Формы любви

      Тёмный угол скрывает бесформенную фигуру. Словно дикий зверь, Адар прячется в самом отдалённом трюме корабля, где никому не найти его, а сам он никому не причинит вреда. Горбится и сжимается в комок, стараясь стать как можно меньше и незаметнее, и почти не ест и не пьёт, стараясь не контактировать ни с кем. Мерзкое отвратительное животное, участь у которого всего одна. Так почему он всё ещё жив?       К себе он подпускает лишь Сиилу. Она одна находит его в кромешном мраке заброшенной части корабля. Смотрит с искренней болью, тоской и сопереживанием, не зная, что сделать, чтобы избавить друга от жестоких переживаний. Она приносит новости и важные решения, которые Адар принимает вяло и неохотно. Однако он всё ещё, почему-то, командор, он несёт ответственность за соратников и команду. Он должен быть полезен, ведь в конце концов это, должно быть, единственное, за что ему до сих пор сохраняли жизнь. Ведь он монстр, омерзительная тварь, которую мало прибить прямо на месте. Ведь он недостоин жизни, и уничтожение — единственное, что он по-настоящему заслужил. Аномалия, которой попросту не должно существовать.       Ведьма Арилу раскрывает правду. Грязный тифлинг омерзительнейшего из происхождений никакой не ангел — держи карман шире, наивный глупец. Ублюдку, вроде тебя, никогда не ощутить и не познать благословения и чистой благодати Небес. Ты жалкая насмешка над мирозданием, продукт отвратительных экспериментов ведьмы, омерзительный гомункул, чья душа — лоскутное одеяло, скроенное по прихоти ведьмы. И тебе никогда не стать светлым небожителем, ведь скверна Бездны — сама твоя суть.       Беззвучно всхлипывая без слёз, Адар ещё сильнее сжимается в комок, будто желая раствориться в окружающей его тьме. Он отвратителен, он омерзителен, обманщик и ублюдок, которого никогда не должно было существовать. И ему так стыдно перед всеми, кто доверились ему, ведь он обманул их. Разочаровал и не оправдал возложенных ожиданий, вор и лженадежда. Ничтожество, чудовище, искусственно созданное орудие в руках демонических отродий — вот кем он был на самом деле, и ему давно следовало понять это и догадаться об этом. Грязный тифлинг, которого не просто так каждый встречный попрекал происхождением — неудивительно, что что бы он ни делал, чтобы заслужить принятие и похвалу, этого всегда было мало. Ведь он омерзительная тварь, и ему никогда не искупить вину своего существования.       Пустой и одинокий — во тьме дальнего трюма он хоронит самого себя. Крах личности режет по живому, всходит кровью и подставляет под удары открытые раны, рваные края и обнажённые внутренности. И ему так больно, как не было никогда в жизни, но порождение Бездны ничего другого и не заслуживает. Оно должно томиться в вечных муках, отвратительный грешник, не смея и помыслить, не смея и мечтать хотя бы бросить мимолётный взгляд вверх и поймать тёплый луч согревающего света.       Кто угодно достоин этого, но только не он.       Острые осколки впиваются глубоко в мягкую незащищённую плоть. Крах робких светлых мечт режет по живому особенно сильно, и светлое чувство любви приносит невыносимую боль. Омерзительный ублюдок вроде него не имеет права даже кроткий мимолётный взгляд бросить на пресветлого ангела, не говоря уже о чём-то другом. Не говоря уже о дерзких чаяниях получить ответное чувство — прекрасный небожитель первым озвучил страшную и безжалостную правду о том, каким отвратительным тёмным чудовищем был Адар. И он всхлипывает, ощущая невыносимость страданий, разрывающих на части, когда в ушах звенит полный разочарования голос.       А в голове меркнет и тускнеет наивная, робкая и светлая мечта, как вместе с единственным возлюбленным они смотрят на звёзды с восточной башни крепости Дрезена. И командор, набравшись смелости, едва ощутимо дотрагивается до тёплых пальцев милого солнца. Теперь же даже просто смотреть на него — кощунство и богохульство, и потому он прячется в темноте и мраке, дикий раненый зверь, не смея оскорблять своим присутствием величественного небожителя.       Ему никогда не заслужить его прощения и принятия. И сейчас герольд богини сопровождает чудовище лишь потому, что оба они нацелены на уничтожение источника дополнительного могущества демонов. И ангел не может пренебрегнуть своим долгом, даже если Адар противен ему. А сам Адар... что ж, он должен быть полезен, ведь не зря же ему сохраняют жизнь, по крайней мере пока?       Мучительное и тягостное путешествие, длившееся вечность агонии душевной боли, в конце концов достигает своего завершения. И командор должен вести за собой соратников и союзников. И он горбится, стараясь казаться меньше, вжимает голову в плечи и смотрит лишь себе под ноги, не смея оскорблять никого из них взглядом своих нечестивых глаз. Пустой и отрешённый, он двигается механически будто голем, идя вперёд. Сломанный, брошенный и одинокий — вот каково твоё лицо на самом деле. Вот что ты есть на самом деле. Омерзительное ничтожество, вызывающее лишь брезгливость.       Пустым взглядом он смотрит вперёд. Рубит демонов по дороге, но даже не отдаёт себе в этом отчёт. Медленно приближается к цели, но это не имеет никакого значения. Он должен принести пользу и умереть, использованная вещь, в которой больше нет нужды и смысла. И командор, на самом деле, уже давно к этому готов, однако...       Треск костей — страшнейший звук из всех, что Адару когда-либо доводилось слышать. Он будет преследовать его в мучительных кошмарах так же, как окровавленная рука лорда демонов, резко пронзившая ангельскую грудь, а затем также резко вырвавшаяся наружу, с мясом выдирая большое горячее ангельское сердце, беззащитно бьющееся в безжалостно сжимающих его пальцах. Плеск крови и алые реки, излившиеся наземь, хриплый сдавленный стон и обмякшее тело. Злобный смех, наполненный извращённым удовлетворением, и яростный вопль, преисполненный концентрированной боли. Знал ли Адар, что способен издавать такие звуки?..       Нечеловеческий крик разрывает его собственную грудь, и в нём тонут все остальные звуки. И Адар как будто наблюдает за собой со стороны, отстранённый и отрешённый, опустошённый и пустой, но сейчас наполнившийся чистейшей концентрированной болью и яростью. Слепо бросается вперёд, даже не отдавая себе отчёт, не контролируя ни разум, ни тело. Любовь и скорбь вели его впереди любого осознания, желание защитить и спасти, сделать всё, чтобы оградить любимого от мучительных страданий. Отобрать сердце обратно, вернуть его в могучую грудь, отомстить и разорвать на части того, кто посмел поднять руку на прекрасного возлюбленного командора. И даже если эта борьба будет стоить жизни ему самому — это неважно. Быть может, хоть так он сможет искупить отвратительную вину собственного существования.       Адар не слышит окриков соратников. Слёзы застилают глаза, а грудь разрывается от боли. Он издаёт яростный клич, бросаясь на мерзкую тварь, пытаясь встать между чудовищами и упавшим на колени ангелом. Но Бафомет хитрее и быстрее, и фиолетово-красное свечение омерзительной осквернённой магии окутывает и герольда, и его сердце, и они исчезают, когда Адар протягивает руку, чтобы коснуться. Лорд демонов смеётся со злобной радостью и триумфом, упиваясь чужим бессилием и болью, и тело командора движется само собой.       Он не видит и не слышит, как соратники вступают в борьбу. Он даже толком не осознаёт, как сам рубит магические путы Бафомета, а после пронзает его Сиянием, не давая регенерироваться. Без устали и жалости отдаёт ярость и боль, кромсая ненавистного урода на части, но это не несёт ни облегчения, ни успокоения. Ведь он забрал... Самое ценное, что у Адара было... Его свет и надежду, его любовь, которой больше никогда не найти ответа и принятия... И когда истерзанное тело лорда демонов падает к ногам командора, нечеловеческий рёв сотрясает пещеру.       Он не справился.       Он не защитил.       Он не уберёг.       Он потерял бесценный дар, лучшее, что у него было.       Ослепляющая и оглушающая вспышка аффекта постепенно угасает, и Адар полными слёз, безумными глазами смотрит на кровавые ошмётки, бывшие демоническим лордом. Дышит тяжело и глубоко, до побеления костяшек сжимая окровавленными руками рукоять меча и застёжки щита. И мимолётную тишину разбивает полный ужаса женский вскрик. — Адар... Твоя грудь... — дрожащими руками Сиила закрыла рот, широко распахнутыми глазами глядя на командора, и заторможено он опустил взгляд, с удивлением замечая огромное алое пятно на светлой робе капеллана. Так вот почему ему так больно...       Это была не рана мерзкого эксперимента Арилу, и ранить его Бафомет не успел — по крайней мере напрямую. Но он собственной рукой по живому вырвал могучее доброе сердце ангела, раздавив его своими пальцами — всегда особенно чувствительный к чужим страданиям командор наконец-то принял их на себя. И стигмат разверзся так, словно это в грудь Адара демонический владыка вонзил руку. Теперь обильно кровоточил точно так же, как раненое любящее сердце, не сумевшее предотвратить трагедию, и слепая бессильная ярость сменилась безграничным отчаянием и скорбью.       Он потерял своего возлюбленного.       Запрокинув голову, Адар громко разрыдался в голос. Упал на колени, сжимая окровавленную, пропитавшуюся алой влагой и липнущую к коже ткань, чувствуя под пальцами глубокий разрыв на коже. Безудержно, горько плакал, ощущая себя как никогда обессиленным, уставшим и пустым. Он разочаровал своего прекрасного ангела и не смог ничего сделать, чтобы сберечь его. Отдал бы всё, чтобы Бафомет забрал его, но не причинял вреда возлюбленному, однако теперь было поздно. Всё было поздно и бессмысленно, и Адар плакал словно ребёнок, не в состоянии остановить поток.       Он не справился.       Сердце разрывалось на части метафорически, но от глубоких потрясений пришла и вполне реальная, осознаваемая боль. Тысяча острых игл рвала несчастный орган на части, и казалось, что края раны сильнее разошлись в стороны. Удар оказался слишком сильным, и всё внутри разрушалось, отзываясь бесконечной пустотой бессмысленности. И залитый пеленой слёз пустой взгляд устремился в потолок пещеры. Руки безвольно опали вдоль тела, и сознание медленно поглотила тьма.       Адар не чувствовал, как его тело повело в сторону, и не чувствовал, как оно с глухим стуком ударилось о твёрдый камень. Соратники суетились вокруг него, но это не имело никакого значения. Он потерял много крови, его сердце больше не работало исправно; потрясения последних недель подточили саму опору его личности, и она разрушилась, став настоящим крахом. И вот теперь он утратил своего возлюбленного, и больше не было ни смысла, ни сил двигаться дальше. Он был пустым сосудом, которым пользовались другие, и наконец-то усталость пришла и забрала то, что уже давно принадлежало ей. Так зачем бороться и пытаться двигаться дальше?       Благодатная тьма поглотила его, и Адар не хотел сопротивляться ей. И быть может, хотя бы здесь он сможет найти утешение и такой желанный покой. И его возлюбленный не покинет его и останется рядом, и вместе они будут счастливы.