* Некоторое время назад *
Холодные каменные стены подземного города, казалось, смыкаются вокруг них, но почему-то, находясь здесь с Эмилией, Леви будто ощущает, как его накрывают приятным теплым одеялом. — Ты действительно особенный, — поддразнивает девушка, прежде чем игриво прижимается к Леви. Эмилия хихикает, когда Аккерман слегка спотыкается, застигнутый врасплох ее внезапным движением. — Что? — ворчит, восстанавливая равновесие. Девушка лишь громче смеется, обвивает его шею руками и целует. Их губы жадно соприкасаются, и Леви делает вдох, заметно напрягаясь. — Ты ненормальная. Они плотно прижимаются друг к другу, каждый изгиб ее тела идеально сочетается с его. Руки Аккермана свободно блуждают то по талии, то по спине, исследуя контуры. Кожа Эмилии точно будет сладкой на вкус, если укусить. Пальцы Леви проходятся по спине девушки, отчего у нее бегут мурашки. Она прижимается еще теснее, чем раньше, смотрит на него из-под полуприкрытых век и слабо хмыкает. Не разрывая зрительного контакта, Эмилия тянется и нежно гладит Леви по щеке. — А говорил, что не любишь излишнее количество прикосновений. Леви тяжело выдыхает, проводя рукой по волосам. После этого он отворачивается от Эмилии, не в силах больше встречаться с ней взглядом. — Прикосновения… Я не люблю, когда ко мне прикасаются слишком часто, — еле слышно бормочет, чувствуя, как становится душно. Нелегко признавать такие вещи, но почему-то с Эмилией все совершенно по-другому. Ее мягкая улыбка затрагивает что-то глубоко внутри. — Но с тобой… Леви смотрит на землю. В следующий миг он ощущает, как рука Эмилии скользит в его ладонь и нежно сжимает. — Прости, — мямлит. — Я не хотел тебя расстраивать. Поджимая губы, Аккерман забирает несколько выбившихся прядей волос с лица Эмилии ей за ухо. — И что во мне такого особенного? Леви на мгновение заколебался, не зная, как лучше ответить. В глубине души ему хочется сказать, что Эмилия является для него всем, что она помогает улыбаться, когда он больше всего в этом нуждается, что она заставляет хотеть стать лучше, чем он есть. Но другая часть осознает, что одних слов будет мало. Поэтому вместо всяких фраз Леви притягивает девушку к себе, обнимая за талию и укладывая подбородок ей на плечо. — Ты… Это ты, — наконец говорит, нервно сглатывая. — Разве этого недостаточно? Терпеливо ждет ответа, сердце его бешено колотится в груди. — Только скажи, — шепчет ей на ухо, — и я сделаю все, о чем ты попросишь. Его голос почему-то низкий и хриплый. Вздыхая, Эмилия расслабляется в объятиях Леви, крепче сжимая его руку. — Я знаю, что ты бы так поступил. Вот почему я люблю тебя. Леви наблюдает, как Эмилия отступает на шаг, и его охватывает облегчение. Взъерошивая волосы, Аккерман с трудом покашливает, пытаясь подавить комок, образовавшийся в горле. — Я… Я тоже люблю тебя, — бормочет он, осознавая, насколько правдивыми являются эти слова. — Черт, ты делаешь меня сентиментальным дерьмом. Чувствуя себя немного неловко от такого неожиданного поворота событий, Эмилия густо краснеет. — Эй, не нужно так переживать из-за этого, — говорит она, понижая голос почти до шепота. — Ты всегда такой серьезный. Приятно видеть, как улыбаешься, — после этого девушка игриво и легонько подталкивает локтем, надеясь поднять настроение. Тихо посмеиваясь, Леви трет затылок. Замечание о том, что Аккерман всегда серьезен, является правдой, но до сих пор он на самом деле не осозновал, насколько это заметно. — Да, наверное, так и есть, — выдерживает паузу. — Но когда я рядом с тобой, трудно не радоваться. Эмилия хихикает над признанием Леви, находя утешение в том, что ей удается помогать ему быть счастливым. Ее сердце трепещет от счастья, и она испытывает всепоглощающее удовлетворение. — Приятно это слышать, — говорит, наклоняясь ближе и кладя подбородок ему на плечо. — Потому что я не уверена, что смогла бы справиться с этим, если бы ты не был таким, — пальцы ее лениво теребят ткань рубашки Аккермана. Еле заметная ухмылка появляется в уголках губ Леви, когда Эмилия прижимается к нему. Через миг Аккерман обнимает девичью талию, притягивая еще ближе. — Я могу делать все, чтобы ты была счастлива, — нежно целует в висок. — Даже если это означает, что время от времени тебе придется терпеть несколько глупых улыбок. — Тебе не нужно ничего делать. Просто будь с тобой… Это уже является причиной моего счастья. Легкий румянец окрашивает щеки Эмилии, когда она признается: — И мне нравится видеть, как ты улыбаешься. — Тогда я постараюсь делать это чаще, — обещает Аккерман, прижимаясь своим носом к ее. — Ради тебя.* Настоящее время *
Леви стоит, выпрямившись, скрестив руки на груди, и, прищурившись, наблюдает за Эмилией из-под агрессивно нахмуренных бровей. Хотя ее присутствие застало врасплох, как и внезапный приказ Эрвина патрулировать стену вместе, Аккерман все же хорошо сохраняет самообладание. Ветер резко треплет волосы. Внизу расстилается земля с ярко-зеленой травой, усеянная отсюда кажущимися серовато-черными фигурами — титаны неуклюже передвигаются в поисках пищи, либо же слоняются без цели. Несмотря на то что Леви измотан отсутствием необходимого количества сна, адреналин бурлит внутри; непонятное предвкушение нарастает надвигающимся штормом, готовым разразиться в любой момент. Находясь неподалеку, Эмилия внимательно смотрит за передвижениями своего отряда, следя за тем, чтобы все оставались сосредоточенными. Ее тонкие пальцы слегка подергивают на рукояти одного из клинков, пока она наклоняется вперед ровно настолько, чтобы хорошо видеть собравшихся у основания стены титанов. — Нужно разобраться с этими внизу. Мы ловко справимся, их всего… — пауза, — Семь? О, восемь. Коротко кивая, Леви поворачивается к своим подчиненным и четко отдает приказ, прежде чем действует. Через несколько минут следует хорошо скоординированная атака; оружие разрезает кожу титанов. От поврежденной плоти поднимается пар, крики эхом разносятся по пространству вокруг. Спланированное нападение продолжается еще около пяти минут, прежде чем воздух снова не наполняется тишиной, прерываемой лишь тяжелым дыханием и размеренными шагами. Эмилия вытирает лоб и сдувает прилипшие к нему пряди. Глядя на то, что осталось от титанов, неподвижно распростертых на земле, она задается вопросом, сколько еще жизней будет унесено в этих бесконечных войнах с гигантами, недоступными пониманию. — Вроде больше никого. Едва вспотев от напряжения, отряд Эмилии после разрешения на то, чтобы вернуться в лагерь, резко разворачиваются на пятках. Каждый пользуется моментом, чтобы перевести дыхание, настороженно оглядывая друг друга, проверяя, нет ли ранений, прежде чем окончательно пойти по разным сторонам. Когда над островом поднимается день, принося с собой новую волну надежды, Эмилия обнаруживает, что достаточно быстро возвращается в лагерь, где ей выпадет возможность отдохнуть до смены на патрульной службе позже вечером. Решив остановиться для небольшой передышки, Эмилия садится в тени ближайших деревьев, с любопытством наблюдая, как птицы порхают с ветки на ветку, распевая веселые мелодии. Их беззаботное существование резко контрастирует с ее собственным, заставляя задуматься о том, насколько иной могла быть жизнь при нормальных обстоятельствах. Во время ужина Эмилия присоединяется к своим сослуживцам, собравшимся за большими деревянными столами перед казармами. От мисок с сытными супами и свежеиспеченными в этот день булочками поднимается пар, наполняя воздух пикантными ароматами. Среди болтовни и смеха, время от времени прерываемых обсуждениями стратегического планирования предстоящих миссий, Эмилия находит утешение среди этих отважных людей, которые каждый божий день сражаются бок о бок, игнорируя кажущиеся непреодолимыми трудности. Мало кто из них зацикливается на мрачной стороне реальности, в этих сплоченных рядах процветает дух товарищества, рожденный из взаимного уважения, доверия и дружбы. Здесь, среди братьев и сестер по оружию, объединенных против общего врага, Эмилия чувствует себя живой — такой живой, какой никогда не считала возможной, учитывая обстоятельства, в которых она находится. Позже, этим же вечером, когда становится прохладнее, Эмилию тянет в уединенный уголок, подальше от любопытных глаз и ушей. Снова удобно устроившись на мягкой траве под деревом, ветви которого стремительно тянутся к небу, словно костлявые пальцы, тщетно цепляющиеся за облачка, безмятежно проплывающие, она опускает веки, прежде чем начинает глубоко дышать, пытаясь очистить разум от всех мыслей, терзающих усталую душу. До смены патруля еще около двадцати минут. Нежный шелест листьев, сопровождаемый гудящими звуками, доносившимися откуда-то издалека, служит успокаивающим звуком для этой короткой передышки от реальности. Погруженная в свои рассуждения, женщина вспоминает счастливые моменты, которые чередуются с печальными. Но даже в такой суматохе Эмилия продолжает сохранять веру; веру в то, что в итоге все каким-то образом наладится, независимо от того, насколько ужасными кажутся обстоятельства в данный момент. Когда на горизонте появляются первые признаки заката, окрашивие небо в розовые, пурпурные и оранжевые тона, Эмилия будто пробуждается ото сна, разминая затекшие мышцы. Потирая уставшие глаза, чувствуя легкое головокружение и в то же время прилив сил, женщина поднимается на ноги, слегка морщась от боли в пояснице. Двигаясь медленно, Эмилия направляется к ближайшему источнику воды, после чего складывает ладони чашечкой, чтобы быстро напиться, прежде чем плеснуть прохладной жидкостью на лицо и шею. Ощущая после этого некоторое оживление, она еще какое-то время стоит на месте и потягивается. Нужно сменить патруль. Собирая определенное количество членов из общего отряда, решая дать четверке время на нормальный сон, Эмилия говорит идти за ней, по непонятной причине тревожно проверяя клинки каждые две минуты. Ведя отряд на соответствующие позиции вдоль стены, Эмилия улавливает, что все идут молча. Знакомый ритм «клац-клац», создаваемый ударами армейских ботинок о каменное покрытие, отдается эхом в голове. Добравшись до вершины стены, отряд Эмилии выстраивается в боевой порядок рядом со своими товарищами из подразделения Леви. Бросая мимолетный взгляд в их сторону скорее из обычной осторожности, чем из-за чего-либо еще, женщина замечает, что Аккерман лениво стоит на месте, скрещивая руки на широкой груди, излучая беззаботную уверенность, характерную для его облика. Полностью игнорировать его теперь еще труднее, чем когда-либо, поскольку он, Эмилия себе надумала, после того разговора полон решимости сделать отношения между ними еще более неловкими. Эмилия пытается сосредоточиться на предстоящей задаче. Организовывая быстро, но, тем не менее, методично, женщина распределяет между подчиненными конкретные роли, специально подобранные для соответствия уникальным навыкам, которыми обладает каждый из них, в результате чего сплоченное подразделение, по ее задумке, должно работать слаженнее, гармоничнее. — Я предполагала, что кроме моего отряда… Здесь никого не будет. Что-то пробормотав себе под нос в ответ, Леви осознает, что в нем поднимается неприятная смесь гнева и разочарования. Почему все всегда придают такое значение глупым мелочам? Разве не очевидно, что разделение обязанностей во времена, когда и днем, и ночью на плечи ложится одинаково тяжелое бремя, означает работу рука об руку с теми, кого обычно избегают по личным причинам? — Эрвин отдал этот приказ. Ты же стояла рядом со мной в тот момент. — Я перестала слушать сразу после того, как расстроилась, что мы опять вместе при выполнении обязанностей. Слегка приподнимая бровь от удивления, Леви не сдерживается от легкой ухмылки. Эта женщина, безусловно, все еще помнит, как подергивать струны его нервов. — Что ж, — растягивает Аккерман слова, небрежно опуская руки вдоль туловища, — это многое объясняет, — делая короткую паузу, он сухо добавляет, — ты понимаешь, что нам нужно тесно сотрудничать, чтобы обеспечить успех наших миссий и предотвратить ненужные потери среди подчиненных? — Мы справлялись раньше и без этого. Понятия не имею, зачем Эрвин ставит нас вместе. — Ты постоянно только и делаешь, что жалуешься. — Да, потому что мне неприятно находиться рядом с тобой. Леви почти выпускает смешок. — Не хочешь отправиться к своему отряду? Махнув рукой куда-то в сторону построенных солдат, Леви возвращается к рассматриванию верхушек деревьев вдалеке. Он даже не смотрит, как Эмилия уходит, лишь прислушивается к шуму ее УПМ. Позволяет себе расслабиться только тогда, когда женщина отходит на несколько метров.***
Эмилия возвращается в свою комнату ранним утром. Ветер развевает растрепанные волосы, пока женщина еле перебирает ногами, чувствуя себя измотанной после многочасового нахождения на улице. Хотя Эмилия идет и думает о том, как сильно ненавидит каждую секунду работы в паре с Леви, чье безразличие и постоянные насмешки выводили из себя на протяжении всего времени патрульной службы, сейчас она испытывает облегчение, наконец забираясь на свою койку. Как только веки опускаются, начинают мелькать разные воспоминания: то, как Аккерман постоянно поправляет чуть ли не каждое действие, критикует технику, и все это с самодовольным высокомерным выражением на лице. Ужасно. Пытаясь отвлечься от тревожных мыслей, Эмилия приступает к рассуждению над завтрашним расписанием: еще несколько тренировок по рукопашному бою, собрание с Эрвином, кажется… Кажется, что-то еще, но Эмилия не может вспомнить. Наверняка что-нибудь не настолько важное. Еще один день в компании Аккермана, и Эмилия сойдет с ума. Через короткий промежуток времени дыхание становится медленным и ровным, сигнализируя о том, что женщина погружается в сон. Ее тело расслабляется под тонким одеялом, она сворачивается калачиком, защищаясь от прохладного воздуха. Тем временем сам Леви, не в силах найти покоя, уже долго не может заснуть. Сидя в постели, обхватывая одной рукой колено, а другой сжимая кружку с чаем, он вглядывается в темноту за окном. Есть что-то в этом месте — жуткая тишина, которая воцаряется здесь каждую ночь, — всегда вызывает у Аккермана беспокойство. Это слишком сильно напоминает ему о собственном отвратительным прошлом, полном отчаяния. Попытки уединиться во время совместного патрулирования не увенчались успехом, Леви все еще ощущал присутствие Эмилии в своем сознании. Ее яростная решимость в сочетании с упрямой гордостью одновременно приводят в бешенство и интригуют. И это не то, чего Леви хочет. Совсем не то. Он давно поборол это. И уверен в своем решении. Не зная, что еще сделать, чтобы заснуть, Леви поднимается с постели и бесцельно топчется по комнате. Мягкий свет свечей мерцает на поверхностях, отбрасывая причудливые формы и тени на стены. Снаружи ветер усиливается, по спине бегут мурашки. Не в силах избавиться от неприятного ощущения, Леви решает пока не возвращаться в постель. Вместо этого хватает куртку и выходит из комнаты, залитой лунным светом, надеясь, что свежий воздух поможет ему прийти в себя. Очередная бессонная ночь.