Охота на Темного Лорда

Сердце тьмы, глухие крики невидимых птиц. Мы здесь одни. Рука одиночества, шелест страниц. Кто читает книгу твоей жизни? Кто делает пометки на полях? Кровавыми чернилами. Твоя душа опять персона нон-грата.

На шахматной доске все мы — фигуры разного размаха и цвета. Отличаемся номиналом, возможностями ходов и, конечно же, ценностью. Объединяет нас всех лишь одно — нами играют. Дойдя до края доски, пешка непременно приносит себя в жертву для того, чтобы ее Королева явила собою возмездие. Госпожа никогда не отказывает. Гарри Поттер сидел на берегу Черного озера. Взгляд пары зеленых глаз невидяще направлен на гладкую черную поверхность воды. Спроси кто-нибудь, он не смог бы точно сказать, сколько времени он провел вот так. Сидя на холодной мокрой гальке, обдуваемый всеми ветрами и таращась в никуда. Но за то время день успел перетечь в вечер, а солнце спрятать свои теплые лучи, уступив права вечерней прохладце. Рядом серебрилась мантия невидимка, ловя на себе отражения последнего тусклого вечернего света, словно рыбешка под толщей воды. На нее была небрежно брошена старая книжка сказок в тонком крошащемся переплете. Стояла такая тишина, что при желании можно было различить и звуки движения ветра над зеркальной поверхностью вод. Несмотря на начало лета и теплый воскресный вечер никто из учеников больше не вышел насладиться погодой. Большинство студентов забрали домой родственники сразу же, как только осада замка была окончена, а пожиратели, потеряв своего лидера, обратились в бегство. Те, кого не успели повязать прорвавшиеся к Хогвартсу отряды авроров, конечно. Тем же немногим студентам, кто по той или иной причине остался в замке, выходить за стены было строго запрещено. Да большинству, если быть честными, особо и не хотелось. Не сразу, но Хогвартс постепенно оправлялся от нанесенных ему ран. Восстановили обрушившиеся каменные своды, темные плиты полов не были больше вспаханы мощной боевой магией. Тела убрали сразу же. Часть перенесли в замок для опознания, часть забрали с собой авроры и колдомедики. Но все равно остаточной темной магией фонило с такой силой, что находиться поблизости от места побоища мало у кого оставалось желание. Оправиться от ран обитателям замка оказалась куда сложнее. Атмосфера общего траура и запустения отравляла и без того слишком мрачную для начала мая картину. Рон и Гермиона отпросились остаться в замке вместе с Гарри в попытке поддержать замкнувшегося в себе друга хотя бы своим присутствием. По правде сказать, затея оказалась так себе. Лучше не стало. Никому из них. Рон был убит горем. Не так сильно, конечно, как Джордж, но этого хватило, чтобы до того яркий мальчишка превратился в свою блеклую тень. Гарри подозревал, что решение остаться в замке было принято еще и по причине того, что вид одинокого, впавшего в беспамятство от скосившей того горячки Джорджа был именно тем, чего Рон вынести попросту не мог. Вдали от Норы, где концентрация скорби была на пределе, переживать траур казалось чуть легче. Хотя это не избавляло от кошмаров и слез по ночам. Гермиона не отходила от Рона, посвятив всю себя его горю. И Гарри ее понимал. Видеть такого Рона с не просыхающими от влаги глазами было слишком больно. Он старался не трогать друзей, нашедших в друг друге столь необходимое успокоение. Национальный герой переживал произошедшее иначе. До конца он и сам не мог понять, что с ним произошло. Осматривавшие его колдомедики сказали, что шок. Гарри так и ходил все эти дни, подобно древнему призраку. Даром, что в стены не врезался. Хотя, взглянув на тех же Барона или Ника, можно было с уверенностью сказать, что выглядели они куда более живыми, чем увенчанный славой Герой. Ничего не хотелось. Короткие неловкие разговоры, с целью справиться о его состоянии, лишь раздражали. Он должен был оплакивать свое горе также, как и остальные. Да вот слезы не желали течь. Должен… Сириус, Люпин, Альбус, Фред, Северус и другие… Все они заслужили, чтобы по ним скорбели. Но Гарри не мог. Внутри него будто бы что-то сломалось, надежно перекрыв дорогу эмоциям своими обломками. По крайней мере, так было до сих пор. Сейчас же, рассеянно перебирая пальцами мелкие камушки, Гарри чувствовал, как изнутри него поднимается злость. Глухая, болезненная она сдавила челюсть, сжала кулаки. Сделав глубокий вдох, Гарри перевел взгляд на руки. Разжал огрубевшие за время скитаний и беспорядочных схваток пальцы. Выдохнул. Взгляд зацепился за книгу, с которой в последнее время он не расставался. Еще одна вещь, которую он не мог в себе объяснить. Он ведь даже не читал ее. Просто таскал везде с собой, разве что не спал в обнимку. Ладонь прошлась по старой обложке, и пальцы остановились на выбитом в коже названии. «Легенда о Трех Братьях» сияла потертой поталью. Поджав губы, Гарри решительно открыл книжку. Его встретил образ Смерти, протягивающей второму брату речной камушек. На противоположной странице, ссутулившись, стоял младший брат. В самом углу листа его фигура будто хотела соскочить Гарри на руку и сбежать со страниц, лишь бы только не участвовать в событиях сказки. Иллюстрации были самыми обычными, как в магловских книжках. Они не двигались, не было в них и толики магии, наполнившей бы простые темные чернила своей потусторонней красотой. В другое время Гарри бы позабавили кривоватые, почти карикатурные образы, увитые строчками текста, но овладевшая им злость не желала так просто уходить. Чем дольше Гарри смотрел на закутанную в плащ темную фигуру, тем сильнее клокотала внутри бессильная ярость. Подрагивающая ладонь грубо смяла страницы книги. Воскрешающий камень, Бузинная палочка, мантия невидимка. За свою короткую жизнь он преуспел собрать их все. «Повелитель смерти» — гордо писали книги. На скулах заходили желваки. В чем этом всем смысл?! Разве это звание хоть раз помогло ему спасти кого-нибудь из близких? Очередная приписка к и без того уже слишком длинному списку регалий и глупых прозвищ. Он видел Дары, видел мертвых и разговаривал с их призраками, видел, как затухал в других огонь жизни, но Смерть… не явление, а вещественная персонификация бича человеческого рода… Разве может такое быть? Зачем чему-то подобному опускаться до человеческого воплощения? И разве осмелится ли хоть кто-то посягнуть на категории такого масштаба? Красивая небылица, сформировавшаяся вокруг древних могущественных артефактов. Конечно же, она ничем не могла ему помочь, кроме как даровать веру в себя. Сказкам не подвластно ни остановить летящее проклятие до того, как оно достигнет цели, ни укрыть от броска ядовитой змеи. Это могут только люди. И как бы сильно Гарри ни старался, он не справился. Сириус, Люпин, Альбус, Снейп, Фред, Седрик все равно погибли и с этим уже ничего не сделаешь. Как и с его убитыми родителями. Рывком Гарри поднялся на ноги и, повинуясь внезапному порыву, со злостью швырнул испорченную книжку в озеро. И пока он пытался отдышаться от сдавивших его грудь крепким обручем эмоций, тонкая книжка полностью скрылась в темной воде. Солнце уже зашло, и в вечерних сумерках воды Черного озера полностью оправдывали свое название, став похожими на огромную чернильную кляксу. Стремительно темнело. Гарри достал из кармана карту Мародеров и уже намеревался накинуть на себя мантию невидимку, как из-под толщи вод поднялся и звучно лопнул большой пузырь воздуха. Гарри уставился на воду. Мог ли его глупый поступок пробудить кого-то из обитателей озера? Это имело смысл, и коль так, Гарри следовало бы поскорее уйти, но он остался стоять и наблюдать за тем, как из пучины вод что-то медленно поднималось к поверхности. Большая рыба? Гарри прищурился, вглядываясь в воду. Из-за темноты и собственной близорукости разглядеть что-либо было крайне трудно. Заклинание очистило линзы очков, отправило на разведку огонек люмоса. Под темной толщей воды проступило лицо. Бледное, ничего не выражающее, оно все приближалось к поверхности. Гарри нахмурился, пальцы крепче сжали палочку. Люмос подплыл ближе к кромке воды. Труп. Когда тело всплыло полностью, Гарри выдохнул. Это был мужчина лет тридцати. Его мертвые белесые глаза уставились в темное небо, где постепенно зажигались первые звезды. Тяжелая от воды перекрутившаяся черная мантия оттягивала худощавые плечи, а пропитавшаяся водой белая рубашка теперь ничего не скрывала. В особенности черную метку, змеящуюся по запястью. Пожиратель. Гарри безучастно повел плечами, подивившись лишь тому, что битва дошла аж до озера и что его жители не соблазнились когда-то свежим мясом. Пора было уходить. Смотреть на уже порядком подпорченный водой труп более не хотелось. Гарри отвернулся и набросил на плечи мантию. Руки потянулись к капюшону, как вдруг слух уловил странное. Всплеск. Обернувшись, Гарри оцепенел. Мутные белесые глаза смотрели на него. Холод стаей мурашек прошелся по спине. Медленно Гарри направил на тело палочку, осторожно отшагивая назад. Труп дернулся, распахнул посиневшие губы и что-то булькающе захрипел, сотрясаясь. Что это такое? Нежить? Гарри попятился, нога налетела на неровный камень, колдун упал, но продолжил отползать дальше от берега. — Хрии… иии… — посиневшие губы хватали воздух, также, как то делает выброшенная на берег рыба. Окоченевшие руки неловко метнулись к горлу в попытке выдавить из него нужный звук. — Ии… аааа… Кх.хх… Тело выгнуло, и оно забилось, вздымая брызги холодной воды, а потом все враз затихло. Вытаращившись, Гарри наблюдал, как сморщенная от воды кожа вспузырилась, а мышцы заходили под ней ходуном, беспорядочно сокращаясь. Наблюдал, как меняются черты бледного лица, преображаясь во что-то иное. Наблюдал, как короткий ежик темных волос отрастает в длинные мокрые пряди, как руки становятся тоньше, а фигура изящнее. «Иллюзия» — наконец подумалось Гарри, когда труп неудачливого пожирателя окончательно перекинулся в легкий девичий стан. «Ну точно иллюзия» — уверился Поттер, когда, ведомая огоньками люмосов, на берег вышла девушка. — Ну опусти же ты, наконец, палочку, Гарри. В конце концов, это просто не вежливо, — хрипловато произнесла та с плохо скрываемыми смешинками в голосе. — Что… что ты такое? Девушка по-птичьи склонила голову на бок и мечтательно улыбнулась. — Не иллюзия, — начала перечислять она, — Не нежить… Так кто же? Но мы-то с тобой знаем, что ты и без моих подсказок уже догадался, да, Гарри? — Я, должно быть, брежу, — пробормотал он, но палочку все же опустил. Она пожала плечами, выходя из воды. — Если тебе так удобней. Небрежно сброшенная мокрая мантия шлепнулась на берег. Бледная рука зачесала волосы назад, и существо с наслаждением потянулось, прикрыв темные глаза. — Ну же, произнеси это. Порадуй старушку, герой. — Смерть. — Гарри сам подивился собственной уверенности. — Верно! — всплеснула она руками. — Не беспокойся, не за тобой. Я поговорить. Гарри криво улыбнулся. Если бы все твари, коим от него что-то было нужно, приходили только поговорить. Некстати вспомнилась змееподобная морда Волдеморта в пылу их сражения. Редкостное все-таки было чучело. — Поговорить? — Угу, — промычала она, закатывая рукава мокрой рубашки. Вода ручейками стекала с одежды, но, казалось, Смерть это нисколько не беспокоило. Она кивнула на бревно когда-то повалившегося дерева дальше по берегу, — Пойдем, присядем? Первичное потрясение постепенно сходило, уступая место извечной гриффиндорской придури. Поднявшись с гальки, Гарри последовал за Смертью. Фигура ее была стройной и легкой, но каждый шаг вминал мелкую гальку с такой силой, как если бы весила она не меньше Хагрида. От чего-то пришла в голову мысль, что на следы ее лучше не наступать. Гарри не стал. — Что же, разговор предстоит настолько сложный? Смерть с интересом на него взглянула. Липкий взгляд черных глаз будто оценивал. — Не из легких. — Ты из-за книги пришла? — в прошлом Гарри бы, вероятно, запаниковал, но теперь было просто любопытно. Собственное спокойствие удивляло. Ему и впрямь легче было вести задушевные беседы со Смертью, нежели смотреть на то, как другие переживают последствия войны. Да и, чего уж таить, переживать это самому. Не хотелось признавать, но он тосковал по ощущению вечной погони, где ставки были слишком высоки, чтобы тратить драгоценное время на болезненное соплежуйство. Смерть расхохоталась, и смех этот будто наждачкой провел по нервам. — Едва ли. Но соглашусь, это выглядело весьма обидно. То, как ты смял мое изображение, пусть и не самое лучшее. — смешливо пожурила она. — Прости, мой поступок был… — Оставь. — махнув рукой, устало перебила она и присела на сухое дерево. — Лучше составь мне компанию. Гарри опустился рядом, взгляд зацепился за звездное небо. — Сигаретки не найдется? — в конце концов, что он терял? — Что же, такой молодой, а уже дымишь? — усмехнулась Смерть, а в руке ее появился золотой портсигар. — Dunhill International героя устроит? — Видать и вправду разговор предстоит тяжелый, раз меня уже подкупают. Сигарету вытащил, с интересом повертел в пальцах. И не иллюзия ведь: что правда, то правда. Маленькая искорка вспыхнула в темноте теплым пламенем, раскурил. И снова этот смех. Жуткий, скребущий по внутренностям. Гарри чувствовал на себе ее взгляд. Если бездна начнет вглядываться в тебя, должно быть ощущения будут схожими. — Неужели и впрямь не боишься? Гарри перевел на нее взгляд и напрягся. Смерть придвинулась, заглядывая в глаза. — А стоит? — прошептал он, выдыхая дым. Пару секунд она просто смотрела на него своими черными бездонными глазами, и Гарри одновременно до одури хотелось и понять, что-именно существо видит, и не знать того никогда. Это не было легилименцией, нет. Уж кто-кто, а Гарри, как никто другой знал, как та ощущается. Это было хуже. Вероятно, так смотрит инсектолог на еще трепещущую тропическую бабочку, уже прикидывая в голове размеры рамки и иголок. — А если так? Ледяная ладонь легла на его солнечное сплетение, и все вокруг утратило смысл. Гарри накрыло таким сильным ужасом, коего не доводилось ощущать никогда. Мир вокруг будто померк, уступив место всепоглощающей панике, нарастающей с каждой секундой, подобно сходу лавины. Когда способность мыслить вернулась к нему, Гарри нашел себя на все той же холодной гальке, сжавшегося в комок, с руками, обнимающими голову. Его затрясло, но уже не от ужаса, все еще тлеющего в сознании, а от едва сдерживаемого гнева. Он знал это чувство. Ох, как же хорошо он его знал. Ведь тогда, на площади перед Хогвартсом, когда брошенная в него зеленая вспышка срикошетила, Гарри представилась возможность почувствовать ужас, поглотивший тогда темного мага. Отчаянье и беспомощность перед лицом Смерти в тот момент полностью поглотили Волдеморта. Но то был отзвук, призрак чужих эмоций, несомненно, оставивший глубокий след в сознании героя. Сейчас же ему дали ознакомиться с первоисточником. — Не удержалась. Так хотелось ее коснуться… Гарри вскинул голову, уже готовый разразиться благим матом, но увиденная сцена сбила запал. Он ошарашено уставился на то, как длинные узловатые пальцы тонким слоем, будто сырой пергамент, снимают с предплечья кожу вместе с темной меткой. Взъерошенный, со сложной гаммой эмоций на лице, он так и застыл в нелепой позе у ног Госпожи, таращась, как глупый пес. — Такое несуразное название. «Пожиратели Смерти». — прокомментировала Смерть творчество почившего Волдеморта и улыбнулась, смотря на полоску кожи в руке, — Ну просто гастрономическая катастрофа какая-то. Метка сгорела, а Гарри бросили золотой портсигар, до отказа набитый дорогим табаком. Инстинкты ловца не позволили поймать летящий предмет переносицей. — Я пришла предложить тебе сделку, Гарри. — Смерть внимательно смотрела на мага, протянула ладонь, предлагая свою помощь. Гарри не воспользовался, поднялся сам и отряхнул от грязи сбившуюся мантию, — Ты ведь и сам давно уже понял, что скрывает твоя душа, верно? — Кого. — угрюмо поправил Гарри, — Хочешь себе его душу? Да, пожалуйста, забирай. Отдам тебе даром. Часть его сжалась и задрожала от этих слов, но Гарри был настроен непреклонно. Перспектива окончательно избавиться, наконец, от этой мерзости вселяла надежду. В горячке войны он был уверен, что судьба его — принести себя в жертву, загубив вместе с собою и душу этого выродка. Но не сложилось. События развивались настолько стремительно, что на подобный героический маневр просто не оставалось времени. Сошедшись же в финальной битве, Гарри был спокоен, как никто другой, разумно рассудив, что любой исход дуэли его устроит. Ведь добить ослабленного потерей последнего крестража темного мага смог бы, при должном рвении, уже и любой из преподавателей, если бы не просто талантливый студент, озлобленный потерей родных. Что уж говорить об объединенных усилиях. Гарри не претендовал на лавры победителя. Но удача ему в очередной раз улыбнулась. Из битвы он вышел живым. Смотря на то, как падает тело врага, Гарри зарекся, что доведет дело до своего конца. Он всерьез рассматривал вариант с самоубийством, но после долгих раздумий пришел к выводу, что осколок души ничтожно мал, поэтому возродиться Лорду не светит. Уж он того точно не допустит. В конце концов, Гарри Поттер просто смирился со своей пожизненной ролью в качестве невольного надзирателя. Как говорится, «держи друзей близко, а врагов еще ближе». Возможность скинуть с себя это бремя пьянила. Смерть смотрела на него с жадностью, но Гарри уже чувствовал горький привкус этого «но». — Возьми сливки и перемешай их с кофе. Сможешь отделить одно от другого? Гарри фыркнул, но смысл уловил. Однако внутреннее упрямство не хотело так просто расставаться с надеждами. — Магии под силу многое. — Но души — иная материя. Не отделить так просто зерна от плевел. Именно потому не делают крестражи из живых объектов, что души их со временем сливаются воедино, а ты живешь с нею почти что с рождения. Это давно уже твоя душа, Гарри, и не извлечь одно без другого. — И что ты предлагаешь? Смерть улыбнулась. — Том — заблудшая душа. Такие, как он, не должны рождаться. — Полностью согласен. — горячо кивнул Гарри. — Они осечки Судьбы, — продолжила Смерть. — Зелье Амортенции противоестественно самой природе творения, и шанс зачать жизнь под ее действием ничтожно мал. А на то, что у плода сформируется душа, и того меньше. В этом и уникальность таких детей. «Ебал я такую уникальность» — с чувством подумал Гарри. — Если им и удается родиться, то век их весьма скоротечен. Гарри не удержался от того, чтобы не съязвить: — Что-то по Волдеморту это не особенно было заметно. Что же ты не забрала его раньше? До Хогвартса и изучения магии. — Видишь ли, закон таков, что я попросту не имею права. Духовное ядро должно окончательно сформироваться, прежде чем я пожну душу. У обычных душ оно завершает свое развитие уже к третьему месяцу. У таких, как Том, это происходит только к тринадцати годам. А к тому моменту мальчишка уже наловчился от меня бегать. В нем проснулся интерес: — А если ребенок умирает раньше? При рождении или, например, в месяц? — А значит, либо магл, либо души не было. Пустой. Не грузись, бывает такое. — Так какой у нас план? — Помоги мне вернуть его душу. — в глубине черных, как смоль глаз зажглись тусклые огоньки, — Сейчас ваши души едины. Я не могу забрать Тома, как и ты, избавиться от своего проклятия. Но мы могли бы объединить усилия. Хочешь освободиться, Гарри? А спасти павших жертвами этой войны? У Гарри перехватило дыхание. — Разве такое возможно? — прошептал он немеющими губами. — Возможно, Гарри! Возможно исправить все произошедшее. Помоги мне забрать Тома Марволо Риддла, герой. Убив цельного Тома, не разделившего свою душу на части, ты станешь свободен, Гарри, а также спасешь всех, кто тебе дорог! Кровь застучала в висках, а сердце сорвалось с ритма и птицей забилось о грудную клетку. Неужели еще не все потеряно? Неужто и впрямь осталась надежда? Он сможет еще раз увидеть Сириуса? Пожать руку Седрику? Замыслить какую-нибудь шалость с близнецами Уизли? — Разве это не означает перемещения во времени? — практически прохрипел Гарри, оглушенный словами Смерти. — Означает. — осклабилась та. Гарри сглотнул ком в горле. Происходило страшное, в нем зарождался азарт. — И что же, я смогу вмешиваться в ход событий прошлого? — Да сколько тебе заблагорассудится. Время — моя забота, Риддл — твоя. — И смогу вернуться обратно? В это время, где все будут живы? И мои… — Гарри осекся, произносить это было страшно, — Мои родители тоже?.. — Да, Гарри. Сможешь! — огни в черных глазах разгорались все ярче. — Я согласен! — тот час прошептал он, крепко пожимая протянутую руку. Глаза ее загорелись, и огонь тот был самым жутким из всего, что знал Гарри. Все мирские заботы мелькают лишь на мгновение перед величием Ее силы, которая не подвластна ни времени, ни пространству. Непостижимая загадка человечества смотрела на него глазами тысяч душ, и Гарри не мог отвести взгляда. Он тонул, тонул и не мог найти в себе силы на судорожный вдох. Крепкие руки обвили его, утаскивая на самое дно. — арлус… Карлус! Скорее сюда! Мерлин всемогущий…