I. детство, превращённое в пепел.
5 апреля 2024 г. в 13:56
Тёмная лунная ночь окутала небольшое поселение на отшибе высокой горы. Здесь было куда холоднее, чем там, внизу, где под ногами могучей горы большим ковром расстилалось княжество, принадлежащее каким-то особенно важным людям, которые никак не интересовали местных жителей. Они привыкли жить, не зная своих правителей.
Еженедельно каждому человеку, будь он один или с целой семьёй, приходилось отдавать дань, дабы задобрить князей, которые в последние годы будто выжили из ума. Платили, чем могли. Стоит сказать, что никто насильно ничего не забирал. В большинстве своём накапливалась мизерная доля того, что можно было бы отдать правителям. В общем, к такой размеренной жизни все уже давно привыкли, а оттого даже не жаловались, предпочитая молчать, чтобы сохранить тишину и мир.
Луна медленно выплыла на небо, покрытое чёрной пеленой, и в некоторых частях освещала землю, которая начинала поблёскивать от нарастающего на ней инея, вызванного лёгким морозом. Где-то вдалеке из труб приграничных хат столбом валил сизый дым, пока в воздухе пахло чем-то ещё, помимо дыма и мороза. Чем-то более сладким, больше похожим на запах пирожков с вареньем, которыми любили полакомиться детишки. Вода в реке, ещё не успев замёрзнуть, еле переливалась при свете бледной луны. Всё вокруг было настолько спокойным, что казалось, будто здесь никого и нет. Даже пьяницы, обычно бродившие ночами по улице, сегодня засели у кого-то в хате, попивая из рюмок жгучую водку. Все сидели у себя, в тепле, не высовывая носа за двери. Они наверняка понимали: сегодня не день для гуляний. Молодежь и та не появлялась во дворах или в местной распивочной — одном-единственном в поселении заведении, и без того работавшем как ему хотелось. Сегодня же все решили остаться в хатах, отдав предпочтение редким семейным или дружеским посиделкам с тёплыми, а иногда и пьяными разговорами.
Голову — а вместе с ней и еле выпирающие из светлой, практически белой копны волос небольшие рога — осторожно покрывал капюшон чёрной накидки, висевшей на плечах и абсолютно никак не греющей промёрзшее тело. Снег после второго часа ночи начал идти с ещё большей силой. Пока под ногами хрустела земля, парень размеренным шагом пересекал двор за двором, желая как можно быстрее оказаться в своей хате, являющейся самой удалённой во всём поселении. Жители часто поговаривали, что в этой хате обжился чёрт, потому что слишком уж хозяин скрытничал, выбирая ни с кем лишний раз не пересекаться, точно боялся кого. Те, кто хаживал к нему в дом — а ходили туда многие, потому что владелец был лекарем, причём единственным в поселении — болтали, мол, черепа животных на стенах висят, да травами магическими у него пахнет так, что голова кругом идёт, словно околдовал чёрт. Посему и слухи эти пошли, отчего каждый прохожий, завидя лекаря из этой хаты, шарахался, прячась чуть ли не в кусты, лишь бы, не дай бог, не прокляли. А многие-то верующие здесь были, но почему-то верили брехне всякой, которую злые языки до ушей доносили. Сам же лекарь внимания на слухи не обращал, оставаясь верным своей привычной жизни. На испуганные глаза, а порой и крики, с которыми бабы от него убегали, он только смотрел безразлично, будто бы даже не задевало его это. Из-за таких вот сцен молодого человека — а то был пацан лет так шестнадцати иль семнадцати с виду — ещё больше считали чёртом, изо дня в день принося к его хате банки со святой водой, которую специально освящали в церкви. Стоит же сказать, что все эти дела являлись больше обычной присказкой. Местные старики да бабки пугали внучат своих или проезжих, чтобы те лишний раз не путали мысли девок, которых, кстати, эти самые проезжие любили увозить с собой.
Парень медленно подошёл к деревянной калитке — уже наполовину сломанной и сгнившей, которая у него всегда была приоткрыта, как бы приглашая зайти — и осторожно толкнул её, проходя во двор. На только что выпавшем снегу появились следы от старых, потрёпанных валенок, на которых местами проглядывались дыры. Вдохнув свежий морозный воздух, парень поднял голову к небу, что было усыпано мелкими блестящими звёздами, и прикрыл глаза, утонув в наслаждении. Всё вокруг будто померкло, отвлекая внимание на эту завораживающую красоту. Красивым можно было назвать и лицо юноши. Оно особо выделялось своими редкими острыми чертами. Таких не было ни у кого из жителей поселения. Эти самые черты походили порой на острие ножа, как лепетали многие дамы, только завидя юношу издалека. О нём говорили до безобразия много. Помимо того, что у каждого встречного он слыл чёртом, в разговорах между собой его упоминали как юношу, на плечах которого сидели ещё два младших больных брата, лет десяти так отроду. Оттого, что на улице дети появлялись редко, все негласно принимали их за больных. Но, несмотря на их отсутствие, во дворах, где играли все дети поселения, каждый знал обоих в лицо, ведь такое забыть нельзя было.
Мальчики сильно отличались и друг от друга, и от старшего брата. Один был черновласый — красивый мальчишка с пронзительными глазками-бусинками, в которых читался ясный ум, несвойственный такому возрасту; второй — с волосами цвета снега, как у самого старшего брата — являлся любознательным ребёнком с тёмным взором, который то и дело приковывал к себе внимание. Оба мальчика были хорошо обучены чтению и письму, за что стоило бы сказать спасибо писарю, который являлся частым гостем в их хате и находился в дружеских отношениях с лекарем.
Детей, несмотря на ранний возраст, тоже считали чертями, потому что они жили в этой хате и сами колдовали не хуже своего «братца», как говорили мужики в распивочных. Из-за этих сплетен крайнюю хату мнили проклятой, как и её хозяев.
Дверь хаты, с естественным для ржавых петель скрипом, открылась, выпуская наружу светлую макушку, а за ней и самого мальчика. Он, медленно потирая глаза, вышел на крыльцо, моментально кутаясь в одежду, которую и одеждой-то было назвать нельзя. Вся изодранная, заношенная до огромных дыр и явно большого размера для худого тельца ребёнка, она делала его вид ещё более больным. На мальчике не было обуви; он вышел на крыльцо босым, поджимая короткие пальчики ног, чтобы не дать им замёрзнуть. На первый взгляд можно было сказать, что он простой ребёнок, не отличающийся ничем от остальных, но если присмотреться, то в его волосах удастся различить мелкие очертания серых рожек, ясно говорящих о происхождении ребёнка. Мальчик с любопытством разглядывал старшего брата, ожидая, пока тот его заметит. На самом деле он уже давно не спал, находясь в предвкушении возвращения главного обитателя хаты, чтобы в очередной раз услышать новую порцию историй, повествующих о сущности и прошлом демонов. Это казалось особенно интересным и занимательным.
Стало быть, стоит теперь раскрыть личности тех, о ком здесь повествуется. Тот самый старший брат, местный лекарь с выразительным лицом и такими же выразительными глазами цвета сапфира, именовался Тейтом. Внешне он походил на обычного человека, ведь умел искусно прятать рога — единственное доказательство своего далеко не человеческого происхождения. Тейт, проживший уже около семи тысяч лет, являлся самым старым демоном из всех, что только могут существовать. Ему никто не доверял из-за многочисленных сплетен. К слову, поселился Тейт здесь с самого основания, поэтому знал каждого, будь он жив или мёртв. Устав, которому подчинялись все демоны, позволял занимать любую позицию в месте проживания, и Тейт предпочёл лечить людей.
Ребёнок, который сейчас стоял на крыльце и наблюдал за старшим братом, звался Вином. А ещё один брат, тот самый черновласый мальчик, носил имя Марк, данное ему самим Тейтом. Оба только начинали свой многовековой путь, а посему говорить о них что-то пока было рано.
Отведя взгляд от неба, которое то и дело манило к себе, Тейт врезался глазами в застывшего на месте Вина, нахмурился, покачал головой и, на ходу снимая накидку, направился к крыльцу. Демон бережно и без лишних слов укутал мальчика в ткань и, подняв его на руки, отворил дверь хаты, проходя внутрь. Не разувшись, Тейт вошёл в небольшую комнату, служившую гостиной, где из мебели был только один старый, потрёпанный временем диван, усадил Вина и устроился рядом, теперь уже снимая валенки.
— Почему вышел на улицу в такой мороз, так ещё и босой? — ровным тоном спросил Тейт, бросив тёплый взгляд на младшего.
— Мне хотелось встретить тебя, — тихо ответил Вин, опустив глаза в пол.
Тейт никогда не ругал детей, потому что знал — это не принесёт положительных плодов, да и юное сердце ребёнка могло пострадать от такого отношения. Демон был убеждён, что наказание не есть лучшее воспитание, а оттого растил мальчиков по-своему. Он не был прирожденным родителем, но постепенно учился. Да и детей никогда не планировал, однако одно событие решило многое. Тейт помнил этот день достаточно ярко, словно это было вчера. Ему предстоял поход в лес, дабы набрать трав да ягод для лечебных отваров, о которых он прочитал в одной из своих старых, запылённых книг. Кажется, тогда у него не получилось найти что-то из необходимых ингредиентов, из-за чего он расстроился и собрался было идти обратно домой. В тот день Тейт, неожиданно даже для самого себя, заблудился в лесу, по которому ходил множество раз и знал все входы и выходы. Позже он подумает о том, что не иначе как судьба завела его в эту глушь.
Бродя между деревьями, Тейт услышал тихий плач, что стало для него ещё большей неожиданностью, ведь в эти леса мало кто ходил, а детей и подавно не пускали. Но плач был явно детский, что, конечно же, ставило в ступор. Не медля ни секунды, Тейт бросился на звук — в этих лесах было много диких животных и лучше бы времени не терять. Демон выбежал на просторную поляну, на которой не было ничего, кроме большого валуна в самом центре, откуда и доносился плач. Тейт медленно зашёл за камень, и глаза его наткнулись на двух мальчиков. Они были мокрыми до нитки, одетые только в широкие, с кучей дыр, рубашки (которые, казалось, носили постоянно), до невозможности худые – все кости выпирали настолько, что складывалось впечатление, будто перед тобой два живых скелета. Мальчишек трясло неизвестно от чего: то ли от страха, то ли от холода, а может, и от всего сразу. Они прижимались друг к другу, ровно это могло помочь им согреться. Здесь, за камнем, ветер дул неистово сильно, пробирая до самых костей, заставляя стучать зубами так часто, что, думалось, они могли сломаться. Под ногами разливалась сырость: дожди в лесах, особенно в лежащих у подножья горы, где цвело поселение, не редкость. Вся эта картина пугала до седых волос.
Тейт уже тогда понял, что их бросили. Об этом было нетрудно догадаться, ведь детей оставили здесь, в безлюдном лесу, совершенно одних — полураздетых, голодных, полумёртвых. От осознания этого становилось тошно. Тейт всей душой презирал людей, которые бросали детей, точно те являлись вещью, что можно выкинуть, когда она становилась ненужной, неинтересной. Такое, к сожалению, случалось часто.
Детей отводили в леса специально, чтобы облегчить себе жизнь, потому что боялись ответственности или за ненадобностью. Избавиться от чего-то всегда кажется вариантом намного более простым. Тейт не понимал людей, ведь они совершали поступки, о которых после жалели.
Чуть позже, приведя детей к себе в хату, Тейт узрел причину, из-за которой их бросили. От мальчишек так и веяло чем-то магическим. Нечистые словно прыгали над их головами. Обычно такие дети рождались, если люди грешили неистово на протяжении всей жизни или же согрешили единожды, но сильно разозлили демонов. Поэтому те вселялись в тела новорождённых, чтобы грешники заплатили за свои действия. Казалось, и в этой ситуации было так. Последствия от подобных игр никогда не бывают хорошими. Тейт в тот день стал для мальчишек старшим братом, который должен был вырастить их как достойных своего звания демонов. У них, в отличие от самого Тейта, не было хозяев, а потому они ни от кого не зависели. Дети имели свободу, что очень радовало сердце Тейта. По прошествии времени он дал мальчикам свою фамилию — Ли, а также присвоил каждому из них по имени, чтобы они никогда не забывали своей сущности, которую им вложил старший брат.
Вин слабо дёрнул Тейта за рукав, отрывая от наплывших воспоминаний. Его тёмные, практически чёрные глаза ярко блестели при свете свечи, что стояла на небольшой скамейке, находившейся напротив дивана и служившей неким подобием стола. Тейт перевёл на Вина уставший взгляд и с лёгкой улыбкой взъерошил ему волосы. Детское, ещё пухлое лицо залилось ярким светом, и глаза его расцвели интересом.
— Брат, расскажешь мне о демонах? — всё также тихо спросил Вин. — Я ждал почти всю ночь, чтобы услышать новую историю от тебя, — добавил он, кусая губы.
Усаживаясь поудобнее на диване, Тейт усмехнулся. Он подтянул Вина ближе, чтобы тот тоже мог хорошо расположиться, а после прокашлялся, прочищая горло. Тейт потянулся к скамейке, где лежала большая книга, которую он читал детям. Она была тяжёлой — кажется, в ней насчитывалось несколько сотен страниц. Эти страницы выглядели до безумия старыми, местами были оторваны, но продолжали держаться. Рисунки уже померкли, потеряв цвета, но всё ещё радовали глаз. Демон открыл книгу и пролистал, остановившись на одной красочной странице и сразу же начав читать.
— Демоны и ангелы идут за человеком с самого его рождения. По рассказам повидавших многое стариков, они сидят на плечах человека и нашёптывают на ухо свои блага, которые должны повлиять на жизнь. Нельзя точно сказать, к чему это приведёт — к счастливому концу или же к полному несчастью, иногда заканчивающемуся смертью подопечного. Одни приспособлены искушать желания людей. Они толкают их на плохие поступки, не имеющие ничего общего с добром. Порождают в человеческом сердце зависть, злость, похоть и остальные пять смертных грехов. А после смерти подопечных уводят тех в Ад. Вторые призваны оберегать людей от их же демонов. Они показывают то, что именуется добром и светом. Проявляют в человеке все приятные и красочные чувства и эмоции, часто заглушая то, что навязывают демоны. Ангелы ведут к прекращению зла и преобладанию добра. В религии демоны не могут встать на светлую сторону, относясь к низшим созданиям и посланникам Дьявола. Они предназначены для искушения людей, подстрекательства к плохим поступкам и к разрыву связи между человеком и Богом. Ангелов же почитают, потому что они охраняют людей от злых предрассудков, из-за которых их могут забрать нечистые. Тех боятся и изгоняют из домов, впуская вместо них добрых созданий. Но вы когда-нибудь слышали о демоне-хранителе? Скорее всего, нет. Издавна считалось, что человек, у которого есть демон-хранитель, становится особо удачливым и добивается больших успехов в своей жизни. Правда, из-за того, что всех подобных относят к злым существам и вообще сторонятся их, хранители часто скрываются в тени, чтобы не пугать своего хозяина. Тень является лучшим другом демона. Из неё каждый черпает свою энергию, чтобы не слабеть и иметь возможность защититься в нужный момент. Находясь без тени продолжительное время, демон подвергается риску, который может привести к смерти…
Дочитать книгу Тейту было не дано — на улице послышалась громкая ругань. Вин испуганно посмотрел на старшего брата, а после спрыгнул с дивана и побежал к окну. За ним, несмотря на темноту, легко улавливались силуэты. В руках у чужаков виднелись горящие палки, которыми те размахивали из стороны в сторону. Неизвестные громко кричали, но невозможно было разобрать, что именно на устах их вертелось.
Тейт также подбежал к окну, отодвигая небольшую тряпку, что служила занавеской, и всмотрелся в темноту. В данный момент он ничего не понимал. Всё происходило неожиданно и резко, ровно как в ночном кошмарном сне, от которых так часто мучился Марк. Стоило вспомнить имя последнего, как его угольная макушка появилась в узком коридорчике. Марк сонно потирал глаза, рассматривая сначала перепуганного Вина, что комкал края своей рубашки, а после — Тейта, во взгляде которого читался явный страх. До ушей младшего ребёнка, видимо, тоже дошли крики, из-за чего он вздрогнул, с непониманием уставившись на старшего брата.
— Ч-что здесь происходит? — с заиканием спросил Марк, сводя чёрные брови.
Тейт только покачал головой, не найдя что ответить, и быстро направился к выходу, накидывая на плечи затасканный тулуп, висевший на вешалке возле двери, после чего вышел наружу. За ним бросились и дети, выбегая на улицу в том, в чём были, даже не надевая верхнюю одежду. Босые ступни опустились на шершавые доски, невольно царапаясь о них, и практически сразу же замёрзли. Дети внимательно оглядывали тех, кто с настырными и громкими криками направлялся к хате, поднимая факелы и ещё что-то, что не удавалось рассмотреть. От всего происходящего дух перехватило, а страх липкими пальцами вцепился в сердце, заставляя его стучать невыносимо быстро — казалось, будто оно сейчас из груди выпрыгнет.
Селяне, завидев жителей хаты, начали кричать ещё громче. Здесь были и дети, которые покорно следовали за родителями. Их ещё юные глаза ничего, по сути, не понимали. Было заметно, что малышам не оставили выбора, когда притащили за шкирку сюда. Взгляды их перебегали с одного лица на другое, словно ища ответы, которых там никогда не было и не будет. Потому что они здесь просто так, для количества, а посему и слова лишнего от них не требуется. Они просто продолжали бежать позади всех, иногда спотыкались непонятно обо что и молчали, не задавая лишних вопросов.
Тейт ошарашенно посмотрел на всех, кто шагал к их хате. В голове была уйма вопросов, но ни на один из них ответа не нашлось, как если бы таковых просто не существовало. Тейт сейчас походил на тех самых детей, которые ничего не могли говорить, только молчать и идти следом за всеми. Он никогда не был готов к тому, что кто-то решится на изгнание нечистого, зная, что людьми, в большинстве своём, правил страх, сковывающий действия, мысли, чувства и всё, что могло быть присуще человеку. Но, вероятнее всего, Тейт глубоко ошибался.
Стоящие рядом Марк и Вин выглядели ужасно перепуганными. Они бегали глазами от одной кучи народа к другой, пока всё их детское нутро сковывало от страха. Возможно, демоны в это время стали сильно похожи на людей, мало напоминая предков, что когда-то участвовали в больших битвах, пытаясь отстоять по праву принадлежащее им. Наверное, мало кто из них тогда думал, что может случиться такое; что люди, которые по природе своей должны их бояться, пойдут против страха, наступая ему на горло.
Народ остановился у самой калитки, не решаясь пройти дальше. Воцарилась минутная тишина. Слышно было только, как дети переминались с ноги на ногу, чтобы согреться. Тейт даже уловил стук их зубов да быстрое биение сердец. Где-то вдалеке хлопнула дверь, напоминая о продолжающемся течении жизни за пределами всего происходящего. В центр сборища вышел худощавый старик в старом ободранном бушлате, в дырявых валенках и с какой-то тряпкой на голове вместо шапки. Он прокашлялся, практически задыхаясь, подобно больному, но успокоился, готовясь говорить.
— Вы, демоны, — хрипло, но громко заявил старик, указывая пальцем сначала на Тейта, а после и на детей за его спиной, — жизни нам не даёте. Из-за вас люди дохнут, как мухи, не успевая даже жизнь нормальную, человеческую прожить. Все беды из-за вас, проклятых чертей. Нельзя вам было сюда приходить!
— Сжечь их! — закричал кто-то из толпы, которая уже почти бросилась на хату, но остановилась, увидя перед собой Итэна, писаря местного.
— Стойте, народ, куда ж катитесь-то? Что ж делаете, а? Да сколько раз вам этот лекарь жизнь спасал, лечил вашу любую хворь, а вы с ним так? Вот такие вы люди несправедливые? — громко и уверенно вопросил Итэн.
Люди замолкли, видимо, обдумывая слова писаря. Итэн в это время развернулся и подбежал к Тейту, внимательно смотря в его глаза. Казалось, им даже слов не было нужно. Они разговаривали взглядами, и у каждого на дне зрачков страх плескался. Итэн обхватил лицо демона холодными руками и приблизился, чтобы что-то важное найти в его глазах, а после крепко обнял, тихо шепча на ухо. Оторвавшись от друга и бросив секундный взгляд на бледное лицо, Итэн повернулся к детям.
— Вам нужно бежать, — протараторил он, присаживаясь на корточки и хватая мальчишек за руки. — Я найду вас позже, но сейчас бегите.
Итэн указал на задний двор, где была старая калитка, которой мало кто пользовался. Вин с Марком переглянулись, будто бы пытаясь таким образом о чём-то поговорить, но послушались: взялись за руки и понеслись прочь. Толпа вновь завыла, норовя последовать за ними, но Тейт обратил на неё поток магии, заставляя остановиться, пусть и прекратить кричать.
Мальчишки затормозили только возле калитки, замечая, как несколько мужиков схватили Итэна за руки и потащили прочь, пока Тейт — их любимый старший брат — пытался сопротивляться, хоть и сил у него оставалось не так много. Люди в этот вечер будут править и пировать, наблюдая, как за их спинами красным пламенем горит бывшая хата лекаря, а он сам лежит под столом, куда выбрасываются объедки. По его телу будут топтаться, избивать, даже когда от него останется только труп, потому что в этот вечер люди отдались злу, сами превратившись в демонов.
Глаза Марка цвета турмалина в один момент остановились на одинокой фигуре, что смотрела прямо на него взором оттенка самого редкого драгоценного камня — хризоберилла. Она стояла в стороне, даже не думая подходить к тем, кто творил бесчинства, и наблюдала за двумя демонами. Её медовая кожа сильно выделялась на фоне тонкого слоя снега, да и в общем среди всех людей, собравшихся здесь. Девчонка приоткрыла розовые пухлые губки, точно собираясь что-то сказать, но так и не смогла, словно слова на языке кончились. Она просто следила, прожигала взглядом, но ничего не говорила, хотя могла крикнуть, что нашла беглецов. И всё-таки девочка молчала, давая им шанс сбежать.
Чуть позже, когда Марк станет немного старше, подчинив себе огромнейший город, он вновь увидит эти глаза, но вспомнит только в тот момент, когда они повторно причинят ему неистовую боль. Но сейчас, пробегая между стволами высоких деревьев, всё, что он мог делать, — это бежать не оглядываясь и думать только о том, чтобы быстрее шевелить ногами.