Obscura

Чимин помахал рукой. Слабо. Грустные глаза. Юнги рядом нет. Тэхён закусил с внутренней стороны щёку. Плохие предположения в жизни Тэхёна в последнее время сбывались с какой-то невероятной удачностью. — Привет, Тэхён. — Чимин тянул со всей натуги губы наверх. Не улыбались глаза, нижние веки воспалены. Нет-нет-нет. Тэхён замедлился. Подошёл осторожно, будто по тонкому льду. — Всё хорошо? Чимин кивнул. Резко, как будто репетировал всю ночь этот кивок. Так читали стихотворения наизусть у доски в гимназии: быстро, чтобы не забыть, перепрыгивая со строчки на строчку, чуть ли не проглатывая слова. — Да, всё замечательно. — Чимин улыбнулся ещё шире. Уголки губ странно дрожали. Тэхён в растерянности. Он не знал, что спросить, как поступить. Продолжить расспросы? Или замолчать и не возникать? Что будет правильно? Поддержать Чимина, спросить про Юнги? Что? — Как вчерашняя смена? — Тэхён слышал голос со стороны. Отстранённый, старательно избегающий неудобных тем. Тот вышколенный тренировками голос, с которым общаются менеджеры по продажам, чтобы сделка состоялась, а клиент не сорвался с крючка. — Да, отработали быстро, — ответил Чимин. — Юнги тебе помогал? — Где? — Чимин будто вынырнул из каких-то глубин своих мыслей и воспоминаний. — Ты про вчера? Нет, я был в библиотеке, он мыл полы в кафетерии и лаборантских. — Я вчера тоже занимался мойкой полов в доме Киёси. — Правильно, — Чимин гнул пальцы на руках. — Таким людям, как дедушка Киёси, нужна помощь в бытовых делах. И с продуктами ещё. Старики постоянно жалуются. Особенно те, кто из ближайших деревень у нас в больнице лежат. — Чимин, подскажи, — Тэхён на секунду замялся, — это не вы купили с Юнги еду для Киёси? — Еду? Не понимаю, о чём ты. — Пак Чимин. Ким Тэхён. — Профессор Чон Хосок материализовался прямо из воздуха. Опять чёрный костюм. Даже рубашка под пиджаком чёрная. Отглаженные со стрелками брюки и начищенные до блеска чёрные туфли. — Мою пару отсюда будете слушать? — Нет, профессор. Уже идём. Они запрыгнули на верхние ряды, как два горных козла. — Итак, сразу по поводу конференции. Ни у кого не появилось стихийного желания поучаствовать? В аудитории повисла гнетущая тишина. — Конференция — это не обязательная функция, а только вспомогательная. Тэхён, Чимин и… — Чон Хосок запнулся, не увидев рядом с ними Юнги, — и ещё один молодой человек, отсутствие которого староста уже занесла в журнал, верно? — Староста сидела ближе к первым рядам, и как только профессор Чон Хосок посмотрел в её сторону, то сразу застрочила в журнал отметку об отсутствии. — Темы конференции, которые вы вчера представили, я принимаю. Могли придумать и лучше, но что имеем, то делаем. После пары останьтесь, обсудим, как всё будет проходить. — Негромкий стук, дверь быстро отворилась, и в аудиторию вбежал Юнги. Волосы на его голове стояли дыбом. — С добрым утром, Юнги. А мы уже отметили ваше отсутствие. — Юнги понуро опустил голову и уже потянулся, чтобы выйти. — Но мы с вами не прощаемся, Юнги. Ваше присутствие необходимо, так что, пожалуйста, присаживайтесь на любое свободное место и начнём, наконец, занятие. Юнги не стал искать глазами Чимина, чтобы сесть рядом. Он с шумом упал на первом ряду. Тэхён украдкой глянул на Чимина, тот уставился на свои руки и не шевелился. В конце пары, стоило только Чон Хосоку объявить о завершении, Юнги вскочил и понёсся к дверям. — Мин Юнги, не торопитесь на выход. — Юнги застыл, как поражённый молнией, весь согнулся и вернулся к месту, где сидел. — Всем хорошего дня. Чимин и Тэхён, спуститесь с ваших верхов в нижние слои атмосферы. — Чимин шёл вперёди Тэхёна, на Юнги он не смотрел. — Выражаю огромную признательность за то, что согласились участвовать в конференции. — Я не давал согласия, — глухо отозвался Юнги. — Не расслышал вас, — профессор уставился на него. — Я не хочу делать никакие конференции, — сказал Юнги и встал. — Я не напрашивался. — Вот как, — Чон Хосок присел на краешек преподавательского стола. — Я думал, что мы договорились. — С ним. — Юнги кивнул на Тэхёна. — Вот пусть и предоставляет обе конференции. А я не хочу. — Что ж, тогда за вчерашний день я вынужден проставить ещё один прогул, — закончил Чон Хосок и сложил руки на груди. — А это значит, добро пожаловать к директору гуманитарного института. Можете сразу идти прямиком к кабинету, я с вашими одногруппниками переговорю и подойду к вам. Юнги зыркнул каким-то смертоносным взглядом, кинул сумку на плечо и вылетел за дверь. — Профессор, зачем вы так? — спросил Чимин. — Вы же преподаватель, а ведёте себя… — Он кинулся из аудитории, в дверях обернулся. — Я не отказываюсь от конференции, но сейчас задержаться не могу. Я подойду в деканат на большом перерыве, — сказал Чимин и вышел. Тэхён и Чон Хосок остались наедине. — Условия договорённостей не выполняются, Ким Тэхён. — В этот раз Чон Хосок не улыбался. — Что будете делать? Тэхён пожал плечами. — Я выполню всё, о чём мы договаривались, профессор. Если нужно и можно — могу приготовить три доклада для конференции. — Попробуйте, — легко согласился Чон Хосок. Он взял со стола свою книгу. Тэхён, наконец, смог рассмотреть её. Чон Хосок перехватил его взгляд. — Есть в православии нюанс, касающийся исповеди. Он состоит в том, что когда смерть приходит за нами, исповедь может принять любого человека. Правда, с оговоркой — ты должен быть непременно христианином. Профессор покачал в руках толстый томик, на обложке которой было витиевато написано: «Я исповедуюсь». — Как сложно быть верующим, — отозвался Тэхён. Он никогда не верил ни в какого бога. Его родители не интересовались такими вещами и не взрастили никакого интереса и в нём. — Отпускают грехи людям такие же люди. Тогда почему этого не может сделать сам человек? — Священник — представитель Бога на земле. Может, поэтому? — Не логично. — Тэхён поставил дипломат на стол первого ряда. — По-моему, после смерти на всех ждёт божий суд, где будут судить нас за грехи наши. Так что, зачем это всё? Профессор Чон Хосок склонил голову. — Интересно. Вы считаете, религия — глупость? — Верить в третье лицо, которое бездоказательно судит людей направо и налево? Очень удобно. Также, как делиться тайнами с человеком, который назначил себя сам или с помощью других людей посланником его воли на земле. Возможно, посланник не чист душой и со злыми умыслами, как можно доверять такому человеку? Это как общаться с тигром в лесу. Он может спать и спокойно выслушать тебя, а может, пригнувшись, атаковать. В обоих случаях — мне он не сможет помочь. А вот если тигр злится, он меня убьёт в конце. — А груз на сердце не убьёт в конце? — спросил профессор Чон Хосок. — Мы в опасности в любом случае, верно? — Не знаю, — Тэхён покачал головой. — У меня не болит сердце, и с чужими людьми разговаривать о личном не буду. Профессор Чон Хосок кивнул. — Почему «Я исповедуюсь»? — Плохой выбор? Мне нужно книгу поменять? Профессор покачал головой. Тэхён понял намёк, подхватил дипломат и встал со своего места. — Нет, не нужно. Вы знаете, о чём книга? — О чувствах, что причиняют боль. Профессор никак не отреагировал и вышел из аудитории. Подождал, пока Тэхён выйдет, закрыл дверь и повернул ключ. — Вы читали эту книгу? Чон Хосок навис над Тэхёном. В чёрных глазах преподавателя сквозящая холодом пустота. — Нет, но прочитаю в ближайшее время. Брови профессора взлетели. Он развернулся и пошёл по полупустому коридору в сторону кабинета директора гуманитарного института. — Завтра мне нужен тезисный план конференции. Введение, примерный текст. Конференция не так далеко. В ближайшие дни жду готовую презентацию, выступление к концу недели. Всё остальное время до конференции будем репетировать. — Хорошо, — Тэхён увидел вдалеке одинокую фигуру Юнги. Чимина рядом с ним не было. — А результаты моего теста вы сможете мне сказать? — Позже, сейчас есть более срочные дела. Чон Хосок ускорил шаг, оставляя Тэхёна в одиночестве. Тэхёна написал Чимину в какао. «Где ты?» Чимин ничего не ответил. На следующей паре Тэхён сидел один, забившись в угол. Ни Чимина, ни Юнги не было. Даже к середине пары они не подошли. Тэхён с каждой новой секундой уверялся в своей тотальной вине. — Извините, а Ким Тэхён тут? — в дверной проём просунулась голова Джису. — Можно дождаться конца занятий, а не отвлекать от учебного процесса студентов. — Вы правы, — просияла девушка. — Но я по поручению от Ким Намджуна. Преподаватель перевёл мрачный взгляд на Тэхёна. — Пожалуйста, студент Ким, уважьте посланника директора гуманитарного института. Тэхён поднялся и на дрожащих ногах пошёл в сторону двери. Не так давно между ним и директором состоялся самый неприятный на свете разговор, от которого до сих пор стыли зубы. — Перейти на факультет лингвистики? Шутки люблю, Тэхён, тебе ли не знать, но сейчас не время. — Директор перебирал бумаги. — Не могу распределить нагрузку профессора Чон Чонгука, его конференция эта… Кто же знал, что будет такая задержка. — Господин директор, я прошу дать разрешение на перевод с факультета журналистики на факультет лингвистики. Ким Намджун отложил документы и, наконец, поднял взгляд на Тэхёна. Чувствовать себя ничтожеством рядом с успешными Чон Чонгуком и его друзьями было не в новинку для него. Это как быть другом-неудачником у айдола. Тебя нельзя показать, представить миру, как-то обозначить отношения с тобой, потому что ты обычный. Ты никому не нужен. Ким Сокджин — был воплощением красоты и амбициозности. Сеульский национальный университет под его началом расцвёл и укрепился на десятом месте в рейтинге самых лучших вузов в мире за две тысячи третий год. Ректор упорно трудился на благо учебного заведения, но при этом оставался крутым и клёвым. Однажды, когда Тэхён ещё учился на первом курсе, Сокджина уговорили поучаствовать в конкурсе красоты. Больше никого из преподавателей и профессоров не пригласили. Ректор мог тысячу раз отказаться, но он не только согласился, но и наравне со всеми участниками дефилировал по самодельному подиуму, блистал широкими познания о мире и рассказывал всему концертному залу, чтобы он сделал с миллионом долларов. Тогда в зал набились студенты из всех институтов. Не хватило не только стульев и подоконников, но и стоя поместиться было невозможно. Тэхён сидел с группой журналистов почти на первом ряду, потому что им места занял заранее Чон Чонгук. Сам профессор вместе с Ким Намджуном помогали в проведении конкурса. Ким Сокджин, конечно же, выиграл. Не только потому, что он красивый и блистательный. Ректор поставил такой смешной номер с танцем, что Тэхён смеялся со всеми до слёз. Сокджин надел рыбацкий костюм и вместе с Намджуном и Чон Чонгуком станцевал и спел песню про тунца. Ещё месяц после этого в стенах университета слышалось: — Пожалуйста, укуси за мою леску И как раз в этот момент тунец сказал мне: Хён, хён, пожалуйста, возьми меня с собой. Ким Намджун ничем не уступал ректору. За студентов впрягался по щелчку. Ходили слухи, что директор гуманитарного института вышел один против «Банды Семи Звёзд». Это было ещё до того как Тэхён поступил на журфак. Поговаривали, что студент вляпался в разборки, а потом люди из этой группировки стали его шантажировать. — И вы хотите сказать, что они заявились прямо на порог университета? — спросила Синь Чжань. Это была пара Чон Чонгука. Они разбирали статью в газете о южнокорейской мафии, и кто-то вспомнил про историю с бандой и Ким Намджуном. Тэхён недовольно уткнулся в статью. Ему было безразлично, взаправду случилась та история или чистой воды разводилка. Тэхён хотел разобрать статью и получить новые знания, а не тратить время на истории, кто против кого вышел и кому в итоге сломали нос или руку. — Но это же смешно. В «Банде Семи Звёзд» совсем тупые? Притопать при свете белого дня в университет, чтобы угрожать какому-то торчку? Они точно читали книжки «Как быть мафиози»? — А ты, Синь Чжань, смотрю, с детства с этими книгами в кровати спала? — хохотнул Пан Шин. После неудачной дуэли на вопросах для Синь Чжань стало важно показать место одногруппников. Она отбила себе место старосты и теперь строго следила за посещаемостью. Тэхён видел, с каким удовольствием Синь Чжань зачитывала фамилии опоздавших или не пришедших на пару. Упивалась возможностью унизить достоинство всех вокруг, поставить себя выше других. Синь Чжань отбросила двумя руками косички с груди на спину, медленно развернулась и уставилась на Пан Шина. У неё дрожали губы, а на щеках выступили некрасивые красные пятна. Как же она не любила, когда над ней подшучивали. — А ты свечку держал? — Голос Синь Чжань дрожал от злости. Тэхён сгорбился. Он сжал в пальцах листок со статьёй. Почему они не могут вернуться к занятию? Почему нужно переходить на личности и ругань? — Боже упаси, — замахал руками Пан Шин. Сколько бы Синь Чжань не пыталась понравиться всем, друзьями она не обзавелась. Впрочем, как и Тэхён. Но он не страдал, а вот Синь Чжань — да. И бесилась из-за этого ужасно. Потому что такие ребята, как Пан Шин, обрастали знакомыми, товарищами и друзьями, как грибами после дождя. Они не завоёвывали дешёвый авторитет угрозами. Пан Шин не рассказывал направо и налево, какие курсы посещал перед поступлением, сколько заплатили репетиторам родители, какие отличные оценки получал на протяжении всего обучения. — Сдалась мне эта свечка, моя хорошая. — Пан Шин переглянулся с ребятами вокруг него. — У меня электричество дома проведено. Знаешь, отрицательно заряженные электроны, положительные протоны, электростатическое притяжение. В тысяча семьсот пятьдесят втором году открыл Бенджамин Франклин. До тебя новость не дошла ещё, моя хорошая? Вокруг Пан Шина взорвалась бомба смеха. Синь Чжань побагровела до самых корней волос. Тэхён ещё сильнее стиснул бумагу в пальцах, забираясь под парту. Он просто хотел, чтобы они вернулись к тексту. Просто разобрали статью. Тэхёна подташнивало. — Возможно, сейчас «Банда Семи Звёзд» и не блистает своими участниками, но до две тысячи десятого года, пока Ли Кан Хван являлся лидером, эта группировка считалась самой опасной и влиятельной, — подал голос Чон Чонгук. Смех сразу оборвался. Тэхён сжался ещё сильнее. Синь Чжань закусила губы. Она ненавидела, даже когда её поправляли преподаватели. — Один мой коллега поплатился жизнью, пытаясь провести расследование. Но Ким Намджун, хочу отметить, является обладателем чёрного пояса по тхэквондо, и с трёхсот метров из шести пуль пять у него попадают в мишень четыре на четыре. — По аудитории прокатился гул одобрения. — Пан Шин, Бенджамин Франклин доказал, что молния имеет электрическую природу. А вот электричество в твоём доме сделал практичным для использования в технологиях Майкл Фарадей. Просто для справки. — Син Чжань победно улыбнулась Пан Шину. Тот лишь развёл руками в сторону, совершенно не смущённый комментарием Чон Чонгука. Перед Тэхёном на столе появилась бутылка воды. Он поднял глаза, но увидел лишь спускающуюся спину профессора. — Профессор, а вы тоже умеете стрелять из пистолета? — громко спросила Синь Чжань, снова забирая всё внимание на себя. Тэхён гипнотизировал бутылку воды. — Я? Что ты, Синь Чжань. Я трус, каких ещё поискать надо. — Чон Чонгук остановился у стола, обернулся лицом к аудитории, и первым, на кого посмотрел, был Тэхён. — Я люблю решать проблемы не кулаками, а словами. Так что, если хочешь узнать про прицеливание и стрельбу, то вэлком в кабинет к директору института. А теперь, давайте вернёмся к тексту. Сейчас Тэхён стоял перед Ким Намджуном, который рассматривал его с ног до головы. Взглядом мягким и немного вопросительным. Он до сих пор ждал от Тэхёна заявления, что это шутка? — У вас с Чонгуком что-то случилось? — осторожно спросил Намджун. Он сидел без движения, только глаза перемещались по Тэхёну в поисках ответов. — Ты можешь со мной поделиться, Тэхён. Я сейчас же позвоню и выскажу всё, что о нём думаю. Ты же знаешь, за мной дело не постоит. Потом прилетит с конференции, я ему ещё под рёбра наставляю. Кхм. Сделаю внушение декану журналистского факультета. А сейчас прости меня, но дел с горкой, и Сокджин сверху подпирает. А ты же знаешь, каким может быть ректор университета, когда кто-то не выполняет свою работу в срок. Намджун одарил Тэхёна улыбкой, показывая, что их разговор можно официально считать закрытым. — Мне нужен перевод. Сегодня и немедленно. Документы я все подготовил. Нужна ваша подпись. Я хочу приступить к обучению на лингвистическом факультете. — Тэхён достал из дипломата папку с документами и положил перед директором. Ким Намджун сразу потянулся к ней. Его взгляд скользнул по бумаге быстро, как лезвие коньков по только что залитому катку. — Тэхён, такие дела не делаются минута в минуту. Давай-ка не будем с тобой спешить. Ты присядь. Я сейчас попрошу Фу Син сделать тебе горячий кофе. Прости, фруктов, как ты любишь, у меня нет, но могу предложить зефир или безе, — засуетился Ким Намджун. Он встал из-за стола и пошёл к двери, чтобы дать распоряжения секретарю в соседней комнате. Хотя мог это сделать по внутренней связи. — Фу Син, сделай, пожалуйста, два кофе. И минут тридцать я буду недоступен. Только если придёт или позвонит Ким Сокджин. — Я не буду пить кофе. Мне нужна ваша подпись. И всё, — сказал Тэхён, когда Ким Намджун прикрыл дверь. — Тэхён, пожалуйста, не торопись. Мы постараемся сейчас с тобой всё решить. Хорошо? Просто присядь. А я позвоню Чон Чонгуку, и… Чёрт, он у меня сейчас получит. — Намджун достал телефон, нервно поглядывая на застывшего столбом Тэхёна. — Он опять не берёт трубки? Чонгуку придётся купить шейную верёвку и повесить телефон себе на грудь. — Не надо звонить профессору. Поставьте подпись, пожалуйста. Я буду ходить на пары лингвистов, подпишите вы заявление о переводе или нет. Рука с телефоном повисла в воздухе. — Я всё равно позвоню Чонгуку. Я так понимаю, он не в курсе твоего перевода, верно? — Вы подпишите моё заявление? Намджун посмотрел на стол, где лежала папка Тэхёна. — Тебе придётся сдать все долги за первые три курса. Без них ты не получишь допуск к экзаменам и диплому. — Я знаю. Тэхён сразу увидел, как к нему сделал шаг Ким Намджун. Его отбросило за кресло. Сердце в груди колотилось, как ненормальное. Маска, которую Тэхён с трудом удерживал на лице, рассыпалась, это стало ясно по глазам директора. Ким Намджун остановил на нём сузившийся серьёзный взгляд. Челюсть напряглась. — Тэхён, что происходит? — Э-это не в-ваше д-дело, д-директор. — Отрепетированные слова закончились. Тэхёна начало потряхивать. — П-пожалуйста, подпишите. И я пойду. Намджун подошёл к столу. Нашёл среди принесённых Тэхёном документов его заявление, взял ручку и поставил на листе размашистую подпись. Не оборачиваясь, директор собрал все документы в папку, которую положил на край стола, и отступил в сторону. — Что ты делаешь, Тэхён? — Тэхён, еле сдерживая рвоту, схватил папку и кинулся к дверям. — Ты подумал, что будет с Чонгуком? Тэхён вылетел из кабинета директора, громко хлопнув дверью. Его рвало всю оставшуюся перемену. Он держался за края туалетного бачка, плакал и не мог отвести глаз от папки под ногами, где лежало его заявление. Джису ждала Тэхёна, подперев стену худыми плечами. Она листала тик-ток в телефоне. На экране прыгали смешные собачки. — Привет-привет! — Джису потянулась к Тэхёну. Он позволил себя обнять. Девушка отстранилась с вопросом в глазах. — Что-то случилось? — Нет, — Тэхён отступил в сторону. Его замутило. — Меня вызывал директор? — Да, он приходил ранее к вам, но не нашёл тебя. Вот попросил меня и Розэ… — Джису остановилась. — Розэ обиделась на тебя. — Мне нужно попросить прощение за происходящее. Я это сделаю, Джису. Не знаешь, почему меня вызывал к себе Ким Намджун? — Не знаю. — Джису убрала телефон. Она пожевала губы. — Тэхён, я знаю, что это не моё дело, но… Вы с профессором поговорили? — Да, поговорили. Джису просветлела на секунду, но потом уголки губ стекли вниз. Они с Тэхёном медленно пошли в сторону кабинета директора. Около стеклянной двери в коридор журналистского корпуса Джису остановилась. — Тогда, может, ты знаешь, почему профессор сегодня не пришёл на пары? Тэхёна с ног до головы пронзила ослепляющая боль. В ногах слабость, он еле удержался на них. — Нет, не знаю, Джису. Прости. — Ничего страшного. Не забудь поговорить с Розэ. Тэхён повернулся, чтобы ободряюще улыбнуться подруге, но она уже исчезла за дверью. Ким Намджун ждал его, уткнувшись в монитор компьютера. На лбу директора собрались морщины. На линзах очках отражалось бесконечное полотно из цифр. Тэхён застыл посередине кабинета. — Так как ты не берёшь трубки от Чон Чонгука, мне выпала честь сообщить, что твои вещи собраны и готовы к вывозу в любое удобное время, — сказал Ким Намджун. Он посмотрел вниз, провёл пальцем по бумаге и снова уткнулся в монитор. — Спасибо вам за информацию. Тэхён следил, как Ким Намджун отбивал по клавиатуре, переминаясь с ноги на ногу. Брови свелись к переносице. — Что-то ещё нужно для вас уточнить, Ким Тэхён? — Почему сегодня профессор не пришёл? — Позвони и узнай, — сказал директор. Равномерное клацанье по клавиатуре ни на секунду не смолкло. — Спасибо за совет, — поблагодарил Тэхён и повернулся к двери. — Знаешь, Тэхён, не мне судить твои поступки. Я не понимаю, что происходит, но вижу, что ни тебе, ни Чонгуку от этого не хорошо. Присядешь? — Тэхён покачал головой. — Су Джи Хвон сообщила, что состояние твоего здоровья хуже, чем плохо. Почему ты не берёшь больничный? — Я не чувствую себя плохо. — В данную секунду Тэхён ощущал себя хуже, чем за все эти дни до этого. Профессор не явился в университет. Произошло что-то серьёзное, это точно. Чон Чонгук даже с температурой ходил в университет. Не оставлял работу ни на секунду, даже если у него мутнело в глазах, а жар не давал сосредоточиться на мысли. — Это я уже слышал от Джи Хвон. Вы с Чонгуком стоите друг друга. Со вчерашнего дня у него поднялась температура, но он оттарабанил все пары, да ещё и дополнительные занятия провёл. Сегодня, как итог, не смог подняться с кровати. Так плохо Чонгук не был даже после своего дня рождения. Ногти Тэхёна впились в кожу ладоней. Он просил профессора быть осторожнее. Чон Чонгук болел три недели, никак не мог избавиться от температуры и кашля. Тэхён тогда не спал ночами, боялся, что профессор задохнётся ночью или умрёт от температуры днём. На парах сидел на иголках. Каждые полчаса проверял телефон. Они договорились с профессором, что тот будет присылать ему хотя бы смайлики, что у него всё хорошо. Тогда Тэхён сам следил за всеми лекарствами, часами приёмов, наличием таблеток. А сейчас? Кто сейчас позаботится о Чон Чонгуке? — Лекарства в квартире оставались. Рецепт я сохранил в аптечке. Врачи предупреждали, что могут быть осложнения или повторный приступ. — Мы попадём с Сокджином к нему только вечером, но Чонгук не маленький. Думаю, сам пораскинет мозгами и примет лекарства, — без интереса отозвался Ким Намджун. — Только к вечеру? — Тут Тэхён не выдержал и повернулся к директору лицом. Тот смотрел уже не в экран, а на него. — Если Чон Чонгук не смог подняться с кровати, значит, у него температура не ниже тридцати девяти. Нужно вызвать врача или сразу отвезти профессора в больницу. — Чонгук — не ребёнок. Он разберётся. Я его предупредил, что мы сможем быть к вечеру, он согласился. Тэхён выстоял под внимательным взглядом директора. — Я могу идти? Ким Намджун махнул рукой. Но стоило Тэхёну взяться за ручку на двери кабинета, в спину ему ударился ножом голос директора. — Тэхён, тебе не кажется, что всё это уже как-то чересчур? Ты не собираешь проведать Чонгука? — Нас с профессором больше ничего не связывает, — отчеканил он в ответ. — Почему тогда Чонгук так не считает? Тэхён спрятался на восьмом этаже. Подрагивающими руками он сжал телефон. Раскачиваясь из стороны в сторону, Тэхён смотрел сквозь папоротник, стену, в сторону дома Чон Чонгука. Профессору совершенно без разницы на своё здоровье. Если ему станет лучше, он снова кинется в работу и опять заболеет. Чон Чонгук совершенно наплевательски относился к своему здоровью, но не к здоровью Тэхёна. Когда у Тэхёна обнаружился гастрит, переходящий в язву, чего только он не выслушал в свой адрес от Чон Чонгука. Только-только наступил третий год их совместного проживания, и Намджун с Сокджином пригласили их выбраться на природу. Снять таунхаус у моря на пару дней. Путешествие начали обсуждать за месяц до конца первого семестра. Тэхён не участвовал, он ехать отказался сразу. Шёл конкурс стажировок в престижные журналы. Тэхён очень хотел попасть в Космополитен, поэтому заявил профессору и его друзьям, что он останется дома и будет готовиться к конкурсу. — Они уехали, — сказал Чон Чонгук. Он только проводил Намджуна и Сокджина домой. Был поздний вечер, за ужином они не смогли уговорить Тэхёна изменить своё мнение. В конце концов он заявил, что уходит в комнату. Просидел там остаток вечера, к ужину он не притронулся. Да и есть Тэхён не хотел. Как практически всегда в последнее время. — Иди поешь. — Я не хочу, — пошептал Тэхён в ответ. Профессор почти прикрыл за собой дверь, но, услышав последнее, резко застыл. Дверь снова распахнулась. — Я правильно услышал? — Тэхён отвёл взгляд от Чон Чонгука и поселил на двери в ванную комнату. — Ты опять не голоден, верно? Тэхён в ответ промолчал. Он нутром чувствовал, как профессор смотрел на него, но ничего не говорил. — Неделю ты питался утром одним бананом и чашкой кофе. В университете ты вообще не ешь никогда. Обед — тоже мимо. На ужин больше, чем несколько ломтиков овощей при мне ни разу не ел. Один раз съел кусок сырной пиццы, и только потому, что я заставил. — Хорошо, я поем, профессор. — Тэхён встал. Чон Чонгук отступил в коридор, освобождая дверной проём. Тэхён скатился на кухню. Стол ломился от яств. Он схватил свою чистую тарелку, накидал на неё несколько ломтиков зелёного перца, огурец, две дольки помидоров, меньше столовой ложки риса. Оставался кусок мяса. Тэхён быстро порубил его на мелкие куски и с горкой накидал в тарелку. — Порция очень маленькая, — сказал Чон Чонгук. Он сел на место, которое занимал весь вечер. — Я положил столько, сколько смогу осилить. — Профессор открыл рот, чтобы возразить, но быстро захлопнул. — Вы будете морковный сок или кофе? — спросил Тэхён, когда Чон Чонгук положил себе морского салата и вилкой подхватил кальмара. — Морковный сок. Тэхён разлил сок по стаканам. Один оставил у себя, второй протянул Чон Чонгуку. — Вы всё-таки решили ехать в августе? — спросил Тэхён. Он взялся за вилку и нож. В тарелке нашёл самый крупный кусок мяса и начал усиленно резать. — Всего лишь два дня? Вы точно успеете отдохнуть? Может, стоит поехать на неделю? Вы давно не были в отпуске. А там солнце, песок, пляжный волейбол. Я могу остаться здесь, послежу за домом. Чон Чонгук выковырял из салата несколько креветок. — Последить может и клининг. Ты тоже никуда не ездил. Почему ты отказываешься от поездки? Тэхён шерудил со всей силы в тарелке. Перекладывал куски мяса, рис сгребал то к перцу, то к ломтикам помидора. — Конкурс, профессор. Вы же сами хотели, чтобы я поборолся за стажировочное место. — Два дня погоды не сделают. Зато ты сможешь увидеть что-то помимо своей комнаты и дороги от университета до дома и обратно. — Моё присутствие будет всех только смущать. Помните прошлый поход в бар? Чон Чонгук скривился. — Этот урод сам перепутал обычный бар и помещения для сексуальных игрищ. — Вас и Ким Намджуна потом держали день в полиции. — Намджун мог и не лезть. — Профессор закатил глаза. — Дело касалось только меня и урода, который полез к тебе в туалете. Я уверен, что мог бы с ним нормально поговорить, если бы Намджун не перепил и первым не поставил тому уроду фингал. Ну, а если пакт о ненападении разорван, то почему бы и не добавить. — На секунду на лице Чон Чонгука проскользнула улыбка. Тэхён внутренне почти торжествовал. Ему удалось сместить фокус внимания профессора. Сейчас они ещё немного поговорят, а потом Тэхён изобразит, что наелся, и ещё какое-то время вопрос с едой не будет подниматься. Тэхён ещё энергичнее завозил по тарелке. Собирал содержимое в горку, потом раскидывал по краям тарелки. Визуально казалось, что он очень много съел. — Неужели твой трёп должен был отвлечь меня настолько, чтобы я не заметил, что ты не съел ни куска из тарелки. — Руки Тэхёна замерли в воздухе, сжимая вилку и нож. Чон Чонгук залпом выпил стакан сока и отодвинулся от стола с грохотом. — Прости, Тэхён, но я вызываю врача. На месяц Тэхён загремел в больницу. Диагноз — анорексия. Курс лекарств. Работа с психологом. Тэхён злился на профессора. Срывался всякий раз, когда тот приходил его проведать. Если в первую неделю Чон Чонгук приходил каждые два дня, то под конец он уже перебрался с личными вещами в палату. Спал на маленьком диване, согнувшись в три погибели. Несколько раз приезжали Намджун и Сокджин, чтобы привести профессору сменную одежду. Чон Чонгуку было параллельно, что его личное удобство свелось к нулю. Тэхёну нужен был профессор. Хоть он и постоянно нудел на Чон Чонгука и делал вид, что обижен, но стоило ему выйти за дверь палаты в столовую или в туалет, Тэхён весь обмирал, застывая скульптурой в таинственном саду. Стеклянным взглядом он провожал Чон Чонгука и не шевелился, пока тот снова не появлялся в палате. Тэхёну было чертовски страшно оставаться одному. И профессор это понял почти сразу, поэтому кинул в ноги главврача все деньги и связи, чтобы он мог оставаться с ним. Пара уже началась, как двадцать минут назад, а Тэхён уже летел в направлении дома профессора. Почему-то в голову ему не пришло, что это нарушение всех соглашений. Что Синь Чжань с дружинниками превратят остаток его жизни в бесконечную боль. Сейчас Тэхёна волновало только самочувствие Чон Чонгука. По дороге Тэхён забежал за курицей в магазин. Электронную карту Тэхён получил без вопросов. В глазах девушки мелькнул даже какой-то счастливый огонёк узнавания. Тэхён, взмыленный, как савраска, добрался до дверей в квартиру. Бездумно приложил электронный ключ и вошёл. В квартире стоял тошнотворный запах скисшего вина и испорченной еды. Тэхён, тяжело дыша, снял кроссовки, прошёл на кухню. На столе валялись коробки из-под пиццы и какой-то китайской доставки. Всюду недоеденные куски еды. От всего попахивало гнилью. На столе возле холодильника шесть бутылок вина. Седьмая валялась рядом в красной луже. Несколько грязных фужеров и стаканов. Тэхён прошёл в гостиную. Там тоже пустые бутылки вина и пепельница, забитая бычками. Несколько смятых сигаретных пачек валялись рядом с журнальным столиком. Одежда Чон Чонгука раскидана по креслам и дивану. Тэхён сглотнул и с болью в сердце посмотрел наверх. По лестнице он поднимался минут десять, с трудом переставляя ноги. Казалось, как будто везде пыль, что квартира уже как несколько лет заброшена. Шкаф, выпотрошенный, взглянул на Тэхёна пустыми полками. Рубашки и брюки висели на дверцах, по полу раскиданы ремни и носки. Комната Тэхёна закрыта, рядом с комнатой Чон Чонгука валялись ещё несколько коробок из-под пиццы. Всё также воняло. Дверь в комнату была приоткрыта. Тэхён заглянул к Чон Чонгуку с осторожностью. Он был готов сорваться и, пробежав лестничный пролёт, вылететь из квартиры. Профессор лежал в кровати, закутавшись в одеяло. На подушке лежало мокрое лицо с ярко-красными щеками. Тэхён сглотнул. Это была самая плохая идея, но профессору чертовски плохо. И Тэхён готов пожертвовать частью своего покоя, чтобы помочь ему сейчас. Тэхён сделал несколько лёгких шагов, лавируя между разбросанными книгами и ноутбуком, и очутился рядом с кроватью и Чон Чонгуком. Профессор болезненно хрипел. Тэхён нашёл градусник на тумбочке и проверил последнее значение. Тридцать девять и два. Прежде чем спуститься на кухню, Тэхён забежал в ванную комнату и отыскал аптечку. Пока закипал чайник, он успел собрать пустые бутылки из-под вина, сполоснуть каждую и сгрузить в пакет. Тэхён достал мультиварку, промыл купленную курицу. Щёлкнул чайник, и Тэхён на автомате потянулся к шкафам с чашками, открыл дверь и вспомнил, что все стаканы стояли грязные внизу. Его взгляд скользнул по полкам. Два стакана и две чашки. Парные. Стаканы купил Тэхён, а чашки — профессор. Они, как два дурака, сделали это, не сговариваясь, друг другу в подарок на Новый год. Тэхён давно хотел купить что-то общее, но стеснялся. Как оказалось, не он один хотел этого. Чон Чонгук признался по секрету, что так не переживал уже больше десяти лет, как в тот раз, когда стоял на кассе с чашками. Он боялся подарить их Тэхёну. Сомневался до последнего. Но это профессор рассказал многим позже. Через год или около того. В Новогоднюю ночь Тэхён с восторгом смотрел на коробку с новым ноутбуком и чашками на нём. Профессор всё сложил под ёлкой и перевязал красной лентой. Рядом стоял запакованный подарок Чон Чонгука в подарочной упаковке с ёлками. Стаканы и скромный свитер крупной вязки. Тэхён взял его на свой страх и риск. Чон Чонгук готов был ходить в нём, не снимая, всю оставшуюся зиму. Тэхён с битвой забирал его в стирку. Тэхён взял одну из чашек, навёл лекарства и быстрым шагом вернулся к Чон Чонгуку. — Профессор, — прошептал Тэхён в воздух. Чон Чонгук резко распахнул глаза. Белки покраснели, а в уголках глаз белая слизь. Профессор смотрел на Тэхёна и ничего не понимал. Он поставил стакан с лекарством на тумбочку. — Вам надо выпить лекарство. Слышите меня? Но Чон Чонгук его не слышал. Тэхён уже видел это в первую неделю болезни профессора. Большая температура подплавляла его мозги, и он очень туго соображал. Тэхён постарался улыбнуться. Он протянул руки к Чон Чонгуку. — Я помогу вам привстать и дам лекарство. Хорошо? Профессор рассеянно кивнул. Его глаза опять закрылись. Тэхён коснулся спины и руки. Чон Чонгук вспотел всем телом. От него пахло грязной одеждой. Тэхёну без разницы. Самое главное — напоить его лекарством и обратно уложить. Помимо намешанного в чашке, Тэхён взял ещё два блистера с таблетками. Их он тоже засунет в профессора, чтобы он дожил до приезда друзей. Чон Чонгук не сопротивлялся. Делал всё медленно. Тэхён вручил ему стакан, выдавил таблетки из блистера. — Профессор, откройте рот. — Чон Чонгук медленно разомкнул пересохшие губы, и Тэхён протолкнул сразу две таблетки. — Запивайте. — Профессор поднял с трудом чашку, Тэхён её поддерживал снизу. — До дна. — Чон Чонгук покачал головой, делая громкие глотки, но Тэхён надавливал на чашку, не давая профессору убрать её ото рта. В воздухе раздался металлический стук. В районе шее потянуло. Тэхён дождался, пока стакан опустеет. Профессор шумно выдохнул и открыл глаза. Кулоны сомкнулись, и цепочки натянулись между ними, как слабый, покачивающийся в воздухе мостик. — А теперь вам нужно отдохнуть. — Ты мне снишься ведь, верно? Тэхён не успел удержать себя. Глаза профессора — воспалённые и очень грустные. Они никак не могли сфокусироваться на Тэхёне, всё бегали по его лицу. — Да, снюсь, профессор. Пожалуйста, ложитесь. Чон Чонгук послушно опустил голову на подушку. Но глаз не закрыл. — Я не хочу просыпаться, наяву тебя больше нет рядом. Тэхён подождал, пока лекарство сморит профессора. Не прошло и минуты, как он закрыл глаза и глубоко задышал. Тэхён утёр выступившие слёзы. Ему хватило часа, чтобы убраться в квартире. Тэхён собрал грязные вещи, запустил стиралку. Чистое повесил в шкаф. Вытер пыль, собрал мусор. Открыл настежь балконную дверь, запуская свежего воздуха. Отгенералил кухню. Напоследок вытащил ещё три бутылки из холодильника. Вино вылил в раковину до последней капли. Бутылки отправились к остальным на выброс. Перед уходом Тэхён поставил готовиться бульон в мультиварку. Половину курицы кинул на соль и убрал запекаться в духовку. Тэхён почти себя уговорил не ходить, но не выдержал и кинулся в комнату Чон Чонгука. Профессор дышал спокойно и безмятежно. Красные щёки стали розовыми. Тэхён коснулся рукой лба. Температура немного спала. На кухне Тэхён набросал время приёма лекарств, расписал что и сколько нужно принимать. Листок оставил рядом с градусником. — Выздоравливайте, профессор, — сказал Тэхён на прощание. Профессор не считал, что между ними больше ничего нет. Самое ужасное, Тэхён тоже так не хотел считать.