***
002. размытость Жажда крови смывает его угрызения совести, размазывая всё, что попадается на пути, пока грань между виновным и невинным не размывается до такой степени, что он теряет себя и свои границы. Но его взгляд остается ясным, и поэтому её предательское лицо запечатлелось в забытой части его сердца — той, что ещё не скоро забьется вновь.***
037. то, что потеряно — Карин, выследи..., — остановился он, запоздало осознав, что разговаривает с воздухом. Карин больше не было рядом. И уже никогда не будет. Он об этом позаботился.***
024. выплачивая долги Он смотрит на неё, капли дождя стекают по её волосам на его щеки, скользят вниз и стирают дорожки крови, вытекшей из глаз и стекающей по подбородку. Он знает, что она изо всех сил старается держать себя в руках; борется за то, чтобы оставаться спокойной и собранной и помочь ему выжить — как она всегда делала. Как, вероятно, всегда и будет делать. — Прости. Он выдыхает, Карин перестает расстегивать блузку и бросает на него изумленный взгляд. — Прости. Он повторяет, на этот раз более твёрдо. И видя, как рушится ее защита, а в уголках глаз собираются предательские слезы, Саске думает, что ему не составит труда повторять это снова и снова. По крайней мере, до тех пор, пока он не сможет простить себя, как она простила его.***
015. шрамы детства Тело Карин изъедено и запятнано. Она пытается скрыть это за длинными рукавами, высоким воротником и длинными чулками, но это низводится в ничто, когда он впервые берет её на руки, и её шрамы обнажаются перед его глазами. Следы от зубов покрывают всю нежную кожу её рук, груди и ног — настолько, что почти не осталось неповрежденных участков кожи. Карин вздрогнула: зрелище было отвратительным, и она знала это. Не зря же она их прятала. И Саске, наконец, осознавая настоящую степень всего этого, осторожно поднес её запястье к губам и поцеловал внутреннюю сторону, отчего у Карин перехватило дыхание: он повторил это движение по всем длине её рук, покрывая поцелуями кожу, словно она была незапятнанным шелком. А потом он опускается на колени, и, когда его губы ложатся на её бедра и прослеживают путь выше и вверх, к самым чувствительным местам, к которым Узумаки раньше никому не позволяла прикасаться, Карин откидывает голову назад и теряет дыхание по совершенно другим причинам.