***
Разговор в сердцах:
— Это что вчера было? — Мику оторвалась от игры на гитаре, стоило Кавашиме переступить порог музыкального клуба. — Ты опять одна? После занятий в клубе остаёшься и бренчишь, как обычно. — Ты прекрасно понимаешь, о чём я, шлюха! Кинула меня вчера одну. — Нуу, в твоём кабриолете вряд ли было скучно. — Чё, уже трахнулась с ним? — Кавашима медленно подходила к сидящей с гитарой Мику, и, стоило ей выплюнуть эту фразу, как ей прилетела пощёчина. — Почему тебя так это волнует? — А потому… потому… представь вот! — девушка заикалась некоторое время, держа руку у раскрасневшейся щеки. — Представь, как на нас будут смотреть нормальные мальчики, когда узнают, что ты повелась с этим! — Между нами ничего нет, — холодно сказала Кавашима, не смотря на Мику. — А эта похотливая блузка однозначно привлечёт взгляды футболистов. У них будет стоять на тебя, как на шлюху, Мику! — Пошла вон, дрянь! У меня, по крайней мере, будут адекватные отношения, а не то, что у тебя с этим… — А что с этим? — она повернулась и посмотрела в глаза своей подруги. — Почему ты так называешь его? Чем он хуже?! Он милый парень, со своими хобби, он никогда бы не стал лапать меня на первом свидании, не то, что эти спортики! — Мари… — на лице Мику отпечаталось выражение шока. — Ты о нём всё же думаешь в таком ключе? — девушка заметно смягчилась, и сейчас в ней осталось лишь изумление. Мари всхлипнула и поспешила уйти. — Эй, прости меня… подружка! — последняя фраза скрылась за захлопнутыми дверьми.***
Когда миновал последний урок подготовки обоих классов к экзаменам, Кёске направлялся к себе домой. На этот раз он был на машине, которую ему уже давно купили родители, но он отчего-то стеснялся приезжать на ней в школу, посему парковал её в одном квартале от учебного заведения. Возможно, из-за своей непрезентабельности. Новенькая «Тойота Королла», простая и удобная. Никак не миникупер, или спорткар, на которых гоняли в основном ученики этой школы, равные Кавашиме. Он проходил мимо компашки Кавашимы, хотя её и не было там. Слышались смешки, он их проигнорировал. Тогда Мику подошла к нему. — Приветик, любимый, — начала она сдавленным голоском. — Чё-то ты побледнел, — и действительно, после этих слов Кёске окончательно остановился и не мог пошевелиться. — Хочешь, покажу тебе свою грудь? — Нет… нет! Отстань от меня! — Ох, ты так предан этой шлюшке? Уверяю, как только ты их увидишь, у тебя сразу же отпадут все сомнения, кого выбрать, — во время этого выступления хохот, а вместе с ним и количество оскорблений резко возрастали. В итоге одному из парней с забавной башней на голове это надоело, и он возвысился перед Кёске: — Ты чего это пялишься на мою девчонку, сучёнок! — Н-у-у, она сама захотела. Видимо, моё внимание ей важнее твоего, — недолго пришлось ждать грубого удара в челюсть. Хохот стал похож на конское ржание. Это было похоже на казнь, травлю животного, вызывающую природное удовольствие от причинения более слабому существу боли. — Что здесь происходит?! — вскричала Кавашима, увидев издалека толпу знакомых, и подбежала. Часть толпы тут же растворилась. — Все вон, придурки! Кёске уже немного оправился, вставая на ноги. Кавашима тут же его подхватила и надела слетевшие очки. Толпа застыла. — Мари, ты всё же?.. Кавашима сомневалась некоторое время, но потом уверенно ответила: — Да! Я всё же, — и обняла его за талию, удерживая тучное тело на себе, что ей, как спортсменке, не составляло труда. — Мари-тян… — пролепетал Кёске с непониманием. Пара девочек грустно покивали и просто ушли. Остались лишь Мику да парень, что треснул Мати-куна в челюсть. Он подошёл к нему. — Ты это… прости. Если ты парень Кавашимы-тян, то я не имел право на это… — запинался он. — Теперь ты должен втащить мне, ну же, давай, — встал он в открытую боевую стойку, ожидая удара. — Ямада, уйди, — на вздохе сказала Мари. Он тут же ушёл. — Зачем ты это сказала? — спросил Мати, оставшись с Кавашимой наедине. — Чтобы от тебя отстали, дурак. — Но это же неправда… — А ты считаешь это неправдой? — Я-я-я не знаю, что сказать, — он окончательно встал на ноги. — Не болит? — она приложила к нему руки и осмотрела лицо. — Когда ты касаешься, становится тепло… — Ахах, — усмехнулась она, — Давай-ка я проведу тебя, а то я вижу, ты совсем тюфяк. Такой здоровый, а не можешь дрыщу ответить. — Я на машине, недалеко отсюда… — На машине? — сперва удивилась Мари, а после её эмоции осели. — Окей, пошли. — То есть… — Пошли! Они вышли со школьного двора, и Мари взяла его за руку. — Это… — Чтобы не привлекать внимание, мы же пара, верно? Будем играть эту роль. — Мари-тян, спасибо тебе за то, что ты делаешь, — он нежно сжимал её ладонь в своей. — Да брось, — помахала она рукой. — Дашь мне почитать новый том «Rafu»? А то я как-то совсем пропустила его, а уже нигде не купишь. — Да, — улыбнулся он. — Это твоя машина? — спросила она, когда заметила одинокий автомобиль в конце квартала. — Да, тебе… не нравится? — Вполне неплохая… это… подбросишь меня домой? На Синдзюку. — А, Синдзюку. Да, конечно, запрыгивай.***
Когда они подъехали к дому Кавашимы и вышли на улицу, девушка будто стеснялась чего-то. «Он такой хороший, подбросил домой, одолжил тонкобон... Милый, но в то же время хрупкий. Я ведь не дала ему надежду? А впрочем, зачем давать именно надежду?» На прощание Мари поднялась на носочки и поцеловала Кёске в губы. Она действовала очень умело, доминировала над Кёске, и от этого он весь покраснел. А когда отстранилась, приложила к его губам палец: — Ни слова, ты вечно всё портишь своими размышлениями. Играем до конца, — она повернулась вполоборота и приподняла края юбочки в смущённом жесте, слегка присев. — Наш спектакль!