Капитан Леви, Вы умираете?

      Голова раскалывается. Я открываю глаза, жмурясь от яркого солнца, бьющего через окна. Палата размывается в глазах. Простонав, я переворачиваюсь на другой бок, утягивая за собой подушку и вновь прикрываю глаза, надеясь ухватить сон за хвост. Но этому не суждено случиться.       – Доброе утро, Леви! – весело говорит Ханджи, садясь рядом. От ее звонкого голоса голову пронзает боль, и я прижимаю подушку к уху сильнее. – Ой, прости. На, выпей. Поможет от головы. – она протягивает мне склянку и я в один глоток выпиваю ее. Вкус напоминает тот, что вливала мне Микаса в лагере. Лишь бы не отрава от Хан. Хотя, если она захочет отравить меня, я не буду против.       Спина затекла от неудобной больничной койки. В крыле все кровати были с довольно мягким матрасом, чтобы не травмировать, и спина лучше воспринимала холодный пол, чем что-то мягкое. Боль отходила на второй план, и я откинул подушку, тяжело вздыхая, чувствуя, как в горле собирается комок для кашля. Снова будут цветочки?       – Спасибо, Хан, – говорю я, поворачиваясь к ней, – Когда меня отпустят?       – Леви… – начинает она, сомнительно поглядывая на меня.       – Вы же не собираетесь держать меня здесь, пока я не помру? – взрываюсь неожиданно я. Тон Ханджи мне не понравился. Они же не думают, что я хочу провести остаток дней здесь, ничего не делая.       – Нет, конечно нет! – говорит Ханджи, повышая голос, – Эрвин приказал приставить к тебе одного из солдат… – она делает паузу, и поднимает глаза на меня, – Ты же понимаешь, да?       – Да бля-я-я-ть, – протягиваю я, откидываясь на подушку и смотрю в потолок. – Она знает?       – Пока нет.       – Пока? – спрашиваю я, поворачиваясь к девушке, и скептично поднимаю бровь. Что это черт возьми значит «пока»?       – Нам придется ей рассказать. Нахождение рядом с ней поможет держать ситуацию под контролем. Я буду пытаться найти лекарство… – сказала она, и ее голос стал совсем тихим.       Я знал, что Ханджи была уверена, что мы найдем все о титанах. Она была уверена, что мы сможем договориться с Марли. И она совсем не была уверена, что сможет спасти меня. А стоит ли?       – Тогда может меня не нужно спасать, и дадите мне прожить остаток дней спокойно? – спросил я, натягивая на лицо свою стандартную маску безразличия ко всему.       – У нас есть большие шансы, Леви. Я буду искать лекарство, а ты – общаться с Аккерман. Глядишь, одно из двух выстрелит, – повеселела она, подходя ко мне, и трогая за плечо. – Леви, дай себе шанс. Прошу тебя. – вновь вернулась к серьезному виду.       В ее глазах стояла боль. Я понимаю, что она не переживала за меня на вылазках. Никто не переживал. Я же Леви. Сильнейший воин человечества. И умереть в пасти титана я вряд ли смог бы. А вот от всего остального – запросто. Она явно не ожидала, что придется рассматривать мою смерть, а более того, ожидать ее. Я кладу свою руку поверх руки Ханджи, сжимая пальцами. Глубоко вдыхаю, прикрывая глаза.       – Я сделаю все, чтобы не умереть, Ханджи. Ты не потеряешь меня.

***

      Ханджи отпустила меня из этой клетки и разрешила вернуться в свой кабинет. Он покрылся пылью, и я приступил к уборке, давая себе время разложить все мысли в голове.       Проходясь тряпкой по полкам, я пытался переварить мысль о болезни. Я надеялся на обычную простуду, но шок, когда я увидел цветок в своей руке, не покидал меня. Цветы. Гребанные цветы. Сильнейший воин человечества находится на грани смерти. Нелепо. Во мне произрастают сраные цветы, как будто я горшочек с полезными удобрениями для них. Тц. Звучит дико. Мне некогда было наслаждаться ими, и, глядя в окно, замечая цветы, растущие подле замка, невольно передернул плечами. Этого не может быть. Я нахожусь в каком-то другом мире, а может просто сошел с ума, вот и видится всякое. Если я сумасшедший, то могу и других считать такими же? Не исключено. Если Ханджи однажды сойдет с ума, мы вряд ли поймем это сразу с ее наклонностями.       Она говорила о любви? Я и любовь? Да еще и с кем. Микаса конечно была красивой и притягательной, но какая к черту любовь? Но ты обещал ей, что выживешь. Я глубоко вздохнул, снимая с носа платок, удерживающий пыль от моих лёгкий. Может быть цветы задохнутся от нее? Хмыкнув, я сел на кровать, закрывая лицо руками, и пытаясь справиться с нахлынувшими эмоциями. Что мне делать? Идеи сближения с Микасой быстро отмелись. Я не хочу этого. Мне не нужно это. Не нужна чёртова Аккерман, которая может катиться к своему Йегеру прекрасному. Она нужна чёртовым цветам. Не мне.       Прозвучал стук в дверь, выдергивая меня из мыслей. Открыв замок, я увидел ее, кого бы меньше всего хотел видеть.       – Аккерман? – спросил я, окидывая ее взглядом.       Будто слышала мои мысли и прискакала.       – Капитан Леви, Ханджи сказала, что Вы заболели, – начала она. Я вздернул бровь. И чего дальше? Хан же не сказала ей?! – Мне поручили помогать Вам во всем.       Я откинул голову назад и рассмеялся в голос. Серьезно? Серьезно, Ханджи? Это твоя помощь в решении моей «болезни»? Смех не прекращался, пока в горле не засаднило, и не пришел кашель. Микаса ошарашено смотрела на меня, явно не понимая моего неожиданного веселья. Мне мало одного потрясения сегодня, что я умираю, и лекарства нет, и ты мне подкидываешь её. Я хотел бы закрыть дверь, как кашель усилился, спазмом скручиваясь в животе, и я дошел до стола, закрывая рот руками и пытаясь прокашляться. Девушка побежала за мной, отбегая к раковине и наливая в стакан воды. Всё так быстро, будто она делала это каждый день. Взяв стакан из ее руки, я коротко кивнул, поблагодарив, и осушил его. Вода, конечно же, не помогала, но прохлада уняла приступ кашля. Никаких цветов на руках не было. А вот кровь осталась. Я посмотрел на гранёный стакан по которому стекала кровь, и она отбрасывала блики солнца. Блять.       – Капитан, у Вас кровь… – сказала девушка всё такими же ошалевшими глазами.       – Аккерман, свободна. Я поговорю с Ханджи, чтобы с тебя сняли работу. Мне не нужна помощь, – рявкнул я хриплым голосом. Её жалость мне не нужна была. И помощь мне не нужна.       – Но, Ханджи сказала… – начала она, но я поднял глаза на нее, и со злостью посмотрел в ее серые пронзительные глаза, в которых морем плескался испуг.       – Я сказал. Свободна. Аккерман.       Та дернулась, распрямляя спину, и становясь еще выше, чем была, пока стояла возле меня, и быстро вышла за дверь.       Блять. Ханджи действительно издевается надо мной? Возвращаться в ее логово больничного крыла не хотелось совершенно, но нужно поговорить с ней. Вставая, я подошел к раковине, отмывая кровь с рук и стакана, чертыхаясь, что она успела капнуть на пол. Снова нужно мыть полы.       Я быстро разобрался с пятном, и переодевшись в форму, направился к Ханджи. Солдаты, проходящие мимо меня, отходили подальше к стене, видя мой злобный взгляд. Могу предположить, что глаза мои горели гневом. Преодолев лестницу, я влетел в кабинет Хан, не заботясь, что она может быть занята или кому-то помешать из ее «подопытных».       – Какого чёрта, Ханджи?! – заорал я, подлетая к ее столу, и жестко отдернув стул, упал в него, – Это что ещё за херня сейчас пришла ко мне в кабинет с помощью?       – Леви, мы же договорились, что я помогу тебе, – спокойно ответила та, протягивая ко мне руку через стол. Я отдернул ее, складывая руки на груди, и прожигая ее взглядом.       – Мне не нужна такая помощь! – продолжал я, чуть убавив тон, – Убери её нахер от меня!       – Леви, я понимаю, что ты рассержен… – она чуть потупила взгляд, разглядывая на столе узор дерева.       – Но она не может этого сделать. Это мой приказ. И приказ Королевы, – раздался грозный голос позади меня. Я обернулся, и увидел Эрвина, который застегивая манжеты на рубашке, выходя из-за ширмы, – Видимо, ты был слишком зол, раз не потрудился постучать, – Смит смерил меня своим отчитывающим взглядом командующего.       – Да. Я очень зол, – подтвердил его слова я, переставая кричать, и голос теперь был спокойным, – Какого черта, Эрвин? Какой к черту приказ Королевы? – спросил я, наблюдая, как тот накидывает плащ и завязывает его у шеи.       – Ты слишком важен, Леви. Приказом Королевы, мы обязаны сделать все, чтобы сохранить тебе жизнь, – ответил мужчина. Лицо его не выказывало никаких эмоций.       – Серьезно? Я что, теперь подопытный Королевы, как Йегер? Какого черта? – рассмеялся я. Друзья переглянулись, и оба посмотрели на меня с удивлением. Знали бы они, что это не первый смех за последние десять минут. Тц.       Говоря, что ситуация с Аккерман – пиздец, я не подразумевал, что станет еще хуже. Королева лично решила, что может распоряжаться моей жизнью. Ебанный пиздец. Это если я захочу покончить с собой, попадет этим двоим, что не усмотрели за мной? Меня мельком посещала такая мысль. Я никогда не видел смысла в жизни. Просто плыл по течению в корпусе, убивая титанов. Мне не нужны были ни титулы, ни звания, ни победа. Ничего не нужно было. Я просто убивал титанов. Больше ничего нет в моей жизни. А теперь меня, по сути, лишили воли, не позволяя распоряжаться ничем. Я обещал Ханджи, что постараюсь выжить. Она и Эрвин были теми, кто держал меня на плаву, потому что я был им нужен. А они мне. Теперь еще и Аккерман. Блять. Я еще не думал о том, что буду делать с ней. И сейчас не хотел пускать ее в свою голову. Вместо этого сама Королева сделала это за меня. Забавно, как она ударила меня пару лет назад, когда мы ее решили посадить на трон, а я рассмеялся. Я смеялся очень редко, а та ситуация меня позабавила. Теперь она лично решила спасти меня? Вероятно, ее армия не может лишиться сильнейшего воина человечества. И я им нужен.       Вот чёрт.       Сейчас же смех был скорее нервным. Я перестал смеяться, когда кашель вернулся с усилием, и, сложившись пополам на стуле, пытался подавить внутренний спазм. Рук коснулся нежный цветок черного цвета. Небольшой, но тот, что приносит боль. Ханджи подбежала к своему шкафу, доставая склянку, и практически насильно влила мне ее в рот вместе с Эрвином. Мне не нравилось чувствовать себя слабым.       – Вы действительно думаете, что ваш "сильнейший воин человечества" не справится сам? – саркастично спросил я, вытирая кровь с губ, и, беря у Ханджи полотенце из рук, вытерся.       – Леви, хватит шутить. Это очень серьезно. Хан вычитала, что Микаса должна находиться как можно ближе и дольше к тебе, чтобы болезнь не распространялась… – сказал Эрвин, кладя руку мне на плечо, – Но потом это перестанет помогать.       Я поднял на него взгляд, понимая, что он сейчас скажет. И это разрушит мою жизнь окончательно.       – Это приказ, Леви. Ты должен влюбить в себя Аккерман и выжить, – сурово сказал тот, стискивая мое плечо.       Блять. Гребанный Эрвин. Что б его. Я проклинаю его в своей голове, обзывая всеми ругательными словами, которые я только знаю. Как они могли донести это Королеве? Ах, ну да, я единственный заболевший этой дрянью. Они не могли по-другому. Смит знал, что я живу только приказами. Наверное, это то единственное, что помогало мне жить дальше. Я поклялся отдать свое сердце разведкорпусу, и я это делал всю жизнь. Теперь разведкорпус хочет, чтобы я отдал свое сердце маленькой девчонке, которой оно не нужно. Я бы выбирал разведкорпус каждый раз, но противостоять приказу я не могу.       – Я вас всех ненавижу, – в сердцах сказал я, вздыхая, и стараясь сдерживаться, чтобы снова не наорать на них.       Они не виноваты. И знают это. И знают, что я не серьёзно. Ханджи с грустным взглядом подошла ко мне и обняла. Я не сопротивлялся, давая себя обнимать. Они всегда были тактильными с Эрвином. Видимо это передалось и мне, и я осторожно положил руку ей на спину, приобнимая. Мгновение прошло, и я отстранился, посмотрев на них.       – Я выполню ваш чёртовый приказ.