Дорогой скорби: падение, огонь и покаяние

Деревня под Норт Поинтом. Восемь часов вечера. Азариэля сильно тошнит, как при страшном отравлении. Его неистово рвало несколько часов кровавыми массами, перемешанными с кусками загустевшего гноя. Все внутренности словно возгорелись пламенем и стали прогорать энтропией плоти, обращаясь в тлен. Альтмер чувствовал, как всё внутри него поражает неописуемая чума. От той силы трещи, что неслась по его телу, парня давно должен был убить болевой шок, но нервные рецепторы по всему телу начали подгнивать, что сильно притупило всякую боль. Высший эльф держался за живот и корчился всеми мыслимыми и немыслимыми гримасами, плясавшими безумным танцем на его лице. Азариэль лежал на кровати в спальне своего друга. Он не видел, что стоит вокруг, ибо его глаза были залиты смердящей густой зеленоватой жижей, от которой опухали веки и набухали брови. Альтмер лишь чувствовал, как заботливая женская рука пытается убрать кусочком ткани гнилостную пелену на глазах. Камзол вместе с рубахой были сорваны и отброшены в сторону, предоставив на свет торс и руки Азариэля. Желтоватая кожа медленно начинала приобретать все оттенки мёртвой плоти. На плоти то и дело начинали набухать гнойные чумные бубоны. Правая рука парня вообще стала постепенно надуваться от того букета страшных болезней, что гангренозною тьмой бушевала в теле высшего эльфа. Губы Азариэля почернели, приобретя угольный оттенок. Вся носоглотка отекла настолько, что парень не мог нормально вбирать воздух, и каждый его вздох сопровождался нестерпимым стоном. Всё лицо постепенно начинало сползать и набухать, словно его неравномерно медленно наполняют жидкостями. На месте груди, где прошелся топор «Кровавого охотника» и оставил отметину, рана постепенно начала загнивать, а место возле неё чернеть. Из ранения уже текла странная тёмная смердящая сыростью жидкость. Края раны загнили окончательно и почернели, став как тряпочные. А из самой раны весело и ликующе выползали белые, не обременённые заботами паразиты. Последним, что оставалось в полной статичности здоровья и порядка, ибо даже мозг и сердце поддались распаду, покрываясь гнойными волдырями, и укутываясь в одеяла из червей Обливиона, в теле Азариэля была его механическая рука, поскольку металлы, из которых был сделан протез, механизмам коррозии не подчинялись. Хуже тела приходилось только разуму Азариэля. В его сознании весело бесновался Баркун. Он часами своими монотонными, но в тоже время помпезными речами изводил бедного парня. Несколько часов Азариэль слушал про вечную славу гноящихся во имя Намиры и Периайта, про то, какую силу и могущество они получают и как они почитаемы в обществе Даэдра. Также демон предрекал, каким станет Азариэль после того, как механизмы его повелителей закончат реконструкцию плоти и разума. Баркун рисовал образ грузного раздутого существа, которому не страшна любая боль, ибо все нервные рецепторы просто истлеют. Всё, что возможно, раздуется до неузнаваемых размеров. Своей распухшей рукой он сможет орудовать как боевым молотом. Ноги станут настолько массивными, что его, и мамонт с места ни сдвинет. А все органы внутри настолько мутируют, что смогут производить едкую кислоту, которая с лёгкостью разъест даже адамантий. Перед Азариэлем встал образ того воителя чумы, рыцаря отчаяния и самопрезрения, третьего чемпиона Люция, что был убит в канализации, который стал воплощением самого отвращения и тьмы миллиона болезней. И все эти жуткие рассказы про будущее, прерывались безумным смехом, жутким хохотом самого зодчего плоти и разума. И пока Демон изводил плоть и сознание парня, пытаясь видоизменить эти две ипостаси сразу, Азариэль стал терзать свою душу и испытывать глубочайшее осознание собственной вины. Он, рыцарь Ордена, герой кампании по всему Тамриэлю и воитель, которому доверили меч Верховного Магистра, вступавший неисчислимое количество раз в битвы с самыми омерзительными тварями, ни разу не поддавшийся искушению, сегодня пал жертвой гнусной задумки мерзкого демона. Злоба, ненависть, отчаяние и прочие горести разъели душу Азариэля, практически позволив взять над ним власть великому врагу. Он позволил своим чувствам настолько открыться и разрушить ментальные барьеры, что мерзкий даэдра пробрался в его разум, душу и тело. И теперь Азариэль до полного конца осознал всю суть постулатов Ордена и то, от чего они могли оградить, но было слишком поздно, и чума медленно подчиняла орган за органом, часть тела за частью тела. Азариэль пытается сохранять стойкость разума, несмотря на всё собственное отчаяние, он не мог позволить демону взять над собой вверх. Своими мыслями он пытался бороться с чумным интеллектом, а волей пытался удержать расползание сотни болезней. Азариэль отчётливо понимал, что этого было и болезнь не остановить, но пока он жив и относительно здрав рассудком, он не сдастся и с честью даст последний ментальный бой Баркуну Ржавой Хватке. Вокруг Азариэля роем копошились Ремиил и его жена, пытаясь хоть как–то приостановить падение рассудка и тела альтмера. Нежная и ласковая женская рука умело ставила примочки из трав, но эта никакого эффекта не оказывало. Несмотря на десяток целительных растворов, что были нанесены и втёрты в тело Азариэля, болезнь не прекращала буйствовать, а торжествуя, отвечала «огнём на огонь»: там, где проходил мазок целительного раствора, через полминуты вскакивал бубон, и кожа начинала нагнивать. У светловолосой жены Ремиила складывалось впечатление, что эта болезнь, поразившая тело, имеет свой единый чумной и тёмный рассудок. Но вот у Ремиила сомнений не оставалось. Он знал, что эта чума порождение чёрных миазмов Обливиона. А посему он сделал всё, что сейчас мог: позвал самого лучшего лекаря, который только мог быть в этой деревне, а пока врач бежал к дому бедствия, Ремиил готовил несколько мазей и зелий, которые могли приостановить стремительное расползание адской чумы. – Азариэль, мальчик мой, сдавайся, и ты познаешь вершины могущества болезней. Ты своей воле сможешь подчинить целые провинции. Ты сможешь править королевствами. Такая сила… – всё продолжал искушать демон Азариэля, вгрызаясь в его сознание всё крепче и крепче. – Пош-ш–ш–ш-ёл пр-р-ро-ч-чь, – сквозь скрёжет пожелтевших зубов и адские муки давал свой утвердительный ответ бывший рыцарь. – Ну, давай, сопротивляйся. Тебе всё равно не выстоять против моего кулака чумы. Рано или поздно… А это что у нас за орган… Парень взвыл криком агонии и опухшими пальцами охватился за почки, которые медленно переставали работать и стали выделять в тело ядовитый ихор. – Вот держи, – будоражено сказал Ремиил своей жене и передал ей три бутылочки со светлой жидкостью. – Надо будет ему залить их. – Но как? Он весь дёргается, – изводясь от волнения дрожа голосом, говорила высокая светлая нордка. – Я его буду держать, – мрачно ответил бывший рыцарь и подошёл к другу. Те чувства, которые терзали душу Ремиила, было трудно описать. Он понимает, что эта одержимость чёрной и очень сильной сущностью, рождённой от союза ещё более могущественных тёмных принцев. И ещё хуже становилось Ремиилу от того, что и он был причастен к внезапно поразившей чуме Азариэля, ибо не скажи он про Аквилу, которая спешила скрыться на краю мира от прошлого, то его друг не извивался бы от чумы. Перед глазами бывшего рыцаря всё ещё стоял образ того, как парень появился на пороге. Он еле как держался на ногах, его тошнило кровавым гноем, кожу поразили потемнения и жар сжигал его тело, словно шедший из самих печей Выжженных Земель. И этот безумный лепет, который вёл Азариэль с сущностью, убивал Ремиила, ибо старый рыцарь знал, что этот демон рядом, здесь, но помочь другу, поразив даэдрческую тварь клинком – невозможно. Ремиил подошёл к трепыхающемуся и вьющемуся от нестерпимой боли Азариэлю. Хозяин дома резким движением взял парня за челюсть и умело надавил на те точки, что бы рот открылся. Как только губы разомкнулись, изо рта донёсся жуткий смрад, ударивший в нос Ремиилу, отчего тот отвернул и исказил лицо в гримасе отвращения, ибо вонь просто шокировала. – Жена, заливай! Нордка уже держала все флаконы с зельями, открытыми и в одно движения все их вылила в ротовую полость. Ремиил придавил челюсть и зажал нос Азариэлю, чтобы тот сглотнул. И парень проглотил все растворы. Внезапно всё адским огнем просто взорвалось, словно концентрированная кислота и сильнейшая щёлочь пытаются друг друга растворить в теле парня. Азариэль затрепыхался пуще прежнего, ибо его словно разрывало изнутри от боли. – Пускай! – возмутился Баркун. – Но это тебе не поможет. Эта дрянь только замедлит движение моего благословения, но не остановит. Браво, сын Ордена, ты выиграл ещё несколько часов мучений. Азариэль по голосу «соседа» понимал, что Даэдра явно недоволен, что хоть что-то могло помешать его планам, отчего он начинал беситься. Но парень не питал иллюзий. Он чувствовал, как по его телу медленной волной продолжает бежать чума, продолжая сокрушать и подчинять своей прихоти все возможные системы организма. - С-сломай-те плас-пластину, - подняв руку и указав на сумку стиснув зубы, промолвил Азариэль. – И св-свиток, ис-исполь-зуйте. Его прошения никто не услышал. Отдалённо, он услышал стук в дверь и с радостью понял, что врач всё-таки пришёл. Ремиил пустил к себе в дом невысокого бретонца. На нём виднеются обычные коричневые брюки, ботинки, рубашка и кожаный жилет. Это оказался седой, но ещё не пожилой крепкий мужчина, а в руках этого доктора оттягивает небольшая кожаная сумка. – Где? – поинтересовался доктор. Хозяин дома, мрачно, в безмолвии провёл важного гостя в спальню, чтобы тот приступил к своему делу. Лекарь увидел на постели местами подгнившего альтмера, поражёнными самыми различными болезнями, которые только возможны в Тамриэле: от проявлений корпруса, до разжижения мозга. Врач стоял полностью ошеломлённый от увиденной картины. Его даже не удивила механическая рука, ибо всё своё внимание он направил на тот букет зараз, которые в себе нёс парень. Он и не знал, с чего здесь нужно начинать, чтобы не навредить организму, который и так на грани распада. - Операция? – поинтересовался Ремиил. - Нет, - донёсся строгий ответ. Лекарь даже не рассматривал вариант операций, ибо удаление хоть куска плоти могло вызвать непредсказуемую реакцию со стороны общего разума инфекций. Но лекарь отчётливо понимал, что сейчас необходимо остановить заразу, что они собрался делать. Сельский врач достал множество маленьких флаконов, за стеклом которых игриво плескалась прозрачная жидкость. За бутылями в ладони лекаря блеснули несколько шприцов, сделанных из начищенной стали, вварденфелльского стекла, к которому примыкала толстая игла. Лекарь меньше чем за десять секунд наполнил три шприца и передал их хозяевам дома. – Нужно будет пустить раствор по вене в правой руке, кольнуть в мышцы пресса, а я попытаюсь оздоровить сердце, – расторопно, утирая испарину, молвит врач. – Начинаем по команде. Ремиил встал справа, врач у сердца, а нордка заняла место у живота больного парня. – Начинаем! В одно движение, в один момент все три шприца пронзили больную плоть Азариэля, и целебный раствор был пущен в тело. Сильнее всего отреагировало червивое и почерневшее сердце, которое практически было съедено болезнью. Оно неистово забилось и его барабанный стук Азариэль слышал в ушах и ему казалось, что ещё пара секунд и оно лопнет. Парень тяжело выдохнул. Он почувствовал, как по его телу побежали прохладные растворы, вступившие в битву с проклятыми миазмами тёмной и нечестивой магии, остановив их действие, но это оказался не конец. Лекарь заливал новые растворы в два шприца и как только инструменты были заполнены до дна, он передал один шприц в руки Ремиила и повёл его к правой стороне. И по кивку две иглы вошли в изрядно распухшую руку Азариэля, впрыскивая в извращённую плоть целительные жидкости. Парень почувствовал, как по руке, бежит прохлада и опухоли медленно, не спеша, начинали спадать. Чувство больного уплотнения в руке пропадало. – Фух! – тяжело выдохнул лекарь. – Сколько живу и какой бы практике в легионе не проходил, а такое в моей жизни в первый раз. Не менее одного десятка болезней разом. Мне даже не хочется спрашивать, на что он нарвался этакое или кто его проклял. – Белетор, ты мне лучше скажи, что с ним делать? – держа в голосе крепость, вопросил Ремиил. – Пока ничего. Зелий мы в него на сегодня достаточно влили. Если ещё ему дать, то его убьёт не болезнь, а мы, попросту отравив. Я видел, у вас есть мази. Вот ими и воспользуйтесь. Просто обмажьте наиболее пораженные места. А я приду, завтра и после осмотра уже решим, что сделать дальше. Да и мне нужно подготовить несколько лекарств. – Понял. Храни тебя Акатош. – До завтра, – сказал лекарь и покинул дом, закрыв за собой дверь. Азариэль лежит в одиночестве, ибо Ремиил сидел у окна, а его жена готовила мази к использованию. Альтмеру становилось намного лучше. Огонь болезней его уже не сжигал изнутри, а большинство органов вели подавленную размеренную работу, отбросив вуаль болезненности. Тело Азариэль ощутил ткань под собой, чувствует простыни и мягкое сено которым уложено ложе. Его кожа снова начинает чувствовать, а сердце бьётся тихо и размеренно. На почерневших губах появилась слабая мерцающая улыбка. Он рад, что увидел сегодня Аквилу, рад, что из последних сил сказал ей бежать из этой деревни и спасать себя. Кто знает, кем или чем может стать Азариэль под действием болезней, что и будоражит ледяной рукой страха душу эльфа. Становится тихо и спокойно, но Азариэль не питает иллюзий. Он знает, что легион болезней удалось остановить, но не победить. Его мучения были остановлены, но не прекращены. Энтропию тела и духа удалось предотвратить, но никак не обратить вспять. И парень всё ещё отдалённо чувствовал, как его изнутри продолжает ворошить маленький огонёк чумы. Силы постепенно возвращались к Азариэлю. Он смог подтянуться и завалить свою голову на белоснежную подушку. В его сознании стало слишком тихо. Даже неумолкающий демон, соизволил замолчать, и Азариэль позволил себе провалиться в неглубокий сон, чтобы восстановить хотя бы толику сил. Через три минуты дрёма Азариэль окончательно погрузился в сон. Его тело ослабло и ощутило необычайнейшую лёгкость, сознание ушло в полёт грёз, ему приснилось, как он улетает с этой земли, пролетая над лесами и красивыми городами. Сквозь воздух и озон, сквозь бездонные чертоги вселенной и через звёздную пыль несёт его сон и всем естеством он ощутил необычайный покой, будто все заботы бренного мира отпустили его. Мир хоть на мгновение для Азариэля – лучшее снадобье для души. Ему кажется, что ещё немного и всё мирское отпустит его, и он предастся в объятия пленяющей от тлена, но дающей великую свободу вечности. Он готов оставить бренность этого мира и отдаться на волю бесконечного света, рвущемуся сквозь сон. - Просыпайся, - раздался могучий и великий голос сквозь сон, заставивший Азариэля распахнуть глаза. Азариэль ощутил лёгкое тепло по всему телу и в эту же секунду, приподняв голову, заметил, что на его коже блестят мази. А на правой руке, на указательном пальце он учуял силу и, подняв руку, он смог увидеть подарочное кольцо из Штормхельма, о котором говорил Ремиил. От сувенира исходила тлящая всякое повреждение мощь, и Азариэль чувствовал, как вся его правая часть постепенно приходила в порядок. Даже почернения, образовавшиеся на порезе от топора, начали проходить. Похоже, это была неистово мощная реликвия, которая заинтересовала бы и Орден в бытность свою. Но Азариэля тут же привлёк шум, который раздавался в прихожей. Эти звуки смахивали на застёгивание ремней на тяжёлой имперской броне и звук металлических щитков. – Ремиил! Ремиил! – начал тяжело звать своего друга парень, но было поздно, ибо ответом ему стал шлепок закрывающейся двери. На воззвания прибежала его жена. Всё что ранее мешало парню смотреть прошло, и альтмер мог отчётливо видеть девушку. Это была высокая нордка, с угловатыми острыми чертами лица, озолоченными светлыми длинными волосами. Её серо-серебряные глаза, прямо, как и у Ремиила, полны удивления от столь скорейшего выздоровления парня. – Что вам понадобилось, сударь? – вежливо и заботливо спросила женщина. – Где Ремиил? – Он вышел. Но Азариэль сам всё понял. За стенами дома, на улице он отчётливо слышал десятки тревожных возгласов и шумы, перезвоны клинков и чёткие команды, которые могли говорить только об одном. Начинают бить барабаны войны, и Азариэль слышал их эхо своей истерзанной душой, чувствовал нагнетающее сражение. – Там бой? Ответом на вопрос последовало всего лишь молчание и кратко опущенная голова девушки. И эту реакцию женщины можно было понять, потому что Ремиил перед уходом рассказал, как может поступить Азариэль и не ошибся. Сквозь стенания и чуть ослабшую внутреннюю боль, он смог занять сидячее положение. И когда его торс занял вертикальное положение, то механизмы инфекций медленно стали набирать обороты, разгоняя свой чумной маховик. Азариэль снова ощутил, как боль пульсирует внутри него, как болезнь вьётся в его душе веретеном скорой смерти. – Стойте, вы куда!? – возмутилась женщина, но это было бесполезно. Превозмогая бессилие и слабость, смешанную с болезненным жаром и просто пульсирующей в голове болью, Азариэль собрав остатки воли в кулак смог встать. И как только парень полностью поднялся с кровати, его неслабо качнуло, и он чуть не рухнул на кровать. – Ложитесь, вам лежать нужно! – продолжала уговаривать парня девушка, но этого безумца не остановить. Азариэль полностью проигнорировал все просьбы хозяйки дома. Качающейся походкой он пошёл в первую комнату, по пути запахнув свой кафтан. Азариэль отчаянно ухватился за рукоять меча, как за ручку трости, дабы не упасть. Латунными пальцами он откинул верх сумки и залез в неё. Через полсекунды металл сдавил пластинку из драгоценного камня, и сквозь пальцы посыпалась рубиновая крошка. Азариэль сделал это инстинктивно, думая, что верные слуги императора хоть как-то ему помогут. Оставался свиток, который он прихватил с собой. Парня сильно качало, его голову кружило, а тело снова начинало ломить от молота инфекций, но Азариэль не собирался останавливаться. Превосходя чуму, он взял свой клинок, размашистым движением отбросил ножны и вышел на улицу. Вне дома всё темным-темно, только мужики-ополченцы расчертили пространство факелами. Небеса посыпают землю лёгким снегом и снежинки так и пляшут в лёгком воздушном вальсе, подгоняемом восточным напористым ветром. Азариэль обратил лицо на восток и подставил кожу на порывы прохлады, подхватывающие его прекрасные седые локоны. Он осмотрелся. Повсюду носились мужики с самым примитивным оружием: топоры, вилы, факелы и косы. Они пытались формировать защиту в образованном круге самых примечательных строений, стараясь держать под обороной главное административное здание имперской власти, но помимо ополчения, своего командира окружало четверо высоких воинов, в лёгких доспехах легиона. Среди них выделяется их командир – высокий седоволосый мужчина, без страха и упрёка готовый встретить врага и со светом в серебряных очах, раздающий команды одна за другой. Ремиил обернулся и с глубоким упрёком увидел Азариэля. Грозной походкой, приблизившись к парню с сопровождением легионеров, Ремиил тут же кинул обвинение: – Какого даэдра ты выперся!? Тебе лежать нужно! Альтмер опёрся на рукоять клинка, чуть ли не повиснув на ней. Собравшись с силами, парень смог дать утвердительный ответ: – Тв-твоя же-жена мне гово-ворила, что надо лежать. По-поверь, она-а пыталас-сь остановить, – и тут Азариэль прервался, чтобы сплюнуть и снег испортился от зелено-багряной жидкости. – Но какой прок будет от меня, если я буду лежать. Если я умру сегодня, то хотя бы как воин, а не в постели, как немощное и беспомощное создание, – кряхтя и запинаясь, тяжело ответил Азариэль. – Ну, давай. Как в старые добрые времена. Ремиил недолго сверлил его взглядом. Он за несколько секунд сформулировал свой ответ: – Ладно, но только с условием, что ты в бой вступишь лишь в самом крайнем случае. – Хор-хорошо, ко-командир, – с натужной сквозь неимоверную боль, разрывающей его тело улыбкой согласился парень и тут же бесстрастно спросил. – Какова обстановка? – На нас наступают. Бандиты. Численностью не менее роты. Все гражданские находятся в здании управителя, – указав на имперское здание, закончил командир обороны. – А наш-ши-и силы? – Двадцать мужиков и трое легионеров. – Немного. Луки есть? – Два охотника. – Крыши, - от боли у Азариэля не получается и мысли высказать, поэтому он слово связал с жестом. – Уже, – бесстрастно вымолвил Ремиил. – Я же тоже рыцарь. Бывший. Их разговор прервал громкий вой в боевой рог, ознаменовавший то, что смертельный бой начался, но прежде чем они отправились, парен схватил мужчину, протянув ему магическую бумагу. - Св-свиток, да-дай е-его ко-кому-нибудь. - Что он делает? - Кл-клинки, - от боли выдавил Азариэль и бывший рыцарь понял его. Ремиил направился к главной дороге, чтобы её защищать, поведя за собой отряд ополченцев, но Азариэль почувствовал, что–то неладное. Так легко. Бандиты скопом нападают с главного тракта, ведущего к деревне. Это было тактически глупым решением, а сотня разбойников не объединится под началом глупого бандита. Азариэль обернулся и увидел, как со стороны леса, тенью к деревне пробираются не менее сорока разбойников. Они укутались в саван ночи и, думая, что переключив внимание на главное направление, их никто не увидит, и они смогут взять в окружение село. Возле Азариэля стояло трое легионеров, которых он сумел предупредить, и они отошли на другой край круга: - Легион кхе-кхе, - задыхаясь приказал Азариэль. – За мной. Там бан-кхе-диты. Как ни странно, но имперские солдаты несли с собой луки с небольшим запасом стрел, что сейчас давало большое преимущество. Заняв позиции у таверны и управляющего здании Империи, образовав цепочку между ними, легионеры начали вести прицельный огонь. Сорок бандитов, укутавшихся во мрак, даже не представляли, что их замысел могут раскрыть. И поняли они это когда, послышали свист рассекающей воздух стрелы и когда на землю, обагрив её своей кровью, попадали их товарищи. Но потери не могли остановить разбойников. Имперские солдаты выпускали стрела за стрелой, продолжай скашивать противника, однако бандиты и шагу назад не ступили. Враг, прежде чем смог добежать до нужного места, претерпел огромные потери. Из сорока разбойников «получили право» сойтись в ближнем бою только девятнадцать. И вот они уже вплотную подошли к легионерам и те синхронно со звоном обнажили стальные клинки, вступив в неравный бой. В сторону Азариэля был совершён глупый выпад, нацеленный в лицо. Парень тяжко одним ударом из-под себя клинка отсек руку выше локтя как стебель кукурузы, и продолжив движение, совершил петлю, разрезав горло. Со вторым бандитом он справился примерно также, только вместо горла рассёк ему висок. Следующий бандит на него с боку, но Азариэль ушёл от удара, махнув сначала мечом по пальцам врага, а потом добить его одним ударом пронзив насквозь. Это оказался его предел. Болезнь и инфекции настолько ослабили организм Азариэля, что после последней победы он чуть не рухнул на землю. Боль снова начинает брать своё и буквально тянуть парня вниз, он больше не мог вести сражение и стал медленно пятится назад, скрючившись от боли. Альтмер оглянулся и увидел, что двое легионеров, прежде чем пасть в битве, смогли положить по два бандита. Оставался только один солдат Империи, медленно отошедший и занявший позицию у Азариэля. – Ну, что делать будем? – меча клинком из стороны в сторону и смотря на уже предчувствующих победу бандитов, спросил легионер. – Отступать, – кинул Азариэль и, покачиваясь, ушёл обратно на торговую площадь, где его уже ждал Ремиил. Их взяли в окружение. Из двадцати мужиков выжило только пять. Бандиты заняли торговую площадь, прижав защитников к зданию имперского управления селом, но пока защитники живы, они не сдадутся, и будут сражаться до конца. Азариэль преодолел всю местность на грани возможности. Бег до последнего места боя дался ему неимоверно тяжело. Инфекции и болезни, переполнявшие его тело, готовы были взять верх и опрокинуть его на землю. Мокрота жидким комом подошла к горлу, адская боль в голове только усилилась, проламывая череп, тело стало болезненно напухать, а паразиты развеселились диким роем, стараясь поставить альтмера на колени, но всё же альтмер добежал до места назначения, прикрываемый неизвестным легионером. Азариэль смотрел на бандитов, медленно подступавших к ним. Парень увидел в них подобие шакалов, ведомых своими нечестивыми желаниями и гнусными позывами. Разбойники были облачены в самые разные драные одежды и пробитые доспехи. На их лицах играла алчность и жажда наживы, и они готовы даже друг другу драть глотки за добычу. Внезапно Азариэль услышал свой «внутренний голос»: – Дай мне победить, дай мне взять над тобою верх, и я тебе дам такое могущество, что ты всех их убил. Поверь, ты станешь настолько могучим, что одной левой сделаешь из них прах. Парень проигнорировал воззвание Баркуна и продолжил стоять, качаясь и думая, как можно было победить нахлынувшую волну разбойников. Внезапно они расступились, дав пройти высокой фигуре. Это оказался человек, облачённый в стальные пластинчатые блестящие доспехи северной скайримской работы. Даже его лицо оказалось покрыто подобным стальным шлемом, через которое проглядывались людские голубые глаза. Рядом с ним с мешком на голове шла невысокого роста фигура. Она была как заложница. Руки её были связаны, а на шее висела цепь. Человек спокойно прошёл сквозь ряды разбойников и довольно приятным голосом начал вести разговор, обращаясь к собравшимся выжившим: – Ох, добрые люди села, вы просто стали заложниками ситуации. Не вините ни себя, ни нас. Во всём виноват недавно появившийся парень, – и указав пальцем на альтмера, продолжил воин. – Азариэль, это тебе привет от Люция. Ты лишил всех его духовных детей, разорил их дома, ты просто всех убил, зачем? Но теперь это не важно, ибо сейчас он спешит лишить того, что примечательней тебе. – и после этих слов воитель сорвал мешок с головы, и на вид предстала девушка. Её взгляд отразился в его душе атрофировавшимся, атавистическим и полностью изъятым ощущением. Проще говоря, в душе Азариэля дрогнуло пустота, и он своим червивым сердцем ничего не смог ощутить, п она смотрела на него пронзительно своими голубыми, как небесная лазурь, глазами, словно моля о спасении. - Ты привёл её прямо к нам в лапы, Азариэль, - бахвально твердит человек. – А твоя болезнь навела нас на тебя, чума притянула нашего мага сюда, прямо к тебе. Азариэль только хотел сделать шаг, но демон Баркун, проклятый Даэдра не позволил ему это сделать, устремившись всем своим естеством в ноги. Похоже, тварь из Обливиона решила, что казнь девушки вызовет ещё большую волну энтропии, которая поможет подчинить в будущем Азариэля. И тут парень понял, что для девушки пришёл конец. - Азариэль, - обратился Ремиил, но альтмер ничего не слышал, ибо душа, дух и сознание – всё это обволокла пелена безмолвия, немого бесчувственного созерцания. Высокий воин в стальных доспехах вытащил из ножен длинный сверкающий клинок, похожий на ятаган ,и, взяв Аквилу за шиворот, занёс прекрасный, гравированный и украшенный серебром меч. Девушка в последний раз окинула взглядом Азариэля и Ремиила, поняла, какие ошибки она совершила, встав когда-то на сторону Люция, и мысленно попрощалась со своей жизнью… - Прощай, - молвит томно девушка. – Прости. Лезвие клинка уже подходит к шее прекрасной девушки, как вокруг себя Азариэль почувствовал нестерпимый холод, словно он в бездне. Вокруг него всю стало каким-то нереалистичным, краски мира стали тускнее. Азариэль заметил, что сам ход времени уменьшился в несколько сот крат. Всё пространство стало стынуть и превращаться в густеющую, а потом и статичную картину, словно он смотрит на неё в галерее. Кожа ощутила мороз и словно десятки маленьких игл пронзили её, холодок вьётся и пробивается под тело, в саму душу. Пространство задрожало, когда внутри, в самой душе раздался голос: – Внимай мне, «Отцу ужаса», повелителю хаоса и владыке тьмы. Твоё ущербное сознание меня расценит как пустоту, бездну. Пускай, но я, моё естество и сама суть намного глубже. Я есть всё, ибо пустота повсюду. Я не смерть, ибо я та бездна, в которую ныряют ваши души, когда вы умираете. Я не разрушения, а всего лишь тот хаос, который вы несёте. Я есть Ситис. После того, как имя силы, что с ним связалась, прозвучало, вся душа парня промёрзла до самых глубин от страха, ибо по сравнению с ним самые могущественные слуги зла – беззаботные и наидобрейшие дети. Он – бывший рыцарь и крестоносец, изгнавший скверну Люция, поборовший Рихарда систисопоклонника и не может пойти по пути, который ему предлагает эта тёмная сущность. – Что тебе нужно? – робко и кротко вопросил Азариэль. – Не мне, – холодным как лёд и грубым, словно речь дракона голосом начал Ситис. – Тебе нужно спасение Аквилы, и лекарство от одержимости. Я готов их предложить в обмен на одну услугу. – Какую? – Ты станешь моим глашатаем бездны и Герольдом Пустоты. Я хочу, чтобы моё влияние на этот мир не уменьшалось, а рвение и победа Даэдра может этому помешать. И твоей миссией станет это предотвратить. Ты понесёшь моё знамя и вобьёшь его в гнилое сердце Люция. Ты станешь воплощением меня в этом мире. Ситис был краток. Владыка пустоты явно дал знать, чего он хочет и чего требует. Без прелюдий, длинных начал и помпезных речей. Отец ужаса знал, что хотел и осознавал, что предлагал. Азариэль видел, как лезвие клинка вот–вот коснётся нежной шеи Аквилы и рассечёт его до крови, а от одержимости навряд ли получится избавиться. Всё просто взывало к тому, что бы стать герольдом самой пустоты. Но быть с Ситисом, это означает отвергнуть всё то, чему учили в Ордене, все те постулаты и священные принципы. Присягнуть на верность ему – отвергнуть весь свет, все клятвы и всё хорошее, что некогда было с Азариэлем. Он чувствует, что акт с этой тёмной сущностью пустоты сулит ему лишь страдания и гибель, но дружба с Аквилой, желание её спасти из-под лезвия, коснувшегося кожи, оказывается сильнее. – Да, я с тобой, – кратко кинул Азариэль и был возращён к реальности. После этих кратких слов клинок палача завершил путь, но он пошёл дальше, рассеяв воздух. На месте, где должна была стоять Аквила, зияла пустота, словно тут никогда девушка и не стояла. Разъярённый воин, резко, полыхая от злобы, развернулся и метнул свой взгляд на Азариэля, который стоял в недоумении. – Переродись во тьме, – шепнул Ситис и у Азариэля налитые свинцом веки сомкнулись, отчего он рухнул на землю, провалившись в глубокий сон, не воспринимая ничего, что развернулось за пределами его вернувшегося в здоровую целостность сознания.