Иная учеба

      Это была вторая операция Глаши в условиях этой больницы. На простое удаление жировика, которое вполне логично было делать только в паре с медицинской сестрой, Семен позвал ассистировать Глашу.       По сути, как снова показалось Глаше, ассистировала не она, а медицинская сестра. Глаша смотрела на ход операции, пыталась сдерживать рвотные позывы, когда ей стало немного лучше, подала тампон и попыталась запомнить, как именно накладываются швы.       Семен зашивал явно лучше нее, Глаши. Это были точно такие же неторопливые движения, но паузы между ними практически отсутствовали, в то время как Глаша тогда, в деревне, постоянно беззвучно материлась между каждым швом.       Когда больной покинул операционную, девушка устало опустилась на стул в предбаннике, не в силах куда-то идти.       — Зачем вы ее звали? — услышала Глаша голос медсестры. — Ей же еще совсем равно.       — Пусть учится и запоминает, — ответил Семен. — Может, после университета во врачи пойдет. Да и, помните же, как она притащила роженицу с поперечным положением? Некоторые до сих пор предпочли бы женщину-врача, хотя какая разница-то? Может, кто-то когда-то ее вот так позовет — она знать будет, что делать.       «Тебе-то не плевать, кого смотреть притащили? — подумала Глаша, прекрасно осознавая, что в чем-то эта медсестра превосходит ее по уровню знаний. — Умеешь подавать нужное — и молодец, а мне надо учиться дальше».       — Глаша, курить! — позвал Семен.       — Я бросила, мне надоело, — ответила девушка, однако с интересом пошла вместе с Семеном.       Семен достал портсигар, неторопливо закурил…       — Сегодня уже повеселее была, — произнес он.       — Не каждый же раз блевать, — ответила Глаша.       — Хирургом хотела бы быть? — спросил Семен.       — Не знаю, — сказала Глаша. — Но это явно лучше, чем всякое: «Так, это горячка, пройдет через три дня, пусть полежит, ну еще вот порошок есть, можете сходить в аптеку и купить».       — Еще тебя звать? — продолжил Семен.       — Конечно, — с жаром ответила девушка. — Звать обязательно! Даже ночью!       — Как тебе учеба? — спросил Семен.       — Хорошо, — Глаша оживилась. — Я с большим интересом хожу на учебу. Мне там очень нравится. Правда, как белая ворона, но плевать. Пусть не смотрят. Или вообще брюки себе сошью, чтобы пальцем не тыкали. Хотя много чести, пусть просто не смотрят на меня, если не хотят.       Немного побеседовав с Семеном, Глаша спросила:       — А как там Яков? Что-то давненько не видела.       — На лето уезжал в деревню, — ответил Семен. — Еще не приехал, ближе к концу месяца будет.       — На заработки или… — Глаша осеклась, не зная, насколько можно доверять Семену и вообще, знает ли он о подпольной деятельности Якова.       — Или, Глаша, — сказал Семен. — Разумеется, ради идеи. А идея называется: «Людям и в деревне надо лечиться».       Глаша немного не поняла мысль. «Людям и в деревне надо лечиться» можно было трактовать по-разному: и в прямом смысле слова, и в качестве прикрытия для революционной деятельности.       — Аглая Дмитриевна, мне Яков не докладывал, он поехал просто людей лечить или агитировать, — прямым текстом сказал Семен. — Кому надо, пусть сам спрашивает, если пожелает.       — А почему тогда уверенность, что не ради денег? — спросила Глаша.       — Потому что ради денег можно было поехать верст за десять от города, а не к черту на кулички, — ответил Семен.