Пепел. Хроники Риада

Путь был долгим, но поглощённый раздумьями Дийнал не чувствовал утомления. Мысли его занимали ХынСаа и законы племени Ламар, не раз удивившие его за несколько дней. Вспоминалась отчаянная храбрость мужчин, которых было слишком мало, чтобы противостоять многочисленному Эскару, прочно засела в памяти их честность. Дийнал знал много воинов и провёл достаточно сражений, чтобы не разглядеть в бою, данном войску ламарцами, обезоруживающе-открытые удары. Ни один не был нанесён исподтишка, ни разу не схитрил ни один ламарский воин. Каждый принял удары грудью: после сражения Дийнал не нашёл стрел и дротиков в их спинах. Рот и горло его кислотой обжигала горечь. Он был талантливым предводителем и видел, какими прекрасными бойцами были ламарские мужчины. Дийнал поневоле улыбнулся, вспомнив маленького Замига. Мальчику было, возможно, не больше десяти лет, но сердце в его груди не уступало в мужестве многим куда более старшим воинам, которых знал Дийнал. Посетила сознание мужчины мимолётная мысль, что мог бы воспитать мальчика подле себя. Дийнал кивнул самому себе, принимая решение. Селение, покинутое племенем, встретило его странной тишиной, изредка прерываемой мычанием недоенных коров на холмах и блеянием овец. Воин дал себе слово прислать сюда людей сразу по прибытии в Риад и, оглядевшись, направил коня в сторону гор, туда, где по словам ХынСаа он мог найти заветную тропинку. До наступления сумерек оставалось около двух часов, холодел осенний вечер. Отчётливо чувствовался запах шалфея и раздавленных ягод терна, ласкали обоняние сладкие ароматы свежескошенной травы. Дийнал оглядел высокие пики гор, взор его потеплел: как и всякий, выросший в горах, он любил гордые каменные вершины тысячелетних исполинов, столетиями охранявших покой обитавших здесь племён. Стегнув коня плетью, воин свернул к тёмному лесу; поиски не отняли у него много времени, и вскоре он, спешившись, привязал коня к ветви росшего здесь молодого дуба. Оставив усталого скакуна пастись, воин уверенно зашагал вглубь леса. Величественная тишина озера и алтаря в корнях многолетней чинары внушила ему трепет: в воздухе чувствовались молитвы посещавших это место людей. Внимательно оглядываясь и запоминая всё, что выхватил взор, Дийнал обогнул озеро и приблизился к жертвеннику. Поблескивало серебро монет, свисавших с ветвей, пестрели орлиные перья, едва колеблемые ветерком, и отражали блики озера лезвия кинжалов. Задумчиво сузив глаза, воин скользнул взглядом по узору символов, нанесённых на кору, подошёл ближе и осторожно провёл рукой по шершавой поверхности, изрезанной глубокими бороздами. Ствол дерева был огромен и устало тянулся вверх тяжёлыми ветвями; сквозь крону с трудом пробивался свет. Дийнал вгляделся в знаки, спиралью колец опоясывающим чинару. — Предательство… — пробормотал он, читая символы. — Красная звезда… Проклятие временем… Сила крови, память предков… — воин выпрямился и, поразмыслив, покинул святилище. Вернулся он вскоре со взятой из походной сумы рубахой, которую разорвал на полотна, и сорванным по дороге грецким орехом. Сняв с него кожуру, Дийнал выдавил из неё сок и им перенёс символы с коры на льняное полотно. Работа отняла у него всё время до сумерек. Перекусив лепешкой и несколькими полосками вяленого мяса, воин устроился на покрывале прямо в поле и ранним утром снова тронулся в путь. Он спешил; торопило его не только жалобное мычание, но и вести, которые он должен был передать правителю Риада. *** В покоях приятно пахло гранатами и можжевеловой хвоей. ХынСаа окинула взором лёгкие белые полотна, ниспадавшие с потолка и отделявшие комнаты друг от друга, мягкие шкуры горных львов и серн на каменном полу, диоритовые вазы светильников, в которых ровно горело пламя. Разгоняли ночные сумерки их золотистый свет и серебро лунного света, проникавшего через арочный проём балкона, с обоих сторон которого тяжёлыми волнами падали вниз занавеси, переливавшиеся багрецом. На деревянных треножниках поблескивали, отражая блики пламени, серебряные чаши, в которых благоухали ветви можжевельника, притягивали взгляд искусные гравюры на песчанике стен. Укрытое мягкой белой шкурой и отделённое полупрозрачными занавесями, звало отдохнуть просторное ложе. Девушка прошла вглубь покоев и улыбнулась при виде серебряного подноса на подставке, ломившегося от фруктов: кем-то заботливо вскрытых лиловых плодов смоковницы, зеленовато-жёлтых гроздей винограда, усыпанных каплями влаги, разломленных на части гранатов, с которых высыпалась часть блестящих красных ягод. Алели румяные щёки спелых яблок, сочились соком мягкие груши, и смешивался с фруктовыми запахами аромат аниса, высушенные цветки которого виднелись между плодами. Поколебавшись, ХынСаа не удержалась и взяла с подноса горсть гранатовых ягод, а затем и веточку винограда. Приятный вкус угощений приободрил её; поразмыслив, девушка вышла на балкон и поневоле залюбовалась открывавшимися оттуда видами. Залитая лунным светом долина, заключённая в плен горными пиками, темнела полосками леса и серебрилась лентой пересекавшей её реки. Привлекали взор внушительные стены и рыжие в синих сумерках огни Риада, тянувшиеся к небу тонкими струйками серого дыма. Мерцали звёзды на небосклоне. Пахло лесом и скошенной травой, доносился со стороны города шум праздника, и изредка слышались пронзительные крики сов. ХынСаа не знала, сколько времени созерцала раскинувшиеся перед ней земли племени Лакх; её занимали недавние события и судьбы близких людей. На миг, поглядев вниз, она вдруг допустила страшную мысль, что, не будь связана долгом, оборвала бы свою жизнь одним прыжком — по древней традиции отдав себя смерти. Подумала и тотчас отбросила мысль прочь. Вспомнила свой танец в пещере Цайлома и пение кокхов. Лазурное облако кормацов и древние силы, ответившие на её призыв. Загадки и тайны, связанные с заветом Матери и планами Дийнала. Она не могла, не хотела уйти — ни сейчас ни после. Жизнь должна была ей несколько ответов. Со времени встречи с Эскаром и появления в Риаде ХынСаа коснулась огромного множества секретов; были ли то надежды простых людей либо предвидение одарённых — всё таило сокровенное. Девушка отчётливо ощущала, что в город её привела своя миссия. Нити, связывающие события, были слишком тонкими и неприметными, но ХынСаа умела ждать и понимала, что откроет правду лишь со временем. Сейчас более остальных её мучила встреча с тем, кто так до боли напоминал ей Рэя. Кем был Саа Мелар на самом деле и являлась ли эта встреча первой и в его и в её жизни, девушка не знала, но отчаянно хотела знать. Радость и печаль одинаково разрывали её сердце, и все загадки, подброшенные жизнью в последние дни, отодвинула эта одна. Уперевшись ладонями в край каменного бортика, опоясывавшего балкон, ХынСаа закрыла глаза и глубоко вздохнула, унимая острые чувства. Успокаивая, коснулся её лица холодный ветер и ласково заиграл прядями её струившихся по спине волос. — Помоги мне, Цайлом, — сорвалось с губ девушки. — Я сделаю, что должно… только помоги. Гора ответила слышным одной ХынСаа шумом подземных вод. Девушка улыбнулась, открыв глаза, и взглянула на ветви тянувшейся к балкону сосны: сидевшая на одной из них сова не отводила пронзительного взгляда ярких жёлтых глаз. — Возможно, ты любимица Саа Мелара, — с улыбкой предположила ХынСаа. — Меня бы это не удивило. Птица пронзительно вскрикнула и с шумом расправила крылья, чтобы вновь сложить их за спиной. Слабо усмехнувшись, девушка вернулась в покои. Не раз посещавшее её сегодня предчувствие снова пронзило сердце, и ХынСаа с грустью подумала, что обещание, данное Кахин демоном Риада, успокоило её больше, чем стоило. Тихий стук железного кольца о деревянное полотно дверей подсказал, что в комнатах она более не одна. Вид показавшегося в проёме высокого мужчины в чёрных парчовых одеждах отозвался в душе ХынСаа смятением: сознание предостерегало памятью о легендах, глаза же видели любимого, и сердце беспомощно замирало в груди. Кошачье лукавство в выразительном взгляде и не покидавшая губ усмешка были непривычны, но девушка приняла и их — приняла сердцем, не подвластным ясному разуму, все причины которого поглотила пламенем искренняя любовь, вспыхнувшая с новой силой. Саа Мелар поднял на неё лукавый взгляд, закрывая за собой двери, и зашагал к ней неторопливо, с привычной грацией, которая очаровывала против воли, равно как и давно полюбившееся сияние глубоких чёрных глаз. Остатки благоразумия толкнули ХынСаа назад, она отступила на шаг и, уперевшись ногами в край ложа за спиной, замерла с покорным вздохом. Проследив за скользнувшей по её плечу ладонью, она посмотрела на демона; он задумчиво хмурился, приподняв висевший на её груди медальон и разглядывая контуры нанесённого на него кокха. Глаза его сверкнули алым, и, сорвав с её шеи подвеску, он неуловимым движением забросил её куда-то в сторону. — Ч-что вы… — сорвалось с губ девушки. — Ты и так слишком сильно мне её напоминаешь, — глухо ответил Саа Мелар. ХынСаа не осмелилась спросить, и всё же, будучи во власти обострившихся чувств, она удивилась уверенности: кулон был подарком. Его подарком. Демон приподнял её лицо, обхватив пальцами подбородок, но сиявшие в его глазах чувства были слишком глубокими и противоречивыми, чтобы ХынСаа могла их понять. Запутавшись в эмоциях, она вновь сдалась захватившей её привязанности и ответила нежностью, которую не умела и не могла скрыть. К удивлению Саа Мелара, что на миг засветилось в его взгляде, девушка не испугалась, когда он рывком подтянул её к себе, обняв рукой за талию. — Откуда? — сорвалось с его губ хриплое. — Откуда ты знаешь имя, которое я даже ей не называл? Моё настоящее имя, — пояснил он, вглядываясь в глаза ХынСаа с жаждой и яростью. «Рэйхан, — ласково улыбнулась девушка воспоминаниям. — Твоё настоящее имя». ХынСаа согласилась бы с мыслью, что ею в тот миг овладело безумие, но против понимания и всех разумных причин открытая демоном правда вызвала в ней волну тепла, грозившуюся снести её самообладание. Не зная, что ответить, и осознавая, что любой ответ воспримется, как слова тронувшегося рассудком больного, девушка улыбнулась и не стала скрывать истину: — Я сама впервые назвала вас этим именем… И вы его приняли. Неверие в глазах Саа Мелара сменилось короткой вспышкой потрясения. ХынСаа только предстояло узнать, что, умевший различать ложь, как никто другой, он услышал правду в её ответе. — Когда?.. Как? — тихо спросил демон. — Мы не встречались раньше, — уверенно добавил он, — я не забываю лиц. По лицу девушки тенью пробежала печаль. — Я и сама не знаю, — тихо призналась она. Не знала и не подозревала ХынСаа и о том, что может чувствовать так сильно и остро. Что, прижатая к груди демона до боли, будет греться в тепле его объятий. Что не сможет не любоваться любимым лицом, теряя голову от мучительной нежности в сердце. Что изменившийся взгляд мужчины и рубиновое пламя жажды отзовутся не страхом, а покорностью. Опустив веки, она сдалась собственным чувствам, наслаждаясь даже тем, с какой жадностью Саа Мелар дышит её запахом, зарываясь лицом в её волосы. Запрокинула голову, когда её холодной шеи коснулось его горячее дыхание, и, запустив пальцы в его мягкие волосы, сжала его затылок. От впившихся в горло клыков тело пронзило острой болью, но она не нашла в душе ни обиды ни ненависти. ХынСаа без сил упала на ложе, едва демон выпустил её из объятий, втянула в себя воздух, унимая желание расплакаться, и прижала холодную, как лёд, ладонь к ране на шее. Подняться у неё не получилось; она оглядела лицо стоявшего над ней мужчины и сглотнула, прочитав в закрытых глаз и слабой улыбке наслаждение. Желания бороться не было, смысла тоже: она понимала, что жизни её ничто не грозит. Боль её не пугала, и ни вид собственной крови на губах мужчины ни рубиновая жажда в его глазах не внушили ей отторжения. Саа Мелар окинул взглядом её фигуру, и ХынСаа посетило странное и неожиданное понимание, что никогда и никто прежде не имел над ней такой власти. Собственное бессилие вызывало не желание бежать — в необъяснимом порыве ей хотелось искать защиты у того, кто и был угрозой. Понял ли демон её чувства, она не знала, но во взоре его читалось смятение. Опустившись на ложе, он склонился над девушкой и вгляделся в её лицо пытливым ищущим взглядом. ХынСаа зажмурилась, ощутив тепло его ладони на щеке, и открыла глаза в ответ на хриплое и почти растерянное: — ХынСаа, кто… Кто ты? Ответа у неё не было, в следующий миг Саа Мелару он оказался не нужен: уловив запах девушки, он глубоко вдохнул и, отняв её ладонь от шеи, вновь приник к сочившимся кровью ранам. На рассвете девушка проснулась с воспоминанием о шёлке его накидки, который ощущала под щекой всю ночь. Она не понимала, как могла заснуть в его объятиях, но трудный переход через горы и волнения последних дней отняли все её силы. Сонно наблюдая за тем, как пробуждается утро, ХынСаа провела рукой по мягкой шерсти рядом с собой, там, где спал Рэйхан: ложе ещё хранило тепло его тела. Памятью о прошлой жизни сдавило сердце в груди, и девушка усилием воли сдержала слёзы. Он держал её в объятиях даже во сне, подарив тем самым удивительное успокоение, которое она раньше находила только в беседах с родителями и БийсХа. Была ли поддержка, которую Рэйхан не намеревался оказать, просто её иллюзией, ХынСаа не знала, но слишком сильную тоску он вызвал в её душе, напомнив о днях её счастливого прошлого, разделённого с Рэем, о молчаливой заботе любимого и о его чутком присутствии. Прохладная тишина разливалась по покоям, неохотно впуская в комнаты тепло; девушка вскоре встала и вышла на балкон. Внимание её привлёк видневшийся внизу внутренний дворик, в стенах которого раскинулся восхитительной красоты сад. Девушка долго любовалась бившим из камня родником, стройными кустами можжевельника и росшими на террасах лиловыми цветами герани; узнав голос обратившейся к ней жрицы, нарушившей её одиночество, она ответила на приветствие рассеянным: — Вы покажете мне дорогу в сад? — Хочешь спуститься, ХынСаа? — уточнила Вахия. Девушка обернулась с улыбкой: — Да будет благим и ваше утро, Лучезарная Вахия, — смущенно вернула она приветствие. — Вы, наверное, хотели что-то мне поведать? — Саа Мелар велел показать тебе Ихрадж, — ровным голосом промолвила жрица. — Ты понимаешь, что отныне будешь жить здесь. ХынСаа только кивнула, проходя в покои, и спросила: — Эти угощения… Их принесли для меня? — Разумеется. Саа Мелару они не нужны, — тон Вахии был лишён иронии. — Тогда позвольте вас угостить, — с энтузиазмом предложила ХынСаа. — Я не ела… А вы голодны? — с тревогой спросила она. Все попытки жрицы держаться холодно пропали, разбившись о непосредственность той, которую она боялась найти в отчаянии и смешанных чувствах. Мужество юной пленницы демона поневоле восхитило Вахию, и она тепло улыбнулась в ответ: — Конечно. Я не откажусь. После недолгой трапезы главная жрица Ихраджа провела девушку по залам храма, показала дорогу к покоям остальных служителей, поведала о ритуалах и о том, как обычно проходит день. ХынСаа познакомилась со многими жрицами; девушки приняли её тепло, смущая лишь неподдельным восторгом и просьбами научить их исполненному ею накануне танцу. Познакомив ХынСаа с главным стражем Ихраджа, Хатлаттом, Вахия пояснила: — Для каждого юноши в Риаде служба в храме — большая честь. Хотя это скорее дань традиции, чем необходимость. — Отчего же? — удивилась ХынСаа и не сдержала улыбки от ответа Хатлатта, который рассудительно заметил: — Люди так боятся Саа Мелара, что на храм никто не посмеет напасть. — Город готовится к церемонии вступления наследника на трон, — поведала главная жрица, когда они с девушкой спустились в сад. — Обряд посвящения и присяги пройдут в главном ритуальном зале… Полагаю, ты хотела бы на это посмотреть, — взглянула она на девушку. Присев на края бортика, окружавшего пруд, ХынСаа протянула руку и несколько секунд наблюдала за струей чистой влаги, разбивавшейся о её ладонь. В белоснежном платье, в укрывавшем плечи нежно-голубом плаще, со струившимися по спине золотисто-каштановыми волосами девушка выглядела столь невинно, что у Вахии, как не раз за эти два дня, защемило в груди. Жрица хорошо понимала людей и чувствовала, что за кажущейся слабостью облика ХынСаа прячутся сильный дух и гибкий характер. — Вы думаете, Саа Мелар позволит мне быть там? — осторожно поинтересовалась девушка, зачарованно играя со струей воды. — Отчего бы нет, ХынСаа? — улыбнулась Вахия. — Ты ведь будешь рядом с ним. ХынСаа подарила ей восторженный взгляд: — Я бы хотела это увидеть. В честь нового правителя будет праздник? — уточнила она. Главная жрица кивнула: — На площади перед дворцом пройдёт турнир, в городе также будут состязаться в скорости всадники. Это красивое зрелище, ХынСаа, и Саа Мелар непременно будет его наблюдать. — Я попрошу у него разрешения, — с улыбкой приняла решение девушка. Покорность горянки, о поступке которой ей уже поведал Курхо, вызвала у Вахии удивление. Поколебавшись, жрица не стала молчать и спросила: — Мне рассказывали о том, что твоя месть унесла жизни многих воинов. Отчего сейчас ты столь легко принимаешь власть демона? ХынСаа склонила голову, разбивая касанием пальцев гладь пруда, и, помолчав, проронила: — Он силен, а могущество и власть сделали его характер невыносимым… В нём чувствуется древняя сила, несущая смерть и разрушение, но он всё же мужчина. — Губ девушки коснулась мягкая усмешка — эта была усмешка любящей женщины. — Уни учила меня не сражаться с мужчинами, — она подняла голову и подарила жрице ясный взгляд. — Подчинюсь сегодня… завтра смогу его завоевать. Вахия расслышала за простыми и смелыми словами отчаянную надежду. Она умела не задавать лишних вопросов и хорошо знала, как сложно прятать правду в молчании. Потому лишь кивнула и, попрощавшись, оставила пленницу Саа Мелара в саду наедине с тишиной.