***
В Бездне Ло Бинхэ обрёл Синьмо и разучился принимать отказы. В новом мире, возводимом его властной рукой, должны были остаться лишь те, кто признаёт его величие и правоту. В новом мире нет места надменной улыбке Шэнь Цинцю. Ло Бинхэ так часто представлял, как сотрёт её и вырвет высокомерие вместе с глазами, что мог бы описать до мелочей тонкие черты лица учителя, потребуй того портретист. Позже, в Водной тюрьме, до мелочей он изучил и тело Шэнь Цинцю. Неприступное, укрытое в плотные слои ткани на пике, было развёрнуто и рассмотрено под крики и слёзы до последней фаланги. И только душа оставалась кромешно-чёрной безлунной ночью. Пока не открылась другая вселенная и другой учитель, и вместе с ним желание заглянуть в воспоминания Шэнь Цинцю. Оказалось, учитель умел страдать не только телом, но и душой. Новое знание с кислым привкусом на языке породило череду странных фантазий. Ло Бинхэ представлял себя на месте умирающего Лю Цингэ, и горячие слёзы учителя на своём лице. Слёзы скорби и отчаянья. Ло Бинхэ представлял себя на месте Юэ Цинъюань, когда Шэнь Цзю бросался под ноги прохожих с фальшивыми всхлипами, моля подать на лепёшку для дорогого брата. Наигранные слёзы. Ло Бинхэ вспоминал другого учителя. И думал о том, что тот, должно быть, плакал, когда кончал, насаженный на небесный столп короля демонов. Слёзы доверия и наслаждения. А затем Ло Бинхэ возвращался в свою реальность. В реальность, в которой из всех слёз Шэнь Цинцю ему досталась бездушная вынужденная влага. Следствие издевательств над телом. Ло Бинхэ хотел большего. Ло Бинхэ хотел все слёзы учителя и все взгляды, какими он когда-либо одарял этот мир. Ло Бинхэ всё ещё хотел его признания. Ученик вернулся к учителю, облачённый силой и властью. Сила и власть Шэнь Цинцю не впечатлили. Ученик обратил на себя взор каждой достойной девушки в мире людей, демонов и бессмертных. Любовь самых прекрасных женщин не вызвала ни зависти, ни ревности учителя. Тогда ученик запер Шэнь Цинцю, став единственным, кого он может видеть и слышать. Глаза учителя смотрели и видели лишь свою смерть и возмездие. Ло Бинхэ не хотел быть только смертью и возмездием. Не теперь. Не после того, как его Шэнь Цинцю опустился на колени и склонил голову. Не после того, как плотно сжатые губы сложились в обжигающее нутро «мой господин». Не после того, как дрожа от отвращения, учитель обдал своим дыханием кожу в опасной близости от демонского достоинства. И не после того, как Ло Бинхэ подобрал первый осколок, уничтоженного меча из другого мира. Синьмо тот и его питались одним и тем же. Желанием поглотить. Поглотить Шэнь Цинцю. А значит, другой он ничем не отличается от него самого, только путь выбрал иной. Оставался ещё один вопрос. Отличался ли другой Шэнь Цинцю от его собственного. Если Синьмо из второго мира признает его учителя как основной источник подпитки, то вопрос закрыт. Он вскроет сознание и душу учителя и доберётся до того, до чего смогла добраться другая его версия. Когда осколок Синьмо из иного мира сначала позвал, а затем покорно лёг на ладонь Шэнь Цинцю, у Ло Бинхэ перехватило дыхание, а после жар устремился вниз, и забурлила демоническая кровь. Когда Ло Бинхэ увидел своего Шэнь Цинцю, мирно беседующим с другим собой, перед глазами потемнело. «Этот учитель совсем не терпит превосходства над собой» Слова другой версии себя звучали в голове, а перед глазами стоял Шэнь Цинцю с прямой спиной и холодным взглядом. Ло Бинхэ протянул руку ладонью вверх. — Осколок. Шэнь Цинцю помедлил, прежде чем ощупать пояс, куда спрятал фрагмент меча. Руки замерли. — Он… Выжидающий и растерянный взгляды встретились. Ло Бинхэ уже догадался о возникшей проблеме, но не мог отказать себе в удовольствии понаблюдать за нарастающей паникой учителя. Будет ли он оправдываться? Раньше — никогда. Шэнь Цинцю никогда не пытался оправдать себя, потому что не верил, что к нему прислушаются. Будет ли льстить, наступая на свою гордость? Ради себя — нет. А ради главы школы? Шэнь Цинцю так сильно сжал челюсти, что линии скул стали ещё чётче и острее, а затем напряжение схлынуло, и губы разомкнулись. — У меня его нет. Ло Бинхэ подумал, что так много раз видел это выражение лица «страх, скрытый за надменностью» и «страх в ожидании приговора», что оно уже стало почти родным и отзывалось спокойствием под рёбрами и теплотой внизу живота. Рука сама потянулась к бледному лицу, прежде чем Ло Бинхэ осознал, что делает. Зрачки Шэнь Цинцю расширились, но и только. Бывший лорд пика остался на месте, позволив коснуться себя. Когда кончики пальцев прочертили, едва дотрагиваясь, линию от скулы до мочки уха, Шэнь Цинцю вдруг отмер, не выдержав близость чужого присутствия, и отвернулся, уходя от дразнящего прикосновения к уху. Пальцы полудемона запутались в чёрных волосах. — Ночь и утро проведёте во дворце. Ло Бинхэ поигрался с прядью Цинцю, прежде чем продолжить. — Всё ещё жду главу школы с правильными словами. Шэнь Цинцю нахмурился, а затем взглянул так, как будто увидел Бинхэ за чем-то невообразимым. — Ты не закроешь меня в темнице? Растерянность Шэнь Цинцю забавляла, однако этот неуважительный тон и обращение. Снова. — Ты? — насмешливо переспросил Ло Бинхэ. — Мой господин… — помедлив, выдавил Шэнь Цинцю и опустил взгляд. Ло Бинхэ задумался. Кем они теперь были друг для друга? Учитель и ученик? Мастер Сюя никогда не позволял Ло Бинхэ называть себя учителем, и повелитель демонов, получив полную власть над Цинцю, обращался к нему «учитель» с издёвкой и желанием унизить. Господин и слуга? Поначалу Ло Бинхэ действительно нашёл занимательным заставить Шэнь Цинцю опустить себя до уровня слуги, но теперь, смотря на учителя, Ло Бинхэ думал иначе. — Этот ученик. — С улыбкой на лице поправил Ло Бинхэ. — Что? — Шэнь Цинцю вновь смотрел на повелителя демонов. — Мне больше нравится «этот ученик». Понимание мелькнуло в глазах напротив, а затем челюсти Шэнь Цинцю напряглись, как будто он плотно стиснул зубы. И всё же через мгновение губы разомкнулись, чтобы сказать то, что нужно. — Этот ученик. — Повторите вопрос от начала и до конца. — Ло Бинхэ снова чувствовал нарастающий жар. — Этот ученик не закроет меня в темнице. — Шэнь Цинцю повторил без вопросительной интонации. Механически, отстранившись от происходящего. Неужели. Шэнь Цинцю впервые назвал Ло Бинхэ учеником. Улыбка стала шире, а желание заставить Шэнь Цинцю повторить вопрос твердело, как и стояк в штанах, однако в тронном зале уже собралась знать мира демонов. В смутные времена, когда оба мира ещё не объединены, но на грани войны, не следовало давать волю ослепляющим желаниям. — Если учитель просит, этот ученик с удовольствием закроет его в темнице. Но не сегодня. Страже был отдан приказ сопроводить Шэнь Цинцю в его новые покои. Сам Ло Бинхэ направился к тронному залу с пугающей слуг улыбкой на лице.***
Стража вела в крыло, находившееся в противоположной стороне от гарема и спальни короля демонов. В тесном почти неосвещаемом коридоре разыгралась драма. Мастер дворца Хуаньхуа яростно потрясала кнутом над смиренно лежащей в её ногах наложницей. Позади разъярённой Молодой госпожи дворца замерли с испуганными лицами слуги в лиловых одеяниях, те же, что были облачены в жёлтое под цвет платья своей госпожи, злорадно ухмылялись. Шэнь Цинцю узнал в девушке на полу Юи, ту самую, что в ханьфу цвета цин ублажала в спальне Ло Бинхэ. — Кто ты такая, чтобы перечить мне? — горячилась госпожа. Наложница ответила спокойно и сдержанно, не отрывая головы от пола. — Приказ о подготовке комнаты был отдан госпожой Лю. — Я хозяйка этого дворца! И здесь нет места для этой лицемерной твари. На «твари» Молодая госпожа ткнула в сторону подошедшего в сопровождении стражи Шэнь Цинцю. Девушка у ног продолжала выражать смирение в позе, но не на словах. — Мастеру дворца придётся решить этот вопрос с госпожой Лю. — Ах ты! — Госпожа, не сдержав гнева, взмахнула кнутом. Хлёсткая плеть со свистом рассекла воздух, несясь на подставленную спину наложницы, но удара не последовало. Шэнь Цинцю подавил довольный смешок. Эта Юи не так проста, как кажется. Наложница сидела на полу, рука крепко сжимала плеть, обвившуюся вокруг запястья и ниже. Шипы кнута вспороли белую кожу, и алые капли стекали от сжатых пальцев вдоль синих вен, но Юи сидела ровно, кнут не отпускала, точно пойманную птицу, и упорного взгляда от лица Мастера дворца не отводила. — Мастер дворца не желает исполнять приказ главной жены господина? Тогда, быть может, этой смиренной слуге следует донести желание Мастера дворца говорить лично с господином? Молодая госпожа тут же побледнела, а затем лицо снова расцвело алым. — Я это так не оставлю! С дрожащими от гнева губами госпожа дёрнула кнут на себя, но Юи уже разжала пальцы, позволяя испачканным в крови шипам вернуться к своей хозяйке. Мастер дворца вздёрнула подбородок и в сопровождении своей свиты гордо прошагала мимо Шэнь Цинцю в направлении гарема. Слуги наложницы тут же кинулись к пострадавшей. Одна из девушек, причитая, вынула платок и осторожно обвязала кровоточащую руку. Страж по правую сторону от плеча Цинцю, немилостиво пихнул его в спину, заставляя идти вперёд. — Не на что здесь смотреть. Двигайся! Юи, услышав стражника, поспешила подняться и поклониться. — Позвольте проводить мастера Шэня до покоев. Удивление отразилась не только на лице Шэнь Цинцю, но и стражников. Бывший лорд всего несколько дней как покинул темницу, и его положение было слишком зыбким, чтобы выказывать уважение. Не трогать — да. Не стоило трогать то, что позволено ломать только Ло Бинхэ, но и вести себя в присутствии пленника так, будто звание и статус всё ещё были при нём, не следовало. Шэнь Цинцю прищурился. Значит, во дворце были те, кто в нём заинтересован. Но разве Юи действовала не от лица Лю Минъянь, сестры погибшего Лю Цингэ? Разве не должна она его ненавидеть? Или Юи здесь, чтобы избавиться от него?