Джет

      — Рифт?       Лишь с третьего раза Безродный соизволил повернуть голову и нехотя приоткрыл глаза. Вечно этот дохляк докучал ему своими тупыми, бесполезными вопросами. На половину старший самец не горел желанием отвечать, а на другую половину просто не знал, как ответить. Но он уже сделал ошибку, рассказав о себе, и теперь сына Пепла, просекшего истинное положение дел, было не заткнуть. Да, поганая ситуация, что и говорить. Нет ничего хуже, чем опрометчиво выпустить на волю свои чувства. И потом ведь уже не скажешь: «Тебе показалось, их нет».       — Как ты думаешь, что с нами дальше будет? — Джет приподнялся на локтях и вгляделся в лицо партнера. Рифт поморщился и снова попытался отвернуться, но младший поймал его за мандибулу.       — Лапы убрал! — рыкнул Безродный, и резко мотнув башкой, сбросил руку Джета, после чего сел, чтобы партнер больше до него не дотянулся.       — Посмотрите, какой у нас тут недотрога, — саркастически дернул жвалами сын Пепла.       — Ты меня бесишь.       — Конечно, — не удержавшись, поддразнил переростка Джет, — так бешу, что ты по пять раз в день на меня залазишь.       — Не нарывайся, — предупредил Рифт.       — А то что? — младший вздернул голову и хитро сощурился. — Вот что ты теперь такого можешь сделать, чтобы я пришел в ужас?       Старший самец на миг замолчал, но быстро нашелся:       — Еб*** тебя перестану.       — Действительно, да не приведут боги! — изобразил притворный испуг сын Пепла, но тут же вновь посерьезнел. — И все-таки, ты точно не хочешь подумать об этом? Так-то это наша общая проблема.       — Нет тут никакой проблемы, — отмахнулся коричневошкурый, неторопливо подтягивая к себе любовника и побуждая его занять положение сверху. Джет заворчал и для вида заартачился, но Рифт силком усадил его на себя, ответив на быстрый оскал младшего сородича ультимативным рычанием. Демонстрация жвал как перед поединком давно стала частью их странной прелюдии.       Сын Пепла сделал пару отрывистых кивков и, упираясь руками в широкую грудь партнера, сместился по его торсу назад. Рифт с готовностью приподнял таз, и крепко взяв любовника за бедра, совместил его клоаку со своей. В последнее время самцы постоянно ходили обнаженными — все равно здесь никто не мог их увидеть. Теперь они даже затруднялись сказать, где вообще бросили свои набедренные повязки. Ничего, чище и целее будут к моменту выхода из трюма.       Сегодня партнеры уже неоднократно спаривались, так что «пассив» все еще был достаточно расслаблен и хорошо смазан. Проникновение произошло быстро и не составило труда, самцы начали медленно двигаться. Первоначально темп соитию задавал Джет. Сейчас было около полудня, и Рифт великодушно позволял любовнику управлять процессом — ярая похоть, заставляющая бросать младшего сородича на пол и выколачивать из него крики, обычно овладевала Безродным лишь ближе к ночи.       Несколько минут Джет плавно скользил вверх-вниз на горячем стержне, который был тверд, как копье, и ребрист, как хребет Жесткача. При этом юнец бесстыдно изгибался в поисках наиболее удобного положения, сопровождая свои действия тихими вздохами. Наконец, стараясь как можно лучше почувствовать в себе партнера, сын Пепла откинулся назад и обвил руками широко разведенные ноги Безродного. В ответ Рифт сильнее сжал его бедра, намеренно впиваясь в кожу когтями, и уже как следует поддал, заставив любовника постанывать от нарастающего блаженства.       Сделав несколько сильных фрикций, «актив» ощутил приближение первой разрядки. В этот момент он задохнулся клокочущим рыком и резко схватив Джета, прижал его к груди. Тот вскрикнул в полный голос и судорожно вцепился в окаменевшие плечи Рифта. В этот раз, чтобы кончить, ему даже не потребовалась помощь рук.       Если не брать во внимание сам факт Сезона с особью своего пола, то самой главной проблемой нахождения в трюме являлось отсутствие возможности совершать нормальную гигиену. Рифта это как-то изначально не особо занимало, а вот сын Пепла сперва еще пытался бегать к водопроводному крану после каждого спаривания. Затем, правда, тоже махнул рукой. Чтобы отмыться под едва сочащейся струйкой, требовалась уйма времени. Не успеешь закончить, а Рифт уже вновь хочет совокупляться, начинай потом все сначала… И это еще полбеды. Стоило Безродному на время успокоиться, как желание по закону подлости нападало на самого Джета, заставляя его терять остатки достоинства и приниматься за откровенное соблазнение старшего самца. Одно было оправдание: в такие моменты голова просто-напросто отключалась, и тело делало все само. Оставалось лишь гадать, откуда у тела такие познания.       Причина происходящего, впрочем, не представляла из себя ничего загадочного: брачный период вступил в полную силу, и реализация инстинктов вышла на первый план, вытеснив остатки брезгливости, голод, потребность в отдыхе и, что хуже всего (но неудивительно), здравый смысл. Результат не заставил себя ждать. Стоило лишь несколько раз забить на мытье, как кожу начала покрывать вонючая смесь из пахучих выделений и спермы, перемежающаяся со слоями налипшей пыли. Теперь самцы и рады были бы ее смыть, да не получалось, и дрянь продолжала скапливаться на шкуре. Вскоре она начала блокировать кожные железы, от чего те стали нарывать, вскрываясь болезненными гнойниками на шее, груди и подмышками. Особенно крупные абсцессы лезли на бедрах и в паху, бо́льшие мучения причиняло только воспаление клоаки, очень скоро постигшее обоих партнеров. Медик предостерегал не зря: действие синтетических компонентов закончилось, и ослабленные организмы изгоев принялись атаковать бактерии. Ошибся Заговор лишь в одном: источником проблем стали отнюдь не боевые раны.       Вскоре Джет заметил, что головка пениса перестала убираться в половую складку и постоянно чуть выставляется наружу, а через некоторое время то же самое началось у Рифта. Но ни боль, ни зуд, ни страх перед возможными увечьями не могли заставить самцов остановиться. Тем более что только спаривание могло принести хоть какое-то облегчение в сложившейся ситуации. Конечно, временное и неоднозначное, но выбирать не приходилось. И они облегчали состояние друг друга, как могли…       Черный язык самца вытянулся и в напряжении изогнулся, как оглушенный о камни ползун, затем бессильно скользнул по коже и втянулся в пасть. Рифт раздраженно заворчал. Единственным подобием антисептика, на который приходилось рассчитывать в заточении, являлась слюна. Но до крупного нарыва, который только что лопнул на шее в самом неудобном месте, языком было не достать. Пришлось сплюнуть на пальцы и намазать рукой.       — Помочь? — не дожидаясь утвердительного ответа, Джет приблизился и, опустившись на колени сидящего на полу Рифта, прильнул к окровавленному горлу партнера. Безродный поднял было руку, чтобы оттолкнуть наглеца, но тут же передумал и положил ее на талию сына Пепла. Чтобы Джету было удобнее вылизывать ранку, Рифт запрокинул голову, заставляя кожу на шее натянуться.       — У меня еще на спине ссадина, — прикрыв глаза, буркнул, коричневошкурый.       — Еще где? — не прерывая своего занятия, осведомился пятнистый.       — Сам знаешь, где.       — Вот это и называется: «Дай палец — откусит по локоть», — иронично фыркнул сын Пепла, снимая с себя лапищу партнера и внезапно сдвигаясь вниз.       — Я не всерьез, извращенец, — рыкнул старший самец, но при этом, сам себе противореча, откинулся назад и раздвинул ноги.       — Поздно, — с поразительной непосредственностью подбираясь к его паху, отозвался Джет.       — Так делают только самки, — предостерег Рифт.       — Тебе вряд ли скоро придется испытать это с самкой, — парировал сын Пепла. — Так что ложись и не возникай.       Они еще не пробовали ласкать друг друга так, и если честно, Джет даже никогда не думал, что до этого дойдет. Но почудившийся в словах Рифта намек внезапно не на шутку возбудил его, и юнца неудержимо поперло на инициативу. На удивление переросток послушался и растянулся на спине, позволяя любовнику пристроиться сверху. «А ведь сомнительное будет удовольствие», — склоняясь над воспаленно раскрытой клоакальной щелью, подумал младший самец. Но отступать было поздно. Да и как-то мысли не возникло…       В нос ударил столь концентрированный запах мускуса, мочи и гноя, что к горлу юнца ожидаемо подкатило напряжение. К счастью блевать было нечем, а желание близости с партнером в разгар Сезона било все границы. Джет просто зажмурился и лизнул. В ответ Рифт сдавлено рыкнул и сладостно задрожал, вцепившись в лежащие на его бердах руки младшего самца. Сын Пепла приоткрыл один глаз и, оценив обстановку, невольно усмехнулся. Чтобы не дать «активу» опомниться, он быстро погрузил язык в полость клоаки и старательно обвел головку полового члена по кругу. Мерзкий вкус, мерзкий запах… Без разницы. Постони-ка теперь ты, Рифт.       — Засранец… — едва выдохнул Безродный.       — И я тебя люблю, паскуда, — мурлыкнул Джет, забирая восстающий пенис в пасть.       …Он понятия не имел, как делать это правильно, просто ориентировался на то, как откликается на его действия партнер, а Рифт, казалось, всеми доступными способами сигнализировал о том, как ему приятнее. Вскоре каждое движение Джета начало встречать ответный толчок любовника, сопровождающийся захлебывающимися утробными звуками. Вот когти Рифта до боли впились в кожу сына Пепла, а его брюшные мышцы конвульсивно дернулись, собирая шкуру складками, и в горло младшего самца хлынуло нечто столь же обжигающее, как крепкая брага, попробовать которую довелось лишь единожды. Юнец поперхнулся и с усилием сглотнул, на миг перестав дышать. Пенис Рифта немедленно толкнулся глубже. Рот сына Пепла начал быстро наполняться чужим семенем, и Джет почувствовал, как оно уже стекает по перепонкам, подбородку и шее. Боги, что же они такое делали…       Когда Безродный затих, Джет, тяжело переводя дыхание, сполз с него и уселся рядом, вытирая пасть. Внизу живота к тому времени все уже горело.       — Полегчало? — он пихнул партнера в бок. Рифт с трудом поднял голову, сразу узрев перед собой стояк младшего. А сын Пепла, не дождавшись ответа, придвинулся ближе и принял откровенно приглашающую позу, доверительно проурчав:       — Теперь твоя очередь.       — Ты ж мелкая сволочь… — только и смог сказать Рифт, неожиданно истолковавший все по-своему. С рычанием поднявшись, старший самец ухватил любовника за ноги и опрокинул его на спину, после чего подтащил к себе. Широко разведя бедра взвизгнувшего от неожиданности сына Пепла, он решительно нырнул между ними.       — С зубами аккуратнее! — запоздало крикнул Джет и тут же громко взвыл от накрывших его невероятных ощущений.       Их пустые желудки отреагировали на непривычный «продукт» не лучшим образом, оповестив о своем расстройстве дружным бурлением.       — А ты не помнишь, когда мы в последний раз ели? — икая и прикрывая рот рукой, проговорил сын Пепла.       — Нет, — морщась, рыкнул Рифт.       — Там, наверное, уже груда жратвы скопилась….       — Сомневаюсь.       — Пить охота… А потом предлагаю все-таки заесть…       — Никто не просил тебя глотать, — Рифт слабо двинул любовника в грудь.       — Никто не просил тебя повторять это, — блокируя следующий удар, фыркнул Джет. — Я думал, ты просто меня трахнешь.       Продолжая переругиваться, самцы встали и добрели до источника воды. Сначала они долго пили, фыркая и отталкивая друг друга — напор был вообще ни к черту. Затем попытались отмыться, правда не очень успешно. Когда Джет наклонился, чтобы подлезть под кран, Рифт не смог побороть соблазн кусануть его за задницу. Со всеми вытекающими. Одним словом, гигиенические процедуры вновь закончились, толком не успев начаться…       Спарившись несколько раз и затем все-таки с грехом пополам ополоснувшись, изгои отправились за пищей и подчистую умяли почти двухнедельный запас брикетов. После этого еще примерно сутки было плоховато, и самцы только отсыпались, но затем как ни в чем не бывало вернулись к реализации инстинктов.       Сезон подходил к концу, и юнцы с каждым днем спаривались все реже, отдавая предпочтение своему новому открытию — оральным ласкам. От них только поначалу коробило, а со временем стало как-то само собой. И симптомы клоацита реально поутихли — все-таки слюни в некоторых случаях отличная вещь. Чесалось только временами, но жить не мешало.       Сложнее было пережить в сложившихся обстоятельствах очередную линьку. Но прошло и это. Не без дерматита, но прошло — вместе с грязной коркой все отвалилось. Только вот сил набраться было не на чем. Скудный рацион не позволял вернуть нормальную массу, так что изгои теперь как никогда напоминали ходячие скелеты. Вместе с тем их гривы уже прилично отросли, напоминая о скором возвращении на поверхность. Пора было возобновлять тренировки.       На практике это удалось далеко не сразу. Первые дни после окончания брачного периода партнеры только и могли, что в изнеможении валяться на полу. Что самое интересное, первым начал вставать и разминаться, вовсе не Рифт, а Джет. Вслед за ним и переросток, которого из-за худобы теперь больше хотелось назвать «оглоблей», не желая уступать, тоже взял себя в руки. Впрочем, он как всегда переусердствовал и после выполнения упражнений едва не рухнул в обморок. Потом еще и наорал на сына Пепла, попытавшегося прийти на помощь.       Тем не менее самцы начали потихоньку отходить, и уже месяца через два подтянулись, относительно придя в форму. А еще через некоторое время на уровень впервые спустился лифт. Открытые двери воины обнаружили совершенно случайно, когда пришли за кормежкой.       — Видимо, Малая Охота закончилась, и про нас вспомнили, — предположил сын Пепла, в задумчивости остановившись перед проемом.       — Таймер это сработал, — буркнул Рифт, подходя и вставая рядом. С хрустом откусив от одного брикета, он сунул второй товарищу.       — Как думаешь, нам уже можно? — не глядя забирая пищу и медленно погружая жвала в паек, спросил Джет. Никто и впрямь не собирался проверять, выросла ли у опальных самцов грива, их просто-напросто отправили бы обратно, если б обнаружилось, что они осмелились покинуть трюм раньше положенного.       Безродный заглянул сыну Пепла за спину и небрежно поворошил полосатые отростки, едва прикрывающие загривок.       — Да. Уже не прогонят. Доедай, поехали.       — Послушай… — младший самец вдруг заметно вздрогнул. — Пока мы не поднялись…       — Ну что опять? — отправляя в пасть остатки брикета и отряхивая ладони от крошек, пробубнил Рифт.       — Ты и сейчас не хочешь задуматься о том, что с нами теперь будет? — Джет обошел партнера и, взяв его за запястье, пристально поглядел в глаза.       — Не о чем тут думать, — поспешно вырывая руку из пальцев сына Пепла, огрызнулся старший самец и попытался пройти к лифту. — Вожак сейчас пошлет на испытания. А там либо сдохнем, либо восстановимся в клане.       — Я не об этом, — настойчиво преграждая ему путь, не сдался Джет. — Что будет, когда мы восстановимся?       — То же, что и раньше.       — А когда придет новый Сезон?       — Ты о чем? — Безродный все-таки отодвинул сына Пепла с дороги и зашел в лифт.       — Не притворяйся, у тебя плохо выходит, — следуя за ним, Джет сокрушено качнул головой. — Я-то хотя бы не отрицаю, что самки меня не привлекают. А вот ты говорил, что я всего лишь заменитель… Вот я и хочу знать, что ты планируешь делать в следующем Сезоне.       Двери медленно закрылись, и платформа, дернувшись, поползла наверх.       — Я сказал неправду, — помолчав, ответил Рифт, старательно отводя глаза. — Вернее… Раньше может так и было. Ой, да какая тебе разница? Все равно после отсидки ни одна самка на меня не клюнет.       — И все-таки… Если бы клюнула…       — Я бы не отказался. Если бы нашлась такая же покорная, как ты. Но надо реально смотреть на вещи.       — То есть, тебе все равно, кого трахать, лишь бы не мог сопротивляться? — уточнил Джет.       — Не придирайся к словам! — неожиданно взорвался Рифт. — Мне не все равно. Мне нравится трахать тебя. Именно тебя. Но от самки я для разнообразия не откажусь. Только она мне не светит… Черт, что тут непонятного?       Глядя, как переросток в бессильном бешенстве таращит желтые зенки, Джет только усмехнулся и пихнул его локтем. Через секунду двери открылись.       Некоторое время Первый помощник Голод молчал, с сомнением рассматривая двух вытянувшихся по струнке изгоев. Выглядели они, конечно, не приведите боги… Тощие, облезлые, все в болячках и ссадинах… Видать, дрались весь Сезон не переставая. Чудо, что оба выжили. Впрочем, вряд ли это надолго.       — Помойтесь, прежде чем предстать перед Вожаком, — наконец проговорил Голод. — От вас разит как от помойки. Вожак такого не любит.       А потом наступили, пожалуй, самые прекрасные моменты за весь год… Самцы отправились в душевую и, наверное, больше часа мылись, отскребая шкуру и выливая на себя тонны дезинфектора. Им никто не мешал — возвращение выпало на время тренировки. Можно было даже спины друг другу потереть, только рисковать не хотелось.       После душа они отправились в лазарет, где их тщательно осмотрел Заговор. В процессе он долго и громко сквернословил, в пустоту вопрошая, что такое надо было сделать, чтобы заработать такой чудовищный клоацит, и так же в пустоту выдвигая предположения, что видимо хер надо было совать во все щели, куда он пролазил. Наругавшись вдоволь, лекарь вкатил обоим пациентам такой ассортимент препаратов, что бедолаг конкретно зашатало, и отпустил с напутствием пить побольше жидкости и увеличить рацион.       Клан к тому времени уже закончил утреннюю тренировку, и возвращаться в свои каюты изгоям пришлось под косыми и настороженными взглядами попадающихся навстречу сородичей. Но сильно переживать на этот счет не стоило — покосятся да перестанут. Гораздо серьезнее заставлял волноваться предстоящий вердикт Полуночного Воя.       Самцы некоторое время шли вместе и молчали. Разошлись они также молча. При свидетелях не стоило о чем-либо говорить. Впрочем сейчас они и наедине вряд ли смогли бы что-то сказать друг другу.       Облачившись в доспехи, Джет еще раз с тоской поглядел на щербато оскалившуюся пустыми держателями трофейную стену. Вожак решил быть суровым до конца и повелел спалить в утилизаторе мусора все свидетельства немногочисленных заслуг провинившегося молодняка. Он имел на это право, а верно поступил или нет… Кто ж судит Вожака?       И ждать Вожака тоже не заставляют. Сейчас следовало поторапливаться. Погоревать еще будет время. Возможно…       Сын Пепла глубоко вздохнул и быстро вышел из отсека, направившись к ритуальному залу, где ежедневно вершились судьбы всех воинов клана. Отсюда провожали на Первую Охоту и отправляли на вечное упокоение, здесь бичевали за проступки и здесь же награждали за подвиги. А сегодня здесь предстояло определиться участи двух изгоев.       Когда Джет переступил порог, то увидел, что Рифт уже на месте. Остальные пока собирались, Полуночного Воя видно не было. Самец пересек слабо освещенный зал и встал рядом с партнером, стараясь не смотреть на него. Безродный также не повернул к любовнику головы — он застыл без движения, глядя вперед, туда, где оперативно строились ряды недобро порыкивающих сородичей.       Наконец клан был в сборе. Последним в помещение своей четкой, уверенной походкой проследовал Вожак, и что-то екнуло в груди у сына Пепла, когда лидер, не разводя лишних церемоний, приблизился и в упор уставился на юнцов. Казалось, Полуночный Вой стал еще выше, чем был. Его темные пронзительные глаза точно неживые блеснули из-под сдвинутых бровей, и плотно прижатые ко рту жвала не дрогнули — ни тени улыбки, ни тени оскала. Вожак был абсолютно спокоен. И бесконечно пугающ, как Королева Священной Дичи.       — Рифт Безродный, — выдержав ледяную паузу, заговорил Полуночный Вой. — Ты отбыл наказание. Готов ли ты сражаться за свою честь и вернуться в клан?       — Готов, мой Вожак, — все так же смотря перед собой немигающим взором, отчеканил воин.       — Ты пройдешь испытание, — Вой чуть заметно склонил голову, но его выражение вновь осталось совершено бесстрастным. — Челнок от Совета прибыл двадцать минут назад. Ты взойдешь на него и будешь сопровождать Арбитра вместе с пятью изгоями других кланов. Поганое гнездо Железных Жвал обнаружено. Тебе оказана великая честь принять участие в уничтожении самой крупной стаи Дурной Крови. Докажи, что ты не один из них и никогда не будешь одним из них. Не посрами свой клан, бейся достойно и, если суждено, погибни с честью. Собирайся немедленно. Оружие тебе выдадут.       Рифт низко поклонился и тут же вышел из зала, не дожидаясь, когда Вожак объявит испытание Джету. Вожак сказал «немедленно», и понимать его следовало буквально. И ни единый взгляд собравшихся не проводил Безродного до дверей, ибо все взгляды в ожидании были намертво прикованы к лидеру клана.       — Джет сын Пепла, — не затягивая провозгласил Полуночный Вой. — Ты принял наказание. Готов ли ты вернуть свою честь?       — Готов, — юнец попытался говорить четко, без запинки, но голос предательски дрогнул, и в животе как-то странно закрутило. — Мой… Вожак…       — Твое испытание будет позже, — ровно проговорил лидер. — Ты остаешься на борту. Приступай к тренировкам. На этом все.       И на этом действительно оказалось все. Полуночный Вой повернулся и без каких бы то ни было объяснений покинул зал. Клан тут же зашевелился и тоже начал расходиться. Джет, совершенно оглушенный произошедшим, медленно побрел позади остальных.       — Не ссы, парень, — тяжелая ладонь внезапно опустилась на его загривок. Юнец даже не сообразил, откуда рядом вырос Вред.       — Я не понимаю, Старший, — тихо проговорил сын Пепла, останавливаясь. — Почему мне не назначили никакого испытания? И что теперь будет?       — Да ничего не будет, — сдавив и ободряюще встряхнув плечо Молодой Крови, усмехнулся Вред. — Просто Вожак решил, что ты и так уже достаточно наказан. Не хочет гробить еще одного воина понапрасну. Ты же никого не убивал, просто повел себя по-дурацки. За это не казнят.       — В смысле, казнят? — опешил Джет.       — В прямом, — дернул максиллами Старший Кровавый. — Прикрывать Арбитра на такой масштабной зачистке — практически верная смерть. Жаль Безродного, перспективный был воин. Но бездумная агрессия никого до добра не доводит. Так что расслабься, мелкий. Вряд ли этот чертяка будет еще тебя и другой молодняк задирать.       После этих слов у Джета помутилось в глазах, и ноги резко подкосились. Только Вред и удержал его от неминуемого падения, вовремя ухватив за ремень нагрудника.       — Иди-ка проспись, — посоветовал он добродушно. — И поешь как следует. Как ты вообще столько в трюме с этим неадекватом протянул…       Есть сын Пепла конечно не пошел. Вряд ли сейчас ему бы вообще кусок в горло полез… Вместо этого он отправился прямиком в свой отсек и рухнул на койку. В голове роились мысли, в глазах щипало.       Их разделили. Раз — и все. И Рифт ушел на смерть. Добровольно, похоже вполне осознавая, что его ждет. Джет пошел бы с ним и умер бы с ним — не потому что не мог без него жить, а потому что достоин был умереть рядом после всего, что было. Но их разделили. И Джет будет жить. А Рифт умрет из-за его оплошности, из-за его трусости. И Джета дальше будут вот так же дружески трепать по плечу, давать ему поблажки… А должны были на смерть отправить. Обязаны были. Потому что так — честно. Потом придет следующий Сезон. Сезон, который они должны были провести вместе. Пообещали друг другу — пусть без громких слов. И Джет будет один. Это нормально в его возрасте быть одному в Сезон. Но он будет один и дальше… Всегда… Пока однажды не пройдет свое испытание и не отправится вслед за тем, кого полюбил вопреки здравому смыслу и естественному ходу вещей… Интересно вот только… А Черный Воин берет в свою армию гомосексуалистов? Или от него тоже придется прятаться?..       До самой ночи сын Пепла так и не встал. И никто не пришел за ним, никто не отправил тренироваться, не заставил отрабатывать содеянное. Никто о нем не вспомнил. И Рифт… От Рифта за день тоже не пришло ни весточки. Обреченному нечего сказать тому, кто выжил…       Коммуникатор запищал в тишине так внезапно, что Джет подскочил на лежанке, и его сердце зашлось столь же бешено, как некогда колотилось в первом улье Жесткачей. Рифт?..       Затаив дыхание, сын Пепла откинул крышку и поднес браслет к глазам. «Через час после отбоя жду тебя у себя. Проследи, чтобы никто тебя не видел», — гласило сообщение. Под ним горела алым личная подпись Вожака.