Здесь сегодня будет жарко,
Чтобы ворон там не каркал
На Олимп иду без контрамарки!
Сердце скачет, цель маячит.
У судьбы куплю удачу.
Кровь со льдом возьму себе на сдачу.
В бой идут молодые львы,
Им плевать, что у богини победы нет головы!
Первое сентября началось с раннего подъема, суеты и генеральных сборов. Гарри не мог точно решить, собирают его на прием к королю Англии или готовят к выживанию в суровых условиях апокалипсиса. Такого количества вещей и сумок, которые методично, одну за другой, уменьшал Карлус, у Гарри еще никогда не было. Даже если суммировать все пройденные учебные года, хорошо, если набралось бы больше половины. Гарри не был в том уверен. Прощальный семейный завтрак по своей пышности ничем не уступал торжественному ужину, что вечером ждал его в Хогвартсе. Поттеры нервничали. По десять раз проверяли, не забыл ли он чего важного, и в тысячный раз проговаривали алгоритм активации порт-ключа. Состоящий из нехитрых двух действий: сжать и четко произнести страну и название международной платформы аппарации. Почти как с каминной сетью. К моменту, когда Гарри стоял посреди гостиной и аккуратно держал в ладони порт-ключ, он уже полностью был уверен в том, что готов ко всему в этой жизни. Даже ко второму Лондонскому Блицу. — Такого не должно произойти, но если чемоданы во время перемещения все-таки решат принять свой обычный размер… — с тревогой бормотал Карлус. — Не пугаться и с силой хлопнуть по карманам. — с улыбкой продолжил за него Гарри. — Да! Правильно. Молодец. — закивал мужчина и поправил сползшие на нос очки. Дорея ухмыльнулась и в последний раз критично оглядела их сына. — Все девчонки будут твои, парень. Можешь не сомневаться. Гарри смущенно прокашлялся, не зная, как ответить на ее комплимент. — Эм, да. Спасибо… Ухмылка ведьмы преобразилась в довольный оскал. — Удачи. — кивнула она. Гарри кивнул ей в ответ и, бросив последний взгляд на Поттеров, уже собирался сжать порт-ключ, как вдруг Карлус спохватился. — Подожди, подожди! — взволнованно затараторил он. — Я совсем забыл. Дай-ка сюда свои очки. Карлус достал палочку и торопливо протянул Гарри ладонь. Замешкавшись, Гарри снял с себя очки и отдал их ему. Мужчина повертел их в руках, внимательно осматривая, а потом начал аккуратно накладывать на них слой за слоем незнакомые для Гарри тонкие чары. Тихо шепча и мягко постукивая палочкой по дужкам и стеклам. От вплетенной в них магии очки засеребрились и едва заметно дрожали, как если бы были полностью сотканы их седой мутной дымки. — Это ненадолго, — прокомментировал Карлус, возвращая вещицу в руки Гарри. Вес очков в ладони почти не ощущался. — Скоро они вернутся в свой изначальный вид. Не надевай пока. — Что ты сделал? — с интересом спросил Гарри. Карлус лучисто улыбнулся. — Ты просил меня придумать решение твоей проблеме. На прошлой неделе я наконец закончил с доработкой чар. Брови Гарри поползли вверх. — Но как… — Просто не снимай их при общении, и никто больше не сможет пробраться к тебе в голову, — с нотками гордости в голосе довольно заявил этот невероятный человек. — Можешь смело общаться со всеми и поддерживать зрительный контакт. Проверено на моих очках! Мужчина постучал пальцем по своим стеклам. Гарри с величайшей осторожностью убрал зачарованные очки в футляр и вложил в карман мантии. Шагнув вперед, он обнял Карлуса, и тот, посмеиваясь, похлопал Гарри по спине. — Спасибо. — Ну, развели сопли! — фыркнула Дорея, отводя взгляд, но Гарри все же успел заметить промелькнувшие в нем теплые, почти нежные нотки. — Долгие проводы - лишние слезы. Пора отправляться, а то опоздаешь. Грюм тебя там уже наверняка заждался. Гарри кивнул и отстранился от Карлуса, с благодарностью смотря на обоих Поттеров. Силясь запомнить каждую черточку на их лицах. Он не знал, доведется ли им еще раз увидеться. Будто почувствовав его настроение, Дорея и Карлус приосанились, тепло ему улыбаясь. Карлус еще раз поправил на себе очки, хоть в том и не было нужды. В этот миг, несмотря на общий контраст характеров и внешности Поттеры казались настолько похожими, что у Гарри защемило в сердце. Родными. Гарри не должен был позволять себе чувствовать с ними такое родство. Не мог разрешить себе подобной роскоши. Он не был готов к боли от этой потери. Кивнув на прощание, Гарри с силой сжал порт-ключ и четко произнес конечный пункт. Раздался громкий хлопок. Гарри ощутил, как желудок переворачивается от ощущения невесомости. Пространство вокруг сжалось и стремительно закрутилось, подхватывая и унося с собой. Вихрь эмоций и ощущений взорвался внутри него чувством бешеного карусельного вращения. Тело, вторя сильным порывам ветра, дрожало от безумной скорости движения. Гарри вертело и кружило, сжимало и вновь разматывало по ветру, как в стиральной машинке Петуньи. Выбросило его уже на английской министерской платформе. Пространство и свищущий в ушах ветер в последний раз с силой крутанулись и рассыпались вокруг него снопом шипящих золотых искр. Гарри покачнулся, едва удержав равновесие. Он был в Англии. Все такой же серой и пасмурной, какой он ее и помнил. После солнечной Америки подобный контраст почти что ошеломлял. Осоловело таращась в небо, Гарри поежился от промозглого воздуха. Было холодно, и сильный ветер трепал полы его мантии. Гарри огляделся. Он находился на самой крыше Английского Министерства Магии. Позади ждал подготовленный к его прибытию экипаж. Гарри в потрясении уставился на большую темную карету, запряженную фестралами. Моргнул. Карета никуда не исчезла. Красивым наваждением она не являлась. Отойдя от первого шока, он осторожно приблизился к ней и провел рукой по гладкому теплому дереву. На карету были наложены сильные согревающие чары. Заказать хогвартсовский экипаж в единоличное пользование стоило очень дорого. Гарри закусил губу. Поттеры опять его баловали. Наколдовав темпус и сверившись с местным временем, Гарри распахнул дверцу и забрался внутрь. Встретило его хмурое укоряющее ухонье. Посреди роскошного внутреннего убранства кареты стояла большая клетка с приличных размеров виргинским филином. — Здравствуй, Грюм, — улыбнулся суровой птице Гарри и достал из кармана упаковку совиного печенья. — Заждался меня, да, здоровяк? Может быть, это улучшит твое настроение? Гарри распаковал угощение и протянул его филину. Тот смерил его тяжелым взглядом, но лакомство все же принял. Мощная лохматая лапа чинно обхватилась вокруг печенья. От еды прожорливая птица никогда не отказывалась. Гарри хмыкнул. И поспешил устроиться поудобнее, почувствовав, как заволновались при виде появившегося возницы фестралы. Дверь экипажа открылась, и к Гарри заглянул мужчина средних лет. — Доброго дня, мистер Поттер! Смотрю, добрались до наших краев без происшествий. Добро пожаловать в Туманный Альбион! Сегодня погода полностью оправдывает это название, — с улыбкой приветствовал он и поспешил представиться: — Хью Брэнсон. Ваш кучер в этом путешествии. Мы готовы отравляться. Дорога займет три с половиной часа. Быстрее, чем поездом. Пусть вас не тревожит обманчиво пустая упряжь. В нее запряжены фестралы, а их видит далеко не каждый глаз. Гарри сдержанно кивнул, не став упоминать, что для его глаза вид этих хищных животных уже вполне привычен. — Благодарю, мистер Брэнсон. Пожелав приятного полета, кучер захлопнул дверь и запрыгнул на свое место. Щелкнул кнут и экипаж тронулся. Медленно набирая скорость, они направились к краю крыши. Толчок. Колеса сорвались с твердой поверхности, и карета взмыла в воздух, утягиваемая ввысь шестью парами мощных крыльев. Гарри следил за тем, как сменяется пейзаж за окном. Как мелькают друг за другом сокрытые седой дымкой, смутно знакомые улицы, дома, здания. Они отдалялись от них все дальше и дальше. Клубящиеся облака почти скрыли Лондон из виду. От ощущения гудящей магии барьерных чар сдавило виски. Гарри наклонился чуть ближе к стеклу, вглядываясь в дождливую серость неба. Без очков видно было плохо, но он все равно различил мерцающую серебристую завесу, к которой они стремительно приближались. Он уже имел опыт дальних полетов до Хогвартса, что на карете, что на своенравной машине Рона (дракон и гипогриф не в счет). В его время ничего подобного уже не было. Гарри нахмурился. Пространство вокруг будто замедлилось, приобретя необычную для себя вязкость и плотность. На какой-то миг Гарри забыл, как дышать от сжавшей его грудную клетку магии. Настолько давящей была структура барьера. Создавалось ощущение, будто бы карета увязла в густой смоле и только тяга фестралов не давала им в ней застрять окончательно. Мгновение, спустя время вновь вернуло свой бег, и экипаж вырвался из серебристой завесы, уносясь в чистое от магии небо. Гарри вдохнул полной грудью и от неожиданности даже закашлялся. Дышать стало проще. Облегчение, которое он испытывал, потрясало. Гарри почувствовал, как стоял дыбом на теле каждый волосок. Грюм ухнул и недовольно захлопал крыльями, вспушив перья. Гарри перевел на него понимающий взгляд. — И я тоже не знаю, что это было. — задумчиво согласился он с филином. Желтый глаз, щурясь, посмотрел на Гарри. Моргнув, филин встряхнулся, пощелкал клювом и крепче вцепился в жердь. Гарри улыбнулся. Несмотря на большие размеры полярных сов, его Букля всегда была, как и ее хозяин, весьма… компактной? Размеры Грюма же поражали воображение. Размах крыльев филина был около полутора метров. Грюм был огромным. В голову Гарри даже на миг закралась безумная мысль, что Поттеры выбирали птицу по размеру и мускулатуре с расчетом на то, что та перелетит Атлантику. Филина купили в середине августа. За это время и без того здоровая птица успела прилично отъесться и еще прибавить в размерах. Гарри улыбнулся с теплом вспоминая событие. — Тадааам! — Поттеры сдернули накидку. Темное покрывало упало на пол и на Гарри не мигая уставились два суровых грозных глаза. Гарри удивлено хохотнул. Этот взгляд до мурашек напомнил ему одного старого знакомого. Настолько, что рука сама по себе зачесалась от желания потянуться за палочкой и проверить не анимаг ли перед ним. — Как назовешь? — Грюм. — не задумываясь ответил Гарри. — Грюм? — удивленно переспросил Карлус, а потом рассмеялся. — А что, ему подходит. Ишь, как хмурится! Недовольный вызванным собой весельем Грюм вспушился и издал суровое: «Ух». Грюм с удовольствием пожирал все, что имело возможность двигаться. В первый же день филин развернул военную компанию против мышей, живущих рядом с их домом, а поздно вечером принес своему хозяину задавленную змею. Гарри благодарно почесал его за пушистым ухом, удивленный подарком. Он сидел у себя на кровати и смотрел на безжизненную тушку змеи, которую филин принялся с наслаждением уплетать, так и не дождавшись видимого аппетита со стороны хозяина. Гарри посчитал это хорошим началом их сотрудничества. Из приятных воспоминаний вырвал треск разбитого стекла. В окно экипажа на большой скорости врезалась птица, пробив собой окно. В карету хлынул холодный воздух, вмиг пробравший до самых костей. Черная галка, изогнувшись под неестественным углом, пару раз крупно вздрогнула и затихла на полу кареты. Под свист ветра из дыры в стекле Гарри заторможенно наблюдал, как скатывается по распахнутому клюву крохотная капелька крови. Гарри поджал губы. Грюма же случившееся, наоборот, воодушевило. Жадное до еды создание алчно защелкало клювом, явно заимев виды на тщедушное тельце несчастной галки. Гарри уже было потянулся поднять жалкий комок крови и перьев, как в последний миг отшатнулся, вжавшись в мягкую спинку сиденья. С птицей что-то было не так. Разум не мог дать четкое разъяснение тому, что именно его смутило, но интуиция кричала не прикасаться. Сердце тревожно затрепыхалось где-то в горле. Прутья клетки загремели. Грюм взволнованно завозился. Пытаясь совладать с волной легкой паники, Гарри наблюдал за тем, как грудная клетка птицы разрывается и пузырится, а из птичьей утробы вырастает нечто. Сначала размером с кошку, потом с крупную собаку, до тех пор, пока каша из костей и плоти не достигает в размерах взрослого человека. Под верещание филина нечто покрылось толстой кровавой пленкой, а потом лопнуло. Тонкие плечи пошевелились, хрустнули и расправились. Смерть откинула назад влажные волосы и посмотрела на Гарри. — Ну, здравствуй, герой. — бледные губы растянулись в улыбке. Гарри медленно убрал зажатую наизготовку палочку обратно в карман. — А у тебя есть менее эффектные способы появляться? — раздраженно пробормотал он, волевым усилием возвращая себе контроль над эмоциями. Голова сущности склонилась к плечу, черные влажные глаза воззрились на Гарри. — Смотря, что ты считаешь эффектным. — Это определенно таковым было. Смерть улыбнулась и с наслаждением потянулась. Гарри услышал, как щелкают под черным саваном кости. Ее легкий стан поднялся, и она отряхнулась. Одежды очистились от птичьей утробы и высушились. Девичья фигурка плюхнулась на бархатное сиденье рядом с Гарри. От нее все еще разило кровью. — Ну, как тебе здесь, в этом времени? Ты только глянь, как похорошел то! Того и гляди, родная мать не узнает, — хрипло засмеялась Смерть. — Да не хмурься ты так. Какие твои годы, наверстаешь еще. Решим здесь вопросик, а там уж махнешь к семье. Поттеры - ребята, что надо, да? Тебе ведь у них понравилось? Гарри со вздохом кивнул. Ему чертовски понравилось. Даже не так, этим летом он был почти счастлив. Мысль о родителях заставила сердце вновь сжаться. Он еще не привык думать о них в таком ключе. Как о возможности. — Ну вот и славно! А следом и со своими дедом с бабкой познакомишься. Ты уж не серчай, что закинула тебя аж к американской родне. Но так было проще, а я не очень люблю усложнять. Только подумай, куда бы мы тебя потом дели из истории твоей английской семейки? — Спасибо, — искренне поблагодарил Гарри, прямо встречая взгляд бездонных глаз. В разум закралось тревожное подозрение, что его зачем-то умасливают. Не уж то Смерть сомневалась в его желании еще раз убить выродка? — Они прекрасные люди. Никогда бы не подумал, что у меня есть родственники в Америке… Скажи, сколько у меня времени, Смерть? — А сколько тебе надо? — Не знаю… — растерянно протянул Гарри. — Тогда зачем тебе временные рамки? — пожала плечами Смерть и крайне серьезно добавила: — Главное помни, что ни при каких обстоятельствах Том Марволо Риддл не должен разорвать душу. Остальное отдаю тебе на откуп. Развлекайся, как сочтешь нужным. Только не заигрывайся и принеси мне его душу целой. На лицо Гарри легла тень мрачной улыбки. Он кивнул. Больше своим мыслям, нежели Смерти. Ему давали полный карт-бланш на любые действия. Безусловно, он собирался в дальнейшем этим воспользоваться. А пока… — Я должен тебя кое о чем спросить, — взгляд черных глаз преисполнился любопытством, когда Гарри полез в карман. — Что это? В его руке лежал аккуратный черный футляр. В инфернальных глазах напротив заиграли красные искорки. Сущность довольно осклабилась. — А это, мой дорогой, ключевая вещица нашего с тобой представления, — ее ладонь нежно забрала предмет из его рук. Длинные узловатые пальцы любовно огладили черную древесину. — Мой тебе подарок и символ славной сделки. Отчего-то Гарри стало жарко. Чем дольше он смотрел на странный предмет в руках Смерти, тем глубже тонул в душном мареве, исходящем от того темной дымкой. Несмотря на дыру в окне, дышать стало почти нечем. Что-то в коробке щелкнуло, и она раскрылась. Внутри, в окружении темного шелка лежала волшебная палочка. Глаза Гарри расширились. Без сложной формы и узоров, без перелива цвета и каких бы то ни было изысков. То была просто в меру длинная угольно черная палочка, простой строгой формы. Один взгляд на которую порождал тихий ужас где-то глубоко в кишках. Болезненный пульсирующий жар исходил именно от нее. Смерть придвинулась почти вплотную и горячо зашептала: — Ты отказался от Бузинной палочки, пускай она тебе и принадлежит по праву владения. Из-за того, что кто угодно, недобрый на руку, мог завладеть ею. У этой же такого недостатка нет. Она будет верна только тебе, Гарри. Твоя идеальная палочка, по своей силе не уступающая Бузинной. У Гарри перехватило дыхание. Он не мог оторвать взгляд от палочки Смерти. Однако брать в руки ее не спешил. — Зачем она мне? — тихо спросил он. — Меня вполне устраивает прежняя из остролиста. Уверен, моего опыта хватит, чтобы одержать победу в дуэли с палочкой-близнецом. — Нисколько в тебе не сомневаюсь, герой, - пророкотала Смерть, изящным мановением пальцев поднимая палочку в воздух. В окружении темной дымки та подплыла ближе к Гарри, заставив того с рваным вдохом задержать дыхание. В отличии от вполне лояльной Бузинной палочки, эта имела в себе ни с чем не сравнимую подавляющую энергетику. Ворожить ею будет не в пример тяжелее. Не утверждай Смерть, что она идеально ему подходит, Гарри не решился бы даже попробовать усмирить такой артефакт. — Но, как я говорила ранее, это не просто подарок, но и гарант нашей сделки. — Думал, наша задача - не привлекать к себе излишнее внимание. Ты предлагаешь мне ходить по полной детей школе наперевес с этим? Смерть прыснула со смеху. — Ни в коем случае, что ты, — отмахнулась она. — Дослушай. Ты волен ходить где угодно и с чем угодно наперевес. Однако нам важно, чтобы душу малыша Томми ты забрал именно этой палочкой и не иначе. Таковы мои правила. Черные глаза выжидающе уставились на него. Гарри поморщился от фамильярности ее тона. Называть Волдеморта по старому имени для него все еще было до дикости непривычно. По всей видимости, ему предстояло привыкнуть. Подавив прилив отвращения, Гарри кивнул. — Что ж, да будет так. Он протянул руку и без колебаний взял палочку. Пальцы прошлись по гладкому древку и замерли, сжимаясь в судороге. Тело тряхнуло от побежавшей по жилам инородной магии, желудок скрутило. Энергия была странная, до отвратительного чужеродная, пульсирующая внутри, подобно струям теплой подгнившей крови. Гарри с ужасом понял, о чем говорила Смерть, уверяя, что палочка ему подходит. Мурашки стайками пробежали под одеждой, поднимая каждый волосок дыбом. Палочка Смерти пела в его руках. Это не было звуком. Ее песнь нельзя было увидеть или осмыслить. Были лишь ощущения, дарованные ему одному. Он слышал ее в стуке собственной крови у висков, ощущал теплой пульсацией под пальцами, наблюдал красным маревом, вьющимся вокруг него. Он мог лишь завороженно смотреть на нее, без слов наблюдая, очарованный и покоренный в своем тошнотворном восхищении. Артефакт в его руке имел мало сходства с обыкновенными палочками. Сейчас Гарри во всей полноте осознал то, что именно Дорея называла некротической энергией. Если испытываемые им ощущения и можно было хоть как-то облечь в слова, то это было подходящим определением того, что чувствовал он под собственной кожей. Момент чужой агонии, запечатленный в его жилах. Онемевшие пальцы не слушались, ведь есть они плоть, обреченная на распад и исчезновение. Тяжелым дыханием умирающего песня наполнила воздух горьким вкусом крови и разложения, успокоительно-отталкивающим. Узор ритмов, исполненный восторгом горечи и разочарования, вытесняющий изнутри все лишнее и оставляющий взамен новый смысл. В вечности бесконечного умирания. И центром хаоса этой агонии была Смерть. Единственным маяком, свет которого манил обещанием неповторимого восторга каждому, кто решится за ним последовать. Тошнота легкости, словно свобода от оков плоти и боли, словно взлет феникса из пепла. Гарри смаргивает пелену с глаз, смотрит на свою руку с палочкой, как на что-то чужеродное. Способность мыслить постепенно возвращается по мере того, как рассеивается вокруг него вьющаяся красная дымка. Гарри медленно втягивает в себя воздух, не до конца доверяя собственным ощущениям. Отрешенно отмечает, как часть него воет и плачет от ужаса, по уши выкупанная в гнилостной энергии бесконечного распада живого. Это настолько дурно, что даже хочется ее успокоить. Пустыми и глупыми обещаниями. Лишь бы заткнулась. Палочка довольно горит под пальцами. «Сытая» - мелькает в голове бредовая мысль. Гарри встряхивается, как вымокший от дождя пес. Смотрит на Смерть. Та тоже выглядит не в меру довольной. — Ну, как тебе? — заинтересованно тянет она. — Мерзость. Смерть фыркает. — Не будь таким категоричным. Ты хоть себя сейчас видел? Тонким пальцем она ведет по воздуху перед его лицом. Тот мутнеет, и перед Гарри предстает его отражение. Он улыбался. Широкая улыбка оскалом изрезала его лицо. Подрагивающими пальцами Гарри медленно касается напряженных щек. Ощущения руки лишь подтверждают картинку напротив. Гарри отшатывается от себя самого же, как от кипятка, почти падает с сиденья. Паника бьется в груди и холодным потом бежит по загривку. — Ну-ну, — смеется Смерть. — Подумаешь, понравилось, с кем не бывает то. Она продолжала хохотать, пока Гарри тщетно силился собрать себя по кускам, все еще пребывая в немом шоке. — Я… как же… — взгляд беспорядочно мечется по экипажу, натыкается на все еще крепко зажатую в руке палочку. Занемевшие пальцы с усилием разжимаются, отдергиваются от артефакта с заметной дрожью. Смерть легко ловит отброшенную палочку, играючи взмахивает ею. Сущность не нуждалась в костылях, дабы творить магию, и все же решила поразвлечься. Стекло с тихим треском зарастает. От прежней дыры остаются лишь алые потеки птичьей крови. Второй взмах убирает и их. — Полно тебе. Потом пострадаешь, — скучающе тянет она. Холодные пальцы тащат Гарри за воротник к окну. — Ты лучше взгляни-ка сюда, герой. Мы уже нагнали школьный поезд. Смерть протягивает руку к целому окну, где по левую сторону от них мчится Хогвартс-экспресс. Гарри не без труда фокусирует все еще плывущий взгляд. Отсутствие очков играет против него. Гарри видит, что за время их разговора со Смертью возница существенно сбросил высоту. В угоду ли эффектной картинке за окном, или же из-за густых грозовых туч, что заволокли собою и без того серое небо. Карета неслась чуть поодаль от красных вагонов, точно таких же, как и в его время, стремительно перегоняя каждый из них. Гарри услышал свисток поезда. Мутным взглядом засек темные фигуры прилипших к стеклу учеников. — Он сейчас там. Смотрит на нас. Гарри передернуло. — Чувствуешь? — Нет. — буркнул он, невольно отводя взгляд от отдаляющегося поезда. Карета его резво обгоняла. Фестралы тянули их ввысь во весь опор. — Хм, — тонкий пальчик поскреб висок. — Так не пойдет. Ты должен быть внимательнее к своей душе. Научись его слышать. Гарри с сомнением покосился на Смерть. — Тебе ли не знать, что он тот еще хитрец. Будет величайшим расточительством не использовать столь явное преимущество. — Видать, Волдеморт и впрямь наловчился водить тебя за нос. Раз ты так рвешься за меня просчитывать ходы наперед. — усмехнулся Гарри. Смерть никак не реагирует на подначку. Перспектива лишний раз взаимодействовать с крестражем внутри совсем не радовала. Но он все же был согласен со Смертью. Пускай идея усилить старую ментальную связь с и вызывала внутри отвращение, Гарри не мог закрыть глаза на резонность этого шага. Это имело свой смысл. Это было полезно. Гарри зависает. Не в силах ни отказать, ни согласиться. — Не переживай так. Я тебе немножко помогу. Смотри, — ладонь Смерти прижимается к солнечному сплетению Гарри. И его кроет отголосками чужого ужаса. Шрам на лбу вспыхивает фейерверком красочной боли, что тянет сложиться пополам и заскулить. Гарри упрямо молчит, медленно сцеживая воздух сквозь плотно сжатые губы. — Она здесь. Под моими пальцами. Почувствуй. Ее ноготь легонько скребет грудную клетку. Стиснув зубы, Гарри прислушивается. Все его естество желает отодвинуться от отвратительного прикосновения. Смерть тягуче шепчет на ухо: — Твоя беда, что ты не пропускаешь энергию крестража, когда тот тянется к большей части души. От того и боль в шраме. Перехватить контроль очень просто. Осколок его души совсем лишь кроха в бескрайних водах твоей сути. Всего лишь не сопротивляйся этому. Прислушайся к своей душе. Она сама подскажет, что делать. Гарри прикрывает глаза, выравнивает дыхание и пытается сконцентрироваться. Если это поможет ему одержать окончательную победу над Волдемортом, искоренить эту червоточину на самом корню, то он готов был и не на такое. Он старается расслабиться (хоть с ледяной рукой Смерти на груди это весьма затруднительно), мысленно тянется к той части себя, что всегда избегал. Проклятию его жизни. Части, которая приносила лишь боль и кошмары. Гарри вновь ощущает ее неподдельный ужас от близости Смерти. Неуловимая, но всепроникающая тень чужой души бьется внутри загнанной птицей. Темная, жестокая и вместе с тем невероятно уязвимая. Осколок бранится и плачет, силится оградиться от неминуемого, избежать пришедшей за ним беды, зная, что застрял в ловушке. Оковы чужой сути давно безвозвратно похоронили его в своих глубинах. Гарри чувствует эту смутную муку, утопающую во мраке него самого. Он прикасается к чужому безмолвному страху, обнажая свои раны, раскрывая свои тайны перед самим же собой. Отчего-то внутри него жило иррациональное знание, что должно принять его плененный осколок чужой души, объять собой, даруя столь необходимое утешение. Гарри чувствует, как падает в эту пропасть отчаяния вместе с осколком иного Я. Он почти ощущает отражение собственного ужаса в глазах темной души, почти слышит чужую злую мольбу. Гарри ощущает, как внутри него что-то неотвратимо меняется, но лишь крепче вжимает в себя темный осколок, окутывая собой. На мгновение все исчезает, меркнет и распадается. И тогда внутри него открывается шлюз. От неожиданности Гарри весь замирает, ощущая где-то рядом течение холодного потока чужих, постепенно угасающих эмоций. Далеких и незнакомых, совершенно иных. Гарри тянется к ним в попытке понять и осмыслить, но те, подобно ветру, огибают сознание, проходясь где-то у самой его кромки. Смерть отнимает руку, напоследок расправив на Гарри воротник сбившейся мантии. Холодная рука ведет пальцами по золотистой от загара коже вверх по шее, прослеживая путь сонной артерии, подцепляет острым ногтем подбородок и исчезает. Гарри пинком выбрасывает обратно в реальность. Чувствует он себя при этом весьма… необычно. Еще не потерянно, но очень близко к тому. Поселившееся в груди незнакомое призрачное ощущение не дает покоя. Не неприятное, не навязчивое. Просто… странное? Как будто в грудную клетку вшили еще одно легкое. Так много еще до конца не оформившихся в слова вопросов вертится в его плывущем сознании. Он сонно оглядывается. В глаза будто засыпали мелкий песок, от чего он тратит драгоценные мгновения после возвращения на то, чтобы проморгаться. Когда перед глазами все перестает рябить, Гарри обнаруживает себя в компании одного только Грюма, с интересом рассматривающего его грозным прищуром желтого взора. Гарри и рад был бы списать произошедшее на очередной безумный сон, навеянный нервным напряжением и переживаниями от дальнего путешествия, вот только черный футляр с палочкой Смерти слишком красноречиво лежит на сиденье напротив. Молчаливым напоминанием об их общей цели. Теперь это его реальность, а он ее покорный слуга. Гарри устало накрывает лицо руками, шумно выдыхая, массирует виски все еще слабыми, как ото сна, пальцами. Замирает так на пару минут, просто сидя с закрытыми глазами. Тараканы мыслей разбежались да попрятались по углам так, что и не вытащить. Да и не хочется. Открывая глаза вновь, Гарри лезет в бездонный карман мантии. Повинуясь намерению, рука сразу обхватывает желанный предмет. Сквозное зеркало в ажурной оправе из серебра приятно ложится в его руки. Единственное, что ему сейчас действительно нужно, так это общение с Поттерами. Всю оставшуюся дорогу он проводит за разговором с Дореей и Карлусом. Тема беседы была не важна. Он просто слушал их голоса. Миссия не привлекать всеобщего внимания была со свистом провалена. Не увидеть пролетающую мимо карету из купе Хогвартс-экспресса не смогли разве что слепые. Вся школа тот час же наполнилась спорами о новом преподавателе или важном госте директора Диппета. Были и такие, как Абраксас Малфой, кто от семей узнал об иностранном студенте и теперь смело кичился тем, что в экипаже сидит его добрый знакомый и очередной чистокровный наследник по совместительству. Блэки же, загадочно улыбаясь, хранили гордое молчание. Однако по их не в меру напыщенному виду многим не составило труда сделать свои собственные, и по большей части верные выводы. Весь поезд шепотками охватило поветрие под названием «воссоединение Блэков». Как и ожидалось, экипаж прилетел на добрых пару часов раньше Хогвартс-экспресса. Когда карета остановила свой ход, а уставшие с дороги фестралы сложили серые крылья, дверь распахнулась. На прохладную и влажную английскую почву легко спрыгнул студент Ильверморни. Зачарованные очки блеснули в приветственном свете вечерних огней Хогвартса. На холеном загорелом лице американца сияла широкая белозубая улыбка.