Рыцарь дня.

Рацио будят ранним утром, когда автовоз останавливается на какой-то заправке. Он не особо помнит, как именно они вылезли из машины, а после на попутке добирались до ближайшей закусочной. Окончательно Веритас проснулся уже там, медитируя над чашкой с черным кофе. Авантюрин вновь улыбался, глядя на него. Щебетал над ухом про правильный завтрак, о прекрасном утре и пытался заставить его поесть. И у него не было никакого желания сопротивляться. Все тело ломило, а настроение было настолько паршивым, что общался он только взглядами и никак иначе. Блондина это веселило и он удивительно точно распознавал все его желания, посылы и молчаливый сарказм, что заставляло Рацио в который раз испытать к этому человеку толику симпатии. Он понятия не имел, как Авантюрин это делал, но разум отказывался давать какие-либо комментарии. Ему порой казалось, что если бы его мозг был отдельным человеком, то он бы каждый раз вздыхал и язвительно закатывал глаза. Они в очередной раз угоняют машину и отправляются в путь, останавливаясь пару раз на передышку. Веритас не знал куда они едут, да и не хотел спрашивать. Раз уж вверил свою жизнь в чужие руки, то и сомневаться уже было поздно. От того впервые в жизни он почувствовал какого это - просто плыть по течению. — На самом деле я не люблю жаренные яица, — они разговаривали о всякой бессмыслице почти постоянно. И это тоже было для него каким-то особым открытием. Авантюрин был хорош во всём и Рацио уже принимал это как факт. С ним было приятно общаться, о чем-то рассуждать и даже молчать. Его присутствие никак не напрягало и даже на глупые шутки хотелось отвечать такой же глупостью. — О, боже. То есть мой с любовью приготовленный завтрак ты так и не съел? — блондин почти не отвлекался от дороги, что давало ему возможность разглядывать чужое лицо без толики стыда. Оно было ярким, живым. И прямо сейчас - наигранно оскорблённым, что вызывало мимолётную улыбку. — Съел. У меня не было выбора, ведь меня так заботливо попросили это сделать, — Веритас подыгрывает ему. Ловит короткие взгляды, подмечая про себя, что цвет глаз был и вправду необычным. Голубая радужка, перетекающая в необычный фиолетовый отблеск. На солнце края становились слегка розоватыми, а в темноте темнели до пурпурного. — Нет, нет, док. Не выкрутишься. Следующий завтрак за тобой. И да, я люблю жаренные яица. С беконом. Особенно, когда мне их подают в фартуке на голое тело, — Авантюрин подмигивает, а Рацио в очередной раз закатывает на это глаза. В их общении единственным минусом было только это. Пошлые намёки. И он никак не мог понять, зачем блондин это делает. Не то чтобы их взаимоотношения можно было описать каким-нибудь одним словом, но он прекрасно помнил свой провал и совершенно не хотел повторения. Время близилось к закату и за окном начинало быстро темнеть, вызывая очередной приступ сонливости. На самом деле без всех этих убийств и знания о том, что они в бегах - Веритас даже мог бы назвать эту поездку дружеской. Возможно, именно поэтому его язык развязывается чаще, чем на тридцать минут в день. А, возможно, потому что Авантюрин был хорошим слушателем. —… И они отказались воспринимать мою теорию. Хотя все факты говорят о том, что черная дыра - двухмерна. Как иначе объяснить её размеры и вместимость? У меня даже формулы это подтверждают, а мне говорят, что это ошибочно и что стоит их перепроверить. Я был так зол, что не мог уснуть всю ночь. Сидел и перечитывал доклад, пытаясь найти ошибку, которой нет! Рацио переводит дух, сползает вниз по креслу и прячет зевок в кулак. Он не хотел вновь засыпать в машине, но подлый организм решил, что это именно то, чего ему так не хватало. Противная мысль о том, что Наташа могла быть права отгоняется почти сразу. — Думаю, её не восприняли всерьез, потому что это могло бы изменить представление о знакомом нам космосе в корне. Пострадали бы многие аспекты физики и даже большинство теорий квантовой пришлось бы пересмотреть. Но. Что я знаю точно, так это то, что все великие открытия всегда поддавались критике общественности. Так что, док, вероятно твоя нобелевка не за горами. Он замолкает. Даже сонливость уходит, потому что Веритас мог только смотреть и не понимать, откуда в нём это едкое чувство… Восторга? — Док, ты там уснул что ли? — Авантюрин бросает на него короткий взгляд, наполненный беспокойством. И. О боже. — Нет, просто я, кажется, почти влюбился. Мужчина резко отворачивается и даже в полутьме замечает, как лёгкий румянец проявляется на бледной коже. Он сказал это осознано. Именно ради такой реакции. Внутри всё разливается довольством, пока Авантюрин смущается. Если бы не их ситуация, то Рацио бы точно поцеловал его ещё раз, просто потому что без своей извечной маски клоуна он был невероятно красив. Веритас уходит в дрёму с чувством, что в их маленькой борьбе он вышел победителем. А просыпается от мягкого поглаживания по щеке. Он понятия не имел, сколько прошло времени, но машина больше никуда не ехала, а в глаза светила неоновая вывеска мотеля. — Просыпайся, соня. Я снял нам номер. Перед его лицом трясут ключами и он легко выдыхает, сонно подумывая о том, что не влюбиться в Авантюрина сложно. Особенно, когда тот так внимателен и учтив. — Это нам не навредит? — Не волнуйся. Одна ночь ничего не стоит. Мужчина ухмыляется, выходит из машины, забирая небольшие пожитки из багажника, пока Рацио пытается проснуться окончательно и выбирается из автомобиля. Уже на привычном автопилоте идет следом за мужчиной, который открывает перед ним дверь в их скромное временное пристанище. Две кровати, телевизор и, боже неужели, ванная комната. Его мало интересует кровать. Простая, человеческая кровать, сколько возможность наконец-то помыться в менее антисанитарных условиях. От того первое, что он делает - скрывается за дверью, оставаясь наедине с собой и своими мыслями. Веритас даже не подозревал, что горячая вода будет радовать его настолько сильно и первые минуты просто стоял под душем, собирая себя по кусочкам вновь и вновь. Он думал и думал. Много думал. Пытался понять, где он так ошибся и почему его жизнь превратилась в гребанный триллер с элементами тупой комедии, но всё больше мысли возвращались к Авантюрину. К его легкому, искреннему смеху. К его бледной коже, на которой особенно ярко было видно его смущение. Рацио даже зачем-то запомнил, что уши и шея у него краснеют первее, чем щеки. А ещё руки у того были обманчиво элегантными. Он весь в целом выглядел как одна большая ложь. И если бы Веритас встретил его на улице, то никогда бы в жизни не подумал о том, что эти руки могут уничтожить играючи пару десятков людей. Его ладонь предательски опускается вниз по животу, а он сам прислоняется лбом к теплому кафелю, ощущая как низ начинает болезненно тянуть. Мысли скачут лихорадочно и одна из них буквально кричит о том, что ему нужна Наташа и её советы. Потому что для него это чересчур. Для него это много и он совершенно не справляется. Позади шелестит шторка и он сбито выдыхает, ощущая ладони сначала на своих плечах, затем на спине, на пояснице и после на прессе. В опасной близости от его стояка. — О ком это ты думаешь, док? Мне начинать ревновать? — голос звучит приглушённо, где-то у его уха. Он остро ощущает чужие немного шершавые губы на шее и у кромки волос. Слабо выдыхает, когда ладонь перехватывает его руку и опускается вниз, заставляя сжать собственное возбуждение пальцами. Веритас чувствует, как Авантюрин прижимается к нему со спины. Чувствует, как об его поясницу трется чужой член и. Он слишком устал, чтобы что-то с этим делать. И оправдывать себя он устал тоже. — Если скажу, что о тебе, то ты уйдешь и дашь мне спокойно снять напряжение? — Рацио немного хрипит, но тон его всё так же ироничен. Только успевает выдавить мычание, когда рука сжимается сильнее. — Я бы не отказался помочь тебе в этом нелёгком деле, — он слышит по голосу, что тот улыбается. И не сопротивляется, когда его разворачивают. Закидывает руку на плечи, вплетает пальцы в волосы и выдыхает слабый, поощрительный стон в губы, когда об его член трутся другим. Рацио отдается этим эмоциям и желанию сполна, наслаждаясь разом всем и сразу. Чужими губами, что глушат их короткие вздохи. Чужими пальцами, которые обхватывают сразу оба стояка и двигаются не в какой-то определённый такт. Они путаются, мешают друг другу, пытаясь прижаться телами, чтобы каждой клеточкой ощутить тепло и одновременно с этим доставить удовольствие партнёру. Веритас позволяет себе многое. Он не сдерживается, кусая белую кожу под своими губами. Позволяет рукам оглаживать каждый сантиметр кожи, ощущая под пальцами широкие шрамы и зажившие ранения. Позволяет Авантюрину касаться себя везде, где тому только заблагорассудится. Выдыхать тихо чужое имя, толкаться в кулак, наслаждаться грубыми укусами и даже дает сжать себя за волосы, когда они кончают. Остатки мыслей вылетают насовсем под умелыми поцелуями блондина. Рацио успевает забыть, зачем он вообще заходил в душ, пока его не начинают мылить с головы до пят. Ему бы смутиться, но он только неловко пытается повторить заботу в ответ, ловя взгляды наполненные какими-то непонятными для него словами и чувствами. Он оставляет эту таинственную тишину нетронутой. Для него это первый опыт. Веритас еще никогда и никому не позволял так сильно забираться под его кожу. Но в случае с Авантюрином все его внутренние правила не работают. Он на многое закрывает глаза, слишком сильно пускает в свою душу и они наверняка оба знают, что ничем хорошим это не закончится. Это всё мелькает где-то на задворках сознания, пока его губы предательски расплываются в улыбке, а он сам вытирает чужие волосы сидя на кровати. Мужчина немного откидывает голову, насвистывает какой-то мотив под нос и разбирает на коленях пистолет, почти сразу передавая тот ему. Рацио откидывает полотенце в сторону, с опаской принимая оружие из чужих рук. Он замечает, как губы Авантюрина расплываются в немного ехидной ухмылке и хвалит себя за то, что понемногу учится понимать эмоции, которые тот выражает. — Ты каждый раз берешь пистолет в руки так, будто он взорвётся от любого твоего прикосновения. — Это… Второй раз в жизни, когда я беру оружие в руки. Блондин вскидывает бровь, забирает опасную игрушку и кладет на тумбочку рядом с кроватью, утягивая его за собой на постель. Одного этого движения хватает для понимания, что второе спальное место им не пригодится. Он бы попытался влезть в головоломку чужой головы, чтобы сделать какие-то свои выводы, но вместо этого укладывается на подушку, заглядывая в чужие глаза. Те вновь искрятся каким-то весельем и Рацио ждёт очередной поддевки. — Ты что, не служил в армии? — Авантюрин вскидывает бровь, убирает с его лица волосы, костяшками проводит по щеке и шее, еле слышно бормоча под нос. — В следующий раз займемся сексом как нормальные люди. Веритас прикрывает глаза, стараясь не обращать внимание на то, что щеки от этого глупого комментария начинают пылать. Мысленно добавляет блондину один балл в их словесной баталии, прежде чем всё же ответить на вопрос. — Нет. Не служил. Не приняли по рекомендациям психолога. На него всё ещё смотрят с вопросом. Прижимаются всем телом и даже нагло укладываются на плечо. Ему не остается ничего, кроме как тяжело выдохнуть, предсказывая следующий вопрос. — Психолога? — Да. Психолога. Асоциальное поведение, заниженная эмпатия и социопатия. Плюсом пару приводов в участок за нанесения тяжелых телесных и… Да. Печать негоден мне поставили почти сразу. Сказали, что моё состояние может ухудшиться. В лучшем случае. Авантюрин молчит и это немного напрягает. Он редко кому рассказывал о себе и уж тем более никогда не оглашал весь список проблем. Чаще всего ограничивался фразами о том, что у него некоторые проблемы с раздражительностью и агрессией. — И как тебя допустили к преподаванию? Не то чтобы я сомневался в твоей компетенции, просто интересно. — По одобрению Наташи. Я обязан посещать её каждый месяц, а каждые полгода - психотерапевта. Он ощущает, как Авантюрин смеется. Тот вскидывает голову и напряжение уходит из его тела, стоит только увидеть, что блондину абсолютно наплевать. Он не видит страха, опаски или беспокойства. Только что-то непонятное и незнакомое ему совершенно. — О. Это случайно не та самая, что рекомендовала тебе завести роман? — его откровенно поддевают и Рацио использует единственное оружие, которым он владеет достаточно умело. Целует, чтобы заткнуть и не слушать о том роковом дне, когда они впервые встретились. Он отстраняется только тогда, когда блондин засыпает буквально вот так. В ленивом поцелуе, продолжая прижиматься к его боку. Веритас вяло раздумывает над тем, когда Авантюрин последний раз спал, прежде чем уснуть вновь. Уставший и абсолютно довольный. *** Огромный амбар на окраине Нью-Гэмпшира встречает их тишиной и огромными стеллажами, наполненными железными деталями для авто, огромными пластиковыми трубами и контейнерами, закрытыми на крупные замки. Авантюрин ступал тихо и мягко, будто и вовсе не касался земли, а порхал над бетонным полом. Рацио старался соответствовать, но свои собственные шаги отдавались эхом, раздражая неимоверно. Он знал, что это то самое «надежное место» и что где-то тут, в одной из огромных коробок, был спрятан Келус. А ещё знал, что мужчина спит урывками. Что тот довольно нежен с утра, если не брать в учёт их спешку и очередной угон новой машины. Веритас даже мысленно не брался считать, сколько статей нарушено и насколько лет его могут посадить. Да даже эти странные перебежки с пистолетом наперевес нисколько его не трогали, как мысли о Авантюрине. Он опять оказался прав, потому что каждый божий раз откровенно залипал на бурые пятна, что ещё остались на шее. И каждый раз мысленно давал себе оплеуху, ведь в ушах звенел чужой шёпот, обещающий какой-то там следующий раз. Его разум говорил, что никаких следующих разов не будет. Что он может просто случайно прострелить себе сейчас колено и умереть от потери крови. Что его просто могут бросить, как ненужный балласт, который явно тормозит блондина. Что сам Авантюрин мог просто выхватить шальную пулю и не выжить, ведь он такой же человек, как и все. И тоже умеет ошибаться. Но в это же время всё внутри него этому не верило. Внутренняя борьба изматывала, напряжение копилось в мышцах всё сильнее, а агент специального назначения даже и не подозревал, что перевернул не только его жизнь, но и его самого с ног на голову. — Подожди меня тут, док, — Рацио в который раз подмечает, как меняется чужое поведение в разных ситуациях. Сейчас блондин был собран и серьезен, а каждое его движение скоординировано и продумано. Вероятно, маска этакого весёлого пройдохи ему нужна была только для того, чтобы умело обводить людей вокруг пальца, не давая тем понять насколько он может быть опасен. Авантюрин скрывается за прозрачной шторой, заходя в пустой контейнер, а Веритасу не остается ничего другого, кроме ждать. Он обводит пустое помещение взглядом, рассматривая пистолет в своих руках. Почему-то с ним он выглядел как макака с гранатой, когда как у блондина оружие превращалось в продолжение его руки. Он вскидывает дуло вверх, щурится, играючи выдыхает под нос негромкое «пуф-пуф» и почти тут же опускает руку, ощущая себя последним идиотом. Кто бы знал, что всё это его будет веселить… Веритас слышит шорох позади себя, но не успевает обернуться. Его дёргают за футболку назад, мимо лица пролетает пуля, а пистолет вновь вскидывают вверх, нажимая его пальцем на курок. Тело падает, Авантюрин позади него разворачивает их в другую сторону и вновь стреляет. Восемь патронов, восемь падающих со стеллажей тел. Его вновь тянут под грохот выстрелов, давят на плечо, заставляя присесть за бетонным блоком и забирают из онемевших пальцев пистолет, вновь аккуратно их разжимая. — Келуса нет, Дань Хэн меня опередил, — он говорит это спокойно, словно они прогуливаются в парке ранним утром. Рацио даже начинал к этому привыкать, когда подметил, что блондин был не с пустыми руками. Ему суют два больших магазина, пока Авантюрин с легкостью перезаряжает автоматы. — Насколько я успел понять, к нашей маленькой вечеринке присоединились охотники за головами. Готов? Насчёт три надо будет перебежать вон к тому углу, хорошо? Веритас быстро кивает. Его вновь трясёт, но в этот раз не от страха, а от адреналина, растекающегося по венам. Он вслушивается в чужой голос, в грохот пуль, стучащих по железу и пролетающих каждый божий раз в опасной близости от его макушки. Он весь превращается в пружину, которая готова вот-вот лопнуть. — Раз, — Авантюрин растягивает гласные, подвигается к нему ближе. — Два, — он вскидывает автоматы вверх и открывает рот, чтобы произнести роковое «три», когда Рацио срывается с места и бежит вперёд. В него стреляют. Пули проскакивают мимо, пока он в панике бегает туда-сюда на одном месте и выдыхает громкое «блять», прежде чем вновь убежать в их укрытие. Магазины в его руках превращаются в маракасы, пока Веритас пытается отдышаться, улавливая на лице блондина шок и вновь какую-то непонятную ему эмоцию. — Давай… Давай ещё раз, я переволновался, — он быстро проводит языком по пересохшим губам и блондин поджимает губы. Как бы тот не старался, но дрожащие от смеха плечи скрыть не смог. — Раз. Два. Три. Авантюрин резко поднимается, гул стрельбы слышаться ещё громче, пока мужчина быстрым шагом отходит вместе с ним в небольшой коридор, скрытый контейнерами со всех сторон. Щелчок и пустые обоймы падают на пол, заменяясь на новые, что он всё ещё держал в руках. Весь путь его прячут за спиной, не давая толком разглядеть, сколько ещё людей осталось и как долго это продлиться. В ушах начинает звенеть спустя пятнадцать минут непрекращающейся стрельбы, пока он не слышит глухие щелчки. — Гадство, — оружие падает под ноги, блондин тащит его за руку дальше и наступает короткая тишина, позволяющая отдышаться хотя бы минуту. Они прижимаются спинами к холодному металлу, Рацио прикрывает глаза, проводит ладонями по лицу и не хочет признавать одного простого факта. Они в тупике. — Веритас, послушай. Выпей, успокойся и помни, что у меня всё под контролем, — ему под нос суют небольшую бутылочку, которую он послушно выпивает. Знакомый сладковатый привкус заставляет ощутить себя преданным. Перед глазами начинает плыть спустя минуту, а ноги отказываются его держать совершенно. Тело заваливается на бок, но его перехватывают и прижимают, не давая упасть окончательно. — Ты меня… опоил…— опять. Голос предательски дрожит и Рацио уже не видит чужой реакции. Только слышит тихий шепот: — Прости, это ради твоей безопасности. Они уже близко. Пока ты в отключке, охотники не смогут тебя убить, ведь ты можешь нести ценную информацию. И так они не станут тебя пытать. Веритас на остатках силы воли вскидывает руку, пытаясь ударить засранца, но её перехватывают и прижимают к чему-то теплому. На задворках сознания плавает глупая мысль, что за эти четыре дня он явно успел отоспаться на пару лет вперёд.