метаморфозы.[п.ш.]

      Промозглый дождь лил на улицах маленького городка, мешая прохожим ориентироваться в пространстве. Проходу также препятствовал и вязкий туман, из-за которого Ричи мог наткнуться на столбы при своей близорукости и толстых линзах в очках. На сером асфальте отражалась только мокрая голова мальчишки, продрогшего насквозь. Это был второй дождливый день в Дерри, после того, как несколько дней солнце испепеляло жителей городка. День, когда многие запирались в своих домах и занимались домашними делами, включая фоном передачи для домохозяек, либо документальные фильмы. Улица была тем местом, куда выйти сто раз подумаешь. И это было действительно умным решением, но не для Тозиера. Ричи заходил в любую забегаловку по пути, когда начинал дуть холодный кусачий ветер и кожу неприятно кололо. Отвратительная погода набирала обороты. Майка была насквозь мокрая и липла к телу. Теперь уже и в правду лило как из ведра. Молодец, Рич, накаркал «солнечную погоду». Всё таки, стоило послушать барахлящий треснувший зомбоящик и остаться дома. В любом случае, продукты в доме не бесконечные, а желудок не захотел бы заканчивать свою трель, если бы Тозиер не додумался разогреть остатки еды с завтрака. Мелкое количество яичницы вполне было достаточно, чтобы хоть как-то продержаться до обеда. На кухонной полке осталась коробка с кофе, к которой Рич притрагивался только если бессонница всё же его настигала, а утром был экзамен. В магазине эта бурда продавалась по дешёвке и Тозиер решил купить её. На вкус как соль, смешанная с горькими кофейными зёрнами. Бодрит безотказно, но если мальчишка продолжит питаться этим, то уже будет одной ногой в могиле. Холодные капли скатывались с носа и заставляли морщиться, отряхиваясь от влаги. Мимо проезжали редкие машины, отсвечивая красными фарами на грязном асфальте и ослепляя паренька. Даже если в этом затхлом городке и есть такси, большинство шофёров завышают цены и часто грубят. Поэтому никто и не остаётся в Дерри. Цены бывают конскими, обучение никакое, никакой перспективы по работе в маленьком городе, с населением с количество спичек в одном коробке. Возможно, он родился просто не в том месте и не в то время. Но Ричард не мог не сказать о том, что у него были моменты, когда он мог порадоваться, что встретил друзей по несчастью. Мог быть придурком и всё равно был любим в компании. Мог совершать глупости, ссориться, а потом мириться, как ни в чём ни бывало. И было ещё кое-что. Человек, который продолжал быть для парня загадкой. Он пытался процарапать путь и прояснить некоторые моменты, но бегство от других это куда лучше, верно? Взрослое решение взрослого человека. Таким и был Патрик. Ветреным и странным.       Тозиер уже подошёл к супермаркету. Яркая вывеска горела красными и белыми огнями, стараясь привлечь клиентов в вечернее время. Заходя в помещение, в глаза тут же бросилось отсутствие каких-либо других сотрудников, кроме кассира, лениво читающего газету со свежими новостями за столом. Это было неудивительно: Ричи пришёл почти к закрытию магазина и следовало поторопиться в выборе товаров и ковылять пробивать продукты. Ричи взглянул на список и постарался быстро пройтись по всем стеллажам как с бич-пакетами, так и с овощами в закрытых упаковках. Денег не так уж много, ему следовало бы подождать, пока не появится лишняя сумма на бóльшее количество снеков с газировкой. Мальчишка не заметил фигуру сзади себя, которая положила руку ему на плечо. Тозиер резко обернулся, одёргивая себя от вскрика. — Ты ебанат, Хокстеттер! — Я не мог сдержаться и не напугать тебя до усрачки, — парень потёр переносицу, устало глядя на Тозиера. — Выглядишь дерьмово. — Я только с вечеринки. — Твоя печень ещё держится? — Ричи снова вернулся к изучению содержимого прилавка, разглядывая запакованную клубнику. — Ага, на соплях, — старшеклассник продолжал пялиться на мальчишку, пока тот не положил последний товар в корзину. Они молча направились к кассе, будто закупались для совместной ночи кино. Лишь когда Хокстеттер выложил все продукты, Ричард заметил, что лежало в чужой корзине. — Какого хрена? Патрик повернул голову в сторону очкарика, вопросительно глядя на того. — Почему у тебя в корзине столько помидоров? — Я очень люблю их, — Патрик лишь пожал плечами, расплачиваясь с кассиром. Патрик уже не был так нелюдим, как раньше. Являясь психопатом, это было удивительно, что они в принципе нашли общий язык. Тозиер несколько раз от скуки лазил на полках в родительской комнате и наткнулся на книгу об исследованиях какого-то известного психиатра. Единственное, что мальчишка запомнил так это то, что психопаты обычно не питают эмпатию и чувства к другим людям, животным. Ричи всё ещё помнил об инциденте с коробкой, когда содержимое вывалилось наружу: внутри были ещё живые насекомые, некоторые из них были уже мёртвые с вытекающими внутренностями. Оказалось, что это была вещь Патрика и непонятно, как она оказалась на школьном дворе, ведь вероятно, парень её тщательно прятал от чужих глаз. Ричи поморщился. За всеми событиями он и забыл, что психика Хокстеттера возможно на сдвиге, раз ему нравится мочить беззащитных существ и при этом наслаждаться зрелищем. Тозиер не решался смотреть в чужие глаза, он и так знал, что Патрик смотрит на него. — Я зайду, — было не понятно по интонации, вопрос это или утверждение, но Ричи просто кивнул, расчёсывая рану на локте. Ему было немного не по себе, события на карьере будто бы на миг забылись. Ричард забыл, на сколько они были тогда близки. Щёки покраснели и Тозиер просто опустил голову, не говоря ни слова. Они шли до дома под проливным дождём и молчали.                                           *** — А вот и мои хоромы, — Ричи скинул пакеты на пол и начал рыться в холодильнике. Он не планировал в этот день приводить кого-то домой, но и отказать Патрику было неудобно, даже несмотря на то, что это его собственный дом. Хокстеттер присел, начав бегло оглядывать кухню. Ничего обыкновенного, типичная планировка: обеденный стол, несколько стульев, шкафчики для хранения муки, приправ. И только холодильник был облеплен стикерами из-под обёрток шоколада. Балабол коллекционировал какое-то время разноцветные липкие картинки, а потом решил, что всё это будет красоваться на самом видном месте. — Что насчёт спагетти? — Пойдёт. Спустя какое-то время Ричи стоял у плиты и готовил еду, даже не оборачиваясь. Воспоминания с прошлой встречи врезались в голову, от чего парень снова начинал чесать кожу, ощущая дискомфорт. — Почему ты решил придти? — Мне было скучно, — Патрик повернулся лицом к чужой спине, дырявя взглядом. Его внимание привлекла полуоткрытая дверца шкафчика предполагаемого буфета и частично видневшаяся бутылка. — Выпьем? — Это родительская, — Тозиер замялся и где-то несколько минут молчал. — Хотя, всё равно, их нет. Ричи потянулся за выпивкой, чуть не уронив, и поставил на стол. Она уже была открыта и Хокстеттер немного отпил, слегка поморщивщись. — За неё наверняка отдали хорошие деньги, крепкая и качественная, — парень отставил бутылку и щёлкнул по ней пальцами.

Тозиер просто кивнул и продолжил готовить. Беседа давалась легче, чем раньше и это не могло не радовать.

                                          *** — Ну и дерьмо, ты пересолил воду, — Патрик сплюнул пережёванную кашу обратно в тарелку. — Я всегда солю именно в таком количестве, — Ричи спокойно поглощал содержимое из пиалы, не обращая внимание на недовольство «гостя». — Блядь, оно ещё и горелое, ты готовишь в первый раз? — Хокстеттер выкинул содержимое посуды в мусорное ведро. — Никто, кроме тебя, жрать это не собирается, Тозиер. — Раз не устраивает основное блюдо, то можешь перейти сразу к десерту, — мальчишка съязвил и взглянул на зелёную бутылку, намекая допить, если уж начал. — Неа, — Патрик потянулся и ещё раз взглянул на Тозиера. Юноша жевал горелые макароны и смотрел на того с вопросом. Тозиер прежде никогда не видел, чтобы Патрик смотрел на столько заинтересованно на него. Именно с такой искрой, которая даже если вспыхивала раньше, то не была так заметна, как сейчас. Мальчишка отложил тарелку с едой и сложил всё в раковину, не планируя мыть эту грязную башню ближайшую неделю. В помещении пахло гарью и немного спиртом, от чего Ричи прикрыл нос рукой. Голова немного шла кругом.Он обернулся и где-то минуту просто смотрел на Патрика, после чего медленно пошагал по холодному кафелю в сторону парня. Тозиер приобнял Патрика и тот усадил его на обеденный стол, потянувшись своими губами к чужим. Ричи ответил на чужой поцелуй и тяжело выдохнул. Кожа всё сильнее покрывалась мурашками. Первый раз, когда Хокстеттер не делал одолжение тем, что соизволил касаться чужого лица. Накатывало приятное и тянущее ощущение внизу живота и Ричи взъерошил волосы на собственной голове, закусывая губу. Он никогда не стонал, даже во время мастурбации, даже когда находился в своей комнате с порнушными журналами один. Он точно не знал, откуда появилась эта привычка, но ему определённо нравилось, что из него практически выбьют стоны. Если смогут. Хокстеттер раздвинул чужие ноги и прижался, проводя ногтями по чужой коже запястьев и оставляя розовые следы. Было жарко, даже в шортах и майке. Патрик вынул из джинс потрёпанную сигарету, подкурив от спички. — Покажу тебе одну игру, очкарик, — парень вдохнул полными лёгкими и легко коснулся своими губами чужих, закрыв глаза. Ричи попытался пропустить вонючий дым внутрь себя, но вместо этого чуть не закашлялся и потянулся к бутылке воды, раскрасневшись. Немного отпив, он кивнул Патрику и всё шло куда лучше, чем с первым «раундом». Лёгкие будто раскрылись и появилось второе дыхание, уже не приходилось жадно глотать воздух. Балабол стягивал чужую футболку в перерывах между поцелуями и всё больше мял белую скатерть. Где-то на кончиках пальцах бегло ощущался пульс и Тозиер приобнял ногами чужие бёдра более увереннее. Прошлый раз на карьере был мягко говоря ужасен, но это опыт, хоть и хуёвый. Патрик имитировал фрикции, затушив сигарету о слюну на языке, после чего выбросил мятый бычок в пепельницу. Мальчишка прикрывал рот рукой, пока его трахали в одежде. Движения были более резкими, напористыми, чем раньше и это ощущалось отчётливо. Во рту всё ещё воняло табаком, от чего редко могла подкатить тошнота, но Хокстеттер быстро возвращал Ричи в реальность толчками и громким скрипом деревянного старого стола. На пол упала маленькая ваза вдребезги разбившись, на что Ричи испуганно вскинул голову, но его быстро стянули обратно на плоскую поверхность, целуя и кусая сухие губы. Ему уже было насрать и на любимую мамину вазу, и на бардак в доме, и на то, что происходит сейчас где-то глубоко в душе. Пустота, недосказанность и неприятное колющее ощущение, которое вот так внезапно появилось не вовремя. Он поддался вперёд, оставляя засос на чужой тёплой шее, на чужой коже, где виднелись и другие бледные пятна, уже почти зажившие. Ричи не помнил, чтобы он их оставлял. Осознание слабо било в голову и не смело затмевать возбуждение, красные щёки и частый стук сердца. Они ничего друг другу не обещали, ничего не гарантировали. Это было справедливо, ведь Тозиер не мог удерживать парня возле себя, парня, что может позволить себе быть с кем-угодно. Обида крылась где-то внутри, рвала и метала, пока не вырвалась наружу. — Стоп! — Патрик шарахнулся, серьёзно уставившись на Тозиера, который сидел весь багровый, со слезами на глазах, в помятой майке и взъерошенными кудрями. Не надо было быть гением, чтобы понять, что "продолжения" не будет. В глазах Хокстеттера явно читалось непонимание. — Тебе лучше уйти, — Патрик будто хотел что-то сказать, но в итоге развернулся и ушёл, не сказав ни слова. А нужно ли было сейчас что-то говорить, пока мальчишка на взводе и это было видео невооружённым глазом? Легко хлопнула входная дверь и Ричи прорвало. Холодные слёзы сами лились из глаз, медленно капая на ладони. Были слышны тихие завывания, которые нельзя было просто остановить, щёлкнув пальцами. Ревность била редко, но метко, прямо в цель. Осколки вазы всё ещё были на полу и мальчишка благополучно об этом забыл, наступив ногой в несколько, скорчившись. Мелкая боль и Тозиер всё же нашёл силы дойти до ванной на втором этаже, прыгая на одной ноге по ступенькам, пытаясь хоть как-то усмирить и гнев, и истерику. Юноша стянул вещь, запачканную кровью и кинул в раковину. Позже отстирает. Голова жутко болела, глаза побаливали, было душно. Вторая волна тошноты стремительно подкатывала к горлу и мальчишка выблевал желудочный сок, обливаясь потом. В носу больно щипало и на футболке всё ещё оставалась отдушина от дешёвого табака, способствуя тому, что внутри парня не оставалось абсолютно ничего из еды, всё это оказывалось в унитазе, одной большой противной массой и текло как из носа, так и изо рта. Дыхание становилось рваным и мольбы о прекращении этого были услышаны. Перед глазами была лишь смазанная картинка плохого качества, и Ричи опёрся о плитку, шлёпнувшись в ванну, и включил холодную воду. Небольшой шум слышался фоном, но это было не так уж и плохо. Его единственная отдушина на сегодняшний день, прохладный душ. После всех мучений в конце дня, после всех чужих странностей и после плохого окончания подобия секса на кухонном столе и раздолбанной вещи, за которую ему вполне могло бы прилететь, если бы не отсутствие кого-либо из взрослых дома. Ричи всё же на миг пожалел, что они не закончили дело до конца, но даже это было бы для него слишком. Тозиер снял треснувшие заляпанные очки и потёр мокрое лицо влажными ладонями, размазывая остатки розового геля для душа по белой эмали. Покой пришёл так же быстро, как и мелкий срыв, не стоящий того, чтобы истерить. Балабол хоть и был больше похож на клубок инфантильности, но эмоции мог удержать в узде, даже если всё ещё больно, обидно. Не хотелось делать всё только хуже. Спустя минуту мальчишка вспомнил, что пока он пытался добраться до ванной, видел чужой пакет на стуле, неприметно свисавший вниз и грозящийся упасть, передавив всё, что в нём было. Хокстеттер забыл свои ёбаные помидоры у него на кухне. — Пиздец.