Ghost — Jeff Satur
Эта маленькая история началась в одном небольшом солнечном городке. Его название не играет никакой роли, да и добраться туда всё равно сможет далеко не каждый. Обе стрелки часов остановились на числе двенадцать, когда в комнату беловолосого мальчишки вошла женщина. — Субин-и, ты собираешься весь день проспать? — мама настоящего маленького засони подошла к кровати и раскрыла шторки с обеих её сторон. Названный Субином лежал с согнутыми в разные стороны коленями, приоткрытым ртом и голым животиком, вследствие задранной футболки. Лучи солнца нещадно ударили по закрытым глазам, из-за чего пришлось перевернуться и, так скажем, забаррикадироваться. — Я хочу проспать весь день, мамочка, — слегка ворчливо и тихо ответил он ей, даже не открывая глаз. — Бомгю уже приходил, — она наклонилась ближе, проводя рукой по вьющимся волосам, — он просил передать, что будет ждать тебя на качелях через пару часов. Ты же не хочешь расстроить своего друга? Субин надул губки и наконец открыл глаза, чуть стыдливо, но по-прежнему недовольно посмотрел на маму. Из всех дворовых мальчиков Бомгю был самым тихим. Он старался не привлекать внимание вечно кричащих детей, которые то и дело получали выговоры от родителей за то, что полезли в какое-то опасное место. И хотя, в отличие от него, Субин не испытывал трудностей в общении с бунтарями, с Бомгю ему нравилось проводить время гораздо больше. А вот у младшего, кроме него, уже никого и не было настолько близкого. — Хорошо, я встаю. Женщина за ручки подняла его в кровати, опуская задравшуюся футболку и идя следом в ванную комнату. Тогда Субину было восемь лет. Он не хотел прощаться с детством и прогулками с Бомгю. Не хотел прощаться с пробежками за кошачьим кормом для бездомных четвероногих комочков счастья. Не хотел терять эти яркие очки, которыми видел всё, что его окружает.♫⋆｡♪ ₊˚♬ ﾟ.
Снова Субин, но уже с черными волосами и отросшими светлыми корнями, сидел в кресле гостевой комнаты. На кухне было достаточно шумно из-за огромного количества людей по случаю дня рождения матушки. Его собственную комнату оккупировали их маленькие дети, а гостевая, что удивительно, оказалась самым тихим местом из всех. Тринадцатилетний мальчик сидел в наушниках, слушая достаточно спокойную музыку, которая позволяла не слышать ничего, кроме собственных мыслей, представленных тем, что он читал в данный момент. Он даже не заметил, как в комнату вошла мама, осторожно спустившая наушники на его хрупкие плечи. — Гости уже ушли, милый, — она перевела взгляд на книгу в его руках, — что читаешь? — Да так… — он быстро захлопнул её и спрятал за спину, — ничего такого мам. Женщина слегка удивилась, выпрямилась и скрестила руки на груди: — Ты ведь знаешь, что я не стану осуждать тебя за твои вкусы? Не хочу быть матерью-тираном, от которой сын скрывает абсолютно всё под страхом запрета. Субин с улыбкой поднялся на ноги и обнял её, как бы говоря: «Не волнуйся. Я знаю, что ты всё равно лучшая мама на свете». Следующим утром парень проснулся от ужасного шума, доводящего его до настоящей головной боли. Мамы нигде не было, а потому пришлось самому высунуться на лестничную площадку. Толпа взрослых дяденек постоянно переносила коробки в квартиру напротив, а спустя пару минут и его мама показалась в компании неизвестной женщины. — Ох, Субин-и, — она ласково позвала его, жестом приглашая подойти поближе, — тебя шум разбудил? — Субин пару раз кивнул. — У нас новые соседи, поздоровайся с ними. — Здравствуйте, — парень чуть приподнял голову, чтобы видеть лицо стоящей перед ним. — Здравствуй. Так тебя Субин зовут? Твоя мама сказала, что тебе тринадцать. Мой сын на пару лет младше тебя, может быть, подружитесь, — от неё веяло необъяснимым комфортом, свежей выпечкой и самым ранним утром из всех. — Может быть. Я никогда не против новых друзей, — он улыбнулся и вернулся обратно в квартиру. В место, где он мог наслаждаться тишиной, но, видимо, не в тот день. И, увы, не во все последующие, потому что помимо редкого шума инструментов и приезжающих в квартиру напротив людей, через месяц он наконец услышал того самого «сына на пару лет младше». Тогда был будний день. Родители работали, а на улице заканчивались летние каникулы. Субину нужно было завершить с уборкой в квартире, но внезапно, будто совсем рядом, раздался режущий слух высокий звук. А затем повторился, чуть ниже и уже приятнее. Но всё равно громко и раздражающе. Выйдя на лестничную площадку, Субин уверенным шагом направился в квартиру напротив и постучал в дверь. Звуки тут же прекратились, но никто ему так и не открыл. Он ходил туда ещё раза два, когда нечто начинало словно вопить о помощи, но всё, что получал, — тишину и никакой ответной реакции. — Вот же… Чтобы не слышать этого писка, ему оставалось лишь позвонить Бомгю и договориться встретиться в его дворе через несколько минут. Погодка в августе была на удивление неплоха. Пока никаких дождей и не ожидалось, а солнце не припекало, как обычно бывало в июле. Парень в черной панамке уже сидел на качелях, когда Субин дошёл до его двора. — Что-то случилось? — необыкновенно тихий, как бы его ещё охарактеризовали подобно владельцу, застенчивый голос раздался из уст парнишки с отросшими по плечи волосами. — Мне скучно, а дома ужасно шумно, ничем заняться нельзя, — Субин сел на соседнюю качель и начал раскачиваться, недовольно смотря прямо перед собой. — Ты ведь говорил, что всё закончилось и они уже въехали. Почему шумно? — Я не знаю, — парень вспомнил пронзительный звук, так сильно отдающий по ушам, — там что-то очень громко свистело. Знаешь, словно мелом по доске провели. Бомгю скорчил рожицу, явно воспроизведя данный звук в голове. — Ты пытался сказать, чтобы они что-то сделали? — Мне никто не открывает дверь, я ходил туда трижды. Они будто издеваются. — Возможно, ты просто слишком угрожающе выглядишь, — под конец фразы на лице Бомгю расцвела улыбка, а сам он подскочил и побежал в противоположную от друга сторону. — Это кто из нас угрожающе выглядит, а? — Субин рванул следом, напрочь забыв о противных звуках из квартиры напротив до самого вечера. До вечера, в который пригласил Бомгю к себе на чай после прогулки. Стоило им только появиться на нужной лестничной клетке как некое «тили-пили, тили-пили» снова дало о себе знать. Но, справедливости ради, оно было в разы лучше, чем настоящим утром. — О, так это скрипка, — Бомгю совершенно спокойно поднялся к квартире и постучался в дверь. Стоило звукам с той стороны умолкнуть, как он, неожиданно уверенно и громко, заговорил: — здравствуйте! А можете открыть, пожалуйста? Через несколько секунд ключ с той стороны был повёрнут и кругленькое личико высунулось из квартиры. Черные волосы слегка завивались, придавая мальчику визуальной детской невинности. Глазки выражали его испуг, который постепенно сходил на нет при виде близких ему по возрасту парней. — Ой, так это ты играешь? — Бомгю, очевидно, где-то растерял всю свою застенчивость и сейчас вёл диалог, пока Субин находился в ступоре. — Д-да, — он слегка наклонил голову, — простите, должно быть, я вам мешаю. Я далеко не профессионал в этом, да и инструмент всё лето в руках не держал, а у меня через неделю занятия в музыкальной школе, я не могу прийти совсем ничего не помнящим, — снова чуть склоняет голову, — простите пожалуйста. — Как тебя зовут? — Субин наконец понял, что перед ним тот самый «парень на пару лет младше», о котором говорила женщина, стоявшая в тот день рядом с его мамой. — Кай. Хюнин Кай. Я знаю, что ты Субин, хён. Моя мама рассказывала про тебя. Она также говорила, что ты не против того, чтобы подружиться со мной и… — Можешь забыть, я терпеть не могу тех, кто нарушает моё личное пространство всякими звуками. Субин ушёл обратно на улицу, оставив Кая и Бомгю наедине. Младший тут же поник, сжал губы в линию, будто сейчас вот-вот заплачет. А Чхве откровенно запаниковал, поглаживая нового знакомого по голове и молча успокаивая. Действительно, когда-то Субин не был столь придирчив к тишине вокруг него. Он мог часами беситься с детьми на детской площадке, кричать во всё горло по поводу и без, а также ходить на разные шумные мероприятия. Однако чем старше он становился, тем больше понимал свою маму, постоянно отказывающуюся от прогулок в весьма людных местах. Он начал ценить тишину вместе с ней. Находить что-то весьма драгоценное, что-то, что никогда больше бы не обменял на толпу визжащих людей. Отчего-то скрипка нового соседа попадала под эту категорию, раздражая постоянными завываниями, редкими, но меткими фальшивыми нотами и постоянным повторением одних и тех же звуков. — Что он там пилит? — спросил как-то Субин у мамы, когда вечером выходного дня они сидели на кухне и готовили курочку. — Он не пилит, — совершенно спокойно ответила женщина, выкладывая грудку на противень, — а играет гаммы. Субин сморщил нос, посмотрев на неё и в недоумении переспросил: — Гаммы? Я думал они только в фортепиано бывают. Она улыбнулась, наконец включив духовку и задвинув туда заготовленное ими мясо. — Гаммы. Гаммы. А вот подружился бы с ним, знал бы и побольше. Да. В один вечер его мама узнала, что именно Субин ляпнул Каю при их первой встрече. Не сказать, что была им разочарована или же крайне недовольна, но явно не в восторге от такой враждебности. — Подружился бы, если бы он не играл какую-то дребедень, — рис уже варился в кастрюле, поэтому помощь Субина была больше не нужна. Он спокойно помыл руки и отправился в свою комнату, где первым делом схватил наушники с шумоподавлением. После того раза Бомгю наотрез отказался гулять с ним по причине побега от громкого соседа, открыто выражая свою неприязнь к тому поступку. Старший не мог его винить за это. Он понимал, что поступил некрасиво и весьма грубо, однако действительно сказал всё как есть. А через несколько месяцев, в канун нового года, получил на пару с Бомгю приглашения на концерт художественной самодеятельности, куда должны были съехаться творцы со всего города. К такому мероприятию оба подошли крайне ответственно: под предлогом температуры не пошли в школу. Одеться было решено так, как и подобает друзьям детства: во что-то яркое, похожее, говоря на современном — парное. На одном джинсы и чёрная толстовка, на другом черные брюки и джинсовка с обрезанными рукавами поверх белой водолазки. Бомгю ещё и понавесил всяких украшений по типу подвесок, серёжек и колец. Различные выступления развлекали парней уже на протяжении часа, а программа и не планировала заканчиваться. Впереди ещё и судьи какие-то сидели, однако Субин не особо вникал в номинации и победителей в той или иной секции. В какой-то момент он даже заснул в наушниках, которые носил с самого начала концерта, дабы было не так громко. Они сидели здесь уже третий час и, хотя всех начали оповещать о том, что осталось единичное количество номеров, блондин уже весь извелся от неудобства и желания пойти обратно в тёплый дом. Но тут внезапно объявившийся на сцене знакомый парень вводит Субина в ступор, что тот забывает даже о том, как надо дышать. — Уходим. Чхве несколько раз толкает Бомгю в бок, намекая, что тот должен встать, чтобы они вместе вышли из зала, однако тот лишь уверенно продолжал сидеть на своём месте, хлопая в ладоши и улыбаясь, пока Кай кланялся членам жюри. Здесь совершенно нетрудно становится сложить два плюс два. Именно скрипач позвал сюда младшего, чтобы тот оценил его выступление, однако в таком случае что тут забыл сам Субин? Откуда взялся второй билет? Не может же быть, что Кай просто по доброте душевной достал ещё один для парня, который при первой же встрече открыто показал всю ненависть? Как только смычок занёсся над инструментом, Субин зажмурил глаза, тут же широко их распахивая и удивляясь. Неожиданно правильно взятая нота ставит его в ступор. Это действительно играет Кай? Действительно ли это тот самый мальчик из квартиры напротив, тихий, чутка зашуганный и гуляющий во дворе со своими сёстрами? Неужели это он стоял совершенно один на сцене, под освещением нескольких прожекторов и пристальным вниманием всего зрительного зала? И правда, он. А скрипка, словно птица, поёт без остановки, да так нежно, будто летит по самому синему небу на свете. Эта мелодия, заполнившая весь зал, заполнила и душу Субина. Причём не просто чем-то там, а необычайно яркими чувствами. Хотелось встать и пуститься в медленный танец, который иногда переходил бы в быстрые-быстрые повороты, иногда прерывался бы падением одного партнёра, который потом всё равно вставал и продолжал танцевать, а иногда и вовсе превращался в маленький спектакль, наполненный чувствами и… болью. По щеке Кая невольно скатилась слеза. Глаза были закрыты, а сам он полностью погрузился в музыку и исполнение. Наверняка у каждого в зрительном зале замерло дыхание, ведь слушать это с полным спокойствием было просто невозможно. Рядом сидящий Бомгю вечно ёрзал от восторга и, видимо по просьбе Кая, записывал его на телефон. А Субин? Стоило музыке закончиться, как по залу прокатил шквал аплодисментов, а самые громкие определенно принадлежали блондину, восхищённый взгляд которого Хюнин увидел со сцены первым. На умытом слезами личике с чуть потёкшей тушью наконец засияла слабая улыбка, адресованная лишь ему. Встретились они у чёрного входа. Бомгю сказал, что ему нужно в другую сторону, сходить в магазин и что-то купить для мамы, а Субин, по доброте душевной, отправился встретить Кая, чтобы проводить его до квартиры. Никакого места скрипач не занял, однако однозначно выиграл приз зрительских симпатий, ведь больше нигде и ни разу не чувствовалось такой отдачи, какая была при ласковой, пронзающей до глубины души музыки. — Ты… — неуверенно замялся Субин, сложив руки перед собой в замок, — хорошо справился. Молодец. — Спасибо, хён! Только тогда Субин подметил яркую улыбку Кая. Самую светлую, открывающую его чистую душу. Удивительно, ведь сколько раз бы Чхве ни создавал конфликтных ситуаций, Хюнин всё равно был очень добр к нему, он всё равно тянулся и надеялся наконец поладить. Даже продолжая создавать шум по выходным своими репетициями. Даже приходя из раза в раз после них с коробкой любимых старшим конфет (очевидно, подсказал Бомгю). — Давай я понесу, — спустя несколько секунд тишины опомнился Субин, протягивая руки за футляром с инструментом. — Если тебе не сложно. Она всё-таки не настолько тяжёлая, я и сам могу, — Кай спокойно отдал скрипку и пристроился рядом, рассказывая о кипише, который происходил за кулисами — как всегда, всё самое интересное. Субин слушал очень внимательно. Наверное, даже чересчур, иначе не объяснить, почему он снова так погрузился в раздумья, с улыбкой наблюдая за энергичным соседом. А Чхве просто был слишком потрясён. Вот и весь секрет. — В общем, мне очень жаль, что я доставлял тебе неудобства, — Кай уже раз в десятый за прогулку извинился за это, — прошу, хён, не злись больше на меня. Иногда мне необходимо заниматься дома. Субин несколько раз кивнул, отдавая скрипку и кивая в сторону своей квартиры: — Я тогда пойду. Если тебе не сложно, дай мне поспать пару часиков в тишине. — Конечно! Я и сам сейчас пойду прилягу. А то так нервничал из-за выступления, что даже не выспался, — он неловко посмеялся, а старший лишь с улыбкой покачал головой, отмахиваясь и скрываясь за дверью своей квартиры. Улыбка Кая моментально растянулась до самых ушей, а сам он забежал в квартиру и зажал рот руками, прыгая на месте от счастья. Благо, кроме него, внутри никого не было.♫⋆｡♪ ₊˚♬ ﾟ.
If I Can Stop One Heart From Breaking — Robin
С тех событий прошёл не один год, даже не два. Субин вскоре закончит старшую школу из-за выбора пройти программу двух классов за один, в то время как Кай сейчас сидит в аудитории и играет для комиссии. Он оканчивает не только среднюю школу, но и музыкальную. — И с самого утра сидишь за учебниками, — мама Чхве заходит на кухню и, проходя мимо сына, взъерошивает его волосы. — Мам… — протягивает Субин с наигранным недовольством, а после закрывает книгу, чтобы поставить на её место чашку чая. — Знаю, волнуешься из-за экзаменов, — она садится напротив и отправляет в рот небольшую конфету, — но не можешь же ты загружать себя ими настолько. — У меня в планах и прогулки есть, не беспокойся. — Да что ты, — на её лице появляется улыбка, — Бомгю не в городе, почему врёшь мне? — Через час иду забирать Кая с экзамена, — Субин снова открывает книгу, мол, не настроен больше обсуждать значимость прогулок на свежем воздухе в сравнении с подготовкой к экзаменам. — Ох, точно-точно, — женщина отставляет от себя чашку, — в последнее время частенько бегаешь за ним в музыкалку. Неужели он стал для тебя даже большим другом, чем тот длинноволосый непоседа? — Ничего подобного. Ты же знаешь, какой он нарушитель моего спокойствия. О какой крепкой дружбе может идти речь? — не позволяя сказать что-либо ещё, Субин поднимается. — По дороге хотел зайти в книжный за ручками, спасибо за завтрак. Вряд ли он когда-то скажет ей правду. Какой понимающей она бы ни была в его глазах — страх непринятия куда сильнее. Субин и так потерял счёт времени за завтраком, а потому сейчас приходится бежать сломя голову. На лавочке у музыкальной школы сидит Кай. Его волосы сегодня особенно красиво завиты в кудряшки, уголки глаз чуть подкрашены, а кончик носа блестит от хайлайтера. Стоит ему лишь услышать торопливые шаги поблизости, как лицо озаряет улыбка. Парень поднимается, держа в одной руке футляр с инструментом, и тут же оказывается заключён в крепкие объятия. — Как всё прошло? — интересуется Субин, не выпуская младшего из объятий. — Они похвалили меня, результаты будут на следующей неделе, ты не представляешь, как я рад, что всё это закончилось! Спустя столько лет они словно махнулись внешностью. Чёрные волосы Субина порой казались ещё темнее из-за его настроения, пока блонд Каю подходил идеально, как влитой. Вот уже два года старший шутил о том, как привык к его светлым кудряшкам и теперь даже поверить не может, что это вовсе не родной цвет музыканта. — Хочешь зайти в наше любимое кафе за мороженым? — он забирает футляр у Хюнина и даёт ему другую свободную руку. — Если платишь ты… Чхве закатывает глаза: — Так уж и быть, по случаю сдачи экзамена я куплю тебе то большое ведро колотого льда. — Правда? — Кай аж подпрыгивает на месте. — Хён, ты самый лучший! Пойдём скорее, я так хочу его попробовать. Боже мой, кого я спас в прошлой жизни, чтобы в этой мне достался такой друг как ты. Друг. Ну конечно. За пять лет они не пересекли эту черту. Причём всякий раз, когда голоса в голове Субина твердят: «Он такой очаровательный», «его улыбка слишком прекрасна» и, наконец, «он весь прекрасен», — парень отмахивается от навязчивых мыслей и продолжает проводить время в приятной ему компании. Их троицу во главе с Бомгю знал, конечно же, весь двор. Вдвоём они сопровождали младшего в музыкалку и обратно, вместе ходили от и до школы, а также в кино, парки и другие места для отдыха. Мама Субина была права: с Каем парень сдружился даже сильнее, чем с другом детства. Если, конечно, эти чувства и впрямь можно было назвать лишь дружбой. — Здравствуйте, нам одно большое ведро льда с… — С манго и маракуей пожалуйста! — добавляет Хюнин, стоя рядом. — Да. И пару шариков клубничного мороженого. Они сидят за столиком под небольшим навесом, наблюдают за летящими по небу птицами, и каждый погружен в свои мысли. Гробовое молчание прерывается невесть откуда взявшимся другом: — У вас как будто не праздник, а похороны, чего такие кислые? — Бомгю плюхается на стул между ними и, подняв руку, кричит девушке за стойкой. — Будьте добры, маленькое ведёрко льда с вишней! Ну, рассказывайте, как прошло всё? Вопрос скорее был задан Хюнину, однако тот молчит в тряпочку, ковыряя ложкой маленький айсберг. — Сказал, что, по ощущениям, сдал неплохо, — отвечает за него Субин, видя, что Кай несколько не здесь. — Вот оно что. Так это ведь чудесно! — Может, он просто устал, Гю-я. А тут ты со своим оптимизмом. Мама ведь говорила, что ты не в городе, откуда нарисовался? — Субин тычет ложечкой в сторону Бомгю, пока тот принимает у девушки свой заказ. — Вернулся на автобусе. Уж очень хотел лично поддержать Кая после сдачи. Всё-таки последний экзамен, такое нельзя пропускать из-за маминых цветочков в саду. На лице Кая наконец вновь появляется улыбка, и он поднимает голову в сторону Чхве младшего: — А потом твоя мама будет жаловаться моей на то, что от тебя никакой помощи. — Да я её розы уже по всем цветам и сортам выучил. Голова от них кипит! Если она начнёт меня по их значениям гонять — вы меня в живых больше не увидите. Бомгю отправляет в рот полную ложку льда в сиропе и зажмуривается на пару секунд: — Чёрт, холодное, — чем вызывает смех у сидящих по сторонам. В итоге домой они идут все втроём. Субин, исключительно по доброте душевной, несёт скрипку Кая, пока тот, жестикулируя, рассказывает о прошедшем экзамене: как он ждал своей очереди, как из-за нервного срыва перед ним сместились в конец два человека, из-за чего он и завершил экзамен раньше, и как комиссия размышляла вместе с ним о смысле, который он вложил в композицию. — Ты сыграешь нам потом? — Бомгю скачет рядом с ним, активно принимая участие в обсуждении. — Конечно. Как только представится возможность, — Кай кивает и указывает рукой в другую сторону, — кажется, тебе туда. Чхве кивает, обнимается с друзьями на прощание и уходит в сторону дома, оставляя парочку вновь в неловком молчании. — Ну так… Какие у тебя планы на сегодня? — младший неуверенно начинает говорить спустя примерно три минуты давящей на сердце тишины. — Особо никаких, — «во всяком случае, ради тебя я их отложу» — хочет добавить Субин, но молчит. — Тогда можем зайти ко мне? Я налью тебе чай в благодарность. И сыграю что-нибудь. Чхве кивает и следует за другом, молясь всем богам, чтобы в этот момент мама не следила за лестничной площадкой. В квартире Хюнинов как всегда слишком убрано. Причем именно «слишком», ведь кроме мебели здесь словно нет ничего. Лишь комната их единственного сына пестрит нежными кофейными оттенками, сильно выделяясь на фоне белоснежной чистоты. — Тебе какой чай? — Кай осторожно забирает у друга инструмент, чтобы поставить его на полку. — Без разницы. Наливай тот же, что и себе. Парень кивает, удаляясь ставить чайник, а Субин проходит в место, где провёл не одну ночь. За последние пять лет он несколько раз отпрашивался у мамы якобы на ночёвку к Бомгю. Обязательным условием таких приключений было отсутствие родителей Кая и договор с его сёстрами. Почему нельзя было просто признаться матери в том, что они очень хорошо дружат? Пожалуй, Субином слишком движет страх, а порой он и вовсе толкает на весьма странные и нелогичные действия. Всё ведь дело в том, что, если бы в какой-то момент его мама начала расспрашивать об их дружбе, Субин бы окончательно и бесповоротно сломался, не в силах более отвергать и закрывать свои чувства. — Хочешь послушать то, что я играл для комиссии сегодня? — Кай тихо заходит в комнату, скидывая с себя пиджак и оставаясь лишь в белой рубашке. — Разумеется, — Субин несколько раз кивает, усаживаясь поудобнее и прикрывая глаза. Какое-то время он слышит лишь шорох — это Кай натирает смычок, а затем кладёт всё ненужное в чехол, лежащий сбоку от Субина. Какие-то пару секунд Чхве чувствует чужое дыхание в нескольких сантиметрах от своего лица, однако глаз не открывает. Боится. А чего, собственно, бояться-то? Напротив него всего лишь Хюнин Кай, который практически обогнал его в росте и, наклонившись, смотрит на его мелко дрожащие ресницы и сжатые в полоску губы. Наконец, подавив облегчённый выдох, Субин слышит музыку. Он чётко представляет перед собой птенчика — лирического героя любой мелодии Кая. Видит, как тот выпрыгивает из гнезда и летит в неизведанные дали: сквозь шторм, жару и холод. Видит, как прячется от грозы в стволе берёзы, ведь это единственное, что пугает его. Резкие звуки, издаваемые инструментом, нагнетают визуализированный сюжет, и в конце концов птенец оказывается поражен молнией. Он лежит без сознания в тёплых лучах майского солнца, пока его неизвестный друг подлетает ближе и, склонившись над ним, начинает плакать. Сам Кай тоже плачет. Субин открывает глаза и подходит к другу, вытирая слёзы подушечками пальцев, а тот начинает плакать лишь сильнее, обнимая друга и утыкаясь тому в плечо. — Он не проснулся, верно? — совсем тихо спрашивает Субин, поглаживая Кая по голове. — Не проснулся. Ему было слишком страшно признаться и пролететь через опасность. Он не смог, хён, — Хюнин отстраняется, беря руки Чхве в свои, — и я тоже не смогу. Прости. За что? Хотя им действительно не нужны слова, чтобы понять чувства друг друга. Их попросту невозможно понять, если Субин каждый раз смотрит на Кая как на драгоценность, если позволяет только ему нарушать свой покой и объятия тишины, если Хюнин в ответ играет лишь ему свои наброски для оценки. — Но ты ведь не говоришь мне нет, верно? — Субин уверенно сжимает его кисти, делая шаг вперёд. Кай резко поднимает голову, позволяя увидеть застывшие слёзы в глазах и полное удивления лицо. — Если мои чувства не вызывают у тебя отвращения, — Чхве продолжает действовать уверенно и осторожно, — то позволь мне сделать всё, чтобы ты наконец понял свои. Младший мнётся, смаргивая влагу с ресниц и набирая в грудь побольше воздуха: — Хорошо, — получается совсем тихо. — А? — осторожничает. — Прости, что ты сказал? Но стоит Субину наклониться ближе, в попытках расслышать парня, как тот целует его прямо в губы, вызывая волну мурашек и дрожи, прошедшей от пальцев ног и кончиков волос. Кай действует неумело, скорее так, как чувствует, однако получается далеко не плохо. Субин выпускает его руки из своих, притягивая парня за талию и опускаясь назад, на кровать, позволяя младшему оказаться сверху. — Это… слишком смущающе, хён, — Кай отстраняется когда понимает, что сидит на его бёдрах. — Ох, прости, — Субин улыбается, легонько чмокая его в уголок губ, — так ты сходишь со мной на свидание в эти выходные?♫⋆｡♪ ₊˚♬ ﾟ.
— Ни за что не поверю, что просто идёшь гулять с другом, — его мама стоит в дверях, опираясь о косяк со скрещенными на груди руками. Всё дело в том, что Субин прихорашивается уже третий час и, на данный момент, укладывает волосы так, словно идёт не на прогулку, а на подиум. — А у тебя есть предложения поинтереснее? — Субин тут же жалеет о том, что его язык вообще повернулся. — Ну конечно! Свидание, к примеру! На всю комнату тут же раздаётся громкое: «Ой!». Чхве слишком резко реагирует на подобное заявление и задевает нагретую часть плойки уголком пальца. — Осторожнее, Субин-и, — женщина подходит к нему и осматривает место ожога, — ничего страшного. Хотя бы скажи, как её зовут. Её. После такого он точно не скажет. — Да не иду я на свидание, ма, — парень отключает утюжок, убирает его в ящик и, схватив со стула шоппер, вылетает из комнаты, пулей несётся из квартиры, а затем, бросив напоследок краткое: — я буду вечером! — сбегает вниз по лестнице и бежит к остановке. Вы зададите вполне логичный вопрос: «Почему же Субин и Кай не идут вместе? Они ведь живут совсем рядом». Не волнуйтесь, на это есть вполне естественный ответ. По прибытии на место, в сотне метрах от нужного ресторана, Субин заходит в цветочный, набирая при этом Бомгю. Из всех своих знакомых в качестве примера идеального будущего флориста он всегда вспоминал его. — Опиши, что ты видишь, — судя по звукам, Бомгю на том конце телефона, готовит еду. — Очень много роз… Бомгю, они такие красивые. Тут столько разных… — Ты дурак на первом свидании розы дарить? — младший говорит это настолько резко, будто на пару секунд материализуется в метре от Субина и ударяет его раскалённой в масле лопаткой. — Нет, в зависимости от цвета там, конечно… Свои нюансы, но давай не будем, я прошу тебя. — Хорошо… Магазин он покидает с букетом подсолнухов. Причём таких ярких, что в голове проскальзывает невольное сравнение с самим Каем. Теперь он спокойно идёт в сторону ресторана, вдыхая приятный аромат цветов и периодически поглядывая на время. «Пока всё под контролем» Он приходит к зданию раньше и встаёт у ограждения, мониторя чат с Хюнином и не видя там ничего. «Ну он же не мог забыть», — думает Субин, а сам скорее только и убеждает себя в этом. Благо Кай вынуждает его выдохнуть, появившись на горизонте за три минуты до назначенного времени. — Прости, автобусов не было, и я… — глаза распахиваются в удивлении, дыхание замирает, в момент, когда перед его носом оказывается букет. Забыл про то, что это свидание? — Боже, какая красота! — он принимает подсолнухи и вдыхает аромат. — Не извиняйся, — Субин улыбается, очевидно нервничая, — я забронировал столик. Пойдём?♫⋆｡♪ ₊˚♬ ﾟ.
Они не могли знать наверняка, чем закончится данная прогулка. Сидя в ресторане и выбирая блюда, которые после оплатил Субин, пробуя коктейли и обсуждая последние новости от СМИ, парни не могли подумать, что с самого начала им стоило быть чуть осторожнее. Чуть внимательнее и резче. Кай заверяет Субина в том, что у него дома никого не должно быть, во всяком случае кроме сестёр. Однако стоит провернуть ключ в скважине дважды, как на пороге их встречают мамы. Госпожа Чхве стоит чуть позади своей подруги, слегка тревожно смотря на сына, а затем и на букет, который уже бесполезно было прятать. — Как это вообще понимать? — её голос звонкий, как натянутая струна, громкий, как сирена, и резкий, как похоронный марш. — Мама, ты не… — Не так всё поняла?! Кай, у тебя никогда не получалось врать мне! Я… — она тяжело вздыхает и всплёскивает руками, — я поверить не могу, что ты вырос… таким! Она перевела свой рассерженный взгляд на Субина, и внутри него всё в миг похолодело. Моментально захотелось провалиться и исчезнуть, отмотать время назад и отказаться заходить с Каем к нему. В любом случае, что здесь забыла его мама? — Ты совратил моего сына! — она буквально кидается на него, когда госпожа Чхве наконец подбегает ближе и хватает женщину за плечи, оттаскивая от своего сына. — Это твоих рук дело! Он не был таким! В уголках глаз Кая скапливаются слёзы, а сам он опускает голову вниз, дабы их не было видно никому. Субин стоит, вжимаясь во входную дверь, и в любую секунду готовится сорваться и сбежать отсюда. Но, погодите, что делать с Хюнином? Разве он может его оставить здесь? А разве у него есть другой выход?.. — Ты, чёртов извращенец! На всю прихожую раздаётся громкий хлопок и последующий крик. Щека кричащей моментально приобретает красноватый оттенок, впоследствии удара. — Не смей так называть моего сына! — госпожа Чхве делает пару шагов в сторону Субина, хватает его за руку и уводит из квартиры соседей. Как бы парень ни упирался ногами, она была непреклонна, зла и очевидно рассержена. Но стоит им оказаться в своей квартире, как она прижимает сына к себе и начинает без остановки гладить по голове плачущего парня. — Тише, тише… Всё будет хорошо… Не будет хорошо. Пока Субин слышит крики Кая из квартиры напротив, пока сердцем чувствует, как сильно больно его возлюбленному. Ничего не будет хорошо. — Мама, я хочу его забрать… Мама, она же его убьёт! — он, очевидно, преувеличивает, однако у страха глаза велики и Субину мерещится всё самое ужасное. — Не убьёт. Ты ничего не можешь сделать сейчас, Бин-и, — она садится на небольшой диванчик в прихожей перед ним и продолжает держать его за руки, — иначе ему будет только хуже. Пожалуйста, не плачь и подожди немного. Я уверена, что… Кажется, на весь этаж раздаётся громкий удар. Неизвестно чего и неизвестно обо что, но Субин снова подрывается с места и сталкивается с силой удерживающей его матерью. — Мама! Мама, я не хочу, чтобы он плакал! — всё лицо Субина уже красное и опухшее от слёз. — Мама, я люблю его! Я люблю его, мама! Люблю… Женщина снова обнимает своего сына и уводит в гостиную, гладит по голове и старается успокоить. — Я знаю, милый, знаю. Но тебе следовало рассказать мне об этом раньше, понимаешь? Я бы что-нибудь придумала и прикрыла вас… — Я не расстроил тебя? — с трудом сквозь слёзы и сбившееся дыхание выговаривает Субин. — Он ведь парень и я… — А я думала, что девочку родила… — женщина улыбается и встречается взглядом с явно не разделяющим её юмор сыном, — шучу. Просто шучу. Ты мой единственный сын, — она садится на диван и усаживает парня рядом с собой, — я не думаю, что должна переживать за то, кого именно ты любишь. — Не хочу разочаровывать тебя… — Ой, — она перебивает его, — ты себя вообще видел? Ты не способен разочаровывать. Слишком хорош, — мама скрещивает руки на груди и откидывается на спинку дивана, — я понимаю, что Кай в тебе нашёл. На лице Чхве наконец появляется слабая улыбка. — Послушай, я всегда буду уважительно относиться к твоему выбору. И полюблю того, кого полюбишь ты, всё очень просто! — Спасибо, — Субин садится ближе и падает в объятия матери, — спасибо тебе. Какой-то камень, лежащий уже несколько лет в груди парня, летит вниз, оставляя после себя ощущение легкости и спокойствия, однако затихнувшая после грохота квартира напротив так и оставляет его с тревогой и засохшими слезами на глазах в этот вечер.♫⋆｡♪ ₊˚♬ ﾟ.
В течение следующих нескольких дней, Субин из раза в раз слышит уже полюбившуюся и заученную до нот мелодию, правда иногда она чересчур печальна и режет не только по ушам, но и по сердцу. В конечном итоге каждый вечер Субин плачет в объятиях матери, пока она твердит о том, что нужно время и всё обязательно образуется. Впрочем, отчасти она права, ведь на их стороне также остаются неподкупные сёстры Кая, которым приходится лицезреть картину, как Чхве с порога хватает Хюнина в объятия и плачет вместе с ним. Родители младшего по работе уехали в Сеул, здесь не должно быть никаких неожиданных поворотов и возвращений, только их совместная ночёвка, но, возможно, последняя. — Субин-и, — тихо зовёт Кай, когда все вкусности уже съедены, а семья разошлась по комнатам спать. Старший поворачивается к нему лицом и открывает глаза, показывая, что готов слушать. На самом деле, он всегда к этому готов. — Боюсь, — его голос дрожит, а руки оказываются в ладонях Субина, — что птенец не сможет сбежать из клетки. Он оказался слишком слаб, покидать гнездо было большой ошибкой. По щекам Кая вновь текут слёзы, пока Чхве наконец выстраивает пазл в голове. В образ птенца, так горячо любимого и восхваляемого скрипачом, был вложен сам артист. Моментами неуклюжий, но отважный зяблик в его скрипичных партиях на самом деле был лишь запуган взрослыми птицами. Всю свою жизнь он пытался бежать, однако в решающий момент так и не рассчитал свои силы, не смог самостоятельно долететь до другого дерева, на котором его ждёт Субин. Субин вытирает слёзы Кая, ручейками стекающие на подушку. Однако совсем не находит солнца для утешения своего птенчика. В полной тьмы и боли комнате между ними есть лишь неловкие прикосновения и огромное количество «прости».♫⋆｡♪ ₊˚♬ ﾟ.
— Ты уверен, что тебе не нужна помощь с расстановкой? — мама Субина ставит на стол последнюю коробку, осматривая квартиру вокруг. — Нет, мам, твоей помощи мне правда более, чем просто достаточно, — Чхве чуть кланяется и обнимает женщину. Прошёл уже год. Субин со второго раза поступил в Сеульский университет и, не без помощи мамы, снял квартиру в городе недалеко от столицы. Не место, а просто загляденье: красивые парки и улочки, уютные ресторанчики и работающие до поздна электрички, чтобы уж точно все студенты могли вернуться домой. — Хорошо, — она направляется к входной двери, — тогда… — в последний раз обводит взглядом квартиру, чувствуя какой-то подвох, — звони, если вдруг что. Ладно? — Конечно, ма, — Субин расплывается в улыбке, наконец топит мамино сердце, и та с теплом в душе покидает квартиру, оставив парня… наедине? — Ну как тебе балкон? — Чхве проходит в другую часть квартиры, в которой знатно выросший парень сидит и смотрит в окно. — Неплохо. Зимой холодно не будет, — Кай улыбается и подходит ближе, медленно вплывая в объятия парня. — Тогда можем оборудовать здесь всё под твою комнату для репетиций, — Субин начинает жестикулировать и прикидывать, где что можно поставить, — здесь небольшой столик, туда подставку для скрипки и прочих деталей. — Напротив обязательно нужно кресло, — добавляет Кай, подключая воображение вслед за своим парнем. — Зачем? — Субин выпускает его из объятий. — Чтобы тебе было удобно слушать, — с улыбкой отвечает Хюнин и возвращается на кухню с целью достать и поставить чайник. Весь прошлый год он жил в общежитии при училище и, будем честны хотя бы сами с собой, его мама до сих пор так считает. А госпожа Чхве, конечно же, совсем скоро узнает о том, что её сын в квартире не один. — Ты ведь зелёный пьешь? — уточняет парень, доставая их парные чашки с небольшими птичками на ручках. — Да, покрепче.