносе заметно дрожала. Опять Намджун произвёл устрашающий эффект. Сокджин тоже это понял, поэтому перегнулся, поймал испуганный взгляд и от всего сердца улыбнулся официанту: — Передайте, пожалуйста, этому милому мальчику, что его поступок чрезвычайно прекрасный. Желаю ему счастья и большой удачи в поисках любви. Официант развернулся и, по-деревянному вытягивая ноги, пошёл прочь от их столика. — Зачем ты пугаешь персонал? — Сокджин укоризненно покачал головой. — Нас уже не пускают ни в одно приличное место. — Я не пугаю, а не даю заниматься посягательством на человека, который состоит в прочных и долговечных отношениях со мной. — Намджун улыбнулся Джину, тот в ответ закатил глаза и уставился в телефон. К их столику подбежал официант с новой чашкой. — Вот это сервис! — Определились с другими блюдами? — спросил официант, отступив на шаг от столика. К груди, где на рубашке расплылись коричневые капли, он прижал поднос. — Нам ещё несколько минут понадобится, — Намджун ткнул под локоть Джина. — Жду будущего мужа, чтобы мы сразу вместе заказали. Официант исчез, сверкая пятками. Намджун проводил его спину взглядом. — А тот решил вообще не появляться? Сокджин целиком и полностью был занят телефоном. Он отстукивал что-то с очень серьёзным лицом по экрану смартфона. Поэтому слова Намджуна, верно, были обращены к Чонгуку. — Если бы я не был преподавателем в университете, то, увидев тебя, больше не захотел бы возвращаться. — Я такой страшный? — удивился Намджун. Он проигнорировал сахар и несколько кусочков разноцветного безе, которое выложили полумесяцем на блюдце с чашкой кофе. Обычно кладут один или два, здесь навалили чуть ли не с горкой. Комплимент от ресторана выглядел как беззвучная просьба поскорее убраться отсюда. — Сущий монстр, — подал голос Джин. Он отложил телефон на край стола экраном вниз. — Вылитый маньяк: скрытный, подозрительный, угрожает безвинному персоналу. Чонгук спрятал улыбку в чашке с кофе. Сделал небольшой глоток. Сморщился. Кофе прогорклый, кислил на языке. Чонгук провёл кончиком языка по зубам. Сейчас бы стаканчик растворимого, просто горького кофе. Заваренного под кипятком, потом половину выплеснуть в раковину и до краёв залить холодной фильтрованной водой. И хорошо бы — в его большой кружке с Суперменом. И ещё лучше, чтобы сделал Тэ… У Джина снова завибрировал телефон. Он молниеносно цапнул его. Глаза расширились. Сокджин протянул телефон Намджуну, хотя тот уже потянулся ему навстречу, будто прочитал мысли. Они переглянулись, а потом синхронно развернулись к Чонгуку. — Хосока засекли в Штатах. Чонгук с размаху поставил чашку и вскочил на ноги. Он потянулся к телефону Джина, но Намджун оказался быстрее и отвёл его руку в сторону. Чонгук чуть не упал на стол. — Сейчас же дайте посмотреть, — процедил он. — Чонгук, давай успокоимся. Ты что заказал себе из блюд? — Намджун спешно взял принесённое меню, перевернул пару страниц, всё время кидая быстрые взгляды на застывшего над столом Чонгука. Он подвинул меню к Джину. Тот тут же с поддельным интересом завосхищался фон-бо. Подошедшему официанту Намджун тут же повернул меню и стал тыкать на всё подряд: — Нам, пожалуйста, два фон-бо, два риса с сёмгой на гриле и чайник ройбуша. — Официант усердно кивал, следя неотрывно за пальцем директора. Потом Намджун ткнул в Чонгука, который так и стоял, не возвращался в кресло. — Если этот джентльмен ничего не заказал, то ему овощи на гриле и рибай прожарки медиум. Это всё. — Я не голоден. — Чонгук смотрел на телефон в руках у Джина. — А я не верю тебе, — Намджун отдал официанту меню. — Кофе повторить? — спросил парень, забирая меню из рук директора. — Не на… — Да, повторите, пожалуйста. — Намджун улыбнулся. Ткнул в Чонгука указательным пальцем. — Ему тоже. — По готовности или кофе сразу? — Сразу, будьте добры. Официант удалился. Чонгук сделал резкий выпад вперёд, чтобы выхватить телефон из рук Сокджина. Ему пришлось перегнуться через стол. Джин среагировал быстрее. Намджун с громким звуком отодвинул кресло, встал и за плечи дёрнул Чонгука обратно на его место. — Чонгук, успокойся. — Намджун придавил профессора к креслу своей лапищей. Сокджин огляделся по сторонам с обезоруживающей улыбкой на лице, чтобы успокоить гостей ресторана. Чонгук несколько раз дёрнулся в руках Намджуна. Он смотрел сквозь официанта, что прибежал уточнить, всё ли в порядке. Чонгук смотрел мимо стоявшего рядом Намджуна и обеспокоенного Джина. Он смотрел мимо гостей. Чонгук не видел стен ресторана и кадок с растениями по углам веранды. Он не видел крышу и сгустившиеся свинцовые облака над ней. Четыре месяца каждый божий день Чонгук гнал от себя эти мысли. Стоило только услышать металлический скрип или звук захлопнувшейся двери, то сразу перед глазами вставал Тэхён, отчаянно держащийся пальцами за металлические прутья. Его пальцы, до побелевших костяшек вцепившиеся в решётку. И, конечно же, голос Чонгука. Надрывный. Полный боли. Животного страха. Полный последнего вздоха. Если Тэхён сейчас сорвётся, он кинется за ним. — Тэхён… — Свой дрожащий голос Чонгук слышит наяву. Большим и указательным пальцами он надавил на глаза через закрытые веки. Из-под ресниц выкатились слёзы. — Чонгук, пожалуйста, дай нам всё объяснить. — Намджун вернулся на своё место. — Что объяснить? Что четыре месяца Тэхён лежит в психушке? Что его психолог запретил контактировать ему и мне? Что каждый день я сам занимаюсь с психологом? Что мы с моим психологом стоим на месте и не можем пойти дальше? Что мне каждый день снится, как Тэхён прыгает с этой чёртовой крыши? Что я из секунды в секунду виню себя за всё случившиеся? — Сокджин и Намджун переглянулись. Официант в полной тишине поставил перед ними две глубокие тарелки с вьетнамским супом. Они еле слышно поблагодарили парня в форме, дождались, пока он уберётся восвояси. — Давайте пропустим ваши нотации и проповеди. Просто дайте адрес Хосока. — Чонгук, у нас его нет, — тут же отозвался Намджун. Сокджин зыркнул на него, вытянул руку через стол и накрыл подрагивающую ладонь Чонгука. — Чонгук, адреса, правда, нет. Я попросил навести знакомого справки. Он — частный детектив, генерал на пенсии. — Джин надавил на ладонь Чонгука, когда тот попытался встать. — Всё, что мы знаем: Хосок в Калифорнии. Наверное, вернулся в церковь. — Я поеду туда. — Чонгук вырвал руку и встал. Намджун смерил профессора похолодевшим взглядом. — Сядь, Чонгук. — Чонгук не выполнил приказ, просто застыл, уставившись в глаза Намджуна в ответ. — Если ты поедешь в церковь и что-то сделаешь, то тебя посадят. Никто в жизни не даст тебе приблизиться к Хосоку. — Это мы посмотрим. — Ты ведёшь себя, как ребёнок, Чонгук. Нужно принимать взвешенные решения. Бросить здесь всё и полететь в Америку искать Хосока непонятно где — это не про взрослые поступки. — Кто бы говорил, Намджун. Или ты считаешь взрослым поступком ревновать своего партнёра направо и налево? У Намджуна недобрым блеском полыхнуло в глазах. Чонгук стиснул зубы. — Брейк, — Джин вздохнул. — Намджун, пожалуйста, давай без канцеляристских советов. Чонгук, — лицо Сокджина смягчилось, — пожалуйста, выслушай нас. Мы не желаем тебе вреда. Мы беспокоимся за Тэхёна не меньше. Вся ситуация коснулась и вас, и нас, и всех напрямую и косвенно. — Университет трясёт от всех проверок после этой истории. Джин спит два часа в день, — вставил грозным голосом Намджун. Он оглянулся на Сокджина, как преданная собака в поисках похвалы. — А Тэхён чуть не умер. И сейчас проходит длительное лечение, которое не факт, что поможет вернуться в социум! — взорвался Чонгук. Он вскочил, взял с соседнего кресла сумку. — Заявление на увольнение принесу на днях. Чонгук оставил на столе деньги, чуть больше, чем стоило две чашки кофе и рибай медиум прожарки, который он даже не увидел. На улице плавился асфальт. Солнце припекало макушку. Температурные рекорды обновлялись каждый день. Но Чонгука бил озноб. Его тошнило. Пальцы на руках ледяные. Чонгук приложил их к своей горячей шее и внутренне содрогнулся, обжигаясь этим холодом. Чонгук разблокировал телефон, заказал такси. Домой он приехал в полуобморочном состоянии. Когда он зашёл в фойе дома, на телефон пришло сообщение от Джина. «Нам всё равно нужно поговорить. Заявление твоё не приму». Чонгук не ответил. Хосока видели в Калифорнии. Это всего лишь город. Город не округ, город не страна. Чонгук пробудет там столько, сколько потребуется, чтобы найти Хосока и убить его. Будет это день, два, целая неделя, месяц или четыре года. Неважно. Чонгук не успокоится, пока не найдёт его, пока не вырвет его сердце из груди, пока не закопает голыми руками. — Привет, профессор. Чонгук вышел из лифта, погружённый в свои мысли, поэтому не узнал человека, сидевшего рядом с дверью в его квартиру. Голова в капюшоне покачивалась. Торчали белые провода наушников. Когда профессор подошёл ближе, человек в толстовке поднял голову. Чонгук отпрянул к стене. Тэхён откинул капюшон толстовки с лица и по стене поднялся на ноги. Он отряхнул руки, для надёжности провёл ладонями по джинсам и натужно улыбнулся. — Ты должен быть в больнице, — сказал Чонгук. Он со страхом смотрел на Тэхёна, но голос оставался на удивление твёрдым. — Меня отпустили. — Тэхён склонил голову и прищурился. — Если вы мне не верите, позвоните психологу. У вас же есть её телефон. Чонгуку не требовалось отдельного приглашения. Он тут же отыскал в книге контактов номер психолога. Чонгук даже имени её не записал, просто «Психолог Тэхёна». Он нажал на вызов. Тэхён не сводил с него взгляда. — Добрый день, Чон Чонгук. Звоните по поводу Тэхёна? — Да, добрый. Он сейчас стоит возле моей квартиры, говорит, что его отпустили. На другом конце телефона раздался шумный выдох. — Я дала ему для вас официальное распоряжение с печатью. Тэхён улыбнулся ещё шире. — Мне он не дал его, — ответил Чонгук. Наконец профессор взял себя в руки. Он прошёл мимо Тэхёна, уловил запах молочной каши, пыли и кипариса. У двери замер и положил палец правой руки на сканер. Зелёная линия быстро проехалась сверху-вниз, следом раздался щелчок. Чонгук нажал на дверную ручку, вошёл в квартиру. За ним нырнул Тэхён. — Ну что ж. Тогда на словах даю вам подтверждение, что Тэхёна мы выписали сегодня утром. Он не сбегал. — Спасибо, — тихо поблагодарил психолога Чонгук и отключился. — Не доверяешь, значит. Тэхён остался в дверях. Он не снял пыльных кроссовок. Просто сложил руки за спиной и прислонился к двери. Чонгук, наконец, смог хорошо разглядеть Тэхёна. Сердце защемило от одного осознания, что он здесь, он вернулся, он рядом. Может, сейчас всё наладится. Волосы Тэхёна отросли. Теперь на концах они завивались мелким барашком, падали на лоб и прикрывали карие глаза. Тэхён смотрел из-под волос, не убирая их, чуть приподняв голову. Чонгук привык видеть ресницы и родинку на нижнем веке правого глаза. Взгляд Тэхёна прямой. В любой момент он мог оборвать немигающую связь, оставить Чонгука в одиночестве. Сейчас Тэхён смотрел также прямо, но до дрожи пронизывающе. Как будто он держал кинжал у горла Чонгука. Профессор не мог наглядеться на Тэхёна. Он узнавал и не узнавал его. Было в нём что-то от студента, который собирался связать свою жизнь с журналистикой. Упорный, старательный, но холодный, как питон. Не подпускающий к себе. Сейчас Тэхён стоял вызывающе-свободно, чуть выпятив нижнюю челюсть в сторону Чонгука. Такой Тэхён не будет бросаться с крыши. Чонгук внутренне сжался. Он протянул руку к галстуку, чтобы ослабить узел, но передумал. Костюм Чонгук на себе ощущал защитой, стальной бронёй. А от кого эта броня? — Тэхён, тут речь не о доверии. — А о чём же? Разговор не клеился. Чонгук не знал, о чём говорить. С кем? Со старым Тэхёном, который стоял перед ним на коленях, хватал за руки и просил дать ему время на лечение, но не звонить врачам и не отправлять его обратно в больницу. Или с новым, который выглядел открытым и опасным, как оголённый провод? — Скорее о твоём возвращении. — А что с моим возвращением? — не унимался Тэхён. Чонгук прошёл вглубь квартиры и упал на диван. Он прикрыл глаза. Воздух зарядился настолько, что профессор слышал лёгкий треск. Чонгук почувствовал, что рядом прогнулся диван. Профессор снова уловил смесь новых за четыре месяца запахов. — Расслабься, профессор. Я пришёл не морали вам читать. Несколько вещей заберу и уйду. Чонгук резко распахнул глаза, но головы не повернул. Он уставился в белый потолок. Глаза защипало. — Уходишь? — Уж не думал ли ты, что я бежал сюда после психушки, чтобы наконец потрахаться с тобой? Чонгук потянулся к лицу, чтобы вытереть глаза. Они щипали и щипали. Но горячие щёки оставались сухими. Слёз не было. В горле встал ком. Он не проглатывался. Засел, как приклеенный, ни вверх, ни вниз. — Профессор, ладно тебе. На тебя больно смотреть. Мне вправили мозги, я чувствую себя лучше. Мой психолог сказала, что прошлое остаётся в прошлом и не может определять ни твоё настоящее, ни твоё будущее. А твой психолог что говорит? — Что я… — Чонгук поперхнулся. — Что я ни в чём не виноват. — Возможно, профессор, он прав. — Возможно, — согласился Чонгук. Диван заходил ходуном. — Я наверх. Комната открыта? — Открыта, — отозвался вяло Чонгук. — Ты же не успел выкинуть мои вещи? Чонгук услышал, как Тэхён шумно зашагал по лестнице на второй этаж. — Нет, ничего не трогал. Тэхён не ждал ответа от профессора. На втором этаже щёлкнул замок, скрипнули дверные петли, и над головой раздались шаги. Чонгук снова прикрыл глаза. Чего он ждал? Что к нему вернётся Тэхён, который исправно верил всему, что говорил Чонгук? Возвратится мальчик, в глазах которого Чонгук видел себя, окутанного дымкой детской и безграничной любви? Что здесь снова окажется человек, что готов был идти с профессором до конца? Чонгук продолжал вслушиваться, как Тэхён возился в своей бывшей комнате. Должен ли он что-то предпринять? — Профессор, ты убирался только в моей комнате? — приглушённый голос Тэхёна сверху делал кровавые засечки на профессорском сердце. — В ванной комнате на полке и бачке унитаза слой пыли. Чонгук мог поклясться, что Тэхён вертел сейчас перед собой испачканный в пыли палец, улыбался, чуть приподняв уголки губ. Со стороны всегда казалось и не улыбку вовсе. Усмешка? Мол, старик разленился и намусорил вокруг себя. Чонгук мог побиться об заклад с кем угодно. Но никого не было. Он скоро останется один. Снова. И теперь навсегда. — Профессор, что у тебя за свинарник? Где клининг? Ты вообще живёшь здесь? — спросил Тэхён, спускаясь по лестнице со второго этажа. — Живу, — ответил Чонгук. Он не удивился, что голос его предательски задрожал. Звучал, как голос смертельно больного человека. — Просто не было времени. — Заняты? Уже вовсю идёт учебный год? — Неважно, — вздохнул Чонгук. Он уселся на диване прямо. — Так, я всё собрал, — сказал Тэхён. Он кинул сумку, которую профессор помнил ещё с того дня, как перевозил Тэхёна в свою квартиру. Сердце Чонгука пропустило удар. — Нашёл жильё? — профессор изо всех сил следил за голосом, стараясь не выдать волнения. — Нет. — Тэхён сел на диван. Чонгуку показалось, что он старался не смотреть в глаза профессору. — Я собираюсь отправиться в путешествие. — Путешествие? Что за путешествие? Далеко? — В Америку. — Чонгук резко повернулся к Тэхёну. — Вы уже знаете. Давно? — Только сегодня. Откуда ты знаешь? — Тэхён достал из кармана джинсов телефон, разблокировал его и повернул к Чонгуку. Он увидел сообщение от неопределённого номера: «В Калифорнии есть место, где мы можем всё обсудить. Приезжайте. Я сразу свяжусь с вами». Чонгук выхватил телефон, замахнулся и швырнул его в стену. От удара телефон разлетелся в щепки, как в детском мультфильме. — Зачем? — Это единственное, что смог выдавить из себя Чонгук. В нём клокотала злость, профессор с трудом душил в себе отборную ругань и крик, с которыми он хотел накинуться на Тэхёна. Крик подкатывал к горлу, как рвота. — Профессор, это так или иначе произошло. Хорошо, что перед поездкой я всё-таки смог поговорить с психологом и разобраться. Я хотел ещё до лечения отправиться. — Так ты знал, где он ещё тогда? — Чонгук отошёл к стене, о которую разбил телефон. Тэхён не поднимал головы. — Отвечай, ты знал? — Да, знал. Сообщение пришло в тот день, когда я просил вас не отправлять меня в больницу. — Потому что ты хотел уехать, — вдруг осознал профессор. В голове вихрем пронеслись воспоминания последних дней с Тэхёном, и вектор сместился. Теперь стало ясно, что Тэхён делал всё не ради каких-то чувств к нему, а ради Хосока в Калифорнии. — Если так всё, зачем дал себя уговорить? — спросил Чонгук. Он смотрел на Тэхёна. Пытался вызвать в себе гнев, но вместо этого щемило сердце. — А вы ещё не поняли? — Тэхён, наконец, смотрел прямо в глаза профессора. Чонгук заметил в них что-то знакомое. — А что, должен был? Раз, и в глазах Тэхёна выключилось это знакомое. И вновь пустота. И вновь ничего. — Нет, не должен. — Тэхён встал, подобрал сумку с пола. — Я постараюсь, как прилечу в Америку, сразу решить что-то с работой. Хочу вернуть вам все затраченные на меня средства. Тэхён ещё выждал с минуту, наверное, ждал, что скажет Чонгук. А нужно ли что-то говорить? Профессор опустил глаза в пол, все эмоции разом схлынули с него. Шаги Тэхёна в коридоре, шуршание кроссовок. Щёлкнул замок входной двери. — Прощайте, профессор, — голос Тэхёна впервые с их встречи дрогнул. Дверь закрылась. В квартире моментально стало тихо. Первым делом Чонгук пошёл на кухню, открыл холодильник. На нижней полке стояла бутылка вина. Закупоренная. Психолог запретила пить алкоголь. Чонгук купил эту бутылку на следующий день, когда Тэхёна положили в больницу. Но профессор не пил. Он хотел. Чуть ли не каждый вечер, когда Чонгук в два-три часа ночи вставал с дивана, тёр уставшие глаза и шёл на кухню выпить стакан воды. Профессор открывал холодильник и брал бутылку в руки. Рассматривал, как внутри переливалась тёмно-красная жидкость. Чонгук обычно доставал фужер и ставил рядом с бутылкой. Для чего? Чонгук выдвинул ящик. Ножи, вилки, ложки — всё натёртое до блеска, ровно сложенное, но штопора нигде нет. Профессор повертел в руках холодную бутылку. Сама судьба была против. Чонгук не успел как следует всё обдумать, горлышком бутылки он ударил по краю столешницы. Под ноги профессору посыпались осколки чёрного стекла. В руках бутылка без горлышка. Чонгук смотрел на острые края стекла — в рот не засунешь. Профессор вскинул руку. Вино полилось из бутылки красным водопадом. Чонгук мотал головой, ртом ловя вино, пока то всё не выплеснулось на кафель. Когда бутылку Чонгук закинул в раковину, увидел, что белая рубашка и дорогой костюм от Бриони пропитались вином. Чонгук махнул в воздухе рукой, сделал шаг, и правая нога его проехалась по мокрому кафелю. Он качнулся, но успел зацепиться руками за столешницу. — Ха-ха-ха, — профессор запрокинул голову. Вкус у вина отвратительный. В голову уже ударило. Чонгук вышел из кухни, бросил последний взгляд на осколки и растекающуюся по полу лужу. Психологу профессор написал: «Срыв» и отключил телефон. Чонгук скинул с себя пиджак и кинул его на пол, расстегнул пуговицы на рубашке. Сейчас профессор помоется, а потом упадёт на кровать и отоспится от всей души. А завтра Чонгук пригласит клининг, поедет в университет и будет жить-поживать да добра наживать. Чонгук выбежал в коридор, не закрыв за собой входную дверь. Он вызывал лифт, но не вытерпел, кинулся к лестнице. Без обуви было больно перепрыгивать через две ступеньки, но Чонгук мчался со всех ног. На очередном пролёте, между двадцать вторым и двадцать первым этажами, профессор запнулся и полетел вниз кубарем. Сгруппировался, но не избежал удара, а потом и боли в левой ноге. — Чёрт! — Чонгук еле распрямился и упёрся спиной в стену. Профессор потянулся к ноге, чтобы понять, где болит, но болело везде. А ещё отдавало в голову пульсирующим набатом. Куда бежал Чонгук? Зачем? За кем? Тэхёну это ничего не нужно. Почему нужно Чонгуку? Почему? — Профессор? — запыхавшийся голос Тэхёна сделал ещё больнее. Чонгук поднял глаза. Тэхён за секунду пересёк лестничный пролёт. Его сумка отлетела к соседней стене, сам он упал рядом с профессором. Прохладные пальцы коснулись ноги профессора. Чонгук стиснул зубы. — Профессор, почему? Но Чонгук не ответил. Он не знал, что сказать. Что во всём виновато вино? Что Чонгук хотел последний раз обнять Тэхёна? Поцеловать? А может, ещё раз, в самый последний, посмотреть в эти карие глаза? Ещё последний раз. — Профессор, давайте я помогу встать. Нельзя сидеть на холодном полу, — сказал Тэхён. Он с осторожностью, граничащей с какой-то нежностью, взял профессора под руки и потянул наверх. Но Чонгук в ответ только горько усмехнулся и вырвал руки. Получилось грубо. Тэхён уставился на свои раскрытые пальцы. В темноте площадки его глаза странно поблёскивали. То ли злобой, то ли в них стояли слёзы, то ли попадали отблески лампы. — Тэхён, зачем ты вернулся? Тэхён повернул лицо к Чонгуку и нежно улыбнулся. — Твои попытки, профессор, показать деланное безразличие, когда ты сидишь в таком виде на лестнице с босыми ногами, не делает тебе чести. — Тэхён крепко схватил профессора за правую руку, другой — приобнял за талию и дёрнул вверх. Он поддался, позволил поставить себя на ноги. Кожа Тэхёна соприкоснулась с обнажённой кожей Чонгука. Тэхён направил профессора к лестнице, но только почему-то не наверх, а вниз. — Моя квартира выше, — тихо сказал профессор. Тэхён кивнул. Он подобрал сумку. — Вы ногу подвернули. Пятнадцать этажей пешком мы с вами и к завтрашнему дню не осилим. Тэхён отвёл профессора к лифту, никто навстречу им не вышел. Вид у профессора был далёк от идеального. В квартире Тэхён усадил прихрамывающего Чонгука на диван в гостиной. Когда они проходили мимо кухни, то у Тэхёна вытянулось лицо, но ни слова он не сказал. — Нужно скорую вызвать, — Тэхён подкатил к дивану пуфик, положил на него подушку, а на подушку водрузил опухшую ногу профессора. — Вызывай. — Чонгук откинулся назад и закрыл глаза. Он слышал, как Тэхён позвонил в скорую, назвал номер его страховки. В конце беседы обеспокоено, но очень тихо, так тихо, что Чонгуку пришлось напрячь все органы слуха, попросил: — Пожалуйста, приезжайте скорее. Пока ждали скорую, Чонгук дремал на диване, Тэхён на кухне собирал осколки. — Растяжение, профессор, — подвёл итог врач. Он стянул с рук перчатки. — Где у вас мусорная корзина? — спросил он, обращаясь к Тэхёну. Тот всё время стоял над ними и с каменным лицом следил за всеми манипуляциями врача. Тэхён молча забрал перчатки и ушёл на кухню, чтобы выкинуть их. — Вам несколько дней лучше не вставать. — Врач натянул на пальцы новые перчатки, пахнуло латексом. Достал из переносного ящика эластичный бинт. — Будет такая возможность? — Вопрос адресован не Чонгуку, а Тэхёну. Тот снова вырос за спиной врача с подозрительным взглядом. Тэхён кивнул утвердительно на вопрос. — Выпишу витамины. Через неделю ко мне. Спортом не заниматься. Есть много фруктов и овощей. Тэхён взял рецепт и проводил врача. Чонгук уставился на перевязанную ногу. — Профессор… — Ты не останешься, верно? Тэхён встал напротив профессора. Он с грустью и отчаянием смотрел на ногу Чон Чонгука. — Вы, как всегда, правы, профессор. Голос Тэхёна не источал счастья. Скорее был уставшим, вымотанным уже заранее предстоящей поездкой. — У меня есть шанс уговорить тебя? Эти слова — мольба. Неприкрытая. Рвущаяся из самого сердца на поверхность, мечтавшая быть услышанной и понятой. Чонгук хотел бы, не поймал Тэхёна. Он представлял их совместную тихую жизнь. Походы в кино. Вкусные ужины в индийском ресторане. Путешествие на горячие источники. Поездка одним днём на море. У Чонгука масса планов, но без Тэхёна они бесполезны. Без Тэхёна эти планы не нужны Чонгуку. — Профессор… — выдохнул Тэхён. На секунду его лицо преобразилось. Посветлело, как будто перед ним оказалось то, что так долго ждал. — Профессор, можно я вас поцелую? Чонгук кивнул и опустил взгляд на дрогнувшие губы Тэхёна. Тэхён поставил руки по обе стороны от сжавшегося на диване профессора, по-свойски навис над ним. От груди отделилась серебряная цепочка. Качнулся металлический брусок. Чонгук протянул руку, пальцами поймал тёплый кулон, провёл подушечками пальцев по гладкой поверхности. Тэхён упёрся своей рукой в грудь Чонгука, пальцами отодвинул ворот рубашки профессора. Чонгук знал, за что зацепился взгляд Тэхёна, который сразу потеплел. Прохладные пальцы подхватили брусок. Их кулоны соединились в воздухе. — Вы носите? — Не снимая. Поцелуй Тэхёна — лёгкое прикосновение тёплого летнего ветра. Профессор уже и забыл, какие на вкус его губы. Как легко они могли довести Чонгука до исступления. Только эти поцелуи заставляли биться сердце в груди. Чонгук обнял Тэхёна, потянул на себя. Руками стиснул талию. Она не стала тоньше, но и не вернулась в нормальное состояние. Мог ли он спросить: почему? Внутри профессора светило солнце. Наконец ему тепло спустя столько месяцев. Тэхён опустился на ноги Чонгука. Заглянул в глаза в поисках любого намёка, чтобы сразу вскочить. И дальше? Убежать? Чонгук не переживёт этого. Он потянул Тэхёна ближе к себе, они снова поцеловались. Тэхён коленями сжал бёдра Чонгука, взял его лицо своими ледяными пальцами и впился в губы. Профессор просунул руки под толстовку. Тронул лопатки. Поцелуи из быстрых и отрывистых превратились в тягучую песню. Чонгук медленно целовал губы Тэхёна. Он специально не закрывал глаза. Прямо перед ним дрожали тёмные ресницы, чуть выцветшие на кончиках. Только сейчас профессор увидел, что они слиплись. Тэхён плакал? Когда? Тэхён прижимался теснее к Чонгуку. Холодный. Профессор чувствовал пальцами, скользя по лопаткам, рёбрам и талии. Подушечками собирал по коже родинки. Если их будет чётное количество, то Тэхён останется. — П-профессор, щекотно, — пролепетал Тэхён. Чонгук чуть грубее подтащил его к себе и снова поцеловал. Тэхён заскулил, потому что профессор не собирался останавливаться. Руки, словно обезумевшие, гладили и ласкали спину. — Профессор, правда, щеко-о-отно, — оторвавшись от губ Чонгука, застонал Тэхён, выгибаясь в руках. Профессор застыл. Тэхён испуганно сжался, когда посмотрел на Чонгука, попытался отодвинуться, но крепкие руки держали его рядом, не давали увеличить расстояние. — Что-то случилось? — Я записал. — Что? — В глазах Тэхёна лёгкое замешательство. Чонгук не в силах отвести взгляда от влажных губ и румянца на щеках. Он не может наслушаться биением сердца. Профессору не хватало рук, чтобы обнимать Тэхёна. Не хватало органов чувств, чтобы записать его у себя в сердце целиком и полностью. Всего. — Что вы записали? — Тебя. В своём сердце. Буду слушать тебя каждый день. — Какие глупости вы говорите, — несмелая улыбка. Пальцы Тэхёна в волосах Чонгука. Профессор прижал своё лицо к груди Тэхёна. Его запах мешал мыслям работать правильно. Пальцы Чонгука пробежали по спине. Тэхён задрожал в руках. — Чонгу-ук… Щекотно… Я не могу. — Щекотно? — Сердце профессора — оголённый нерв, от которого дрожало всё тело. —Да-а, очень щекотно. — Шёпот над головой, но Чонгук слышал его в себе. — Понял. — Пальцы Чонгука перестали перемещаться по спине. — Только щекотно? — Тэхён задрожал. Больше всяких слов. Профессор остановился у края джинсов. Поддразнивая, провёл руками рядом, целомудренно не спустился ниже. — Мне кажется, что я влюблён в каждый твой позвонок. — Чонгук пальцами повёл вверх. — Раз позвонок, два, три. У профессора любовь к Тэхёну внутри. Четыре позвонок, пять, шесть. У Тэхёна печальный секрет есть. Семь позвонок, восемь, девять… — Тэхён влюблён в профессора каждый день недели. — Пальцы Чонгука застыли на середине позвоночника. Тэхён стянул с себя толстовку вместе с футболкой. — Я не пьян, Чонгук. — Зато я — да, Тэхён, — грустно выдохнул профессор в ответ. Они отстранились друг от друга. Кулоны натянулись между ними. Тэхён коснулся пальцем серебряной цепочки и медленно скользнул по звеньям в сторону Чонгука. Профессор заворожённо смотрел, как палец переместился на его кулон. Тэхён намотал цепочку Чонгука и дёрнул на себя. — Но я ничего вам не обещал, профессор, — сказал Тэхён и поцеловал Чонгука. Теперь очередь профессора. Он отстранился, с трудом оторвался от горячих губ. — Я не могу так. — Тогда я всё сделаю сам. Тэхён не церемонился. Грубыми и неловкими движениями он расстегнул молнию и пуговицу на брюках профессора, подтянул их вниз. Чонгук уставился на свой член. Его очертания проступали под чёрной тканью хипсов. — Вас же не возбуждают малолетки. — От голоса Тэхёна, страстного и дрожащего невинностью, профессор покрылся с ног до головы мурашками, а его член ещё больше затвердел. — Как же так тогда получается? — Как спрашиваешь? — Чонгук просунул руку под колени Тэхёна и резко встал. Несмотря на боль в ноге, профессор понёс его на руках к себе в комнату. — Вот так, Тэхён. На кровати Чонгук перестал сдерживаться. Он сорвал с себя пропитанную вином рубашку и накинулся на Тэхёна, замеревшего на подушках. Он весь раскраснелся. А с каким упоением Тэхён следил за мощными руками Чонгука, когда тот нервно теребил пуговицы, пытаясь как можно быстрее снять с себя лишнюю ткань. — Профессор, не…! — успел выкрикнуть в воздух Тэхён, а потом его руки взметнулись к губам, и стон пропал между ними. Чонгук легко стянул с Тэхёна брюки и трусы, закинул его ноги к себе на плечи и замер. — Что-то не так? — Профессор помнил курчавые тёмные волосы у Тэхёна на паху. Чонгук видел их, когда нарочно невзначай забегал в ванную комнату. Стекло душевой кабинки не могло скрыть от него ничего. Зато мог Тэхён, который прикрывал себя тонкими пальцами, весь сгибался и в углу сползал на корточки, чтобы Чонгук не видел. Но он видел всё. — Я не знаю, как спросить. — Господи, профессор! — зашипел Тэхён, став краснее помидора. Его ноги забились на плечах у профессора. Но он не дал их убрать. Тогда Тэхён закрыл лицо руками и выкрикнул. — Да, я рассчитывал на секс с вами! Я соврал! И побрился, чтобы вы не испытывали неудобств. Чонгука пронзило волнение. Он присмотрелся внимательнее. На коже Тэхёна рядом с членом, на бёдрах, было несколько небольших порезов, покрывшихся коркой. Профессор поцеловал каждую царапину. — Я ценю твою заботу обо мне. Но, прошу, больше не делай этого, — прошептал Чонгук. Горячее дыхание скользнуло по внутренней стороне бедра. Тэхён дёрнул ноги на себя, но профессор предчувствовал это. — Ты думал, что я не захочу тебя, если у тебя тут будут волосы? — Вы до меня были только с девушками, а они всё… Профес-с-сор. — Чонгук поцеловал основание члена и высунул язык. — Они все… Профессор, пожалуйста! — тело Тэхёна дёрнулось, как будто через него пропустил заряд тока. Пальцами он вцепился в волосы Чонгука и потянул наверх. Профессор выпустил изо рта член. Розовая головка ударилась Тэхёну об живот с влажным звуком. — Все девушки гладкие, чистые. У них нет члена и яиц. — А у тебя есть, — согласился Чонгук и с силой опустил голову, чтобы губами дотянуться до головки. Выдранный клок волос уж точно не стал бы преградой между профессором и Тэхёном. — Давай начистоту. С волосами или без мне нужен твой член, твои яйца и ты сам. Это понятно? Тэхён вспыхнул, выпустил волосы и повалился на спину. Чонгук не имел опыта в отсасывании мужских членов. Он и никогда не хотел их сосать. Вот ему — да. Профессору попадались девушки умелые и не очень. А теперь он сам отсасывал на коленях. Любимому мужчине. Чонгук старался припомнить, как работали девушки языком, когда стояли в коленно-локтевой позе, какие движения делали, как работали руками. Профессор с радостью бы использовал пальцы, но он до сих пор удерживал ноги Тэхёна, которые сотрясала дрожь. И непонятно, получалось ли у Чонгука или не очень, потому что кое-кто трусливо пережал себе рот и закрыл глаза. — Ты уверен, что хотел секса со мной? — спросил профессор, укладывая ноги Тэхёна на кровать. Они тут же согнулись в коленях, но Чонгук это предусмотрел. Руками он развёл бёдра в сторону, чтобы Тэхён не смог закрыться. — Ты так дрожишь. Если ты решил переступить через себя, Тэхён, то лучше остановиться, — профессор высунул язык и прошёлся от основания до головки, — прямо сейчас. — Профессор, стойте! Выпустите! Я сейчас… Чонгук поймал руки Тэхёна в воздухе, а сам заглотил его член до основания. Тело Тэхёна само подалось навстречу. Член запульсировал во рту у Чонгука. Тэхён судорожно вытолкнул из себя воздух вперемешку со стоном и упал обратно на кровать. Профессор выпрямился. Тэхён тяжело дышал, уставившись в стену. На щеках два красных пятна. Тело покрылось переливающейся плёнкой испарины. — Я не особо умел в этих делах, — сказал профессор. Его пугало молчание. Особенно молчание Тэхёна. — Скажи, если всё было плохо. — Это было лучше, чем я себе представлял, — отозвался Тэхён. Чонгук поднял глаза. Обнажённое мальчишеское тело вытянулось на постели. Тэхён ведь даже не представлял, насколько сексуально выглядел. И все эти мягкие выгибания — не злой умысел или подсмотренные позы из порно. Это всё он сам из-за своей неопытности, неумелости, какой-то юношеской угловатости. Если бы Тэхён хоть на секунду смог заглянуть в голову профессора, то точно бы умер со стыда. Чонгук сам был готов умереть. Его пугали синяки, царапины на теле Тэхёна. Это всё заставляло его сердце разрываться от боли. Но меньше Чонгук от этого Тэхёна не хотел. К трём часам ночи у Чонгука разболелась нога. Он кончил три раз, Тэхён — пять. Первый раз профессор спустил на спину Тэхёна. Тот стоял на коленях, а Чонгук его разрабатывал. Терпение кончилось, когда Тэхён проехался грудью вперёд, насаживаясь на пальцы Чонгука. Профессор стиснул зубы, перехватил свой член и, толкнувшись в своей руке раза три, кончил. Сперма попала Тэхёну на поясницу и попу. Чонгук рвано дышал. Он надеялся, что на этом его запал закончился. Но член его остался стоять колом. Второй раз Чонгук позволил отсосать себе. Тэхён умолял взглядом, не на словах. Профессор согласился. Баловство. У Тэхёна не было никакого опыта. Чонгук планировал позволить минут десять показать, что ему удалось прочитать на форумах. Но не прошло и двух минут, как у него занемели пальцы ног. — Тэхён! — прошипел он, отдёргивая его от себя. Хотя единственным его желанием было толкнуться поглубже в глотку. Капли спермы оказались на лице у Тэхёна. Попали на губы, подбородок. Чонгук потянулся к тумбочке за бумажными полотенцами. — Не надо, профессор, — остановил его хриплый голос. Тэхён собрал пальцем с губ сперму и засунул себе в рот. — А вы неплохи на вкус, Чонгук. Профессор сгрёб Тэхёна, чтобы через минуту войти в него почти на всю длину. Чонгук упирался пальцами в задницу, оставляя на коже красные следы-ожоги. Тэхён громко дышал. Руки подогнулись под ним, и он свалился на грудь. Застонал, когда Чонгук сделал несколько толчков. — Больно? — всполошился профессор. — Давай я медлен… — Нет! — возмутился Тэхён. Чонгук не видел его лица, зато ярко-красные уши — прекрасно. — Не смейте останавливаться. — Как пожелает, — профессор наклонился и поцеловал Тэхёна в копчик, сдавливая пальцами кожу, — мой сексуальный Тэхён. Чонгук потерялся во времени и в стонах. Всеми силами он удерживал себя, чтобы не кончить. Хотел как можно дольше наслаждаться задыхающимся голосом. Тэхён извивался, стонал, умолял прекратить. Но стоило Чонгуку сбавить темп хоть на секунду, выгибался в пояснице и поворачивал злой и возбуждённый взгляд. Профессор навалился на Тэхёна, когда тот с криком кончил, и упал без сил. Чонгук просунул одну руку под грудью, а второй схватился за мокрый лоб. Толчки стали короткими и грубыми. Профессор выбивал из Тэхёна остатки сил. Чонгук не успел стиснуть зубы и сам издал полухриплый стон, когда кончил в Тэхёна. Профессор потянулся к губам. Они оказались горячими и солёными от слёз. — Что случилось? — испугался Чонгук. У него у самого от боли сводило ногу, но если, не дай бог, профессор сделал больно Тэхёну, он прирежет себя прямо на этом месте. Тэхён беззвучно плакал, сжавшись в позу эмбриона. — Это… это… это, — голос Тэхёна разбитый и печальный, — это слишком хорошо, чтобы быть правдой. Чонгук сам чуть не заплакал. Он прижал к себе Тэхёна. Тот не оказал сопротивления. Просто задрожал чуть сильнее. Профессор накинул на них одеяло и принялся покрывать лёгкими поцелуями спину, которая содрогалась от тихого плача. — Раз позвонок, два, три. У Тэхёна ничего не боли. Четыре позвонок, пять, шесть, — Тэхён понемногу успокаивался в руках Чонгука. Он продолжал касаться губами влажной кожи на спине. — У Чонгука чувств к Тэхёну не счесть. Семь позвонок, восемь, девять… — От любви к вам, профессор, я немею. Чонгук улыбнулся, впечатывая улыбку и свои чувства поцелуем под лопаткой около сердца Тэхёна. Он заснул быстро. Профессор с трудом заставил себя встать, хромая, убрать использованные презервативы и комки салфеток. Вернулся и снова прижал Тэхёна к себе. Тот сонно пробормотал про сырники утром и уткнулся лицом в грудь Чонгука. Профессор не мог налюбоваться Тэхёном в объятиях. Наконец он согрелся. Даже кончики пальцев стали тёплыми. Они были одинаковой температуры. Они были прямо здесь. Под одним одеялом, совершенно голые, показавшие друг другу свои слабости и всю свою любовь. Тэхён сопел, сложив руки на груди в молитвенном жесте. Профессор подвинул Тэхёна ближе к себе. Их кулоны дрогнули. Щелчок, они соединились. Чонгук прикрыл глаза. Самая лучшая музыка — дыхание Тэхёна. Профессор не даст ему уйти. Это невозможно. Они всё обсудят завтра. Чонгук никуда теперь его от себя не отпустит. Профессор заснул, прижимая Тэхёна к себе. Пальцы Чонгука заскользили по спине. Раз родинка, два, три… Когда профессор открыл глаза, то сразу всё понял. В кровати он был один. Чонгука не пугало одиночество, но сейчас ему страшнее, чем было когда-либо. Чонгук приподнялся. Он лежал на кровати, накрытый одеялом. Света нигде не горело. В квартире стояла тишина. На прикроватной тумбочке телефон профессора. Время четыре сорок четыре. Телефон лежал на сложенном вдвое листе бумаги. Родинок на спине у Тэхёна было семнадцать. «Профессор, я люблю вас. Вы дождётесь меня?»