Дорогой скорби: падение, огонь и покаяние

Спустя месяц. В деревне под Норт Поинтом. Ступает прекрасная солнечная погода, что редко воцаряется в далёких северных и весьма морозных местах. Прекрасный небосвод укутывает полное ничего, и он сияет изумительной великолепной утреннею лазурью. Лёгкий позднезимний ветерок всё же шалит, завывая и игриво щекоча кожный покров и подёргивая седые локоны путешественника. Деревня располагалась прямо посреди большого и прекрасного леса, припорошённого таящим снегом, что раскинулся на самом далёком севере великого Хай Рока и к ней ведёт одна единственная дорога, которая некогда отпочковалась от длинного пути между Вэйрестом и Норт Поинтом. Неизвестный странник, испытывая холод конца зимы, бредёт по полузабытой дороге и практически подошёл к небольшой деревушке, ведущей свою мирную и ничем не обременённую жизнь. Он прошёл сквозь сдавливающие пространство лесные «стенки» и вышел прямо к большой полянке, в ложе которой и расположилась тихая спокойная деревня северного Хай Рока, чьё название навряд ли кто помнил или знает, кроме самих жителей и имперских сборщиков налогов. Странник в первую очередь заметил высокое и видимо самое главное здание в деревне. Посредине деревни высится большое сооружение, навеивающее уважение и могущество к Империи. Оно представляет собой вечный союз серого камня и бетона, который был присущ для всех имперских административных зданий, в которых происходит сосредоточение местной власти и откуда происходит управление поселением. Двухэтажное, с небольшими узкими окнами оно чем-то отдалённо напоминало союз архитектуры Хаафингарского стиля при существенном влиянии коловианской культуры. Странник подошёл к деревне вплотную и увидел несколько домов, чей фасад абсолютно соответствовал стандартному бретонскому стилю – фахверку. Путешественник приметил, что дома одноэтажные и располагаются неким полукругом, образуя своеобразную площадь, где подле них раскинулись короткие вереницы торговых лавок, где небурным кипением идёт торговля. Парень перевёл взгляд дальше от центра деревушки, и увидел несколько других построек, за кругом бретонских зданий. Они выполнены несколько в ином стиле. Слева от главного здания стояло здание намного крупнее остальных и походило на двухэтажную обычную северную нордскую таверну, сделанную в центральноскайримском стиле. Справа же стояла одноэтажная постройка очень схожая на, те здания, которые строят обычно рифтенские зодчие. Такая же бревенчатая постройка, от которой приятно веяло ароматами жжёной стали, плотницких материалов и самыми разными запахами кузнечных растворов. Но помимо этих строений, образующих круг, путешественник узрел ещё множество хаотично расставленных бревенчатых и досочных хижин, которых было не меньше десяти. Они не стояли в определённом порядке, а были разбросаны по всей территории расчищенной от леса местности. И возле каждой такой хижины располагался не такой обширный, но и не маленький приусадебный участок. Неизвестный странник прошёл в деревню и направился в первое место, где концентрируется вся информация о месте, так сказать главный информационный оплот деревни – таверну. На страннике треплется длинная чёрная тканевая накидка с капюшоном, практически касающаяся пыльной, но подмороженной земли. Капюшон опускается до носа, и слегка наклонив голову, странник укутывал свой лик в кромешную тень. Под накидкой скрывался штопанный кожаный камзол. В несколько раз, самой крепкой ниткой его зашили там, где месяц назад его рассекло лезвие топора. На ногах обычные кожаные штаны, уходившие под чёрные сапоги из кожи. Его левую ладонь покрывала плотная потёртая кожаная перчатка. Сзади, перекинувшись через спину, мирно покачивался длинный клинок, убранный в чёрные ножны и сумка с вещами. Странник прошёл несколько метров по дороге, заваленные грязно-белой слякотью и снегом, осматривая деревенские окрестности. Весь урожай практически убран, ибо осень, взявшая свой права, особенно в этих северных местах, была очень холодной. Он видит немногих людей, спешащих кто куда. Чужак, идя по грязно-снежной дороге, пройдя через своеобразный круг из самых приметных зданий, вошёл на главную площадь, расчищенную от снега. Парень кинул кроткий взгляд на торговые лавки. Там, в основном, продавали мелкую домашнюю утварь, домотканые вещи и кузнечные изделия, но на третий лавке расположились различные книги, цветастые одежды, красочные ожерелья и ещё несколько манящих взгляд побрякушек. Странник сразу понял, что на третий лавке товары никак не способные появится в этой деревни и одежды самого продавца были довольно насыщенными и колоритными, по сравнению с изношенными лоскутами ткани крестьян, здесь живущих. – Странствующий купец, – шёпотом сорвалось с губ странника. Все те, кто торгуют или просто гуляют на своеобразном рынке, сразу обратили внимание на пришельца. Никто не пытался подать того, что уставился на незнакомца, продолжая вести беседу с соседями и друзьями или не переставая торговаться с купцами. Но даже сквозь капюшон, прикрывший глаза страннику, незнакомец чувствовал, как его буквально сверлят дюжиной незнакомых взглядов, за которыми кроется страх. Своим правым ухом незнакомый странник уловил топот тяжёлых солдатских сапог, но оборачиваться не поспешил. Он остановился и ждал, когда его окликнут. – Гражданин, обернитесь, – прозвучал требовательный грубый мужской голос. В ответ странник повернулся, но капюшона не убрал, оставив своё лицо под маской плотной тьмы. И сквозь тонкую ткань он увидел высокого нордлинга, облачённого в тяжёлые имперские доспехи северного типа. Его грудь укрывает широкая стальная пластина, к которой крепится кожаная юбка, что было присуще для доспеха легиона этой местности. Ноги покрывают домотканые штаны, уходившие под имперские сапоги со стальным щитком. Руки также защищают кожаные наручи со стальными щитками. Но странника больше всего интересует не броня, а лицо легионера, который здесь нёс службу, ибо в нём парень нашёл старого знакомого. В глазах сияет самое настоящее серебро, сокрытая сила, служившая Ордену десятилетия. Путешественник с короткой улыбкой видит грубое, словно выточенное из камня лицо, которое он видел в течении четырёх лет службы. Чёрно-седой волос всё так же обрамляет лик и лишь слегка касается плеч, закованных в доспех. – Далеко же ты забрался, – размерено вымолвил странник. Все, кто был на площади, окончательно прекратили разговоры между собой и с заворожением смотрели за тем, как беседу начинают незнакомый странник с легионером. В глазах солдата Империи молнией промелькнуло смущение. – Гражданин, назовите себя. Иначе мною будет применено оружие, – грубо и напористо кинул человек, показательно взявшись за рукоять короткого клинка, пристёгнутого к поясу. Странник двумя руками резким движением откинул капюшон назад, предоставив на обозрение своё лицо. Свойственное для альтмеров желтоватое лицо покрывал старый шрам и лёгкие увечья. Щетина, неожиданно приобрётшая седой оттенок, покрывала нижнюю часть лица. Длинные седые волосы распущены и слегка подёргиваются от небольшого ветра. На норда смотрят выразительные нефритовые глаза, уставленные прямо в серебристые очи старого друга. – Я думаю, ты меня помнишь, да и я не могу забыть такой строгости и требовательности, что звучит в твоём голосе, – губы альтмера разошлись в широкой улыбке. Нордлинг продолжал стоять, недоумевая от происходящего. Утончённо-треугольные черты лица ему приходились очень знакомыми, вместе с нефритовыми очами. Норд продолжает смотреть на эльфа, находя его знакомым, и одновременно не может понять, откуда он его помнит. – Вспомни Орден, – кратко кивнул альтмер и развёл руками. – Азариэль, это ты? – с недоумением спросил легионер, ожидая подтверждения. – О боги, как же ты изменился. – Ну не король Алинора же, – усмехнувшись, ответил эльф. – Ремиил, пора бы вспомнить. После этих слов ошарашенный и удивлённый Ремиил, разведя руки в стороны, подошёл к альтмеру два воина заключили друг друга поистине в братские тёплые объятия. С момента, когда Орден пал прошло всего лишь несколько лет, а событий можно насчитать на целую эпоху. Крепко обнявшись, Ремиил разомкнул объятия и, продолжая удерживать своего старого друга за плечи, начал вдохновенно, подёргивая голосом, говорить: – Вот проклятье, как я давно тебя не видел, – со столь редкой улыбкой, которую и в цитадели можно было редко увидеть, начал Ремиил. – Когда мне сообщили про загадочного незнакомца, что подходит к селу, я даже не думал, что это будешь ты. – Сообщили? Про то, что я приближаюсь к деревне? – удивлённо вопросил Азариэль. – У меня свои информаторы и помощники. Всё схвачено, как говорится. – Вот, сразу узнаю рыцаря Ордена, – торжественно и буквально полыхая радостными эмоциями, твердил альтмер. – Может, пойдём в таверну, там поговорим? – Я местного корчмаря несколько раз штрафовал за разбавленный мёд. Так, что давай ко мне домой. – Предложил Ремиил и указал на рядом стоящий прекрасный дом, располагавшийся по левую сторону от Азариэля. – У меня хранится дома бутылка пива. – Ну, хорошо, пойдём, – осмотрев одноэтажный примечательный дом, согласился высший эльф. И пока два старых друга шли в дом, им в спину уставились донельзя удивлённые взгляды селян, которые так и ничего не смогли разобрать. Несколько секунд таращились в спины бывших рыцарей жители деревни, пока медленно не вернулись к своим обыденным бытовым разговорам и торговли. Сапог Азариэля коснулся крепких деревянных досок, стелившихся под ногами. Парень снял с себя накидку и осмотрел дом изнутри. Он оказался довольно просторный, двухкомнатный и, как сказал Ремиил, с прекрасным погребом. Через широкие окна в комнаты поступал солнечный свет, озаряя дом. Два окна было в первой комнате – первое на стене, где располагался и вход, а второе прямо с противоположной стороны. В небольшой прихожей, имеется несколько простеньких шкафов и тумбочек. Азариэль прошёл дальше и увидел, что по углам стоят мягкие кресла, с шерстяной обивкой. На дальней стене, перпендикулярной входу, висела картина, расписанной изображением воинов, схлестнувшимися в страшной битве под Санкт Тором. И по всей комнате было разбросано ещё множество мелких предметов домашнего быта, которые не показались альтмеру интересным. – Можешь сесть сюда, – произнёс Ремиил, указывая на квадратный столик с двумя стульями, стоящий почти рядом с входом, прямо под окном. Азариэль аккуратно присел спиной к входу, поставив свой клинок и сумку рядом с собой у стены. Тем временем хозяин дома принёс двухлитровую бутылку сиродильского пива с двумя небольшими деревянными кружками и поставил на столик, сам присев за него. – Ну, рассказывай, как тут оказался? – разливая пиво, вопросил Ремиил. – Что вообще было за четыре года? Рыцарство пало, а ты как я смотрю, бодрствуешь. – Ох, уж лучше ты начни, потому что у меня весьма и весьма долгий получится рассказ, – сказав, Азариэль отпив из кружки. - Я тут женился, - сказал Ремиил, увидев на губах друга непринуждённую улыбку, что вызывало и радость в своей душе. - Как ты и хотел, что ж это хорошо, очень хорошо. А как ты тут оказался? – Ну, хорошо, – отпив пенящегося напитка начал Ремиил. – Когда мы разошлись, я сразу поехал сюда, как и планировал, только решил не по морю, а через континент. Но по пути пришлось завернуть в Блэк Уэйстс. – А что там? – На дорогах я слышал, что у них проблемы с бандитами. Придя туда, стало понятно, что тот сброд, с которым я столкнулся там, слишком организован для бандитов. Система наград и званий прям как в легионе. И избавив от местной банды то место, я начал расследование. Оказалось, что нити ведут прямо в Эвермор. Пришлось поднять старые связи в имперской разведке. Всё закончилось тем, что я смотрел на то, как на главное площади казнили несколько дворян вместе с главами практически всех местных банд. – Ох, – выпив залпом кружку, выдохнул Азариэль. – Интересный у тебя был путь сюда? – Ты только представь, несколько дворяшек грабили окрестности, а награбленное добро сбывали по дешёвке на рынках и Восточной Имперской Компании. А меня наградили званием «Почётный гражданин Эвермора» и тысячей септимов серебром. – Понятно, – отпив ещё пива, снова заговорил гость. – И после этого дела ты сюда пришёл? – Честно, нет. В окрестностях Штормхельма завелась некая тварь, которая нападала на купцов. На месте грабежей оставались лишь разграбленные караваны и кровавое месиво. Пришлось прибиться к хиленькому каравану и ловить на живца. Всё стало ясно, когда солнце скрылось за горизонтом. - И что же? - На нас напали озверевшие вампиры, - без толики страха ответил Ремиил, попивая пиво. – Я видел, как своими когтями кровосос за один удар снял скальп ещё одному стражнику. Ну, в общем, караван к утру дошёл до села, в которое он и направлялся. Но только купцов там было в два раза меньше, а из охраны в живых остался только я. И после этого случая меня представили к награде. - И что же тебе пожаловали дворяне? Титул? Денег? - Нет, - Ремиил поднял руку и на правой ладони Азариэль разглядел простое золотое кольцо. – Как сказал тамошний рыцарь – оно помогает лечить ранения. – И после всего этого, ты прибыл сюда? – допив пиво, спросил Азариэль. – Да. Я сюда пришёл думая заняться земледелием, но узнав про мои заслуги, местный управляющий дал мне пост Начальника Стражника, - Начальника Стражи? А почему на тебе нет роне Легиона? - Начальник стражи – представитель сил Легиона здесь. Мне пожаловали этот дом, а также хотели назначить в совет, но я отказался. – Какой совет? Внезапно нараспашку открылась дверь, и в дом буквально залетел невысокий имперец. Он был облачён в яркие роскошные одежды, говорящие о его высоком статусе. И тут, раскрыв рот, напыщенная личность заговорила ужасно надменным и самодовольным голоском: – Так, кто этот незнакомец? Что он тут вообще делает? Ему нужно зарегистрироваться в книге! – вопит мелкий имперец. – Да угомонись ты, – грубо кинул Ремиил. – Я потом лично скажу и имперскому управляющему, и старосте. – Ох, стражничек, когда-нибудь ты поплатишься за своё наплевательское отношение к порядку! – О Акатош, ты хуже скампа, а ну сгинь отсюда! – хлопнув по столу, грозно сказал Ремиил. От хлопка имперец вздрогнул и моментально скрылся дверь, демонстративно шлёпнув ею. – Кто это? – удивлённо задал вопрос Азариэль. – Местный умалишённый. Думает, что он единственный, кто следит за порядком в селе, – и допив пиво из своей кружки, хозяин дома настойчиво спросил. – Ну, а теперь ты расскажи, как и что привело тебя сюда. - Эх, есть ещё выпивка? - Обожди. Ремиил отошёл к одному из шкафчиков и под скрип двери вынул стеклянную бутылку, в которой здорово плещется тёмно-алая жидкость. Из бутылки она пролилась в кружку и Азариэль отпил её, ощутив прекрасный ароматный напиток наполняет его теплотой. - Так скажи, что было с тобой? - А что тут рассказывать. Помнишь день, когда мы расстались? - Да. - Тогда я пошёл на поиски Аквилы. Весь запад Сиродила обскакал за год, а потом ко мне присоединился наёмник один. В конце концов, расстались мы плохо, о чём я и сожалею, - Азариэль отпил вина, желая залить горечь сладкой выпивкой. – Я повстречал личность, зовущую себя Вольным Королём. - А он? - А что он… сказал, помоги найти реликвию, помоги и я укажу, где Аквила. В общем, люто было в подземелье, но мы справились с тварью. - Что за монстр? Неужто он смог напугать тебя, рыц… бывшего рыцаря? - Да не особо, но существо жуткое, поистине. - Ну и что дальше? - Он меня кинул. Отправил в Морровинд, сказал, что я там найду Аквилу, - Азариэль снова отхлебнул из кружки. – Там встретился мне один учёный, который меня тоже кинул. А потом… - Что потом? Азариэль ощущает, как его гложет чувство вины, как душа его наполняется желчью, которую он заливает вином. - Нечего хорошего. От голода связался я с одной бандой и пропил всё рыцарское достоинство. Даже трудно говорить. - Азариэль, как я тебя учил? Где твоя собранность и мужество? - Это да… но слишком тяжёлые воспоминания. Куча нанимателей и у каждого свои мотивы. У кого-то благородные, у кого-то срамные, но все платили тем, на чём помешан этот мир. Деньгами. - Ладно, что после? - Два года я пил, пока меня не вернули на путь. Странный мужик, чем-то на тебя похож. А потом? Ох, эх… пришлось встретиться с Мирцилой? - Кем? - Ты должен её помнить. Одна из люциитов, была неофиткой. - Возможно, помню, - сказал Ремиил, припадая к кружке. - Мне пришлось её убить, - тяжко, словно стыдясь себя, проговорил Азариэль. – Она впала в поклонение Сангвину и готовилась принести жертву. - Правильно. - Там же я и закончил путь предательства одного из рыцарей… орденских. Ты бы видел, какого они даэдра призвали. Большой такой, гниющий пузатый. - Давай дальше. Азариэль поднял левую руку и правой сдёрнул потёртую перчатку. На свету заиграли латунные пальцы, и раздался слабый писк механизмов. Мысль приказала, и пять механических изваяний металла сжались в латунный кулак. - Вот что дальше. - Что это?! – ошеломлённо промолвил Ремиил, аккуратно, с опаской касаясь руки. – Какого с тобой сталось? - Путь меня привёл в один собор, где меня лишили руки. Еле как откачали, а тот учёный, который меня кинул в Морровинде смог мне вернуть руку. Представляешь себе иронию. - Ох-ох, у меня нет слов, - в глазах Ремиила Азариэль увидел глубокое удивление. – Я повидал многое, видел жуткое, но такое – в первый раз. - Но это ещё не конец. Ты в курсе, что в разных краях Тамриэля Люций готовил восстания и бунты? В Эльсвейре, Хаммерфеле и у Хай Рока, а также под Чейдинхолом. - Как? - А вот так. Он планировал громкое возвращение, под оглушительные аплодисменты тысяч еретиков, но по милости императора мы его остановили. Когда вышли из тюрьмы. - Ты и в тюрьме успел побывать? – позволил кроткую усмешку Ремиил. – Я смотрю у тебя жизнь была весьма насыщенная. - Да там ничего особенного. Скажем так – разошлись взглядами с Легионом на форму документов. - Понятно. И чем всё закончилось? - Культы стёрты с лика земли, а Рихард сошёл с ума, - допил вино Азариэль. - А что с ним не так? - Он хотел, чтобы Люций отправился на тот свет и отдал душу Даэдра. Клинки это не оценили и теперь ему вечно томиться в имперской тюрьме. Что ж, после последней битвы мы напились так хорошо и разошлись кто куда, я же отправился к тебе. - Как там поживает старина Айк’Аран? - С ним всё в порядке. Он отправился к родителям в Чейз... Чайс… не помню название города, знаю лишь, что он где-то в Хаммерфеле. - Не плохо тебя помотало за четыре года. Ремиил сидит полностью погружённый в размышления. Он ожидал услышать историю про бесконечные поиски Аквилы и заказы наёмников, но явно не про то, как его друг, найдя след сектантов и после, потеряв руку, сменив её на протез, устремился в неукротимый крестовый поход по всему Тамриэлю в поисках еретиков и сект. Бывший рыцарь даже помыслить не мог, что вокруг него кипела незримая война с Азариэлем в одной из главных ролей. – Мда, – растеряно начал Ремиил. – Про это можно хоть книгу писать. – Я вижу, что немного шокировал тебя, – слабо улыбнулся Азариэль. – Кстати, ты не сказал, куда ушёл Готфрид, – уже более привычным спокойным и по-мужски холодным голосом поинтересовался Ремиил. – Как-никак тоже рыцарь был и весьма неплохой. – Готфрид решил примкнуть к одному из рыцарских орденов Хай Рока. Он желает дальше биться с нечестью. – Понятно, – чуть опьяневши, сказал Ремиил, после чего по его губам скользнула еле уловимая загадочная улыбка, и он продолжил реплику. – Я тоже могу тебя удивить. – Чем? – Ты не поверишь, но тут, в этой деревне ещё до моего приезда на самой окраине деревни поселилась, - Ремиил придержал на пару секунд язык. - Ну, говори уже, не томи. - Аквила. Единственное слово отозвалось в самых глубинах души будоражащим каскадом эмоций и чувств. После единого слова сердце Азариэля слабо дрогнуло и в области груди что–то сильно кольнуло, а в душе появилось сильнейшее желание её увидеть. Мысли спутались в бесконечной веренице противоречий и воспоминаний. Он её искал в Сиродиле и Морровинде два долгих года, что привело к жуткому падению и пьянству. - Столько лет, - шепчет Азариэль и сам себе задаёт вопрос. – Но ради чего? - Что прости? - Я искал два года её. - Азариэль, - голос старого друга сделался грубоватым. – Если ты хочешь её увидеть, то давай, не ропщи и вперёд. Неча тут разводить философщину жизни. Её дом ты сможешь найти на самой окраине, - Ремиил указал в окно, вы сторону, где дом. – На самом отшибе. - Да, - поднялся Азариэль, скрывая механическую руку перчаткой. – Нам определённо есть о чём поговорить. Парень отворил дверь и вышел на улицу. Его седые волосы подхватил усиленный восточный ветер, который гонит тучи облаков. Азариэль взглянул в небо и узрел как небеса готовятся припорошить на эту землю холодным снегом. Но Азариэлю всё равно было на портящуюся погоду. Неуверенной походкой, под действием рвения и бодрости, взбудораженными пивом и вином, альтмер направился в ту сторону, куда ему указал друг. Около десяти минут Азариэль слегка пьяной походкой шагал по деревне, раскидывая слякотный снег, пока не вышел к постройке, стоящей на самом отшибе. Небольшой домик расположился практически возле самого леса. Азариэль приметил, что он выполнен в североскайримском суровом стиле: умело поставленные друг на друга камни, укрытые сверху соломенной крышей. Возле дома разбит совсем небольшой приусадебный участок, а во дворе валялись самые обычные предметы деревенского быта. На лавке у двери Азариэль увидел пару книг. - Ох, Аквила, заставила ты меня побегать за тобой. В нескольких метрах от дома, раскинув свои ветви в самые различные стороны, рос широкий и массивный дуб, за которым с лёгкостью можно было укрыться от любого взора. Азариэль робко приложился к дубовой коре и стал наблюдать, терзаемый самыми различными сомнениями, которые могут разрывать душу человека, искавшего друга два тяжёлых года, а затем ещё столько же провёл в походе, тайно лелея найти её найти. Внезапно парень почувствовал, что его чувство настолько гипертрофировано, что перестаёт иметь здоровую форму. Его сердце начинало всё сильнее колотиться, а душа словно тлела, внезапно, парень почувствовал привкус ржавчины во рту. На порог вышла молодая девушка лет двадцати двух. Её прекрасная немного бледноватая кожа, прекрасно сочетается с северным и промёрзлым местом, как это. На ней была длинная рубашка белая рубаха, покрывшая верхнюю часть худых ног в тёмно-тканевых брюках. Худощавое телосложение ничуть не умоляло её красоты, а только подчёркивало потаённый аристократизм. Прекрасные золотистые волосы девушки опускались до плеч и игриво развивались на набирающем силу ветре. Тонкие худые губы, на утончённом лице, не выражают эмоций. - Аквила! – воскликнул Азариэль и выпрыгнул из-за дуба. Звон голоса, огрубевшего, но столь знакомого, донёсся до ушей девушки и её душа, всё её естество задрожали, как хрупкое хрустальное стекло под натиском громкого хорала, взявшего одну ноту. Она перевела взор глаз на дуб и увидела эльфа, с которым не виделась долгих четыре года. Её душа застыла в немом раздирающим крике – она не знает, что делать. С одной стороны, её душу разъедает стыд за то, что она сделала, за предательство и за то, что когда-то разделила идеи Люция. И от этого ей хочется спрятаться, найти самый забытый уголок мира, чтобы её оставило в покое прошлое, но видимо, даже здесь ей суждено быть найденной и предстать перед прошлым. И она ищет возможность примириться с тем, что было, найти искупление и возможность прощения. Но с другой стороны, её душа не желает встречать это «прошлое», не хочет никого видеть и тем более разговаривать. Лицо Аквилы сделалось бесконечно-печальным и грузным при виде, как к ней приближается друг из прошлого, которое она желает изгнать из жизни своей. - Где я тебя только не искал? – Азариэль встретился взглядом с девушкой; небесно-голубые глаза встретились с очами излитыми нефритом. – Мы так и не поговорили, Аквила. – Каждое слово исходит с дрожью и диким волнением, трясущим Азариэля, несмотря на пиво и вино, которыми он отогнал страх, как ему казалось. – Я искал тебя в Коловии и Нибенеи, где изумруд разливается по лугам, я искал тебя на Вварденфелле, искал тебя у Морнхолда, я искал тебя в городских пересудах и деревенских байках, я искал тебя у одного данмерского учёного-шельмеца и у короля без владения, искал тебя на юге Скайрима, где снег венчает вершины и низины. Неожиданно для себя девушка вспомнила своё прошение в той Обители Ложи, как она молилась Маре о встрече и её дрожащие уста выдали единственное слово: - Азариэль. - Долго же я искал тебя. - Зачем? Азариэль, - голос Аквилы сделался более крепким. – Зачем ты меня столько искал? - Потому что, ты мой друг… была, по крайней мере. Я не желаю выяснять дела прошлого, мне это без надобности. Я просто хочу, чтобы мы помирились, чтобы мы снова стали друзьями и забыли о прошлом, - голос Азариэля подрагивает, переходя к тяжести, в то время как Аквила отвела взгляд. – Аквила, Ордена больше нет, культов Люция тоже больше нет. Внутри Аквилы растёт напряжение и тревога, и сама она лишь кратко молвит: - Я… я… не знаю. - Что это за амулет? – Азариэль потянулся к медному изваянию на шее Аквилы, представляющее переплетение летучей мыши и змеевидного дракона. - Мне его рыцарь один дал, во время Капитулярия. - Кто? В светлой «живой» ладони Азариэля поместился амулет, источающий неведомую магию. - Ульхарит Дан. Азариэль поспешил одёрнуть руку, но не успел. Зловещая сущность, таившаяся в амулете, его сила и секрет вырвались наружу, заточённые в меди и ожидавшие момента, к которому вела целая вереница событий. Парень ощутил, словно сам Обливион вонзился острыми когтями ему в душу и сквозь собственные стенания Азариэль услышал отдалённый демонический, булькающий гноем голос и почувствовал, как ему словно кто–то забирается в сознание: – А вот и мы. Эт-о о-о-чень интересно. Ты про-о-шёл через бо-йню куль-тов. – Кто ты? – отчаянно и обрывисто вопросил Азариэль. - Ты о чём Азариэль!? – обеспокоилась Аквила, смотря на то, как Азариэль пятится назад, держась за сердце. – Ты раз-ве меня не по-мнишь. Айлейдские руины. Мирцилла и я потом, – хрипло твердит даэдра. – Баркун! Я же убил тебя! – С ярой безвыходностью вскрикнул парень. – Я Даэдра, иначе – демон, меня невозможно убить. Я только изгоняем. – Что тебе надо!? – В отчаянии завопил Азариэль, смотря на то, как Аквила готовит заклинания. – Я ост-авил в теб-е брешь для свой магии, а ты прикоснулся к ней. Это наш с Намирой Периайтом вари-ант кары для тебя. Мы предвид-или, что ты можешь выиграть в малень-кой вой-не, вот и зад-умали лов-ушку. – Что ты несёшь, демон!? – хватаясь одновременно за сердце и голову, отчаянно кричит Азариэль. – Это бред! – Это называется – одержимость. Моё проклятие, данное тогда в руинах, позволило мне разделить это тело с тобой. Ты и я…Теперь мы, – конечные слова прошептал демон. – Мы едины. – Этого не может быть. Прочь! – Ты уже должен чувствовать, как по твоим венам бежит чёрная кровь, как она врывается в твои органы и сосуды бешеным зверем. Ты станешь моим оружием, а битва – для нас забавой. Я уже чувствую, как в твоей крови разливается отрава Обливиона! – весело и, ликуя, взахлёб ихором, выговаривал свои слова Даэдра. Азариэль тут же кинул взгляд на собственные руки и увидел, как кожа медленно начинает бледнеть. Он почувствовал, как горечь подходит к его горлу и как внутри всё начинает… гореть. Как поднимается температура и в глазах мутнеет, а плоть в некоторых местах набухает. Парень чувствовал, как…заболевает и Аквила пытается его исцелить бесполезными заклятьями. – Твоя душа заперта между «лас» и «динок» – жизнью и смертью. Только тогда, получается, запустить процессы, свойственные для моего отца Периайта и дурной тётушки Намиры. – Это ложь, – шёпотом сорвалось с губ Азариэля. – Всё – правда. Ты сгниёшь как те больные, которых ты и убивал. Ты сам себя проклял своими же чувствами, я всего лишь помог ему…расцвести… Ты теперь наш… – О Акатош, помоги мне. Стенндар милостивый, – инстинктивно молит парень ложных богов, в которых разочаровался, обратившись к серым небесам, понимая, что ему никто не ответит; он цепляется за них, как за единственную ниточку к спасению, но чувствует, что сей дом пуст, и никто ему на помощь не придёт. – Помилуй меня. – Богов здесь нет. Они оставили тебя. Есть только мы. И ты полностью наш. Ты теперь одержимый нами, – торжествуя, бахвалился Баркун, исказив голос в неистовом самодовольстве. И демон стал монотонно твердить «Одержим», пытаясь сломить Азариэля и подчинить остатки его расколовшейся души. - Аквила, - подозвал к себе девушку Азариэль, изнывая от чудовищного жжения внутри тела и досады, что им не удалось поговорить, - помоги! Бретонка моментально направила на Азариэля массив тёплого исцеляющего света, но он не возымел эффекта, и она припала к парню, который готов рухнуть от боли. - Аквила, отведи меня к Ремиилу, - смотря больными глазами в очи девушки, за которыми кроется тихий ужас. – Аквила, а потом уходи как можно дальше.