Плыви как камень — история Ивы

Асано Кадзухиро потерял больше, чем когда-либо думал. Его родители были шиноби, такие же карьерные чунины, как и он сам. Вот только во Второй войне шиноби они погибли одними из первых, их тела не подлежали восстановлению, а он продолжал пробираться через поле боя за полем, больше выживая, чем сражаясь. Он не сдал строгий выпускной экзамен в академии, и поэтому его не взяли в команду с джонином-сенсеем. Вместо этого его бросили в выгребную яму, которой был корпус генинов, чтобы он погиб, приняв кунай вместо более ценных шиноби. Чудо вытащило его из тупика, в который попало большинство, и он получил повышение в звании за то, что пережил остатки своего отряда и нанес смертельный удар по ранговому противнику, который он никогда не смог бы повторить без семи других трупов за спиной. После того как его родители и сверстники легли в землю, у него остался только один важный человек. Его крестный отец, Имаи Хисаши, не совсем воспитывал его, поскольку был джонином и слишком занят войной, но он делал для Кадзухиро все, что мог. В те редкие разы, когда ему удавалось заглянуть к нему после смерти родителей Кадзухиро, он водил его поесть, разговаривал с ним, водил к Памятнику павшим и даже учил его дзюцу. Потом Хисаши потерял руку, и Кадзухиро был противен себе за то, что это привело его в восторг. Шиноби, не умеющий формировать знаки руки, был практически бесполезен на фронте, где господствовали ниндзюцу среднего и дальнего радиуса действия, поэтому он был вынужден уйти в отставку. В конце концов. Цучикаге Сандайме направил его в Фугаторо, небольшую деревню, расположенную далеко позади их линии, в качестве промежуточной защиты между землями травы и земли. Теперь Кадзухиро мог навещать его гораздо чаще, ведь ему почти не приходилось менять курс, чтобы проезжать через Фугаторо, возвращаясь с курьерских миссий, на которые его, похоже, только и посылали. Травма поначалу повергла Хисаши в депрессию, но через год он, похоже, смирился с этим. Несомненно, к этому приложила руку его новая жена. Мана находилась примерно в таком же положении, хотя Хисаси признался ему, что ее травма, положившая конец карьере, была внутренней. Кадзухиро никогда не чувствовал себя уверенным в том, чтобы расспрашивать дальше, хотя оба они, несмотря на отсутствие общей крови, настаивали на том, что все они - одна семья. В семье скоро будет пополнение, ведь Мана забеременела вскоре после их знакомства. У большинства куноичи это вызвало бы серьезные проблемы, поэтому Кадзухиро держал это в секрете, хотя и не спрашивал крестного отца, действительно ли это так необходимо. Возможно, они получили бы разрешение, насколько он знал; с учетом инвалидности Маны это был лучший способ внести свой вклад в будущее Ивагакуре. В конце концов, это не имело значения, потому что, вернувшись в Ивагакуре с сообщениями с фронта, он обнаружил Фугаторо сожженным дотла, а четырех генинов, едва окончивших академию, копающими братские могилы. "Что здесь произошло?" - хрипло спросил он, наблюдая, как один из них размягчает землю с помощью дзюцу, похоже, недостаточно искусного, чтобы полностью раскопать грязь. "Атака Листьев", - коротко ответила девушка, бросив на него жалостливый взгляд, поскольку правильно истолковала его потерю. "Наш отряд был застигнут врасплох и ошеломлен ударной силой. Должно быть, были ранговые угрозы". "Есть выжившие?" - оцепенело прошептал он. "Пара", - ответила девушка, и в его душе зажглась искра надежды. "Их всех забрали в Айву." Не говоря больше ни слова, он бросился бежать. Нагаи Цунэо вошел в комнату, заполненную медицинскими работниками и халатами, и вышел оттуда совершенно другим человеком. Жестокая и удручающая ирония заключалась в том, что, несмотря на профессию, Хенге было его самым часто используемым дзюцу. Любые свидетели предположили бы, что Тсунео - лазутчик, и попытались бы либо убить его, либо сдать кому-нибудь, кто мог бы это сделать. Однако шпионом или предателем он не был. Он должен был находиться здесь, в этой больнице, в Хенге и во всем остальном. Обман был необходим, чтобы скрыть тот факт, что у Мигаки-шо был только один медик-нин - он. Остальные были фальшивыми личностями, созданными по приказу Цучикаге и считавшимися секретом А ранга. Ивагакуре была не похожа на Коноху, где, казалось, медиков-нинов хватало на любой контингент. Даже Тсунео, возглавлявший госпиталь, не знал их реального количества, но он обучил половину из них и сомневался, что у Ива их больше пятидесяти. Все они, кроме него, находились вблизи линии фронта. Это была неустойчивая и опасная практика, и Тсунео с ужасом ждал того дня, когда они потеряют еще больше, и его тоже отправят на фронт. Он знал, что в тот же день на деревню обрушится катастрофа, и некому будет собирать осколки. Пока что он продолжал жить во лжи, утешаясь тем, что на данный момент он избавлен от необходимости присутствовать при самых жутких делах. За некоторыми исключениями. Вчера поздно вечером его подняли с постели (пока еще в самой больнице, так как по необходимости он часто проводил дни, не покидая здание), чтобы помочь пострадавшим от ожогов из уничтоженной деревни к югу от Ивагакуре. Только пятеро пережили эту ночь, и один из них, скорее всего, умрет в ближайшие пару часов. Он не пытался спасти пациентку, поскольку ее шансы были невелики, а ему нужно было беречь чакру. Поздно вечером он часто задумывался о том, сколько еще жизней ему удалось бы спасти, если бы он не был вынужден поддерживать свой Хенге - затраты чакры и без того были немаленькими. Но он легко мог предположить, как отреагирует Сандайме, если он затронет эту тему. Не настолько, чтобы стоило рисковать. "Гоя-сенсей!" - воскликнул голос, вырвав его из задумчивости. Он повернул голову и увидел запыхавшуюся медсестру, если ее можно было так назвать. Девочке было всего тринадцать, и Тсунео сомневался, что она продержится в его больнице еще месяц. Слишком наивная, слишком брезгливая. "Да?" - огрызнулся он. "Здесь какой-то мужчина, спрашивает о ребенке". Ах, да. Ребенок. "Родственник?" - спросил он. "Возможно", - быстро ответила она. "Мы пока не уверены, из-за всей этой путаницы он просит ее увидеть, чтобы убедиться". "Отлично. Я как раз направлялась в ожоговое отделение. Привезите его туда", - распорядился он. Через минуту он уже проводил диагностику по расплавленному лицу мужчины средних лет, которого держал в коме, вызванной чакрой, когда дверь с шумом открылась. Медсестра - он не совсем запомнил ее имя - ввела молодого человека в жилете чуунина, с покрасневшими глазами и ссутуленными от горя плечами. "Пожалуйста, нанесите мазь В-6 на ожоги этого пациента", - приказал он медсестре, и та бросилась исполнять его указания, а он переключил внимание на вновь прибывшего. "Добрый день", - мягко сказал Цунэо, взяв тон, более соответствующий обстоятельствам. Посетитель издал короткий горький смешок. "Нет. Нет, это не так". Цунэо кивнул в знак признательности. "Нет", - согласился он. "Я сожалею о вашей потере. Я слышал, что вы можете быть связаны с одним из наших пациентов". "Возможно", - грубовато ответил юноша, покачиваясь на ногах. "Мой крестный отец и его жена были... убиты, убиты во время нападения. Его жена должна была родить около месяца назад, а я был в отъезде на длительном задании. Я как раз собирался встретиться со своим крестным братом, когда..." Он прервался, вздрогнув, и, хотя Цуэно не был достаточно жесток, чтобы заставить его закончить. "У нас нет никаких документов", - сказал он. "Те, кто принял ее в этом центре, сохранили ее оригинальную одежду, но ни одна из них не является особенно уникальной. Если вы считаете, что это может помочь, приглашаем вас взглянуть на них". Он покачал головой. "Могу я просто... увидеть ее?" Тсунео кивнул, подталкивая его к дальнему углу комнаты. В то время как остальные кровати стояли вплотную друг к другу, разделенные трубами и белыми занавесками, от которых сильно пахло отбеливателем, этот инкубатор стоял отдельно, и между ним и остальными было как можно больше пространства. Внутри лежала новорожденная, настолько неподвижная, что, если бы не ровное биение кардиомонитора, Цунэо подумал бы, что она умерла. На ее лице была крошечная дыхательная маска, подсоединенная к сморщенной трубке. "Она сама спаслась от огня, но, видимо, надышалась дымом. Не исключен СПИД", - предупредил он. "К счастью, она хорошо отреагировала на мое медицинское ниндзюцу, и я прочистил ей легкие. Но уже есть внутренние рубцы, и пытаться исправить их на данном этапе слишком рискованно и не слишком срочно. Скорее всего, ее голос никогда не сможет развиться должным образом". "Не уверен, что меня это пока волнует", - ответил юноша, и Тсунео не мог винить его за прямоту. Если бы он сам пережил такую потерю и если бы это не было его работой, то, вероятно, ему тоже не было бы дела до случайного младенца. "Вы видите какие-нибудь характерные сходства?" - спросил он, понимая, что это не имеет значения. Если юноша захочет взять ребенка, то возьмет, а если нет, то не возьмет. Будучи медиком-нином, он лучше многих знал, что мозг покажет человеку любое сходство или несходство, которое он захочет увидеть. Затем глаза ребенка распахнулись, став совершенно обычными карими, и молодой человек вздохнул. "Она Хисаши. У нее его глаза". Тсунео, не будь он лучшим ниндзя, вздохнул бы с облегчением. Он был хорошо знаком с матроной приюта и знал, в каком бедственном положении находится учреждение. Ребенка там ждало не самое приятное будущее. "Отлично. Теперь вопрос в том, что делать дальше?" "Я обязан заботиться о ней перед своим крестным отцом, но не знаю, есть ли у меня на это средства", - сказал он. "Я даже не уверен, что они будут ждать завтрашнего дня, чтобы перевести меня на другую должность". "Ее родители были шиноби?" спросил Цунэо, получив в ответ кивок. "У меня есть полномочия выписывать свидетельства о рождении. Уверен, никто не будет возражать, если я официально признаю ее фамилию, несмотря на то что не присутствовал при ее рождении, и сделаю ее наследницей родительских счетов". Заработная плата шиноби выдавалась через централизованный банк, а значит, все они должны были иметь счета. Если молодому человеку повезет, у них будет немного средств, чтобы обеспечить дочь. "Для вас не составит труда удочерить ее, что даст вам полный доступ к ним". Учитывая нынешние приоритеты Айвы, процесс не был столь тщательным, как следовало бы. "А что касается вашего перепрофилирования... хм. К сожалению, я полагаю, что вы заболели отравлением чакры. Прошу прощения, но, учитывая текущую загруженность госпиталя и ваш ранг, я не могу разрешить использовать медицинскую чакру, чтобы очистить ваши пути. К счастью для вас, ваш вариант очистится сам собой примерно через месяц. В течение этого времени я вынужден настаивать на том, чтобы вы оставались в деревне и отдыхали, и вам запрещено любое использование чакры до полного выздоровления. Извините, но мой вердикт окончательный, и рапорт поступит на... - он заметил опознавательную нашивку на жилете, - "стол командира седьмой дивизии". "Я... благодарю вас. Спасибо, сенсей". "Я не сделал ничего такого, за что тебе следовало бы благодарить", - спокойно ответил Цунэо. "Каждый из нас выполняет свой священный долг перед Ива и ее будущим. В связи с этим мне нужно собрать кое-какую информацию, чтобы составить ее свидетельство о рождении". Он достал карандаш и блокнот. "Отец?" "Имаи Хисаши", - ответил он густым голосом. "Мать?" "Омори Мана". "Дата рождения... ну. Ей явно всего месяц, так что скажем... 2 ноября. Как вам это?" - он получил кивок согласия. "И наконец, нам нужно имя. Ваш крестный говорил вам о возможных именах?" "Нет", - был короткий ответ. "Тогда ты должен придумать его сам". Было немного несправедливо заставлять юношу придумывать имя на месте - родители мучились бы над этим несколько месяцев или даже лет, - но альтернативы не было. Однако, похоже, у нового опекуна ребенка появилась идея. Подняв взгляд с земли, Тсунео увидел в его глазах ненависть. "Касайки", - прошептал он, заметно вздрогнув от ярости, когда это имя сорвалось с его губ. От этого звука у Тсунео по коже побежали мурашки. "Ты уверен, что хочешь для нее именно такого будущего?" - попытался спросить он. "Имя - сильная вещь. Я говорю это не в упрек и не с осуждением. Но такое имя не может быть истолковано неправильно. Люди будут относиться к ней по-другому". "Она заслуживает другого отношения", - жестко сказал молодой человек. "Она - дочь двух джонинов, ставших инвалидами и вышедших на пенсию, убитых всего через месяц после рождения шиноби Конохи. Касайки - это ее прошлое и будущее". Тсунео тяжело вздохнул, понимая, какие сложности вызовет такое имя. Часть его души надеялась, что она не попадет в книгу лото, но большая часть подозревала, что это неизбежно. "Значит, Касаки", - наконец сказал медик-нин, записывая кандзи. "А фамилия?" "Имаи". "Имаи Касаики", - пробормотал Тсунео. "Это точно привлечет внимание". Он посмотрел на ребенка, который продолжал смотреть на них с откровенно неестественным уровнем понимания. Она оставалась совершенно неподвижной, как и всегда, и лишь лениво моргала, глядя на них. К сожалению, она была не первым и даже не вторым ребенком, которого он лечил от вдыхания дыма, но, к сожалению, и первым, который остался жив. Остальные плакали, захлебываясь собственной кровью, пока их крошечные легкие не разрушались. Но Касайки не издала ни звука, даже после того как он промыл ей все дыхательные пути с помощью деликатного применения чакры водной природы. От людей, способных говорить, он знал, что этот процесс невероятно неприятен, но этот ребенок лишь сжимал кулаки. "Приходите ко мне на осмотр через месяц", - сказал он новому опекуну маленького монстра. "Что касается вашего случая отравления чакрой. Среди симптомов - одышка, приступы головокружения, усталость, боль в одних или нескольких воротах. Все заживают с разной скоростью, и, возможно, вам потребуется больше времени, чем я предполагал, чтобы полностью восстановиться". Его взгляд вернулся к инкубатору. "Имаи-тян придется остаться еще на пару дней. Используйте это время, чтобы обеспечить ее усыновление и закупить необходимые материалы. Загляните в регистратуру, и мы поделимся с вами литературой. А теперь прошу меня извинить". Сэнсэю Гойе нужно было позвонить на дом. А пока его не было, у Хига-сэнсэя было еще больше работы. Если кто-то и замечал, что они вместе с четырьмя другими медиками-нин, сопровождающими Мигаки-сё, никогда не находились вместе в одной комнате, у них хватало ума держать язык за зубами. Земля Мороза оказалась не такой уж негостеприимной, как следовало из ее названия, что должно было быть очевидно для любого, кто умел читать карту. Ведь она находилась совсем рядом с Страной горячих источников - страной, известной своим долгим летом. Страна Мороза была названа так в основном из-за заснеженных гор, которые тянулись вдоль побережья и вглубь Страны Молний, а также из-за ранней утренней росы, которая застывала в замысловатых узорах, прежде чем растаять под лучами полуденного солнца. Находясь прямо у порога Кумогакуре, страна была сильно оккупирована во время второй войны шиноби. Теперь же в неприметной бухте у восточного побережья должна была состояться, возможно, самая необычная встреча элементальных наций со времен последнего саммита пяти каге. "Мне кажется, меня следует оскорбить", - прорычал гораздо более крупный из них, обнажив зубы, заточенные под острие. Его русые волосы были уложены в два пучка, на щеках красовались зеленые треугольные отметины, а на спине он носил меч, такой же внушительный и массивный, как и он сам, закрепленный кожаными ремнями. "И почему же?" - спросил более нормальный из них. "Мы находимся у порога Райкаге, а он посылает ребенка говорить от его имени". "Это говорит скорее о доверии Райкаге ко мне, чем о каком-либо неуважении к вам, Кенши-сан", - быстро заверил он. "Может, я и младше вас, но я - джонин, личный помощник и советник Райкаге. Я и так часто действую от его имени, а в таком срочном деле, как это, я единственный, кто может вести переговоры вместо него. Райкаге, видите ли, не считает нужным отдавать приказы из своего кабинета в Кумо. Нет, он человек действия, и, несомненно, сейчас находится на передовой". Гигант насмешливо хмыкнул, но его язык тела стал менее враждебным. "Тогда ладно. Где другой?" "Откуда мне знать? Я не..." "Не стоит беспокоиться", - вмешался новый голос, и оба подняли головы, чтобы увидеть женщину, парящую над ними с раскинутыми в разные стороны руками. Ее поднимали в воздух сотни ос, и, хотя их было очень много, никто из них не мог услышать ни малейшего жужжания от ударов крыльев насекомых. "Сандайме очень интересовался темой этой встречи", - заявила женщина, когда насекомые опустили ее на землю. Делегат Кумо едва не вздрогнула, когда все твари заползли ей под рукава. "Поэтому он послал меня выслушать вас". "Камидзуру Кимико", - определил гигантский мужчина. "Так будет лучше". Представитель Кумо закатил глаза. "Тогда нам лучше начать обсуждение. Райкаге хотел бы предложить временный союз, основанный на достижении определенной цели". "Определенной цели?" - размышляла женщина. "Одной определенной цели?" "Одна цель, но не простая. Ивагакуре, Киригакуре, Кумогакуре. Мы все могущественны, но все же нас оттеснили на окраины континента. Тем временем центральный восток - одни из самых плодородных и богатых земель - контролируется альянсом, состоящим из Такигакуре, Кусагакуре и, конечно же, Конохагакуре. Пока что их армии сражаются в основном с Суной, хотя я полагаю, что они действуют и против Ивы, верно ли это, Камидзуру-сан?" "Не задавай вопросов, на которые уже знаешь ответ", - сказала она, не впечатлившись. "Конечно, конечно. Ну, Коноха выиграет у Суны - песочники сражались лучше, чем я ожидал, но их поражение всегда было предрешено. Тем не менее, это дает нам возможность наконец-то взломать замок, которым они владеют в этом регионе. Кумо не сможет сделать это в одиночку". "Пока что Кири остается в стороне от этой войны", - сказал гигант. "Нам выгодно расти в силе, пока наши соперники ослабляют друг друга". "О, но Кири - это скрытая деревня, которая больше всех выиграет от этого предприятия", - заявил делегат Кумо, и великан на мгновение задумался, а затем зазывно взмахнул рукой. "Тогда выкладывай, - прорычал он. "У меня нет терпения на эти игры". "Есть одно объединяющее звено между этими союзными странами, которое мы обнаружили", - сказал делегат. "Вы оба хорошо знаете его, я уверен. Маленький островок у восточного побережья Огненной Земли. Как раз между ней и Кири, если уж на то пошло". "Узушио", - сразу же определил гигант. "Они были занозой в нашей заднице на протяжении десятилетий. Но почему это должно волновать Кумо или Айву?" "Потому что их экспорт, печати, - это то, что объединяет Коноху, Таки и Кусу. И хотя они не являются военными союзниками, они играют большую роль в торговле Конохи с Страной Чая. Если нам удастся избавиться от их хозяев печатей, они ополчатся друг на друга, как собаки, дерущиеся за объедки". "Похоже, это не совсем так", - сказала Кимико. "Я думаю, они скорее будут мстить любой ценой". "Как бы они это сделали?" - возразил он. "Мы предлагаем тебе, Ива, вступить в бой с армией Конохи сразу после победы над Суной, пока они не отступили с западного фронта. Тем временем Кумо встретится с Кири на островах, и они обеспечат нас транспортом через коварные воды, окружающие Узу. Мы сделаем грязную работу по захвату деревни. Коноха не успеет среагировать, и к концу боя они будут настолько избиты, что не смогут нанести ответный удар". "Все равно это выглядит как много работы за неясное вознаграждение", - заявила Кимико. "Разрушенный альянс - это только самая большая краткосрочная выгода", - сказал он. "Нужно учитывать и другие факторы. Узу и Коноха, по сути, сестры - если мы уничтожим одну из них, другая может никогда не восстановиться. А еще есть вопрос их печатей. Они представляют для нас огромную угрозу и нанесли урон всем нашим армиям. И, наконец, нужно учитывать биджу. Хокаге Шодайме раздал их нам, но неужели вы думаете, что это был жест доброй воли, как он утверждал? Когда единственные, кто может по-настоящему контролировать чудовищ, находятся в Конохе и Узушио? Может, Мокутон и был потерян вместе с первым, но у них все еще много Учиха и Узумаки. Наши джинчурики - это бомбы замедленного действия, которые мы приняли в сердца наших деревень, и которые Коноха может взорвать почти по своему желанию. Они могут быть мощным оружием, но сколько времени пройдет, прежде чем они будут обращены против нас?" "Говорите за себя", - сказала Кимико. "Мы из Ива не такие наивные - мы знали это с самого начала. Вот почему мы не позволяем нашим джинчурики ступать в деревню". "Но разве вы не хотели бы вообще не беспокоиться об этом?" - спросил он. "Разве вы не хотели бы иметь возможность использовать один из ваших величайших военных активов, не беспокоясь о том, что они будут скованы и испорчены адамантиновыми цепями и печатями Узумаки?" "Я не вижу смысла в ваших цветистых словах", - проговорил делегат Кири. "Вы не просто хотите устранить угрозу. Вы также хотите забрать их силу себе. Райкаге не настолько милостив, чтобы самому выполнять грязную работу, - насмешливо заметил он. Он хочет украсть все их знания о запечатывании для Кумо". "И, возможно, кое-что из их родословной", - сказала Кимико, сморщив нос. "Это уж точно не в первый раз. Кстати, я вас узнаю, господин советник. Я видела вашу запись в книге лото. Интересно, как выброс лавы оказался в Стране молний? Ведь она родом из Айвы. Не хотите поделиться?" "Элементарные кровные линии возникают иногда в результате случайной мутации", - жестко ответил он. "У меня есть друг с магнитным выбросом, который раньше встречался только в Суне." "Забавно", - сказала она без юмора. "Забавно, что эти случайные мутации появляются только в Кумо. Мы в Ива никогда не пользовались случайными мутациями, а в вашей деревне, Фугуки-сан?" "Насколько я знаю, ни одной", - ответил мечник. "Я так и думал". Она изменила позу, и нин Кумо застыл, чувствуя, как из нее, словно талый снег с вершины Фрост-горы после первых лучей утреннего солнца, начинает струиться убийственное намерение. "Если вы собираетесь разграбить Узу, оставив нам бремя отвлечения Конохи и всех их возмутительных кланов, то мы получим часть награды". "Кири тоже", - вклинился второй. "Не зря же он называется Водоворотом - неужели ты думаешь, что сможешь пройти его самостоятельно?" Делегат Кумо вздохнул. "Полагаю, наши каге должны решить этот вопрос между собой. Если не считать этого небольшого возражения, что скажете вы?" "Уверен, Мизукаге заинтересуется", - ответил кири-нин после минутного раздумья. "Как я уже говорил, Узушио десятилетиями был занозой в нашем боку". "Я передам сообщение Сандайме", - разрешила Кимико. "После недавних событий он хочет получить свой фунт плоти от Конохи". "Отлично", - сказал делегат Кумо. "Райкаге с нетерпением ждет их официальных ответов".