Формы любви

      Это было тяжёлое испытание и очень долгая дорога. Оставшись друг с другом, оба они ощущали тяжесть вины и стыда друг перед другом. Парадоксальным в этом было то, что каждый из них считал себя виноватым, но жарко убеждал партнёра в его невиновности. Вот только слова не совпадали с внутренним убеждением, и Ренат на собственном опыте понял и осознал, о чём когда-то не так уж и давно говорила Сиила, когда помогала делать шаги навстречу доблестному Защитнику.       Ангел был полон стыда и переживаний. Он всё ещё беспокоился из-за мучительного ощущения, что недостоин чистого светлого чувства, которое Адар отдавал безвозмездно с такой охотой. Ведь был предателем, так легко отвергнувшим открытую праведную душу и усомнившимся в ней, наговорившим столько жестоких слов и причинившим так много боли... И тем не менее храбрый, доблестный Защитник по-прежнему любил его и принимал, и исцелял, и помогал делать неловкие шаги, познавая смертных. Был неизменно добр и терпелив, и ласков, и тепло его приязни и любви согревало ангела, наполняя трепетом и радостью, заставляя сердце петь и тянуться в ответ.       Ренату было стыдно. За все предыдущие действия и за нынешние сомнения. Ведь если Адар отдавал, он должен был принимать с благодарностью, не сомневаясь в его выборе. Таким же было доверие и принятие, разве нет? Но что делать, если вина и порицание самого себя душили по-прежнему будто нерушимые адамантиновые оковы?       Он старался принимать и отдавать. Старался убедить Адара, что не держит на него зла. Но все его жестокие слова ранили мягкое чувствительное сердце слишком сильно, и храбрый Защитник был полон стыда и неуверенности. Считал себя недостойным прекрасного небожителя и всеми силами пытался загладить свою вину-которой-нет. И ангелу это несло печаль искреннего отчаяния, скорбь и боль, и что-то, что он никогда не сможет сам себе простить.       Однако они всё равно были вместе. Вместе пытались преодолеть эти трудности и исцелить раны друг друга. Тянулись друг к другу, медленно и неуверенно делая робкие шаги вперёд, стараясь пережить, принять и отпустить болезненный опыт и воспоминания. Построить всё снова, с самого начала, и именно поэтому несмотря на все сомнения, они не отталкивают друг друга.       «Как твои раны?»       «Есть ли что-то, что беспокоит тебя?»       «Хочешь ли ты поделиться со мной?»       Адар улыбается неизменно мягко и ласково, и тихой любовью горят, будто два уголька, его глаза. Он переживает искренне, интересуется немного неловко, неизменно смущаясь почти так же, как это было в Дрезене в самом начале пути. Готов подставить своё плечо буквально и метафорично, и Ренат отвечает, принимая чужую заботу. И когда Адар спрашивает, он рассказывает, снова доверяя ему своё сердце.       Возлюбленный всегда внимателен и сострадателен, печаль сопереживания отражается на его лице, и невольно взгляд ангела падает на его скрытую робой грудь. Одежда скрывает огромный страшный шрам от ангельской раны, которую командор разделил с герольдом — это ли было не высшим проявлением любви? Любви, которую ангел никогда и ни от кого не получал, но которая оказалась отдана ему добровольно. И он протягивает руку, желая коснуться, но в последний момент одёргивает её, не решаясь. Ведь сокровенную близость необходимо заслужить, а он по-прежнему жестокий предатель, которому искупать и искупать свою вину.       «Могу ли я исцелить тебя?»       «Болит ли твоя рана?»       Вместо прикосновений он спрашивает, взволнованно заглядывая в глаза, и Адар улыбается нежно. Накрывает грудь рукой, качает головой и говорит о том, что если бы у него был выбор, он всё равно не отказался бы от этой раны. Ведь это вечное напоминание о боли и страданиях возлюбленного, которые он не сумел предотвратить. И хотя бы так, но он разделит их с ним на ближайшую вечность своей бесконечно долгой жизни. Ведь пробудившаяся душа золотого дракона победила ограничения смертной формы обычного тифлинга, чья жизнь, будто жизнь человека, кратка как мгновение.       Об этом Ренат тоже спрашивает. Он вспоминает наставления Сиилы и всеми силами проявляет внимание. Ему действительно интересно, а ещё он хочет быть ближе, познать своё бесценное сокровище, отдать хоть немного из того, что получал от него. Поэтому он спрашивает — и неизменно получает ответы. — Когда я путешествовал по землям Язвы, незадолго до встречи с тобой, я встретил группу культистов, за которых заступился лекарь, — голос Адара звучит мягко, будто он рассказывает сказку, и Ренат думает о том, что хотел бы умиротворённо лежать у него на коленях и чтобы прохладные пальцы бездумно перебирали его пряди. Но он молчит, вместо этого внимательно всматриваясь в безмятежное лицо. — Лекарь оказался золотым драконом, и когда я не стал убивать их жреца, он сказал, что во мне дремлет душа дракона. Я вспомнил об этом в часы отчаяния, когда тяга к жизни почти оставила меня. Ведь на самом деле я не был ангелом, но и легендой мне было не стать. И я не знал, кто я и что такое, и почему всё ещё жив, если моё существование омерзительно и противоестественно, — тоскливая печаль послышалась в словах, и ангел разделил её с возлюбленным, позволяя ей излиться. — Лишь мысль о том, что ты где-то томишься и страдаешь, и я единственный, кто может тебе помочь, удерживала меня. И я решился отправиться на поиски исцеления — уж если я не ангел и не легенда, то может быть, золотой дракон был прав, и я один из их числа? — Прекрасная, добрая, светлая, чистая душа — я преклоняюсь перед твоим милосердием, — Ренат склонил голову, успев поймать искреннее смущение на лице Защитника.       Золотые драконы из всего драконьего рода были наиболее приближёнными к Небесам и подобными небожителям. Души их были праведны и чисты, и преисполнены милосердия — неудивительно, что Адар смог пробудить в себе именно этот дар. Оно же определённо было к лучшему, ведь драконы жили тысячелетие, а то и больше, и теперь совместная дорога ангела и дракона будет достаточно долгой, чтобы принять и отпустить печали и разделить друг с другом чистую искреннюю любовь. Однако это путь неблизкий и нелёгкий, а они лишь в самом его начале.       Но шаг за шагом понемногу преграды разрушаются и становится хоть немного легче. Приходит умиротворение, редкое и короткое, ведь тревоги и кошмары нарушают его так часто. И они балансируют на тонкой грани, пытаясь сохранить баланс и гармонию, но это возможно лишь совместными усилиями и совместной отдачей, но не каждый шаг им хватает смелости совершить так просто.       Их тянет друг к другу. Сердца томятся даже в краткой разлуке, а души изнывают друг без друга. Желают разделить тепло прикосновений и объятий, но уместно и допустимо ли это? Ведь близость тел, пусть даже совсем невинная, это совсем иной уровень доверия, и заслуживают ли они его?       Решение приходит через страдания. Ренату не спится от тягостных дум и тоскливого томления, а потому ангельский слух улавливает тихие всхлипы в соседней комнате, где остановился Адар. И не раздумывая, он срывается с места, чтобы помочь Защитнику, исцелить его раны или отогнать кошмары. Бережно обхватить, прижимая к груди, окутать своим светом и теплом, разделяя близость и физическое ощущение — я здесь, я рядом. И Адар расслабляется, доверчиво прижимаясь ближе, и обнимает в ответ, удобно и так правильно устраиваясь на ангельском плече. И это точка невозврата, в моменте которой что-то отмирает и разрушается бесповоротно в душе каждого из них двоих.       Было ли это хорошей идеей? Адар снова и снова прокручивал в своей голове этот вопрос, нервно меряя комнату шагами, будто зверь в клетке. Хвост подрагивал, мечась из стороны в сторону как маятник. Однако прошлой ночью Ренат сам пришёл к нему, чтобы успокоить и прогнать кошмар и остался рядом до самого утра. Обнимал бережно и прижимал к себе, и в его руках было так тепло и надёжно, как не было никогда и ни с кем больше. И всё внутри Адара с новой силой, ещё больше чем раньше тянулось к прекрасному ангелу. Но имел ли он право?..       С головы до пят создание Бездны — не осквернит ли он своими прикосновениями чистого небожителя? Пусть Ренат позволил ему остаться, пусть разрешал любить... но одно дело держать дистанцию, а совсем другое — быть совсем рядом, касаться, целовать, гладить волосы и держать за руку. Мог ли Адар просить о таком?..       Однако его душа томится, а сердце тянется к любимому. Концентрированная нежность переполняет его изнутри, и он лелеет её будто хрупкий цветок. Адар счастлив, бесконечно счастлив, что Ренат разрешил разделить свой путь на двоих, но любви в нём по-прежнему так много. Нерастраченной ласки и переживаний, и жизненной необходимости касаться, чтобы чувствовать, чтобы знать наверняка — всё это не сон, всё происходит в действительности. Его прекрасный ангел здесь, в безопасности и покое, и все мучения и страдания остались в кошмарах воспоминаний. Но они больше не реальны и никогда не станут реальностью, так что Адар снова и снова гонит прочь наваждения.       В конце концов он замирает посреди комнаты. Глубоко вдыхает и шумного медленно выдыхает. Сердце бьётся заполошной птицей, а руки взмокли и похолодели от переживаний и сомнений. Но если он делает шаг... если он учит ангела и помогает понять смертных... в конце концов, если он начинает всё сначала и строит новую жизнь, то он должен подавать пример? Не поддаваться слабости и преодолевать смущение. Просить и спрашивать, чтобы получать ответы. Ведь прошлой ночью Ренат пришёл к нему и остался, верно?..       Ноги ватные и непослушные, кровь громко стучит в висках. Но Адар преисполнен искренности и любви, нежности и ласки. И ему хочется отдать их все без остатка, одарить своего прекрасного возлюбленного величайшим даром, и поэтому, преодолевая тревогу и страх, он всё-таки выходит из комнаты. Подходит к дверям соседней, и сделав глубокий вдох, нерешительно и почти неслышно стучит, почти сразу получая озадаченное разрешение войти.       Ангел готовился ко сну — в смертной форме и в смертном мире он ощущал вполне естественные потребности, чуждые ранее, но привычные теперь. Заметив стыдливо высунувшуюся фигуру Адара, замер, и к озадаченности прибавилось беспокойство: тревожит ли что-то храброго Защитника, или случилась какая-то беда? Но он лишь робко скромно улыбнулся, собираясь с духом, чтобы что-нибудь сказать. — Эм, Нат, ты ещё не спишь? — неловко переминаясь с ноги на ногу, Адар застыл на пороге чужой комнаты, также неловко заламывая пальцы и блуждая смущённым взглядом по сторонам. В конце концов он обнял себя под грудью и несмело поднял глаза, поймав тень обеспокоенности, отразившуюся на лице аазимара. — Извини, что я тебя беспокою, но... но... Можно я останусь с тобой? — смутился ещё сильнее, густо покраснев, и виновато втянул голову в плечи, несмело улыбнувшись. — Я... просто... с тобой спокойно... И я... ну, знаешь... Я бы хотел... Чувствовать тебя рядом приятно и тепло, и... И так я точно знаю, что ты действительно тут, что это не сон, и всё... плохое осталось позади, — крепче сжал себя, второй рукой проведя по задней части шеи, бормоча едва разборчиво.       Хвост беспокойно метался из стороны в сторону, и общее состояние командора было такое, что он либо вот-вот расплачется, либо сорвётся с места и сбежит, либо всё сразу. И ангел слышал, как бешено стучит в груди Защитника его доброе раненое сердце, и мягкая улыбка сама собой расцвела на его губах, а взгляд наполнился теплом и вспыхнул тихой радостью. — Конечно! — он подался вперёд, будто хотел поймать и заключить в объятия, но в последний момент остановился, робко улыбнувшись. — Я буду рад разделить с тобой близость, тем более что она для меня приятна и желанна не меньше, чем для тебя.       Адар просиял, засветившись робкой надеждой. Однако тем не менее неуверенно и осторожно он вошёл вглубь комнаты, прикрыв за собой дверь. Приблизился к неотрывно наблюдающему за ним ангелу и нежно улыбнулся, поймав ответную улыбку, и Ренат, будто спрашивая, протянул руки. Адар охотно ответил, принимая объятие, и сам пылко и крепко прижал аазимара к себе, уткнувшись лицом ему куда-то в сгиб шеи, чувствуя, как мягкий смешок коснулся затылка.       Ренат обвил его руками, зарывшись пальцами в тёмные жёсткие волосы, и улёгся щекой на макушку, впитывая такое желанное тепло и близость самого родного и любимого существа. О-о, как же этого желало его сердце и сама сущность! И как теперь трепетала в радости и счастье, ощущая, казалось, утерянный навечно покой!       Делить друг с другом близость оказалось бесценно. Глубокая духовная привязанность и всесторонняя любовь, проявлять которую было так приятно и желанно. Простые прикосновения, не выходящие за рамки тёплых поцелуев и объятий, но они таили в себе так много чувств и любви, которой было слишком много, чтобы всю полностью высказать её словами. И из одиноких бедняков оба они враз стали настоящими богачами.       Ведь с этого самого вечера теперь всегда и везде они неизменно засыпают вместе. Согревая друг друга в заботливых объятиях, разделяя тепло и близость тел. Даря ощущение безопасности и покоя, и точного знания, что любимый рядом, и все тяжёлые дни остались далеко позади. Все страдания остались в прошлом, но впереди их обоих ждало тихое счастье, разделённое на двоих.