Недосягаемая

Евгения Медведева — сложная девочка-подросток, которой очень не повезло в жизни. Женя была долгожданным ребенком. Её родители — Жанна и Арман очень хотели именно девочку, они неоднократно пытались завести детей, но ничего не выходило. И вот, наконец, Жанна узнаёт, что беременна. Беременность протекала тяжело. Возраст женщины давал о себе знать. Сложный период, который называют «токсикоз», мучал Жанну с четвертого месяца беременности до самых родов. Но и во время родов что-то пошло не так. По мимо резус-конфликта, который провоцировал сложную беременность, Женя на выходе запуталась в пуповине, пережимая маленькую шею. Еще бы немного, и ребенок родился мёртвым. Жанна умоляла, что бы спасли её дочь. Она любила Женечку, даже тогда, когда та ещё не родилась. И врачи послушали Жанну, приняли её решение. Жанна отдала свою жизнь взамен на жизнь крохи с большими глазами, которая родилась и безудержно кричала, хватая воздух ротиком. Девятова не успела даже услышать крик своего ребёнка, она умерла сразу, когда Женю вытащили. Арман, будучи подкошенным горем, назвал Женю убийцей. Он с дрожью в коленках любил Жанну, и не смог справиться с потерей любимой жены. В состоянии алкогольного опьянения, мужчина повесился у друга в сарае. Возможно, Арман бы винил и корил себя, узнай, что Женя попала сначала в дом малютки, а потом и в детский дом. Плохая компания, влияние подростков, оставшихся без попечения родителей-алкашей, сделали своё дело. Чего стоили только одни Алина Загитова и Лиза Туктамышева. Лучшие подружки Женьки всегда вытаскивали её на пьянку. Девочки рано закурили, в возрасте десяти лет они после выпитых литров пива втягивали никотин в легкие, ожидая прихода. Куматозное состояние, которое отключало разум и рассудок, оставалось в теле, ограждая от понимания, что они — никому не нужны. В возрасте одиннадцати лет Женя хотела свести счеты с жизнью, понимая, что у неё рядом никого нет. Она никому не нужна. Тогда, в тот день, её из петли достала Лиза, сгребла в охапку своих рук и поцеловала в макушку, говоря, что они есть друг у друга. И Медведева её услышала. Но мысли о том, что она не живёт, а существует, часто закрадывались в голову девушки. На самом деле, Женя была очень умной девочкой, сообразительной, умела постоять за себя. Бить обидчика не только кулаками, но и словами. Она искусно отвечала на угрозы, не давая в обиду ни себя, ни Лизу с Алиной, которые стали ей родными сестрами. Её мозги и мышление, скорее всего, передались от родителей. Женя поначалу ненавидела своего отца, которого не успела увидеть. А потом, к четырнадцати годам, поняла его позицию. Он испугался. Он просто был слабым. И это всё объясняло. В состоянии алкогольного опьянения Женя очень часто видела во сне высокую женщину с блондинистыми волосами, которая молчала, лишь недовольно мотая головой. Медведева понимала — это её покойная мама, хоть и не видела её никогда. Но на утро снова заливала в себя алкоголь, стараясь избавиться от воспоминаний этих снов. Жене было сложно, и она выживала, как умела. Как учили её девочки из детского дома. Искала успокоение в бутылке и сигаретах. Долги по учёбе Женя закрывала в последние дни, и ей это, не смотря на отсутствие на уроках, всегда удавалось. То ли ангел-хранитель хороший, то ли удача, то ли она просто была умной и сообразительной. И вот проснувшись после очередной ночной пьянки, Женя вспоминает, что вчера вечером к ней приходили опекуны. Высокая, красивая женщина и такой же мужчина. Женщина была явно старше её спутника. Наверное, у тех брак по расчету, либо он реально её любит. Задумавшись о том, что женщина, чьё имя Женя так и не запомнила, была строгой, неприятной, но красивой персоной, Медведева пошла в душ и умываться. Как только брюнетка встала с кровати, в затылок головы тут же начали стучать отбойные молотки, выбивая мысли. Девушка недовольно промычала, скуксиваясь, и пнула Алину Загитову, что спала, свесив голову с кровати. — Мыться пошли, пьянь, — хмыкнула Медведева, зевая. Кое-как проснувшись, Лиза и Алина побрели за подругой в сторону общих душевых. Спешно умывшись и приведя себя в более-менее нормальный вид, они вернулись в комнату, где девочки с удивлением наблюдали за тем, как Медведева собирает рюкзак. — Медведь, ты куда собралась? В школу что ли? — со смешком спросила Лиза, разваливаясь на кровати и доставая из кармана пачку сигарет. Алина, что сидела рядом, так же усмехнулась, листая какой-то журнал, что ухватила с Жениного стола. — Вот-вот, тупая идея. Школа никуда не денется, а вот моя идея может забыться. — Загитова поднимает глаза на подруг, а после достает из кармана три пригласительных. — Сегодня в одном классном клубе будет тусовка, я смогла вытянуть нам билеты, так что паспорта с нас не спросят. Что думаете? — Ну, я, понятное дело, согласна. Женек? — Туктамышева посмотрела на Медведеву, улыбаясь. — Или все-таки пойдешь и будешь сидеть на этих скучных, никому не сдавшихся занятиях как какая-то ботанша? — Я хотела хоть раз в два месяца появляться на учебе, — Женя закатила глаза, тяжело вздохнув, и приостановила процесс сбора рюкзака, глядя в одну точку и раздумывая, — а что за вечеринка? — Медведева поджала губы. В голове тут же встал сложный выбор: тусовка, которая бывает каждый день или школа. — Один мой знакомый устраивает что-то вроде дня рождения, пригласил меня, а я выпросила вам еще два пригласительных. — улыбается Алина, накручивая прядь волос на палец. — Соглашайся, Жень, бесплатное бухло бывает раз в жизни. — произносит Лиза, наконец закуривая одну из сигарет. — А в школу сходишь завтра, если захочешь. — Вот-вот, — соглашается Загитова, отбирая у Туктамышевой сигарету и делая пару затяжек. — На вечеринке хоть интересно, а в школе скука смертная, тем более тебе за твои красивые глазки все простят. — Вообще-то, я просто знаю то, о чем меня спрашивают, — фыркнула Медведева и обречённо плюхнулась на кровать, откладывая рюкзак в сторону, — а во сколько вечеринка? Наверняка же вечером, — опомнилась Женя, — я могу сходить на занятия до обеда, а завтра прийти на них после обеда! Точно, — улыбнулась девушка, хватая рюкзак и открывая окно. — Всю комнату задымили своими сигаретами. В два буду в комнате и начнём собираться, — щелкнув каждую по кончику носа и накинув рюкзак на плечи, Медведева покидает комнату, отправляясь на занятия, по пути закуривая и раздумывая. Может быть, без влияния девочек, Женя бы и была хорошей и прилежной ученицей, но какой в этом смысл? Лиза проводила подругу взглядом, тяжело вздыхая. Все-таки с каждым днем уговаривать девушку становилось все сложнее, будто что-то внутри той пыталось взять контроль над ней и помочь исправиться, это делало Медведеву иногда чрезвычайно скучной и душной. — Ну вот зачем ей эта хрень, а? — спросила Лиза, туша сигарету о пепельницу и поворачиваясь к Загитовой, та лишь пожала плечами. — Она все еще лелеет надежду на хорошее будущее, хотя тут с самого начала все было обречено. — девушка поднимается и пересаживается на свою кровать. — Чем займемся до обеда? — Не знаю как ты, а я пойду сгоняю в столовку и найду что-нибудь перекусить, а то мне кажется после вчерашнего веселья мой желудок откажется действовать. — брюнетка треплет подругу по волосам и покидает комнату, оставляя ту в одиночестве.

***

Еле передвигая ноги, Медведева держалась за шею девочек. Хотя держали тут скорее её. Состояние Жени было будто не в сознании. Она бормотала что-то невнятное, сопела носом, останавливалась и блевала, чуть ли не падая на колени. Но девочки держали и обессиленное тело, и волосы девушки, стараясь, чтобы та не запачкалась. Женя, может, и была бы им благодарна, если бы хоть что-то могла понять. Она была будто в каком-то своём мирке. Перед глазами возник образ матери, которая стояла, протянув руки раскрытыми ладонями, приглашая Женю к себе, и только благодаря этому видению Медведева находила силы идти дальше. Но мать отдалялась, а потом и вовсе исчезла. Ноги не удержали и Женя упала на колени, истошно закричав, словно дикий зверь. Хорошо, что девушки уже подошли к детскому дому. На улице, возле входа, стояли Этери и Даня. Женя завалилась на бок, подтянув и обняв себя за колени, по щекам текли слёзы. Медведеву трясло, словно эпилептика. Такое состояние не на шутку испугало Алину и Лизу. Этери и Даниил приехали к детскому дому в районе девяти вечера. Однако им сообщили, что Женя невесть где шатается, поэтому друзья стали ждать ее на улице у входа. Где-то через полчаса они увидели чудную картину. Медведеву под руки тащили, как поняла Тутберидзе, две ее подружки, которые сами были не в минозе. Не дойдя и пары метров до входа, Женя резко упала сначала на колени, заорав на всю Ивановскую, а после завалилась на бок, слегка трясясь от слез, что текли по щекам. — Блять, Этери! — Даня схватил женщину за локоть и потащил к девушкам, — кажется, ей плохо. Они с Даней тут же сорвались с места, подбегая к девочкам. Блондинка опустилась на колени перед брюнеткой, рассматривая ту, а после, поняв, что та вообще в состоянии нестояния, поднялась и схватила Алину за плечо. — Что вы пили, принимали, курили? Отвечай. Быстро. — грубо, возможно где-то слишком резко спросила Этери, сильно сжимая плечо Загитовой, что сама, кажется, была напугана не меньше самой женщины и находилась в состоянии какого-то шока. -А. я. мы, — Алина попыталась связать вместе хотя бы пару слов, но это с трудом давалось. Загитова даже подумать не могла, что Женя окажется в таком плачевном состоянии. — Эй, — вмешалась Лиза, одергивая руку Этери, — не трогай её! Ты вообще кто такая, чтобы так разговаривать с нами?! Сейчас мы заберем Женю. Женек, вставай, — Лиза присела на корточки, поглаживая Женю по плечу, но той было всё равно, она тряслась, поджимая губы, а по щекам продолжали течь слезы. — Она… она таблетку приняла. Экстази. После алкоголя. Мы потом курили кальян, и ей стало нехорошо, — собралась с мыслями Алина, понимая, что это, судя по всему, была ядерная смесь, и Женин организм с ней не справился. Этери бросила взгляд на Туктамышеву, после чего вновь посмотрела на Загитову, что наконец начала хоть что-то внятное говорить. — Нет, ну идиотки же. — проворчала Этери, после чего подошла обратно к Жене, отталкивая от той Лизу. — Дань, возьми ее на руки и неси к моей машине. Повезем это чудо в больницу. Она дождалась пока парень выполнит ее просьбу, после чего вновь повернулась к девочкам. — Если с ней что-то случится, поверьте мне, я сделаю так, что детский дом покажется вам сказкой. — Тутберидзе бросила последний испепеляющий взгляд на девушек, после чего направилась к своей машиной, вслед за брюнетом, что бережно уложил Медведеву на задний ряд и теперь ждал женщину. Блондинка быстро села за руль, после чего они рванули прочь, направляясь в больницу. Довезя девушку до ближайшей клиники, Этери заглушила мотор, после чего вместе с брюнетом направилась ко входу, а уже внутри передала Медведеву специалистам, кратко описав всю ситуацию. Когда Женю увезли, кудрявая присела на стул в коридоре, устало прикрывая глаза. — Что дальше будет, Дань? Я даже забрать ее не успела, а она уже приносит мне столько проблем. А дальше что? Сейчас экстази, потом кокаин? меф? Господи, ну за что. — женщина закрыла лицо руками, тяжело вздыхая. Даня крепко обнял блондинку одной рукой, утыкая её лицо себе в грудь, и начал поглаживать по голове, — Вот и нужно будет не дать ей перейти на всякие кокаины, и не дай бог, героины, — вздохнул мужчина, — она сегодня в школе была. Я, кстати, разговаривал с директором, у неё хорошие оценки, но много пропусков. Говорят, девочка попала просто в неудачную компанию. Я уверен, что мы справимся, дорогая. — Да видела я эту компанию. — вздыхает Этери, обнимая парня. — Малолетние алкаши, которые, походу, кроме алкоголя ничего не знают. Спустя минут сорок к ним выходит врач, который сообщает им о том, что Женю определили в палату и к ней можно зайти. Блондинка бросила взгляд на брюнета и, после его кивка, поднялась и направилась с тем к указанной палате. Зайдя внутрь, она встала у стены, наблюдая за пробуждением Медведевой, которая, кажется, вообще не понимала, что происходит. — Со вторым днем рождения, Медведева. — хмыкает Тутберидзе, ловя на себе непонимающий взгляд девочки. — Как себя чувствуешь? — Где я? — прокашлявшись, начала девушка, приподнимаясь на постели, чтобы лучше видеть того, кто с ней разговаривает, и сморщилась от неприятной боли в желудке. — Лежи, не дергайся, — вздохнул Даня, подходя к девушке, и поправил той одеяло, — вот объясни мне, зачем ты всё это делаешь? — А вы в психологи заделались? Отстаньте от меня, я сама решу, что мне делать со своей жизнью, — фыркнула девушка, закатив глаза, — зачем вам вообще брать надо мной опеку? Мелких надо брать, а не таких, как мы. Нам уже ничего не надо в этой жизни, — Женя натянула на себя одеяло, и легла на бок, прикрыв глаза и поджав губы. — Будто у меня был выбор. — фыркает Тутберидзе, закатывая глаза. Наблюдая за тем, как Даня возится с девчонкой, она лишь вздохнула и подошла ближе. — Иногда даже такие как вы заслуживаете нормальной жизни и хорошей семьи. — произнесла блондинка, удивляясь самой себе. — Так что, хочешь ты этого или нет, но я возьму над тобой опеку. Надо же кому-то тебя вытаскивать из того дерьма, в которое тебя затянули твои, якобы, подружки. Женщина посмотрела на Глейхенгауза, что поддерживающе улыбнулся, после чего слегка спустила одеяло, чтобы видеть лицо девочки. — Завтра я заеду за тобой, отвезу обратно, где ты соберешь свои вещи и мы поедем ко мне, хорошо? Надеюсь, что за этот короткий промежуток времени с тобой ничего не случится. — Тутберидзе провела кончиками пальцев по волосам Жени, после чего развернулась и направилась к выходу. — До завтра, Медведева. — Вообще-то, человек сам позволяет затягивать себя куда-либо! — крикнула вслед Этери Женя, — и меня всё устраивает! Я всё равно сбегу! Даня осуждающе помотал головой и сложил губы в недовольной улыбке, глядя на Женю. — Зря ты так, глаза то умные, — вздохнул мужчина и направился вслед за Этери, — мы всё равно найдем тебя. Не дури.