Хэдканоны

      Погруженный в работу над чертежом нового здания, Кавех то и дело опускал перо в чернильницу. Плохая привычка играла с ним коварную шутку: в моменты раздумий он прислонял кончик пера к лицу. Несчастными страдальцами становились губы, щеки, нос, подбородок, поэтому в такие моменты его лучше бы никто не видел. В противном же случае у наблюдателя случится разрыв шаблона, или, что намного хуже, репутация лучшего архитектора подвергнется большим изменениям.       Хотя в каждом правиле есть исключение. И это исключение — Аль-Хайтам, прекрасный сожитель и лучший друг. Тот самый, который ввалился домой, еле сопоставив ключ и замок. Тот самый, который невероятным шумом не смог отвлечь Кавеха от его бумаг. Тот самый, который готов испепелить эти самые бумаги, потому что архитектор не обратил на него внимания. Тот самый, который нагло запрокинул голову Кавеха и впился поцелуем в черные губы. Тот самый, которому чернила во рту ощущать привычнее, чем любой напиток.       — Ты пьян? — возмущению Кавеха предела нет. Как и нет предела радости где-то в глубине души, но у него вообще-то работа.       — Стекл как трезвышко, — с абсолютно серьезным лицом произносит Хайтам, отодвигает стул вместе с Кавехом легким движением руки и нагло тянет парня наверх, усаживая поверх чертежей. Не успевших высохнуть. Четыре часа работы насмарку.       — Засранец, — но его затыкают поцелуем, своевольно вклиниваясь между ног и напирая как вишап. От такого напора повалился не только Кавех, но и многострадальная чернильница, ставя большой крест на работе. И на белой одежде. Впрочем, кому есть дело до какой-то там чернильницы, если горячие руки любимого шарят по телу, выбивая все мысли о работе из головы.