🍀🍀🍀
— Слышь, анекдот про Шерлока и трубку знаешь? — Неа, — Рома остановился и отложил ящик с помидорами в сторону. После разгрузки трёх машин подряд спина болела так, будто по ней проехались катком. Это была его каждодневная, тяжелая работа на овощном складе. По крайней мере, платили ему неплохо, гораздо больше, чем его матери в больнице. — Слушай, — Муха уселся на оставленный Ромой ящик. — Шерлок слишком любил курить трубку, а доктору Ватсону это очень не нравилось. Он решил отучить своего дружка курить, каждое утро он засовывал трубку Шерлока себе в задницу. Прошла неделя, месяц — Шерлок бросил курить. А вот Ватсон без трубки уже не мог, — Муха схватился за живот и звонко расхохотался. — Понял, да? — Понял, — Рома слегка улыбнулся и потянулся за сигаретами. Вот чёрт, пустая. — А ты анекдоты знаешь какие-нибудь? Рома запрокинул голову, пытаясь вспомнить подходящую шутку. Как назло, в голову не лезло ничего, кроме грустных мыслей. Сегодня утром, перед походом на работу, Олеся показала ему повестку из военкомата. Сказала, что Тихонов прислал её почтой ещё неделю назад. Когда-то он мечтал о том, чтобы поскорее сбежать из дома в армию. Исчезнуть за глухим забором военной части и вернуться лет через десять, в теплой зелёной шинели, пропахшей порохом и потом. Может даже, со шрамом на лице, как у дяди Вани, который вернулся с Кавказа в том году, когда отца посадили в тюрьму. Но самым желанным были не шрамы на лице и не строгая униформа. Он хотел бы вернуться другим человеком. Человеком, который всегда знает, куда нужно идти, а если надо, то и других сможет повести за собой. Человеком, который всегда сможет протянуть руку нуждающемуся, вытащить утопающую семью из нищеты и безнадёги… Рома хотел бы стать героем чёрно-белого фильма, с густыми усами и понимающими всё на свете глазами. А теперь? — Колобок повесился. — Ух, — Муха блеснул золотыми зубами и откинулся спиной на мешки с картошкой, — понимаешь, почему ваши девчонки за кавказцами бегают? С таким дебилом даже поговорить не о чём. Рома отвернулся, решив сосредоточиться на работе. Догрузив кузов фуры помидорами, он смущённо подкрался к кабине “газели” и постучался в окошко. Сонный водитель осмотрел его так, будто видел первый раз в жизни. — Сигаретки не будет? — спросил Рома. Водитель молча покачал головой. “Не хочет делиться, сука”, — прорычал в голове Пятифанов. Повестка лежала у него в кармане. В любой момент он мог бросить всё это и начать жизнь с чистого листа, но что-то ему мешало. Раньше было как-то проще. А теперь каждый день одна и та же кассета на повторе. Подъём, работа, отдых на лавочке с пивом под окнами. В зелёных дворах большого города утонуть было даже легче, чем в родном болоте. К воротам подъехала ещё одна машина, за рулем которой сидел Сергей. Увидев его рыжую голову, Рома одновременно обрадовался и испугался. Ему-то точно придётся рассказать всё, что накипело. — Здорова, бандиты, — Сергей по-ковбойски выпрыгнул из машины и нетерпеливо хлопнул в ладоши. — Кто со мной поедет за грузом? Муха нехотя приподнялся с картошки и вытянул вперёд руку. — Не, — Сергей скривил губы и неожиданно подмигнул Пятифанову. — Ромка поедет. Поедешь? — Конечно! — от неожиданной радости Рома был готов выпрыгнуть из штанов. — Ле, Серёжа, куда молодого берешь? — попытался возразить Муха, но Сергей остановил его одним взмахом руки. — Так куда поедем? Поездки по городу были для Ромы единственными лучиками света на этой бесперспективной работе. Возможность посмотреть на огромную сияющую Москву хотя бы через окна “газели”. Иногда он думал о том, что, может быть, проезжая по какому-нибудь шоссе, через мост или дворы, он случайно наткнётся глазами на знакомую, ослепительно белую шевелюру. Он не знал, что сделал бы в таком случае. Может, выпрыгнул бы из машины прямо на дорогу, а может, уткнулся бы глазами в ботинки. В любом случае, это было невозможно. Всё равно, что случайно встретить в магазине у дома президента Америки. Шанс менее одной миллионной процента. Он потерял свой телефон, так и не решившись набрать его номер. Это случилось в самый неприятный день в его жизни. Но что-то подсказывало Роме, что это было не просто так, сама судьба решила оборвать его связь с Петровым, после того, как он превратился… — Залезай в машину, — Серёжа дружелюбно открыл дверь, и Рома запрыгнул в кабину. “Газель” выехала из дворов на беспокойное шоссе и тут же встала в пробку. Пыльный асфальт плавился от жары, как сырок “Хохланд”. Нет, сынок, это фантастика. Живот Ромы высказал свое недовольное “фи”, напоминая о своих потребностях. Из окошка можно было посмотреть на настоящую городскую жизнь: тротуары, забитые людьми, и дороги, заваленные автомобилями. Огромные здания, в которых отдыхают несколько уральских городков, и ещё более огромные здания, в которых люди работают. — О чём задумался? — Сергей вытащил из кармана золотистую пачку ванильных сигарет и закурил. — Ни о чём, — Рома отвернулся в окно, сжимая в руках старую повестку. Ему жутко захотелось курить. — Не угостишь сигареткой? — Ага, — Сергей небрежно кинул пачку на приборную панель. Пробка перед ними и не думала рассасываться. Автомобили густыми облаками изрыгали из себя сгоревшее топливо, с дальних рядов нетерпеливо сигналили таксисты. Прямо перед их “газелью” вырос чёрный “гелик” с тонированными окнами. — Так о чём думаешь? — Сергей провел руками по вспотевшей рыжей макушке и приязненно улыбнулся. — Ты в армии служил? — спросил вдруг Рома. День был на удивление жаркий, белая майка-алкоголичка липла ко взмокшей груди. — Конечно, служил. В погранвойсках, — Сергей хлопнул себя по лбу и рассмеялся. — Точняк, тебе же восемнадцать стукнуло недавно. Военком уже стучится в двери? — Да не, — отмахнулся Рома. Ему не хотелось говорить Сергею о повестке. Ведь тогда он бы не смог сделать свой выбор самостоятельно. — Мой тебе совет — не иди. Война закончилась, делать там совсем нечего, два года будешь подметать казармы и мыть машины, оно тебе надо? Я вот помню всё, как будто вчера было. В шесть утра подъем, в десять отбой и до четырёх утра дедушек развлекаешь, то на поезде их катаешь, то кино показываешь… — Сергей поморщился и посигналил впереди стоящему джипу. — Но были, конечно, и хорошие моменты. Вот когда после поля заходишь в палатку к старшине… На улице мороз, минус триста, холодно так, что ног не чувствуешь, и заебался, а тут тепло, дембеля сидят, наливают тебе кружечку чаю, шашлычок дают. Шлюху можно снять, всей ротой скинуться и снять, ха-ха. Хочешь шлюху снять? — Чего? — Рома сперва не понял, что сказал Сергей. “Шутка, — подумал он. — Просто глупая шутка”. — Шлюху, ха, — продолжал рыжий. — В Москве девчонку тяжело найти, особенно если не местный, они на тебя, как на узбека, смотреть будут. Без денег, без внешности, без перспектив, нахер ты им нужен? Только и остаётся — шлюхи. Это наш удел, — Сергей игриво подмигнул Роме и надавил на газ, машины наконец-то начали двигаться. “Шлюху, — Рома с горечью повторил в голове это слово. — Как можно было свалиться так низко?” — Да не грузись ты, — оборвал его мысли Серёга. — В армию тебе не надо, и мне не надо было. Целых два года я мог тут работать, бабки зарабатывать. Мог бы себе позволить квартиру присмотреть, а вместо этого… Сам видишь. А мамка твоя тут без тебя два года не протянет. Придётся ей вернуться в Коми-Гоми, или как у вас там? Топить печку дровами, поливать снегом огурцы. Разве тебе этого хочется? — Не хочется, — буркнул Рома. Смятая в кармане повестка обжигала ладонь. Рома опустил стекло и выбросил её в окно, прямо в неторопливый поток застрявших в пробке машин. Спустя сорок минут они подъехали к небольшому магазинчику с фруктами, стоявшему рядом с развалившимся особняком царской эпохи. Сергей бодро выскочил из машины прямо на проезжую часть, и Рома последовал его примеру. — О, дарагой, а я вас жду-жду, — на встречу парням сразу же кинулся пузатый владелец магазина. — Опаздываете. — На десять минут раньше, чем нужно, — усмехаясь, ответил ему Сергей, открывая кузов “газели”. Рома схватил первый попавшийся в руки ящик и вопросительно взглянул на хозяина магазина. — Сюда, сюда, мальчик! Такая работа освобождала от любых мыслей. Эдакий освежающий душ для внутренней части головы. После неё можно было думать только о разболевшейся спине и суставах и не терзать себя ненужными сомнениями. Ящик за ящиком, Рома переносил помидоры, огурцы и картошку из машины на небольшой склад магазина под пристальным взглядом Сергея. — Смотри, спину не сорви. — Не сорву уж, — улыбаясь, ответил Рома. Он мог бы таскать эти ящики целый день, ведь это занятие давало ему столь необходимый смысл, оправдание собственного существования. Когда кузов "газели" почти опустел, Сергей неожиданно схватил Пятифанова за плечо и притянул к себе. — Видишь вон ту маленькую жестянку? — указал он на небольшой металлический ящик в углу “газели”. — Её отдай пузатому лично в руки, понял? И надень перчатки. Рома бессмысленно кивнул. В мозолистых руках Сергея он заметил стаканчик прохладного кваса. Облизнув шершавые губы, Рома схватил металлический ящик и понёс его владельцу магазина. Про себя он мысленно решил, что обязательно купит целую бутылку кваса. И ещё торт “Наполеон”, пачку ванильных сигарет, здоровенный кусок свинины, картошку, готовые замороженные блинчики… Увидев ящик в руках Ромы, владелец магазина встревоженно оглянулся. Из кармана засаленных джинс он достал пачку зелёных купюр, перевязанных грязной резинкой, и положил их на стол. Рома улыбнулся и протянул ящик прямо в руки испуганному толстяку. Забрав деньги, он вернулся к беспечно ожидавшему его Сергею. “Газель” тронулась в обратный путь по уже проторенному пути. Рома не знал, что именно было в этом ящике. Несколько раз он спрашивал Сергея об этом, но так и не получил внятного ответа. Для себя Рома пришёл к выводу, что они возят какие-то наркотики. Но он не знал этого наверняка, поэтому не мог и не хотел убеждать себя в том, что он делает что-то плохое. Пятифанов открыл окошко, чтобы ещё раз насладится пыльными улочками столицы. Заметив кафешку со смешным названием “Вафли с любовью”, он усмехнулся и откинулся на пропотевшее кресло. Натруженные плечи приятно ныли, не давая задумываться ни о чем другом.🍀🍀🍀
Заслушавшись разговорами девочек, Антон не заметил, как пролетело время. Полина рассказывала о поступлении в консерваторию, о том, как она познакомилась с Люси. Девушки пришли туда в один день и долго искали нужный кабинет для подачи документов. В ходе разговора выяснилось, что у них одни и те же любимые композиторы, фильмы и сериалы. Антону эта история показалась натянутой. Полина явно чего-то не договаривала, но обвинять её вслух он не стал. Прерывистая спонтанная речь Люси перестала раздражать его, как только он к ней привык. Оказалось, что девушка играла на пианино. — Уже шесть часов, — расстроенно вздохнула Полина. — Мне пора ехать в общежитие. А то не пустят. — И мне пора, — подхватила Люси. — Антоша, — Полина неожиданно положила руку на плечо Петрова. — Ты проводишь Люси домой? — Я?! — слегка опешил Антон. — Зачем? — Да не нужно, — Люси небрежно махнула рукой и встала из-за стола. — Правда, зачем? — Люси привлекает много внимания, — Полина словно не слышала никого, кроме себя. — Лучше будет, если с ней пойдёт какой-нибудь парень вроде тебя. “Внимания?” — Антон ещё раз оглядел наряд Люси и задумался. В таком виде в посёлке она произвела бы фурор. Но они ведь не в посёлке, а в большом современном городе. Разве ей могло что-то угрожать? — Не нужно, — ещё раз махнула рукой Люси. — Я живу далеко, на зелёной ветке у стадиона Динамо, зачем ему туда ехать? — Вообще-то я живу недалеко, — непроизвольно произнёс Антон. — Вот и славно, — Полина вскочила из-за стола и слегка подтолкнула Антона к Люси. — Значит, вам всё равно ехать вместе. Люси резко изменилась в лице. Она выглядела так, будто увидела привидение. Антон понял, что ему придётся проводить её до дома. Потому что он ощутил то же самое. Попрощавшись с Полиной, они двинулись в сторону метро. Оставшись вдвоём, они будто оказались в зоне вакуума. Ничего не могло нарушить таинственную атмосферу, установившуюся между ними. Скользя между потоками шагающих на встречу людей, Антон чувствовал, что ему нужно что-то сказать, нарушить неловкую тишину, но не мог подобрать подходящих слов. Оказавшись в вагоне, Антон прижался к поручню, заставляя себя думать о чём-то отвлечённом. О своей мечте, превратившейся из навязчивой великой идеи в далекую, почти бессмысленную цель. — Я тоже пишу картины, — неожиданно сказала Люси, слегка дотронувшись до его плеча. — Я придумываю сюжеты из головы, а руки просто придают этому форму, дорисовывают тени… — Из головы? — с удивлением спросил Антон. — И что обычно приходит тебе на ум? — Какая-то ерунда, — отмахнулась Люси. — Я просто считаю, что нельзя быть художником, если ты всю жизнь рисуешь только то, что видишь. Какой в этом смысл? Ведь для этого есть фотографии. Тебе нравятся абстрактные картины? — Нравятся, — Антон слегка улыбнулся, выдавая свои эмоции. — Покажешь мне свои работы как-нибудь? — Конечно, покажу. Они вышли на станции стадиона “Динамо”. Люси сказала, что отсюда до её дома всего пара минут ходьбы, и нет смысла провожать дальше, но Антон настоял на том, что проводит её до подъезда. Дом, в котором жила девушка, не выглядел особенным, но Антон попытался найти детали, по которым его можно было опознать среди остального жилого массива. Обшарпанная глухая дверь со следами содранных объявлений, грязный торжественный коврик на ступеньках в подъезд, зарешеченные окна на первом этаже… — Не хочешь зайти? — вдруг спросила Люся. — Выпить чайку. — Чайку? — Антон взглянул на часы, размышляя о том, что сейчас происходит у него дома. “Как обычно, ничего интересного”. — Я могу показать тебе свои работы, — Люси опасливо оглянулась, будто ожидая, что из подворотни выскочит монстр. — Ты ведь не спешишь домой? — Не спешу, — кивнул Антон. Поведение девушки казалось ему странным, но глубоко в подсознании засела мысль, что он должен пройти этот путь до конца. — А что за чай? — Ну ты даёшь, — нервно хихикнула Люся. — Ты разбираешься в чаях? У меня их много. Знаешь, мой отец — чайный мастер. — Правда? — Ага, а моя мать — ведьма из ковена Лысой горы. Ты пойдёшь, или будешь ломаться? — Хорошо, — кивнул Антон, последовав за девушкой в тёмный подъезд. Антон с интересом разглядывал комнату Люси. Она была такой же необычной, как и сама хозяйка. Кровать с железным каркасом укрывал чёрный полупрозрачный балдахин, в углу стояла маленькая укулеле, под потолком висел ловец снов. Чёрные стены были увешаны плакатами рок-групп, постерами фильмов и фотографиями. Люси воткнула штепсель в розетку и комната озарилась светом десятков огоньков от гирлянды. “Вот чудная. У всех лето, а у неё Новый год”. — Нравится? — спросила Люси. — Я как будто в замке лесной феи, — честно ответил Антон. — Бабы Яги, то есть? — усмехнулась Люси. Он подошел ближе к стене с фотографиями и принялся с интересом их разглядывать. На одной из них была Люси собственной персоной в окружении родителей. Фактурное лицо её отца сразу же привлекло внимание. Мужчина обладал интересной, но не отталкивающей внешностью, он чем-то напоминал старого аристократа. Глубокие морщины, взгляд голубых глаз был пронзительным даже через фотографию. Оно показалось знакомым. Люси явно пошла в мать. У женщины были карие глаза, низкий рост и хрупкая фигурка. Люси достала из шкафа какой-то сверток и раскатала его по своему рабочему столу. Оказалось, что это подробная карта России. — Так где, говоришь, был ваш посёлок? Знаешь, иногда я смотрю на карту, вижу там эти маленькие поселения и даже не представляю, как там живут люди. — Как дикари, — сухо ответил Антон. Люси звонко расхохоталась, жеманно поправляя хвостики. Карта пестрела множеством малонаселенных городков и деревень. Нужный посёлок на ней удалось найти не сразу. Антон было даже подумал, что его и вовсе не существует. Произошедшее в нём напоминало дурной сон, так что поверить в это можно было. От посёлка, затерянного в лесу, до Москвы помещалась целая ладонь. На этой точечке не было видно ни сарая, ни школы, ни катакомб Громова, но они там были. Петров вздрогнул от накативших воспоминаний. Нет, всё это точно было. И Рома был. Бледный шрам на животе не дал бы соврать. — Ходят без трусов и живут в шалашах, да? — вывел его из раздумий насмешливый голос Люси. — Там холодно, поэтому нет. Просто… Там все немного одичавшие, как животные, — Антон склонился над картой, погружаясь в собственные мысли. — Наверное, в каждом из нас это есть, да? Что-то от животного. У кого-то от лисы, у кого-то от змеи или волка. Натура, которая проявляется в определенных случаях… — Ага, — кивнула Люси. — Это называется духовный дуализм. Или тотемное животное. Вообще, можно называть это как угодно. — Тотемное животное, — восторженно подхватил Антон. — Точно! Будто-то бы в человеке проявляются определенные черты, но связанные не с животным, а его образом, отражением в культуре. Волк — злой, заяц — трусливый, лиса — хитрая. Но все эти прилагательные не применимы к животным, это люди наделили их этими качествами… — Глубоко, — Люси вдруг положила голову Антону на плечо. — Мне так нравится, когда люди пытаются раз за разом пересказать своими словами то, что до них говорили раз сто. — О чём ты? — Антону показалось, что девушка в очередной раз смеётся над ним. — А ты о чём? — прожурчала Люси, разглядывая его слишком пристально. — Ты говорила, что умеешь рисовать. Покажешь что-нибудь? — выпалил Антон. — Да, я как раз недавно нарисовала кое-что прикольное. С душой, как ты любишь. Люси охотно повела его в просторную гостинную. Возле одной стены стояло дорогое лакированное пианино, а над ним… Антон обомлел. Картина была большая, написанная маслом. Заснеженное поле с далекими огоньками жилых домов на горизонте, и три фигуры, застывшие в лучах лунного света. Заяц и Волк, вернее, люди в костюмах зайца и волка, плохие люди. Волк держал на прицеле испуганного мальчишку, стоявшего на коленях, морды животных были перекошены от гнева. Их маски были слишком натуралистичными, словно и не маски вовсе, а самые настоящие рожи, отражающие глубинную суть людей. По спине пробежал неприятный холодок. Антон хотел отвернуться, но вместо этого прилип к картине взглядом. На ней всё было почти как в тот роковой день, когда они, два дурака в глупых масках, пошли на преступление. Но не хватало важной детали: позади парня, в луже густой красной крови должен был лежать человек. Случайный, неизвестный человек, которого Рома хладнокровно застрелил. Нет, всё это не могло быть правдой. Некстати вспомнился сегодняшний ночной кошмар. Волк и Заяц словно ожили с его сна и злобно смеялись над ним прямо с картины. — Это одна из историй, которую мне рассказывал отец. Это произошло в Печоре, забавно, правда? — шептала Люси ему на ухо. — Он рассказывал мне, что у вас там каждый день кто-то кого-то убивает, потому что это край суровой природы, и там просто не может жить столько людей. Поэтому люди сами пытаются регулировать свою численность, совсем, как тараканы. Сжирают излишек, чтобы продовольствия хватило всем остальным... Ты, наверное, слышал про эту историю? — Твой отец? — с трудом выдавил Антон. — Кто он? — Он огромный угрюмый мужик в чёрном пальто, с чёрным-чёрным пистолетом за поясом, — Люси хитро улыбнулась. — Так он милиционер? — Антон с тревогой повернулся к входной двери. Через мутное окошко дверного глазка он разглядел едва уловимое движение. Воображение само собой нарисовало ему тяжелые хромовые сапоги, остановившиеся на коврике перед дверью. — Фу, Антон, я кто, по-твоему? Люся — дочь мента? — Люси обиженно надула губы. — Вообще-то, он в ФСБ работает, в каком-то там секретном следственном отделе, но это рассказывать никому нельзя. Поэтому я никому не рассказываю, окей? — С чего ты взяла, что они были в масках волка и зайца? Страшные маски… — пробормотал Антон, чувствуя головокружение. — Не знаю, может, у них были колготки на головах, а может, и вообще ничего не было. Одного человека они убили, а второго так и не нашли, — Люси подошла к картине и мягко взяла Антона за плечо. — Просто мне показалось забавным, если бы они были в таких масках. Ты какой-то бледный. Всё хорошо? Приглядевшись, Антон заметил, что у Зайца в руках тоже был пистолет, но какой-то бутафорский, слишком миниатюрный. Это несоответствие, пусть и незначительное, привело Антона в чувства. — Хорошо… — Кажется, я просто смотрела серию “Ну, погоди!”, когда рисовала это, — усмехнулась Люси. — Тебе нравится? — Ага, только зачем Зайцу такой маленький игрушечный пистолет? — прохрипел Антон. — Ему нужно что-то другое. Может быть, топор?.. — Хочешь, можем вместе перерисовать картину, — Люси отошла от пианино и с размаху плюхнулась на кожаный диван. — Дом, милый дом. У меня есть чай улун, ты будешь? Антон? Петров нехотя оторвался от картины, пытаясь не выдать охватившего его беспокойства. От мысли, появившейся в голове, его затошнило. “А что если наша встреча не случайна?” Их вместе свела совсем не судьба, а Полина — милая девочка-кобра. Антон представил, как в квартиру ворвётся отряд милиции с дробовиками, как они положат его лицом в пол и начнут бешено кричать прямо в ухо: “Где Касаткин, сука!?” Люси уже упорхнула на кухню наливать чай. Антон медленно прошёл через гостиную, выискивая подозрительные детали. Но ничего такого не было. Обычная мебель, не дешёвая, но и не дорогая, телевизор в выделенной для него стенке, шкафчики с книжками, фотографии на кофейном столике… — Ты будешь что-то кушать? — Люси выглянула из кухни и недовольно надула губы. — Нет, мы же ели недавно. — Не знаю, как ты, а я хочу есть. Я разогрею себе курицу, но только себе, — карие глаза Люси вдруг стали совсем детскими. — И чур с моей тарелки не воровать! На кухне царил абсолютный порядок. Все приборы лежали на своем месте, солонки, перечницы, всё было расставлено так щепетильно, стерильно, будто бы… Это была съёмная квартира. — Какой у вас тут порядок, — сказал Антон, присаживаясь за стол. — Потому что это служебка. Если тут грязь разводить, могут и отобрать, так папа говорит, — Люси откусила кусок холодной курицы и присела рядом. — Не буду греть мясо. Ты когда-нибудь ел сырое мясо? — Когда был оборотнем, — усмехнулся Антон. — Я так и знала, что ты колдун! Целый год провел в каком-то посёлке, где дровами топят. Там без магии не выжить. — Полина провела там восемнадцать лет, она тоже колдунья? В глазах Люси сверкнул озорной огонёк. — Конечно, я думаю, она ведьма. Антон слегка поперхнулся чаем. — А я думал, вы друзья. Зачем ты так про свою подругу? — А что? — наивно округлила рот Люси. — Разве я сказала что-то плохое? Ты колдун, она ведьма, разве это плохо? Быть простым человеком — плохо. Нужно ходить на работу, чтобы просто покушать хлеба с сыром, мучаться от артрита и педикулёза. То ли дело быть волшебником: сражаться с фантастическими тварями, очаровывать мужчин приворотными зельями, превращаться в какое-нибудь животное. Разве это плохо? — То есть, ты бы не обиделась, если бы я назвал тебя ведьмой? — Вовсе нет. Даже если бы ты имел в виду что-то плохое, то всё равно нет. Ведь какая разница, что ты имел в виду, если я могу придать твоим словам любой смысл? Отхлебнув чая, Антон почувствовал, как по всему телу прошла приятная тепло-молочная волна. Часы на мобильнике показывали полвосьмого вечера. — А когда твой отец приедет с работы? — Примерно через полчаса, — Люси улыбнулась, выставив вперед крупные белые зубы. — Ты его боишься? — Не боюсь, — от вранья у Антона покраснели уши. — Все боятся. Это нормально. Он ведь в органах работает, в репрессивных. Люди такое боятся, потому что у каждого за душой есть какие-то грешки, у тебя тоже есть? — Есть, конечно, — на одном выдохе произнес Антон, сразу же улыбнувшись. — А у тебя? — А я — безгрешный ангел, — Люси сложила руки лодочкой на груди. — Взял бы меня в жёны? — В жёны? — лицо Антона снова залилось краской. — Можешь и в мужья, но тогда я не буду мыть посуду! — обиженно ответила Люси. — Да ладно, расслабься ты. Тебе налить ещё чаю? — Да я, наверное, уже пойду, — Антон закрыл глаза, представляя, как скрипит входная дверь и в квартиру заходит высокий мужчина в чёрном кожаном плаще. Он хмуро смотрит на Петрова из-под своей широкополой соломенной шляпы и всё понимает. На его губах играет улыбка волкодава. — Да ладно тебе, — Люси обняла его за плечи и её горячее дыхание обожгло Антону шею. — Не бойся его, он не кусается. — Я просто не говорил родителям, что задержусь… И ещё я… Я потом зайду, ещё зайду, — Антон встал со стула, на ходу пытаясь придумать достойное оправдание. Страх мешал думать. Где-то в спине чётко зафиксировалась идея о том, что всё это просто представление. Разыгранное для него, для зайчика, чтобы поймать его в сетку. Всё это ненастоящее. — Скажи, — он схватил Люси за локоть. — Что твой отец делал в Печоре? — Я же сказала. Дело какое-то расследовал. Что-то с отмывом денег, нефтью и бла-бла-бла, мне из всей его болтовни запомнилось только то, что мальчика похитили. Почему тебя это так волнует? — Не говори ему, — прошептал Антон ей на ухо, — Что я приехал оттуда. Ладно? Кончик носа Люси уперся ему в шею. Внутри разгорелось волнующее чувство. Он чувствовал запах её губ, щёк, её немного сладковатое дыхание. Он не видел ничего выше её ноздрей, но знал, что сейчас он может её поцеловать, и она не будет против. Наоборот, она должна была поддаться, как растопившееся в тепле сливочное мало, размякнуть в его руках… Вдруг на её розовые губы наползла ухмылка. — Так ты бандит, да? — прошептала Люси. — Такой загадочный симпатичный бандит, прямо как из нуарных фильмов. Парень с трудной судьбой, пустившийся во все тяжкие, чтобы прогрызть себе дорогу… — Нет, — твердо ответил Антон, — Я не бандит. Просто я прошу тебя… Я бы хотел, чтобы у нас был маленький секрет. — Хорошо, — кивнула Люси, отодвигая лицо. — У нас будет маленький секрет. Выбежав на улицу, Антон жадно втянул ноздрями вечерний воздух. Оборачиваясь по сторонам, он ожидал увидеть что угодно: завывающий милицейский кортеж, чёрный воронок закованных в пластиковые доспехи ОМОНовцев. Но на улице не было никого, кроме пары случайных старух. Взглянув на свои руки, он понял, что не может унять охватившую его дрожь. К нему пришло озарение — нужно было немедленно найти Рому. Рассказать ему, что… “А собственно, что я ему расскажу?” Словно во сне, Антон отыскал спуск в метро. Погружаясь в недра Земли, он пытался собрать в голове предстоящий диалог с Пятифановым. “А что, если они его уже нашли? Полина не могла познакомиться с ней просто так. Это не может быть случайностью, всё это просто какая-то игра, но кто играет со мной и зачем?” Способность мыслить рационально вернулась Антону только тогда, когда перед ним возник родной жилой квартал. Почувствовав себя в относительной безопасности, он достал из кармана телефон и набрал номер Ромы. Он не делал этого целую вечность и почему-то был уверен, что услышит знакомый голос спустя пару гудков. “Аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия сети”. От механического голоса автоответчика в груди стало сухо и холодно. В кустах, возле подъезда, Антон заметил жёлтые звериные глаза и остроносую хищную морду. “Это просто маска”. На улице, как назло, не было никого, кто мог бы прийти на помощь. Закрыв глаза, Петров сосчитал до пяти, наваждение должно было уйти прочь. В кустах никого не было, не могло быть. Открыв глаза, Антон уверенной походкой направился к подъезду, решив во что бы то ни стало отыскать Пятифанова.🍀🍀🍀
Рома вернулся на съёмную квартиру, когда солнце уже закатилось за горизонт, окрашивая персиковым светом затонувшие в зелени каменные джунгли жилого массива. С порога его встретил аппетитный аромат жарящихся в масле картошки и грибов. Рома вымученно скинул с ног легкие тряпичные кеды, не удосужившись развязать шнурки, и всего через несколько шагов оказался на кухне. Олеся, стоявшая возле плиты, обернулась и одарила сына легкой улыбкой. — Как дела на работе? Картошку будешь? Я с грибами пожарила, они сейчас на рынке не дорого стоят. А вот дома мы могли собирать их сами. В лесу, бесплатно. Рома уселся за стол, вдыхая горячий пар, заполнявший маленькую кухню. Даже несмотря на то, что наступил вечер, жара и не думала спадать. За день работы на складе Ромка успел вспотеть так, что теперь вся кожа была неприятная и липкая, с частичками дорожной пыли и грязи с паллет. — Буду, спасибо… — кивнул он матери. Сегодня на него нашла какая-то странная тоска и не отпускала целый день. Виной тому была смятая повестка в кармане, или что-то еще, он не знал. Перед ним оказалась большая порция горячего ужина. Мать присела рядом. Её большие карие глаза с редкими ресничками ощупывали Рому так, будто она хотела что-то сказать. Впрочем, она всегда хотела что-то сказать. — Я вот всё думаю, Ромочка. Здесь, конечно, хорошо, это ты молодец, что отвёз нас сюда. Но всё-таки, как я скучаю по нашему посёлку, по дому! Наш дом стоит пустой, бесхозный, мы могли бы жить там, а не платить баснословные суммы каждый месяц за эту маленькую клетушечку, — бормотала мать. — Зачем нам продолжать здесь оставаться? Я уже выздоровела, к тому же, — Олеся выждала театральную паузу. — Твой папа скоро вернётся. Что мы ему скажем? Что он подумает? При мысли об отце Рома поморщился. Если бы он узнал, кем стал его сын и чем он занимается, от Ромы не осталось бы мокрого места. — В посёлке тебе платили в три раза меньше, чем сейчас зарабатываю я, — оборвал её Пятифанов. — Хочешь всю жизнь прожить в нищете? Олеся обидчиво поджала губы и отвела взгляд. — Можно подумать, здесь мы не в нищете. Или ты думаешь, что раз ты в столице, значит, сразу станешь богатым? Нет, Ромка, мы же из простых людей. Какими родились, такими и умрём. А я вот хотела бы умереть дома, ближе к природе… Рома скривился, мельком взглянув на мать. Она сидела, скрестив руки. Здоровая, поправившаяся, без мешков под глазами и отёков на лице от попоек в прошлой жизни. Здесь она стала другой, но совсем не ценила этого. Не ценила того, на что когда-то пошел ради неё Антон. Ведь только благодаря ему они здесь. Он, словно Иисус, появился в жизни Пятифанова, больше напоминавшей помойку, и дал ему шанс. Протянул ему руку. А он, Ромка, конечно же, его просрал. — Знаешь, я вот что подумала. А дай-ка мне номер Антошеньки, я позвонить ему хочу, — внезапно, словно прочитав его мысли, сказала Олеся. — У тебя же остался? Рома замер, стискивая вилку. — Зачем тебе? — Ну, а что? Разве ты сам не хочешь ему позвонить? Вы же с ним так хорошо дружили. Холодное, благородное лицо Петрова всплыло в сознании само по себе. Случайно ли, что мать вспомнила о нём именно сегодня? Имя Антона растравило и так полыхающую тоску в душе. — Зачем я ему? — бросил Рома, нехотя проглатывая кусок жаренного подберёзовика и вылезая из-за стола. — Ну как… Не хочется разве узнать, как у него дела? С одной стороны Роме было любопытно узнать, как сложилась судьба Петрова за год. Но с другой, получить ответы на некоторые вопросы было страшно. “А что я скажу ему, если он спросит, как у меня дела? Он все равно не примет меня таким. Где он сейчас? Наверняка, поступил в какой-нибудь элитный универ и тусуется с богатенькой московской богемой, а я… Как был, так и остался. Даже хуже. Может, мать права, и мне и впрямь нужно вернуться в деревню? Затеряться обратно в глухом лесу и больше не показывать носа. Там мне и место.” Подойдя к телефону, Рома набрал номер, который постоянно держал в голове. Трубку взяла женщина в возрасте — бабушка Бяши. — Алло. — Алло, кто это звонит? — Наталья Кирилловна, здравствуйте, это Рома Пятифанов. — Рома? — женщина явно удивилась, её голос заметно потеплел. — Как у тебя дела, Ромочка? Ты сейчас где? Откуда звонишь? — Из Москвы, — сдавленно ответил Рома. — А Игорь дома? — Нет, — грустно ответила бабушка. — Он в райцентре живёт, в общежитии. Он в техникум поступил… А ты как вообще? Как мама твоя? — У нас всё хорошо, вы не могли бы дать его номер? — Сейчас-сейчас… Записав номер старого друга на тетрадном листе, Рома аккуратно набрал цифры и принялся ждать. В конце концов, кто, если не Бяша, сможет его понять. — Алло, — голос в трубке был похож на голос Игоря, но звучал на полтона ниже и грубее. — Алло, не узнал? — Ты кто, бля, нах? — Хуй в пальто, — на губы Пятифанова наползла непроизвольная улыбка. — Бяха, ты в райцентре? — Рома? — удивился бурят. — Бля, нах, сколько лет… — Ага. — Слышь, Ромыч, ох, нах. Ты в Москве? А я думал, ты помер, не звонил, не писал столько лет, ёбнах. — В Москве, ага, — тихо рассмеялся Рома. — В небоскрёбе живу, знаешь, что это такое? У меня пентхауз на сотом этаже, с бассейном, и вода стекает прямо вниз. — Пиздишь, — возмущённо ответил Бяша. — А чё меня не позвал, нах? — Да конечно, пизжу. Ты там как, братишка? — Нормально, нах. На менеджера поступил, экзамены сдал, как пальцы обоссать, в общагу заселился. Зря ты уехал, Ромыч, тут такие бабы ходят, нормальные, и все без пацанов. — На менеджера? Ты хоть знаешь, что это? — А какая разница, нах? Звучит пиздато, с экономикой как-то связано. Мне дядька сказал, сейчас это самое то, чтоб такими, как ты, дураками, командовать. Он сам менеджер — жопа в тепле, ничего тяжелее хуя не поднимает. — Менеджер? Ты же говорил, он на заводе работает. — Это давно было, нах, — Бяша немного замялся. — Слышь, Ромыч, а ты чё, работаешь? Учишься? — Работаю, — Рома почувствовал, как внутри него что-то упало. — Ааа, нормально, нах. А ты с Тохой встречался? Он же тоже в Москве… — Не, не встречался, — рот Ромы наполнился солью, — Слушай. А что там произошло… Ну, с этим всем. Антон говорил, что крыса сбежала, и её не нашли. Не нашлась? Бяша откашлялся и протёр трубку. — Слыш, Ромыч, если б крыса нашлась, я бы первый узнал, нах. И на месте бы не сидел. Он, походу, дверь вырвал, там в гараже монтировка ведь лежала, да? Вон он и вырвал её, а потом побежал с дуру в лес, нах… Рассказ Бяши показался Роме слишком заученным и неубедительным. Как будто старый друг долго репетировал эту речь у себя в голове. — Зачем ему в лес бежать, Бяха? — Ну, я не знаю, нах. Может, от страха рванул. А может, его бандюки сцапали и на фарш пустили за то, что он бабки просрал. Самое главное — что нас пронесло. Тут такой кипеш был, мусоров нагнали, ёбаный бабай, искали его… Не нашли. По всему городу искали, по всей Республике, нах. Как сквозь землю провалился, крыса эта. Тихонова уволили, его помощника Пидаренку тоже, вместо них теперь другие люди работают. Слушай, а ты не хочешь вернуться? — Вернуться? — с горькой усмешкой ответил Рома. — Зачем? — Не знаю, нах. Может, просто приехать, пока учеба не началась, посидели бы, пивка попили. Ты вообще кем работаешь? Роме резко расхотелось говорить. — На складе. — На складе, нах, — повторил за ним Бяша. — С нефтью? — Почти, — сухо ответил Рома. — Ладно, я твой номер записал. Ещё созвонимся, а то у меня деньги на карточке кончаются. — Ладно, ладно, — хихикнул бурят.— Рад с тобой поболтать. Ты мне свой номер дай, я, может, тоже позвоню, нах. — Хорошо. Положив трубку, Пятифанов устало опустился рядом с телефоном на колени. Он бы мог рассказать всё Бяше, но ему этого не хотелось. Он чувствовал, что не услышит от Игоря тех слов, которые ему были нужны. А номер единственного человека, который мог бы сказать эти слова, он выбросил из головы, как ненужный мусор. “Идиот”, — Пятифанов до крови закусил губы, пытаясь не заплакать. Мать шумела тарелками на кухне и не слышала его разговора по телефону. В огромной шумной столице он чувствовал себя так же одиноко, как и в родном посёлке. Рома заперся в ванной, разделся и включил душ. Холодная поверхность ржавого поддона обожгла ступни. Ёжась, Рома встал под горячие струи и принялся смывать с себя накопившуюся грязь этого дня. Иметь водопровод с горячей водой было гораздо удобнее, чем греть воду на печи. Однако, к хорошему быстро привыкаешь. А вот к плохому привыкнуть никогда не получается. Именно поэтому, как бы сильно он не тёр мочалкой загоревшую кожу, ему не удавалось смыть грязь воспоминаний. Это тело когда-то целовал Антон. Теперь это казалось немыслимым бредом. Уперевшись лбом в старую плитку, Рома сцепил зубы и испустил отчаянный вздох.