Спустя
29 мая 2024 г. в 13:48
Лучи утреннего солнца ласкали лицо мирно дремавшей девушки. Тикал кардиомонитор; скатилась по щеке пациентки слеза, ресницы её затрепетали, и, медленно моргая, она открыла глаза. Яркий свет заставил её зажмуриться, она машинально протерла лицо рукой и ощутила, как вторую сжали чьи-то тёплые пальцы.
— Руби? — развеял тишину глубокий бархатный голос, и сердце Руби привычно замерло в груди.
— Р-Рэй? — с трудом выговорила девушка.
Её подбросило с койки; резко сев, она шокировано выдохнула и заморгала, не веря взору и не замечая ни чёрных теней под глазами молодого человека, ни его осунувшегося лица, ни заметно похудевшей фигуры. Любимые глаза потеплели в радости осознания, и девушка горячо прижалась к груди Рэя, когда он порывисто заключил её в объятия.
— Руби, Руби, — без конца шептал он, то зарываясь лицом в её волосы, то целуя мягкие пряди.
Не справившись с комом в горле, Руби не стала сдерживать слёзы и расплакалась, спрятав лицо у Рэя на плече. Он не стал ничего говорить, просто обнимал до тех пор, пока она не успокоилась. Долго не выходил, чтобы позвать врача, не в силах оставить её и глядя растерянно-счастливо, чёрными, как ночь, сияющими глазами, взгляд которых стал ещё глубже и живее. Не сразу Руби заметила, сколь сильно он изменился за три года, что она провела в коме, не сразу поняла, что с ним сделали долгая борьба надежды и страха, пропитанных одиночеством. И, чувствуя острую вину, дала себе слово согреть его озябшее в холоде тоски сердце.
От врачей и медсестёр Руби узнала, что Рэй решительно воспротивился решению отключить её от аппаратов, поддерживавших в ней жизнь; что он почти неотлучно был рядом всё время, сидя возле её койки и не выпуская её руки из своей; что он не терял надежды даже после того, как её несколько раз реанимировали. Доктор признался ей, что считает её пробуждение чудом; сохранившая воспоминания о жизни в Таргаме и Риаде Руби не знала, как объяснить своё возвращение и чувствовала настоятельную потребность найти ответы в единственном месте, которое могло их дать.
Неделей позже, сидя в пыльном зале архива, расположенного в подвале здания университета, Руби провела долгие часы, разглядывая карты и фотографии, сделанные археологами. Статьи учёных, которые она изучала для своей диссертации ещё до того, как попала в кому, теперь были для девушки почти откровением — когда она своими глазами видела то, что в них описывалось лишь предположениями.
На следующий день, захватив в архиве несколько папок с документами и снимками, Руби поднялась в свой кабинет и, погрузившись в изучение фотографий и путевых заметок, не заметила, как утро сменилось полуднем. Загадка того, что случилось с Риадом после смерти демона, которому он служил больше тысячи лет, рождала в сознании множество предположений. Временами, отвлекшись от очередной статьи, Руби надолго пропадала в созерцании снимков, не скрывавших страшной правды. Девушка и подумать не могла, что долгие годы прожила в городе, который ныне учёные называли вторыми Помпеями.
— Риад погиб из-за извержения вулкана? — неверяще покачала головой Руби, разглядывая покрытые пеплом руины каменного дома на фотографии. — Как такое возможно? — пробормотала она, вспоминая проходы храма, пересекавшие гору почти насквозь.
Она никак не могла принять мысль, что Ихрадж столько лет находился в самом сердце спящего вулкана. Осознание того, сколь близки были к погибели служители храма, заставляло Руби содрогаться. Особенно, когда она вспоминала обряды, проводившиеся в ритуальных залах.
— А вода-то была тёплой, — вдруг вспомнила она, задумчиво вертя в пальцах карандаш, и вписала в блокнот ещё один тезис. — Неужели… — девушка нахмурилась, погрузившись в глубокие раздумья, и медленно проговорила: — Проклятие арганталей заточило Саа Мелара в гору… Значит, Цайлом был его тюрьмой. Так… Когда же проклятие её пленника разрушилось, оно перестало удерживать мощь вулкана… И извержение разрушило город, — заключила Руби и, поразмыслив, записала сказанное.
Размяв затекшую шею, девушка перевела взгляд на копии текстов, обнаруженных на свитках, что сохранились под камнями. Она знала эти знаки, умела их читать. И с иронией думала о том, что её исследование могло бы стать сенсацией…
Если бы не воспоминания о тех, чьи секреты Руби не хотела раскрывать всему миру.
Шумно вздохнув, девушка запустила пальцы в распущенные волосы и положила голову на стол. Не привыкшая к такой буре предположений и оставшихся без ответа вопросов, она чувствовала тупую боль в висках.
— Руби? — послышался голос профессора. — Не знал, что тебя уже выписали.
Девушка встала и неловко улыбнулась:
— Врачи сказали, что я в порядке. Так что я не стала задерживаться в госпитале, — смущенно повела она плечом.
Наставник и научный руководитель, который навестил её в больнице, едва стало известно о том, что она пришла в себя, с теплом оглядел её взъерошенные волосы и шоколадное клетчатое платье, затем перевёл взгляд на хаос бумаг и фотографий, устилавших стол, и усмехнулся:
— Гляжу, секрет вторых Помпей не отпускал тебя и в снах.
— У меня ощущение, что за эти три года я провела в этом городе целую жизнь, — подняв со стола несколько снимков, промолвила Руби.
Профессор подошёл ближе и, вглядевшись в фотографию, которую она рассматривала, простодушно заметил:
— Кто знает? Может, ты и покинула нас на время, чтобы найти ответы.
Руби вскинула на него потрясённый взгляд, но наставник явно не сознавал веса своих слов. Девушка вдруг посмотрела на песочные часы, стоявшие на полке одного из шкафов, и не сдержала тёплой улыбки.
— Ветер ли, наклон стекла ли — много причин могут поменять путь дождевых капель на окне, — задумчиво вспомнила она. — Так и наши жизни…
— Интересное наблюдение, — согласился профессор. — Учитывая то, что у каждой из капель своя дорога — пойти до конца или вернуться в начало.
Позднее, неторопливо шагая по пересекавшей парк университета дороге, Руби всё вспоминала сказанное наставником и, кутаясь в своё песчано-жёлтое пальто, гадала над тем, отчего её временной путь был так причудлив. Могло ли проклятие Рэйхана коснуться и её времени, или её вернула к нему нить судьбы, девушка не знала и подозревала, что узнать ей это так и не доведётся.
Газоны в парке были усыпаны листьями, шумели покрасневшие кроны клёнов, виднелись среди них красно-оранжевые, золотые и ещё зелёные кипарисы, роняли листву осины. В светлых каменных фонтанах ещё журчала вода, но холодевший осенний воздух обещал им скорый сон. Там и тут на скамейках сидели студенты и аспиранты, увлечённо беседовавшие или погружённые в чтение, на деревянных столиках возле кафетерия не закончили ланч несколько второкурсников, и время от времени слышалось мяуканье бродяжки, великодушно принятой ими за стол. Руби улыбнулась, скользнув взглядов по пушистой нахалке, уминавшей угощение прямо из бумажной тарелки на столешнице, и обернулась, услышав знакомый голос, звавший её по имени.
— Рэй… — прошептала она, на губах её расцвела счастливая улыбка.
Высокий, стройный, в чёрных свитере и брюках, с развевавшимися полами расстёгнутого чёрного пальто, молодой человек вмиг напомнил ей того Рэйхана, которого она встретила под сводами Ихраджа. Рэй подошёл к ней широким шагом, временами переходя на лёгкий бег, и протянул бумажный стаканчик.
— Не замёрзла? — выдохнул он.
Руби покачала головой и глотнула горячего напитка. Вкус чая с шиповником приятно её удивил.
— Как прошла запись? — спросила она.
Рэй пожал плечами:
— Да как всегда. Что с твоей диссертацией? — поинтересовался он, поправляя её бежевый шарф. — Вернёшься к исследованиям?
Девушка снова покачала головой и пояснила в ответ на его полный удивления взгляд:
— Знания никуда не убегут, и работа не исчезнет. Хочу отдохнуть, — призналась она.
Обрадованно улыбнувшись, Рэй обхватил её за плечи; в молчании они направились вглубь парка — туда, где среди сонного безмолвия, охры и багреца редко встречались люди.
— Пенни сказала, что твои песни стали очень популярны, — рассеянно вспомнила Руби, следуя за Рэем на усыпанный сухой листвой газон.
Опад приятно хрустел под их ногами; помолчав, молодой человек непринуждённо проговорил:
— Я и сам этого не ждал, просто загрузил парочку на свой канал… Потом со мной связались продюсеры, — вспомнил он.
Они остановились возле клёна; Рэй снял руку с плеч Руби, когда она потянулась к одной из веток, и рассеяно наклонил усыпанный красными всполохами листьев побег к девушке.
— Я не хотел тебя оставлять, Джулия силой заставила меня поехать в студию, — продолжил он. — Там я и записывал альбомы время от времени. Писал всё время… — Рэй помолчал, наблюдая за тем, как Руби задумчиво срывает несколько багряных листочков. — Меня мучила депрессия, — просто признался он, — а музыка как-то… по-своему спасала. В итоге весь мир вместе со мной тосковал по тебе, слушая мои песни, — тепло глядя на девушку, криво улыбнулся он.
Руби отвлеклась от букетика и надолго потерялась в сиянии его чёрных глаз, затем, застенчиво протянув ему несколько листочков, заметила:
— Ты совсем как Стинг. Лучшие свои песни он написал в сильной депрессии, — пояснила она.
Приняв подарок, Рэй ответил смущённой улыбкой и, помедлив, потянулся к внутреннему карману пальто.
— Знаешь, я, — тихо проронил он, — долго думал о том, что скажу, когда ты придёшь в себя… В те минуты, когда верил в это, — с усмешкой добавил он и продолжил: — Я страшно жалел, что многого не успел для тебя сделать. Наверное, так все жалеют… — выудив из кармана бархатный мешочек, закивал молодой человек.
Девушка в волнении проследила за тем, как Рэй осторожно вытряхивает на ладонь два кольца и подарила ему полный беспомощного удивления и волнения взгляд.
— Рэй… — растерялась она.
Молодой человек вместо ответа взял её руку и положил кольца в её ладонь.
— Знаю, что сейчас, может, не самое лучшее время… — не поднимая взгляда, как-то робко признал Рэй. — Это для меня прошло три года, но… — он посмотрел на Руби так, что она ощутила, как к глазам подступили слёзы. — Я безумно скучал, Руби. Я подожду ещё, ты можешь… — он смолк, когда девушка порывисто обняла его, горячо прижавшись щекой к мягкой ткани его пальто.
— Я не знаю, как это объяснить, Рэй, — заморгав, проговорила Руби, сжимая кольца в ладони, — но эти три года… я чувствовала, что ты держишь меня за руку, — она отстранилась и посмотрела на него глазами, в которых блестела влага. — Я вернулась только потому, что ты меня не отпускал, — прошептала она.
Он обнял её лицо ладонями, и, отвечая на его поцелуй, она почувствовала, что по щекам бегут слёзы. Любимые руки обхватили, прижали её к его груди; подавшись к нему, она вернула и нежность, и признание, и тоску.
— Так ты согласна? — прошептал Рэй, прижавшись щекой к её виску.
Руби обвила его шею руками и откинулась в кольце его рук. Её сияющий взгляд ответил вместо неё, и, лукаво улыбнувшись, она застенчиво призналась:
— Я хочу мальчика… И чтобы он был похож на тебя.
В парке вокруг никого не было, а двое, обнявшись, целовали друг друга так, словно ждали всю жизнь. Медленно кружась, неслышно падали на землю листья…
Примечания:
Дорогие читатели, как всегда, жду ваших мыслей и впечатлений. Насколько вам понравилась история Рэйхана и ответила ли она на ваши вопросы относительно его потрясающего прототипа - Гви? Правда ли, что он и в самом деле был не владыкой, а узником, и действительно ли лишь ХынСаа была способна его освободить? Как вам конец истории ХынСаа и НанЧа и верите ли вы самопожертвованию воина? Какие моменты и сцены вам полюбились больше всего? И будете ли вы перечитывать "Хроники Риада"?