метаморфозы.[п.ш.]

      У Ричи обычно никогда не было проблем со сном. Походы к врачам, таблетки — всё это было не нужно, в отличие от того же Билла, которому могли сниться кошмары после шока. С того случая у Тозиера дома прошла неделя и Патрик так и не объявился. Был ли это чистый похуизм или он давал мальчишке время, было не понятно. Ричи надеялся, что парню не совсем всё равно, что есть хотя бы что-то, что их тянет друг к другу, даже если это было не что-то ванильное, не любовь, а что-то большее. Холодная простынь частично служила компрессом на голову, но даже он не помогал: мальчишка продолжал ворочиться, считать грёбанных овец и даже пробовал пить отцовские таблетки. Это были то ли успокоительные, то ли снотворное. Просроченное снотворное, как позже выяснилось, так и не подействовало, а дало обратный эффект в виде бодровствания. Комиксы были заманчивым предложением, но не в этот раз. Комната была погружена во мрак, окна раскрыты на распашку, пропуская внутрь свежий воздух. Ричи считал. Считал до ста, выравнил дыхание, концентрировался на нём, менял позу для сна. Ричи считал минуты и время до какого-то события, как будто что-то должно произойти скоро. И это предчувствие только росло по мере того, как веки сами начинали закрываться. Перед глазами всё ещё были какие-то обрывки, воспоминания прошедших дней. Он совсем перестал видеться с клубом Неудачников. Недели шли, а балабол не выходил на связь. Усталость и какая-то отстранённость преследовали его на протяжении много времени. Кухня, спальня, ванная — единственный маршрут, который Тозиер мог перенести. Патрик не был центром ёбанной вселенной, но даже так, Ричи предпочёл бы иметь с ним нормальные отношения, перестать пиздострадать в комнате, среди барахла в виде разбросанных джинс и футболок, засраных комиксов и нескольких чёрных бычков. Было страшно смотреть на самого себя, мальчишка предпочитал просто отворачиваться от зеркала и не наблюдать за своей собственной деградацией из человека в немытое животное, не выходящее из своей конуры. Постоянное ощущение грязи на себе усугубляла та же жара. Ричи просто иногда не мог пересилить себя и доползти до душа, лишь бы не ощущать то, на сколько его кожа липкая. Счёт до тридцати и глаза полностью закрывются, а комната размывается. Где-то во тьме слышны шорохи рядом с открытым окном и чьи-то шаги сквозь пелену сна, но это можно было спихнуть на грёзы, фоново идущие как дополнение, чтобы спать крепче. — У тебя сегодня гости, Тозиер, — Патрик плюхнулся на кровать рядом с мальчишкой, подпирая щёку. — Сейчас два часа ночи и ты именно сейчас решил придти ко мне в гости? Спустя ёбаную неделю, Патрик? Тебе самому не смешно? — Ричи продолжал считать, считать, чтобы не отвесить оплеуху парню, который всё же соизволил явиться и узнать, в чём дело. — Не закатывай истерики без причин, — Хокстеттер был настроен не очень дружелюбно, но Тозиер тоже не пальцем деланный. — За всё это время мы нихуя не прояснили наши взаимотношения, слепой ты ублюдок. Я надеялся, что ты разуешь свои глаза, но этого так и не произошло. Никому не бывает приятно, когда ты крутишь с ним мутки и выдаёшь на обозрение свою шею, на которой как будто прошла ёбаная атомная война, — Ричи держал себя в руках, чтобы не сорваться в порыве эмоций во второй раз. Не хотел казаться слабым и устраивать скандал, пока что, на пустом месте. — Мы изначально ничего друг другу не обещали, Тозиер. Мы не обозначали границы, — Ричи понимал, Ричи всё понимал, но легче от этого не становилось. — Мне жаль, что ты имбицил и мне надо тебе всё пояснять, — мальчишка стянул Хокстеттера на кровать окончательно и ударил кулаком по подушке, прямо рядом с чужой головой. Парень даже не дёрнулся. Балабол замялся. Замялся из-за чужой безответной реакции. Патрик лежал прямо перед ним, готовый к тому, чтобы Тозиер вылил на него словесный ушат говна. Красноречие юноши дало трещину и ему не оставалось ничего, кроме как играть в гляделки с Патриком. Ричи тянулся к лицу перед собой, тянулся к чужому уху, соприкасаясь горячими щеками, чтобы сказать лишь несколько слов. — Я люблю тебя, — мальчишка иногда представлял на математике, как скажет это своему объекту влюблённости, но никогда ему не казалось это таким сложным, как сейчас. И всё таки у него получилось это сказать. Спустя столько времени, столько фальшивых поцелуев, столько неопределённости между ними, у него это, блядь, получилось. Ричи дал бы себе медаль за это, если бы мог. Ещё одно достижение помимо того, как он нассал в школьную раковину, спиздил макет человеческого черепа из кабинета биологии и при этом не был застукан. — Я смогу услышать от тебя что-то в ответ на моё признание? Кивни, если взаимно, кусок дерьма! Я столько натерпелся и обязан получить от тебя определённый ответ, — Патрик был загнан в угол. У Тозиера на миг перестало биться сердца, когда парень всё же кивнул, но не поднимал взгляд. Хокстеттер, который был остр на язык, первый раз в своей жизни проглотил его и молчал, пока его крыли оскорблениями с признанием. — Не знал, что ты такое ссыкло, — Ричи усмехнулся и поцеловал парня, промахнувшись, как и в первый раз. Они стукнулись зубами, но исправляли это мягкими поцелуями в уголки рта, губы. Пока они лобызались, мальчишка заметил, что на чужой шее есть пластыри, которые перекрывают старые фиолетовые пятна кого-то другого, но следы от его пальцев и зубов были на месте. Маленькая незначительная деталь, которая придала Ричи уверенности. — Вроде как, мы должны закончить начатое? — Ричи поиграл бровями и снял с парня футболку. Тозиер ощупывал чужую спину, с придыханием принимал абсолютно все ласки, и грубые, и не ощутимые. Ладонь наткнулась на огрубевшую кожу и Хокстеттер почти что зашипел от боли, вцепившись в чужое плечо. — Тц-, бля, не трогай, я только вчера её сделал, — Ричи был в замешательстве, пока не посмотрел на чужую спину. На раскрасневшиеся коже красовалось уродливое тату кота с потёртой и застиранной футболки Патрика. Юноша разразился диким ржачем, пока Хокстеттер в шутку пихал Тозиера. — Хули ты ржёшь, он вышел пиздатым, — Патрик выгнулся, чтобы мальчишка получше рассмотрел шрамированную плоть. Контур немного потёк и морда животного вышла довольно странной. Патрик был жертвой любителя-новичка, который наверняка колол ему это не качественными чернилами и иголкой, спизженной у бедной швеи. Ричи даже не стал спрашивать, сколько долларов парень отдал за это. — У кого колол? — Тозиер еле сдерживал смех. — У знакомого, который в конце назвал завышенный ценник, поэтому я съебался, не заплатив. Больше у меня нет своего личного кольщика. А тату реально говно, — Патрик ещё раз осмотрел свою спину в зеркале, но был горд, что не потратил ни цента, чтобы украсить спину хоть каким-то рисунком. — У меня для тебя есть презент, только не пищи, очкарик, — Хокстеттер вынул из заднего кармана джинс большую зажигалку с гравировкой игральных карт. Качественный рисунок поблёскивал в свете лампы и Ричи правда понравился подарок. Мальчишка взял зажигалку и щёлкнул ей, наблюдая за ярким пламенем. — Лучший подарок, но почему зажигалка? — Этих малышек можно коллекционировать, и я не прогадал. Твоя комната буквально пропитана табаком. — Спасибо, приберегу её на потом, — Тозиер положил вещь в ящик тумбы и убрал волнистую прядь с чужого лба, вставая на цыпочки и трепля макушку в качестве благодарности. Вся интимная атмосфера пропала после обсуждений, но это не расстраивало. В прихожей зазвонил домашний телефон и Тозиер спустился вниз, чтобы ответить. Подняв трубку, он услышал голос Билла. — Ричи, я не р-разбудил т-т-тебя? — Конечно не разбудил, малыш Билли, на часах всего то пол третьего ночи, я не сплю. — Прости. — Всё в порядке, я тебя подъёбываю. Я и правда не спал, — балабол сел на ковёр, закрыв глаза. Всё же усталость с эмоциональным истощением дали о себе знать. Хотелось разодрать веки в клочья. — В-в общем, часть к-клуба хотела собраться завтра на к-к-карьере. Беверли вернётся через неделю, но остальные в сборе. Она д-даже обещала привезти тебе с-сувенир из отпуска, — Денбро замолк,обдумывая следующие слова. — Ты редко выходишь на связь и мы б-беспокоимся о тебе, Ричи. Ты неотъемлимая часть нашей семьи, д-даже если закрыт. И мы хотели бы знать, что с тобой всё в порядке, — мальчишка буквально чувствовал какой-то прилив сил, белую полосу его жизни, которая вернулась обратно, будто и не исчезала. Чувствовал связь между близкими ему людьми и юноше безумно хотелось обнять Билла именно сейчас. — Ох, Билли, ты такой душка. Но если говорить прямо, мне безумно стыдно перед всеми вами за то, что я вёл себя как мудак. Я предпочту объяснить всё на личной встрече завтра и у меня нет причин врать вам именно сейчас. Я хотел бы знать, что вы не отвернётесь от меня, — всхлип вырвался, но был буквально секундным. — Я говорил тебе то, на сколько ты иногда тупишь? — Ричи хлопнул себя по лбу, вспомнив предыдущие слова Денбро. — Да, ты прав, прости. Наверное, мне стоит отоспаться. Люблю тебя, Билли бой. Спокойной ночи. — Взаимно, Ричи. Спокойной, — Тозиер повесил трубку.

            "У меня не было больше причин врать".

      Мальчишка вернулся в комнату и застал Патрика храпящим, капающим слюной на подушку. Ричи лёг рядом и заметил, что рука парня немного отодвинута в сторону. Тозиер накрыл их обоих одеялом, соприкоснувшись кончиками мизинцев с Хокстеттером. На улице светало и в комнате слегка чувствовался запах утренней росы, будто успокаивая. Глаза сами закрывались и Ричи провалился в сон. Теперь всё было в порядке и Тозиер был счастлив как никогда раньше.       А ебливую наволочку ему всё таки придётся стирать.