Милорд

      Мягкий летний вечер принёс с собой освежающую прохладу, которая легким сквозняком вливалась через открытое окно в маленькую гримерную Лондонского театра. За небольшим туалетным столиком устроился светловолосый молодой человек. Внешность его была под стать отыгранной им только что роли — ставили «Портрет Дориана Грея» — прелестного юного аристократа. Ниспадающие на плечи светлые вьющиеся волосы, мягкие голубые глаза и чуть полноватые для мужчины губы на безупречном овале лица. Он явно кого-то дожидался, так как внезапно раздавшийся тихий стук в дверь, заставил его нетерпеливо подскочить и броситься к двери. Молодой человек отворил дверь и на лице его сразу засияла улыбка. В комнату тут же вошел, прикрыв за собой дверь, белокурый мужчина. В руках он держал пышный букет алых роз, который сразу же вручил ему, сердечно поздравив с успешно отыгранным спектаклем.       — Ты был великолепен, мой мальчик. Признаться, в последнее время я посещаю постановки вашей труппы в первую очередь с целью полюбоваться тобой, Эшли.       Эшли слегка зарделся от комплиментов и смущенно ответил, махнув рукой:       — Ты как всегда за словом в карман не полезешь, Астарион!       — Не скромничай, дорогой, весь зал аплодировал стоя, не только я, — проговорил Астарион, проходя в глубь гримёрки и устраиваясь на кушетке.       Эшли последовал его примеру и уселся напротив у туалетного столика. Он вскрыл бутылку вина, предусмотрительно припрятанную под столиком еще утром, и, разлив по бокалам, протянул один Астариону.       — Я был очень рад, получив сегодня утром твоё письмо, — последовало внезапное откровение. Но Эшли тут же перевёл всё в шутку и, хитро улыбнувшись, быстро спросил: — Скучал по мне?       — Разумеется, скучал, — нисколько не смутившись ответствовал Астарион, отзеркалив улыбку собеседника. — Весь год покорно ждал, когда же ваша труппа вернётся в Лондон с новым спектаклем, — он отпил немного из бокала.       Эшли рассмеялся:       — Прямо-таки покорно? Не верю ни единому слову, Астарион!       — Обижаешь!       — Я охотно поверю в то, что ты с меня глаз не сводил весь концерт, но не в то, что ты воздерживался целый, мать его, год!       Астарион хохотнул и, поставив бокал на подлокотник кушетки, поднял руки в капитулирующем жесте:       — Ладно, ладно, виновен.       — Эх, а я ведь до сих вспоминаю нашу первую встречу. Я ещё на сцене заметил твой голодный взгляд. И каково было мое изумление, когда я обнаружил тебя в стенах нашего заветного клуба! Тебя сложно было не запомнить с твоей то внешностью.       — А уж как нелепо ты пытался со мной заговорить, — тепло улыбнулся Астарион.       — Нелепо или нет, но мне даже напрягаться не пришлось. Ты клюнул на меня еще в зале театра. Мне оставалось только захлопнуть ловушку.       — Маленький негодяй, — Астарион снова поднес бокал к губам.       Эшли поднялся со стульчика и пересел на кушетку в положение полулежа, прислонившись к Астариону. Тот обвил руку вокруг его груди и поинтересовался:       — Вы надолго в этот раз?       — На месяц. Поразвлекаемся с лихвой.       Без лишних предисловий Астарион взял Эшли пальцами за подбородок и, развернув его лицо к себе, соединил их губы. Начавшийся совершенно невинно поцелуй, вскоре вылился в страстный танец языков и губ соскучившихся любовников. Астарион уверенно вёл, проникая во влажную теплоту рта Эшли и сплетая их языки. Не отрываясь от его губ, он спустился рукой ниже и стал нежно массировать его член сквозь ткань брюк, вырвав из его груди тихий стон. Ладонь скользнула под брюки и, минуя густые волосы, обхватила небольшой, уже наливающийся кровью член. Задыхаясь, Эшли расстегнул свою и астарионову рубашки, не разрывая поцелуя. Астарион целовал все развязнее и требовательнее и вскоре уложил Эшли на кушетку и медленно прочертил губами дорожку до его живота. А затем, стянув с него брюки, обхватил ртом уже затвердевший член и начал неторопливо двигаться. Эшли таял в его руках, как мороженое в жаркую погоду, надламывал брови и негромко постанывал.       Закончив с этой головокружительной лаской, Астарион поднялся с кушетки и увлёк за собой своего любовника. Они помогли друг другу полностью избавиться от одежды и Эшли развернулся, облокотившись руками на спинку кушетки. Астарион по-хозяйски положил одну ладонь на его талию, а второй нащупал дырочку меж ягодиц и легко вогнал в нее один палец.       — Мм, ты уже подготовился, — понизив голос, удовлетворенно произнес он. — Хороший мальчик!       Эшли весь натянулся от удовольствия, когда почувствовал головку у своего входа. Астарион неспеша вошел в него до основания и замер ненадолго, давая им обоим привыкнуть. А затем он задвигался. Эшли сразу зашелся несдержанными стонами, что сладостью вливались в уши. Его упругая дырочка любовно принимала в себя член, вырывая из груди Астариона тяжелые выдохи. Астарион притянул Эшли к себе и снова увлек его в жадный поцелуй, терзая его рот губами и языком.       Эшли был зажат с двух сторон, его член болезненно напрягся и требовал к себе внимания. Он измученно мычал в поцелуй, что, кажется, доставляло особое наслаждение Астариону, так как его толчки становились напористее и грубее. Кое-как вырвавшись из плена его губ, Эшли дрожащим шепотом взмолился:       — Дотронься до меня... про...       Астарион нетерпеливо заткнул его рот своим и стал напирать еще сильнее. Эшли уже почти скулил и это будоражило кровь не хуже крепкого вина. Он разомкнул их губы, поставил Эшли на пол на четвереньки, впился ладонями в его стройную талию и возобновил движение.       — Дотронься до себя сам, дорогой.       Эшли с удовлетворенным стоном обхватил себя ладонью и начал нетерпеливо двигать ею.       — Стой, — внезапно выпалил Астарион, замедляясь, и Эшли послушался.       Он наклонился и прошептал Эшли на ухо:       — Сделаешь кое-что для меня, мой мальчик?       — Что угодно, — сглотнув, с чувством ответил он.       Улыбнувшись, Астарион вышел из него и, усевшись на кушетку, жестом велел Эшли сделать то же самое. Тот послушался и расположился рядом.       Астарион переместился к нему на колени, взял его руку и завел за спину к ягодицам, красноречиво посмотрев в глаза. Поняв, что от него требуют, Эшли стал аккуратно ласкать пальцем нежную дырочку и вскоре полностью проник внутрь и нащупал нужное место. Астарион тихо застонал, обхватил ладонью оба члена и, сжав их, стал неторопливо мастурбировать. Он редко мог кончить, будучи дающим, поэтому в этот момент его охватил экстаз: кровь будоражила восхитительная наполненность, которую дарили пальцы Эшли. И Эшли прекрасно знал об этом, хотя и сам по большей части склонялся к роли принимающего. Впрочем, это не мешало им идти друг другу на уступки. Астарион покачивался в такт движениям пальцев внутри себя и вскоре полностью перехватил инициативу, двигаясь все быстрее. Он спрятал лицо в изгибе шеи Эшли и его частые тихие стоны свидетельствовали о том, что Эшли выбрал правильный угол. Астарион глубоко качнулся ещё несколько раз и с высоким стоном кончил, замерев. Отдышавшись, он впился губами в Эшли и довел его рукой до разрядки, целуя грязно и развязно, как тот любил. Так они и пытались отдышаться, не отстраняясь друг от друга. А затем Астарион довольно спросил:       — Ты голоден?       — Как волк!       То было за год до сегодняшних дней.        ***       — И ты хочешь сказать, что послал наёмника?       Высокий статный мужчина лет шестидесяти говорил беззлобно, скорее с налётом некого недоумения. Его холодные проницательные глаза смотрели прямо в лицо его собеседника.       — Да, лорд Гидеон, — неуверенно отвечал тот.       Лорд Гидеон хмыкнул и отвернулся к растопленному камину. Некоторое время он наблюдал за языками пламени, а потом заговорил:       — Тебе очень повезло, что он провалил задание. Ты хоть представляешь, чем бы это для нас обернулось? — он снова повернулся к собеседнику. — Убийство судьи поставило бы на уши всю городскую знать, и рано или поздно на нас бы вышли. А мы еще не располагаем такими ресурсами, что бы вылезти сухими из подобной заварушки, Эверетт.       — Он отправил за решётку вашего брата!       — Я знаю, Эверетт, что ты всегда преданно служил ему и уважал его. Но гнев затуманил твой разум и ты поступил опрометчиво, — спокойно объяснял Гидеон. — Мой брат высоко тебя ценит, как и я, однако тебе не достаёт сдержанности. Ты импульсивен.       — Мой лорд, я...       — Ты глубоко возмущён, Эверетт. И я тоже. Мы этого так не оставим, я даю тебе слово. Мы не можем решить дело кровью, но мы поставим его на место. Маленький сучёныш не знает, с кем связался.       — У вас есть план, милорд?       Лорд Гидеон начал медленно расхаживать по комнате, заведя руки за спину.       — Об этом судье ходят грязные сплетни. Говорят, что женщины его мало интересуют, но вот мужчины...       Лицо Эверетта озарилось пониманием и он даже как-то воспрянул духом.       — Выясни об этом побольше. Если это окажется правдой, найди свидетелей.       — Да, милорд, — Эверетт поклонился и покинул комнату.       Гидеон Бартон вместе со своим братом Элмером беспечно провели детство и отрочество под крылом своего отца, владельца крупного предприятия по изготовлению и закупке тканей. Отец их был честным торговцем и намеревался в будущем передать управление компанией в руки сыновей.       Но этим мечтам не суждено было сбыться. Отца подставили. Конкуренты. В очередной партии заграничного товара на таможне была обнаружена контрабанда. Отец попал под суд и его приговорили к заключению. Компанию прикрыли, семья была разорена.       Все эти несправедливые события и несчастья оставили неизгладимый след в сердцах юных мальчиков. Они разочаровались в государственном правосудии, в честной торговле, в людях. Отныне им не на кого было положиться, кроме себя самих. Вот так цепочка несчастий привела к появлению контрабандисткой организации, во главе которой встали Гидеон и Элмер Бартоны. Братья лично тщательно отбирали людей, которым могли бы всецело доверять. Их небольшая организация напоминала больше семейный бизнес, где каждый готов рвать глотки друг за друга.       А сейчас на их семью снова покусились конкуренты. Они не поделили с ублюдками рынки сбыта, поэтому те просто начали их устранять, начав с того, что сдали Элмера. Гидеон сжал кулаки. Больше он такого не допустит. Он уничтожит их всех. ***       — Милорд, с вами все хорошо?       Астарион не отвечал. Он сидел в кресле перед рабочим столом и смотрел пустым взглядом перед собой.       — Милорд? — Лори подошел к нему и заглянул в глаза.       Никакой реакции.       Тогда он обратил внимание на вскрытое письмо на столе и, не спрашивая разрешения, взял его в руки. Быстро пробежавшись по письму глазами, Лори неверяще уставился на хозяина.       Повестка в суд. Обвинение в «грубой непристойности с лицами мужского пола».       — Но как...? Милорд, разве мог нас кто-нибудь видеть?       Наконец Астарион подал признаки жизни, невесело усмехнулся и с горечью ответил:       — В письме о тебе не слова. Полагаю, поймали меня на чем-то более... раннем.       И он неожиданно рассмеялся. Как-то тихо и нездорово. Он все смеялся и смеялся, и Лори подумал, что у него началось что-то вроде психоза. Лори взял его лицо в ладони и посмотрел в глаза:       — Милорд, успокойтесь, я здесь, с вами.       Но истерика все не проходила, и тогда Лори прижал Астариона к себе и стал поглаживать по спине в надежде дать хоть какое-то успокоение.       — Я вас не оставлю, вы меня слышите? — утешал он.       И он говорил правду. ***       — Вы знакомы с Эшли Хауэллом?       Голос адвоката по линии обвинения прозвучал в гробовой тишине зала суда.       — Да, — последовал бесстрастный ответ Астариона.       — Вы часто находились в его компании?       — Нечасто.       В адвокате у Астариона не было нужды, так как он сам, будучи судьей, блестяще разбирался в вопросах юриспруденции. Поэтому он решил выстраивать линию защиты самостоятельно.       — Какие отношения вас связывали?       — Дружеские.       — Вот как? Расскажите, как вы познакомились?       Вопрос застал Астариона врасплох: он подозревал, что кто-нибудь из его бывших любовников мог бы быть упомянут на суде, но совершенно никак не мог предположить, кто именно. Ответ пришлось сочинять на ходу:       — О, мы совершенно случайно столкнулись в литературном клубе «Гаррик». Накануне я был совершенно очарован спектаклем, в котором у господина Хауэлла была главная роль, и не удержался, чтобы не выразить ему своего восхищения. Слово за слово и вот мы уже обсуждали самые актуальные литературные новинки.       Астарион немного оживился и вошел в раж, его речь стала более раскрепощенной.       — Вас связывало что-нибудь еще, помимо любви к литературе? — с усмешкой в голосе продолжал допрос адвокат. Было очевидно, что он не поверил в эту чушь.       — Ничего, кроме обыкновенных праздных бесед и редких совместных прогулок.       — Благодарю, — с улыбкой сказал адвокат.       — Суд вызывает свидетеля, — громко провозгласил судья.       Сердце Астариона замерло. Он невольно уставился в пол, а когда звук шагов прекратился, осторожно поднял глаза.       Эшли.       Все эмоции, вероятно, отобразились на лице Астариона, так как улыбка адвоката при виде его стала шире.       Эшли смотрел на Астариона испуганными умоляющими глазами. Казалось, его лихорадит: ладони подрагивали, под глазами пролегли тени, а сам он весь был белее бумаги.       «Ну конечно, его шантажировали» пронеслось в голове у Астариона. Сердце его упало.       — Господин Хауэлл, вы знакомы с лордом Астарионом? — обратился Адвокат к Эшли.       — Да, — дрожащим голос отвечал он, уставившись в пол.       — Какие отношения вас связывают?       Эшли сглотнул.       — Сейчас мы почти не общаемся.       — Хорошо, я переформулирую вопрос. Какие отношения вас связывали раньше?       — Мы... — он метнул быстрый взгляд на Астариона, но тут же опустил его. Голос дрожал все сильнее. — Нас с-связывали отношения... романтического характера.       — Лорд Астарион принуждал вас к этой связи?       — Нет! — Эшли резко поднял голову. — Это б-было с обоюдного согласия.       — Стало быть, вы признаете, что сами виновны в...«грубой непристойности»?       — Да, — Эшли совсем сник и говорил очень тихо.       — Господин Хауэлл, у вас есть вещественные доказательства в подтверждение ваших слов?       — Да, — Эшли достал из внутреннего кармана пиджака небольшой конверт и положил перед собой.       Страх скрутил внутренности Астариона. Он прекрасно понимал, что находится в этом конверте.       — Что это, господин Хауэлл? — задал вопрос адвокат.       — Это письмо, написанное рукой лорда Астариона. И адресованное мне.       — Не будете ли вы любезны зачитать его?       Эшли кивнул и, вынув письмо из конверта, начал читать вслух:       «Эшли, дорогой мой мальчик! Я несказанно рад твоему возвращению в Лондон. Как тоскливо было мне весь этот год без твоих объятий! Как хотел бы я вновь ощутить жар твоих губ и нежность твоей кожи... Хочется верить, что и ты не охладел ко мне за время столь долгой разлуки. Сегодня я обязательно буду присутствовать на премьере вашего спектакля. Уверен, ты как всегда будешь на высоте. И я надеюсь, тебя не затруднит немного подождать меня в гримерке по завершении.»       Эшли кончил читать и передал письмо адвокату.       — Ваша честь, на мой взгляд, доказательства более чем исчерпывающие, — обратился к судье он.       После недолгого совещания присяжных, судья поднялся и, глядя на Астариона с нескрываемым презрением, объявил:       — Лорд Астарион, я признаю вас виновным в «грубой непристойности» с лицами мужского пола. Суд приговаривает вас к двум годам каторжных работ, — Он ударил молотком по подставке и после добавил: — Это самое отвратительное дело, в котором я участвовал.       Зал зашелся возмущенными возгласами. Каждый норовил указать осужденному на его неправоту, не стесняясь в выражениях. Кто-то выкрикивал «содомит!», кто-то — «извращенец!», кто-то — «позор!». Общественность была глубоко возмущена. Астариона вывели из зала суда и отправили отбывать наказание.