Чтобы что-то понять, человеку нужно пережить катастрофу, боль, нищету, близость смерти.
Эрих Мария Ремарк
«Я скоро вернусь, не переживай.» И Кассиопея всегда верила. Сколько бы раз мама не срывалась на внезапные вызовы, она всегда возвращалась. Да, это трепало нервы. Да, девочка не любила такие дни. Да, мама часто после такого приходила поздно, но она приходила. В конце концов, кто сказал, что работа в полиции простая? Нет варианта не поехать на очередную миссию или пожертвовать делом, чтобы лишний час поваляться в кровати, и Касс это понимала, однако сейчас она готова была проклясть абсолютно каждого, кто стал причиной того, что её мама не отвечает уже седьмой час. Кассиопея нервно расхаживала по кухне, теребя телефон в руках. Казалось, она набрала номер матери уже в тысячный раз, но это вновь не принесло никакого результата. В голове уже крутились миллионы вариантов того, почему та не брала трубку, и, стоить отметить, что доминировали отнюдь не положительные и даже не нейтральные версии. Кассиопея не знала куда себя деть, а тысяча и одна мысль о том, что можно предпринять, только сильнее вгоняла в тупик. Раньше такого не было. Решение проблемы пришло внезапно. Почему бы не позвонить в участок? Если мама не отвечает, так пусть это сделают за неё. Крохотная ветвь надежды пробилась через толщу страха и паники, завладевшими девочкой. Поспешно найдя нужный номер, Касс набрала его и принялась нервно постукивать подушечками пальцев по крышке телефона. — Департамент полиции, 12-ый участок, чем могу помочь? — из трубки послышался хриплый мужской голос. — Доброй ночи, моя мама, Мелисса Фоули, работает у вас в участке на должности детектива-следователя. Она ушла на вызов по какому-то делу более шести часов назад и до сих пор не вышла на связь, — нервно тараторила Кассиопея, снова меряя кухню широкими шагами, — У вас есть информация по её местонахождению? — Пару минут, ожидайте. Мысль одна за одной бежала, пока Фоули ждала ответа, но ни за одну ухватиться не получалось. Сегодня воскресенье. День, который они всегда называли семейным. Мелисса и Касси откладывали свои дела и полностью посвящали себя друг другу. Вместе ели мороженое, смотрели фильмы, смеялись над глупыми ток-шоу, готовили. Так почему же именно сегодня нужно было всё испортить? — Вы слышите меня? — Кассиопея чуть вздрогнула от того, что её вырвали из раздумий. — Да... Да, конечно, я тут. — Детектив Фоули вместе со следственно-оперативной группой отправились на место преступления ориентировочно в четыре часа дня, затем, пробыв там в районе полутора часов, она направилась домой по словам нашей команды. Внутри похолодело. — То есть как? — недоверчиво протянула девочка, — Как она могла поехать домой, если её тут нет? — Постарайтесь не поддаваться панике, мы выслали ориентировку соседним участкам и будем вести официальные активные поиски, если она не объявится в течение суток. Некоторые коллеги вашей матери уже собирают команду добровольцев. — В смысле в течение суток? Мама не отвечает на телефонные звонки, выехала домой и до сих пор не объявилась! Вы не можете тянуть! — начала активно оспаривать это заявление Кассиопея, чувствуя закипающую злобу вперемешку со страхом. — Мы все обеспокоены не меньше вашего пропажей сотрудника, но сейчас... — начал было что-то говорить мужчина, но был прерван. — Я обеспокоена пропажей мамы, а не сотрудника! — резко воскликнула она. — Мы уже начали искать детектива Фоули, но официальное дело мы сможем завести лишь через сутки, — торопливо разъяснял мужчина, — Мы будем с вами на связи. — Чем я могу помочь? Я не могу сидеть так просто! — пару секунд погодя, чуть успокоившись, уже тише спросила Кассиопея. — Вы можете оповестить ваших знакомых, чтобы те следили за развитием ситуации. — И всё? Я могу помочь! Поиски, показания или что там нужно? — поспешно предлагала она, в спешке одеваясь. — Мы не можем просить вас о чём-то таком, подвергая тем самым опасности. Мы не владеем информацией о произошедшем, но если это что-то небезопасное, мы не имеем права втягивать вас в это. В конце концов, вы несовершеннолетняя. — Мне двенадцать! — громко сказала она. — Вот именно. Поймите, даже при всём желании, вы вряд ли сумеете чем-то помочь. Да и ваша мама надерёт всему отделу уши, если по возращении узнает, что мы втянули её дочь в это, — попытался шутливо успокоить полицейский Касс. Далее диалог потерял какую-либо смысловую ценность для Фоули. Она слушала вполуха какие-то слова, раздающиеся на другом конце провода, но не слышала их. Кассиопея ожидала от этого разговора какого-то успокоения, но получилось совершенно наоборот. Самое противное, что девочка не могла ничего сделать, ей оставалось только сидеть и ждать в неведении. Душащие мысли не позволяли хоть немного расслабиться. Да и как она могла? Как Кассиопея могла успокоиться, если её мама чёрт знает где? Коротко поблагодарив полицейского, она села на диван, скидывая надетую куртку. Сжав переносицу двумя пальцами и пытаясь сдержать слёзы от переживания, Кассиопея откинула телефон. Она не знала, хочет ли сейчас побыть одной, или ей нужен кто-то рядом. «Нужна только мама», — подсказывало сознание, но такой возможности, увы, не было. Долго сидеть в тишине не пришлось, её прервала трель телефонного звонка. Обычно девочка немного выжидает перед тем, как взять трубку, подпевая песне «Hooked on a Feeling» на рингтоне, но сейчас она вздрогнула всем телом и дрожащими руками быстро потянулась к телефону. — Мама? — выпалила она в трубку, не удосужившись даже глянуть на номер звонившего. — Эй-эй, ты бы хоть посмотрела, кто звонит, ради приличия, — послышался родной голос, но не тот, который Кассиопея жаждала услышать. — А, Джеймс... Это ты, — тихо пробубнила она, расстроившись. — Я тоже рад тебя слышать, — саркастично отозвался друг, но тут же сменил тон на более участливый, — Касс, у тебя всё в порядке, если серьёзно? Ты какая-то грустная. — Я... Мама уехала ещё часа в четыре дня и до сих пор не вернулась... Я не знаю, что делать, — надломленным голосом, невпопад, на одном дыхании выпалила Фоули. — Ты одна что-ли? Так, паниковать рано, давай я приду к тебе? — поспешно ответил Джеймс, шумя чем-то на фоне, видимо собирался. Отнекиваться ни сил, ни желания не было, поэтому, согласившись, Касс сбросила звонок. С Джеймсом Гриффином девочку связывала девятилетняя крепкая дружба, с трёхлетнего возраста они стали неразлучны. Живя по соседству, дети росли на глазах друг у друга и, считайте, породнились. Мальчик был для неё как брат, поэтому не принять помощь, когда она действительно была нужна, было бы глупо. Стук в дверь послышался раньше, чем прошло десять минут с момента окончания разговора. — Касс, открывай, свои! — послышалось из-за двери. — Иду я! Терпение, Джеймс! Терпение! — нервно ответила девочка, неторопливо идя отпирать замок. Всё таки впустив Гриффина в дом, Кассиопея вяло сделала приветственный хэндшейк, придуманный ещё пару лет назад, и вновь села на диван. Джеймс, следуя примеру подруги, опустился рядом с ней, уставившись на неё испытуемым взглядом. Не выдержав такого внимания, Касс раздражённо повернула голову в его сторону. — Ну, что? — резко отозвалась она. — Трясёшь ногой, кусаешь губы, постоянно смотришь на телефон, ясно, что нервничаешь. Думаю, что для тебя будет лучше: заварить ромашку или сразу валерианы дать? — Слушай, не делай из меня психованную, само собой я нервничаю! А что мне ещё делать? — закатила глаза Фоули, снова переводя взгляд на окно перед собой и показательно переставая трясти ногой. — Не кипятись, я понимаю, что ты переживаешь. Сам волнуюсь за мисс Фоули, но ты ничего сделать сейчас не можешь, — после этой реплики они просидели в тишине ещё пару секунд, но она вновь была прервана Гриффином, — Касси, посмотри на меня, пожалуйста, — чуть тише попросил Джеймс, аккуратно беря девочку за предплечье, и как только увидел обращённый к нему взгляд, продолжил, — Тебе трудно и страшно, я понимаю, но мы сделаем всё, зависимое от нас, будь уверена. Мои родители уже знают об этом и обязательно помогут, чем смогут. Помни, что наша семья рядом. Я рядом. Всегда буду. А сейчас, мы можем слегка отвлечься и ждать хороших новостей. Почувствовав пелену, застелившую глаза, после слов друга, Кассиопея поспешила сморгнуть слёзы и благодарно улыбнулась Джеймсу. Она знала, что все эти слова искренни, и доверилась. Ей правда оставалось лишь ждать.***
Ждать. Ждать. Ждать. Да Кассиопею уже тошнило от этого слова! Новостей за последние три дня не было практически никаких, единственное, что она слышала, касающееся дела, это просьба об ожидании. Всё. Это раздражало, угнетало, заставляло злиться и переживать пуще прежнего. Фоули ночевала в доме Гриффинов и практически лишилась сна, проводя время тупо пялясь на телефон в ожидании звонка с новостями. Но всё же большую часть времени девочка находилась у себя дома в надежде застать возвращение родительницы. Раньше в их с мамой доме всегда был какой-то приятный шум, будь то звук бьющегося об металлическую тарелку венчика во время готовки, или тихое пение Мелиссы, пока та сидела над какими-то бумагами, но никогда не было этой давящей на уши тишины. Девочка постоянно отвлекалась на музыку или включенный телевизор, пока сидела одна в пустом доме, просто чтобы создать иллюзию жизни. Жизни, которую так боялась потерять. Фоули нередко заскакивала в участок, сама не зная точной причины. Может пыталась успокоить себя тем, что тоже участвует в поисках Мелиссы, а может были и другие факторы, влияющие на это решение. Тем не менее, этот день не был исключением, и Кассиопея сидела за материнским рабочим столом, в сотый раз пересматривая его содержимое, надеясь найти хоть что-нибудь. — Детектива Фоули в последний раз видели коллеги, когда та пешком выдвигалась в сторону ближайшей оживленной трассы, чтобы словить такси. Камеры видеонаблюдения фиксируют её передвижение ровно до момента входа в слепую зону, где и был найден её телефон, — Кассиопея слышала всё сказанное уже чуть ли не миллионный раз и уже приготовилась выслушать очередные слова о том, что им нужно ещё время, но внезапно поступила информация, совершенно противоположная загаданной, — Мы ещё раз просмотрели все машины, совпадающие с предположительным маршрутом Мелиссы, проезжающие во временном промежутке с пяти тридцати до шести пятнадцати часов вечера и приметили одну деталь, которая была упущена ранее. Среди потока машин была только одна, которая лишь выезжала из слепой зоны, не заезжая в неё. Это делает её главным подозреваемым. У неё было больше всего времени на взаимодействие с детективом, так как остальные транспортные средства находились в этой зоне допустимое время. Авто ни на кого не зарегистрировано, никаких данных о владельце в базе нет. После этого машина поспешила уехать в совершенно другой район Нью Йорка. Её зафиксировали в Уиллетс-Поинт. Так как других предположений нет, мы должны поехать туда. И тянуть нельзя. От резкого подъёма стул, на котором до этого сидела Касс, упал с громким грохотом. Сама Фоули уже в спешке натягивала куртку, что-то бормоча. — Кассиопея, тебе не следует туда ехать, давай ты лучше останешься и дождёшься нас в участке? — увидев мельтешащую девочку, мистер Бронкс — коллега Мелиссы — попытался усадить её обратно. — Три дня уже жду. Это первая наводка за всё это время, я поеду с вами, — твёрдо заявила она, вставая перед полицейским. Да и какое у них было право запрещать ребёнку, переживающему за единственного родителя, не спящего ночами, думающего не о только начавшихся летних каникулах, а о пропаже мамы, ехать куда-то тогда, когда появилась надежда на встречу с близким и родным человеком? Никакого. Поэтому никто больше не сказал ни слова против, просто посадили Кассиопею в одну из машин и выдвинулись. Ехать было недолго, всего минут тридцать по вечернему Нью-Йорку, но для Фоули они тянулись необычайно долго. Она нервно кусала губы и выстукивала пальцами на коленках какой-то совершенно непонятный ритм. Нервно вглядываясь в пейзаж за окном, Касс с замиранием сердца увидела, что они сбавляют скорость. Переведя взгляд на лобовое стекло, она отметила, что район выглядел очень грязным, а место, где они остановились было будто неживым. Не было никаких домов, лишь один огромный склад, дверь в который была приоткрыта. — Приехали, — коротко прокомментировал мистер Бронкс, однако заметив, что девочка тянется к ручке двери добавил, — Нет, ты сидишь в машине. Тут пререкания были бесполезны. Полицейский быстро покинул машину, а из других автомобилей тоже начали выходить остальные сотрудники. И Фоули была бы практически спокойной, но её пугала машина скорой помощи, одиноко стоявшая ближе всего к складу. Часть полисменов скрылась за массивными дверьми склада. Вот тут то Кассиопея почувствовала тугой комок тревоги, находившийся где-то в районе солнечного сплетения. Касс не знала, сколько она уже так просидела, может минуту, а может и десять. Счёт времени сбился, а сердце будто остановилось. Однако, когда из двери выбежал один из полицейских и крикнул что-то врачам, она осознала, что не слышит ничего из того, что он сказал из-за собственного сердцебиения, глухо пульсирующего в ушах. Бригада скорой помощи поспешно вышла из машины и буквально вбежала в здание следом за зашедшим обратно полисменом. Паника накрыла с головой. Дрожащими руками девочка открыла машину и вышла из неё. На негнущихся ногах она подошла чуть ближе. В голове была лишь просьба об одном.«Господи, пусть всё будет хорошо. Забирай всё, что хочешь, но пускай мама будет в порядке.»
Молитвы услышаны не были. Наверное, именно в этот миг Кассиопея потеряла веру в Бога. Когда из склада сперва вышли молчаливые коллеги матери, девочка бросилась к ним, наперебой задавая вопросы. — Мама здесь? С ней всё в порядке? Для чего нужны были доктора? Чего вы молчите все? Маму ранили? Ответьте хоть что-нибудь! — в конце Фоули сорвалась на крик, но те по-прежнему молчали, отчего-то жалостно смотря на Касс. Когда мистер Бронкс уж раскрыл рот для ответа, он уже не понадобился. Из здания на носилках вынесли тело, накрытое тканью. Не замечая собственных слёз, девочка медленно начала подходить к вышедшим врачам. Когда до них осталось дойти пару метров, Касс сорвалась на бег, чувствуя, что её схватили за плечи, не давая пройти дальше. — Там моя мама! Слышите? Мамочка! Мам, с тобой всё в порядке? Отпустите меня, я должна быть с ней! Пожалуйста!— осознание ситуации упорно не хотело доходить до Кассиопеи. Она истерично пыталась вырваться из крепкой хватки чьи-то сильных рук. В конце концов, девочку просто отпустили, позволяя идти дальше. Носилки положили на асфальт, и Касс упала на колени перед ними, врачи пытались отвести Фоули в сторону, но, видимо, сдались. Сняв ткань с лица матери, она на секунду опешила. Господи, да она даже никогда не думала о том, что за три дня человека может так потрепать. Бледная кожа, впалые щёки, гематомы и небольшие ранки на лице. Это так не похоже на её маму. Маму, с которой она выросла. Маму, с которой она научилась ходить и кататься на двухколёсном велосипеде. Маму, с которой она пела забавные песенки. Маму, с которой она каждый вечер смотрела на звёзды. Её маму. Её единственного родного человека. — Мамуль, вставай, ну, что ты... Мы тебя подлечим и поедем куда-нибудь отдохнуть от всех, — бормотала Кассиопея, осторожно кладя руку ей на скулу. Слёзы капали на ткань, мешаясь с кровавыми пятнами в районе кистей. Медленно Касс опустила взгляд на шею родительницы. На ней красовался неизменный кулон. Дрожащими руками, девочка аккуратно сняла его и крепко сжала в руке. — Как же так, мам... Ты же обещала, что не бросишь, что вернёшься..., — едва слышно проговорила Фоули. Это последнее, что она успела сказать перед тем, как её оттащили от тела. Дальше всё шло как по типичному сценарию: Кассиопее дали успокоительное, посадили в машину и отвезли к Гриффинам. Все поддерживающие речи и слова с соболезнованиями проходили мимо неё. В эту ночь на звёзды она смотрела одна.***
Прошёл день. Кассиопея уже не истерила, она просто сидела, уставившись в одну точку в гостевой спальне Гриффинов, вполуха слушая болтовню Джеймса и не замечая собственных постоянно сказывающихся слёз. Друг надеялся отвлечь её, со вчерашнего дня девочка почти не говорила, лишь коротко отвечала на вопросы о самочувствии и отрицательно качала головой на просьбы хоть что-нибудь съесть. Телефон Фоули просто взрывался от количества сообщений, так что, в течение какого-то времени просто не выдержав, она перевела его в авиарежим. — Касс, ну же, скажи хоть что-нибудь, — почти умоляюще протянул Джеймс. — Что-нибудь, — монотонно выдала девочка, переводя взгляд на друга, — Что ты хочешь услышать, Джей? — Тебя, — просто ответил он, привычным жестом растрёпывая свои волосы. Если бы Кассиопея сама слышала себя… Это значительно облегчило бы ей жизнь. После вчерашнего она снова не спала, проплакав всю ночь. Джеймс всё это время терпеливо сидел рядом, поглаживая дрожащие девичьи плечи. Его родители и младшая сестра решили, что лучше оставить детей наедине, но всё равно переодически заходили, чтобы с сочувствием потрепать Касс по растрепанным волосам и в очередной раз попытать удачу в попытках её накормить. Под утро, когда слёзы перестали душить настолько сильно, Касс посмотрела на кулон, который она забрала с места происшествия. Аккуратно протерев его влажной тряпкой первым делом по приходе к Гриффинам, оттирая от грязи и запёкшейся крови, девочка уже в сотый раз рассматривала его. Кулон был безумно красив. Он был сделан в виде полумесяца, окантованного множеством маленьких блестящих бриллиантов, но центр приковывал к себе всё внимание. Самый большой и выделяющийся среди остальных драгоценный камень безумно красиво переливался, в зависимости от освещения, отблёскивая разными цветами. Он держался на серебряном креплении, на обратной стороне которого была аккуратно выгравирована одна простая фраза «You're my soul». И каждый раз, смотря на украшение, сердце падало куда-то вниз. Снова свежая рана кровоточила сильнее и сильнее, даже не собираясь останавливаться. Не хотелось думать о том, что будет дальше, весь мир рухнул, оставляя после себя лишь сборище грязных обломков. — Помнишь, как мисс Фоули учила нас плести венки, когда мы поехали в поле? Упоминание матери заставило девочку вздрогнуть, ошарашено посмотрев на Джеймса. Парень тут же прикусил язык, страшась за то, что сказал что-то не то и сейчас последуют ещё большие слёзы подруги, но его ждало противоположное. Впервые за последние сутки Кассиопея грустно улыбнулась, снова опуская глаза на кулон в руках. — Я ещё тогда скормила тебе одуванчик. Ты всегда ведёшься на «закрой глаза и открой рот»! Сколько бы раз перед этим так не сделали, — слабо усмехнулась Касс. — Мне было шесть лет! — попытался оправдаться мальчик. — Ты всегда был таким доверчивым, — тихонько сказала Фоули. — До этого ты повелась на эту же уловку от твоей мамы! — весело подтрунивал Джеймс, слегка тыкая девочку в бок. — Я ей просто подыграла, — шутливо закатила глаза девочка, шмыгая носом после долгой истерики. — Ага! Как же! — захохотал Гриффин, радуясь эмоциям подруги. Всё-таки даже в самых тёмных временах можно отыскать проблески света. Ушедшие не исчезают бесследно. В сердцах людей, помнящих их, остаются тёплые воспоминания, которые будут греть душу. Кассиопея не осталась одна. Рядом по-прежнему был верный друг с его семьёй, за годы общения ставшей и её второй, была и мама, которая всегда будет в её душе и кулоне, который стал напоминанием о ней, навсегда заняв место под сердцем Касс. Никто не догадывается, сколько ещё сюрпризов подготовит ей жизнь. Конец чего-то всегда становится началом другого, и только сама судьба знает, что будет с этой девочкой дальше.