Ты моя.

Отрываю от подушки лицо, опухшее от двухдневного марафона слёз, и растерянно смотрю по сторонам. Кто-то без остановки жмёт на звонок у входной двери. Медленно принимаю вертикальное положение и спускаю босые ноги на пол. В окна льётся солнечный свет, от которого хочется зажмуриться, голова словно чугунная. Звонок прекращает трезвонить, но лишь на мгновение. Ещё до того, как я успеваю вздохнуть с облегчением, трель возобновляется с новой силой. Первый мой порыв — спрятать голову в подушку и притвориться, что меня нет. Но, судя по уже проявленной настойчивости, кто бы ни был там, за дверью, – так просто он не уйдёт. Отдираю себя от кровати и на нетвёрдых ногах иду в прихожую, где предусмотрительно заглядываю в глазок. Увидев в нём обеспокоенное лицо моей лучшей подруги, отщёлкиваю замок и распахиваю дверь. — Так-так, – Варя осматривает меня критичным взглядом с ног до головы и маленьким, сладко пахнущим торнадо врывается в квартиру. – Два дня до тебя дозвониться не могу. Только не говори мне, что у Фролова новая пассия, а ты, как обычно, оплакиваешь свою уходящую молодость. — И тебе привет, – огрызаюсь я. Костю Фролова Варя не выносит, для меня это не секрет, а над моей безответной влюблённостью лишь посмеивается. Жаль только, сейчас она не права, ведь от мира я прячусь совсем по другой причине. — Я угадала? – невинно хлопая глазами, спрашивает подруга. — Не угадала. – Закрыв за ней дверь, я прохожу в гостиную и плюхаюсь на диван. — Тогда что стряслось? – Варя пытливо глядит на меня своими карими глазами, в которых отчётливо читается беспокойство. – Мама? Я мотаю головой. — Что тогда? И не говори, что ничего, – выглядишь ты отвратительно. Мой желудок спазматически сжимается, а вместо ответа хлопаю рукой по подушке дивана, приглашая подругу присесть. Если я продолжу держать всё в себе, то просто сойду с ума. — Ты меня пугаешь. Маш, ты же знаешь, что я всегда готова прийти на помощь? Что бы там ни было..– серьёзно говорит подруга, усаживаясь рядом. Киваю, чувствуя, как слёзы снова застилают глаза. — Отец хочет, чтобы я вышла замуж, – говорю сипло. — Чего? – от потрясения голос Вари понижается до шёпота. — Он разорился. – сама удивляюсь, насколько спокойно и безжизненно способна озвучить эту чудовищную правду. – И хочет, чтобы семья мужа, которого он выбрал, заплатил по его счетам. — Ты уверена, что правильно его поняла? – недоверчиво уточняет подруга. – Это же… Немыслимо. — Я поняла его правильно. Варя издаёт звук, похожий одновременно на стон и на вдох. — Ты же можешь этого не делать, правда? – в её голосе шок, но ещё надежда. – Недостатка в работе у тебя нет. Без денег отца спокойно проживёшь. — Не могу. Произнести это непросто — теперь вся безысходность ситуации ощущается окончательной и бесповоротной. А я ведь действительно не могу. Мои плечи начинают подрагивать, а из груди рвётся глухое рыдание. Варя хватает меня в объятия и прижимает голову к себе. — Отец сказал, что из-за проблем с деньгами несколько месяцев не платил за содержание мамы в больнице и образовались огромные долги, – бормочу я сбивчиво. – Я рассчитывала, что смогу покрыть их из своих сбережений. Ездила вчера к главврачу и попросила счета. Там космическая сумма, Варь, плюс ещё плата за новый месяц! — Папаша твой просто мудак, – в сердцах бросает подруга. – Муж, небось, старик пятидесятилетний, которому молодую кровь подавай? Я мотаю головой. — Не старый. — Урод? – Варя кривится ещё сильнее. Я вздыхаю. — Разве что моральный. — Извращенец, что ли? – карие глаза подруги становятся похожи на два блюдца. — Я не знаю, Варь, – признаюсь я. – Не думаю. — Ты его хотя бы видела? Я киваю. — И что? – не унимается она. — Что «что»? — Ну, и как всё прошло? — Никак.Мы трижды виделись. Один раз случайно, потом он приходил к нам домой на обед. Когда я узнала про их договорённость с отцом, пошла к нему, чтобы попросить отказаться от сделки. — А он? — Он не согласился. Ещё сказал, что я должна буду ему после свадьбы подчиняться, – неприязненно говорю я. – Я что, Варь, овечка для заклания? Подруга нецензурно ругается. — Что собираешь делать? — Свадьба, точнее роспись в ЗАГСе, в пятницу, – признаюсь тихо. — Ну капец, мужики время зря не теряют, – с жаром восклицает подруга. – Звать твоего суженного как? — Виктор Пчёлкин. Варя таращится на меня так, словно у меня за секунду выросши рога. — Ты серьёзно? – когда я киваю, подруга с благоговением произносит: – Он же хорош собой как грех! — Ты его знаешь? — И ты бы знала, если бы иногда по сторонам смотрела, а не зацикливалась на Косте-неудачнике. — Не называй его так. — А как ещё называть мужика, который в двадцать пять лет живёт с мамой и использует твои чувства для своей выгоды? — ехидно поддевает Варя, цокая языком. – Виктор Пчёлкин – это же совсем другое дело. А папаша твой не промах. У парня и денег достаточно, и дети у вас будут как с картинки. Вот только интересно, зачем это Пчёлкину? О нём половина Москвы грезит, а тут брак с незнакомкой… — Ты у меня спрашиваешь? – в отчаянии шепчу я. — Знаешь, если бы мне предстояло замужество с таким парнем, я бы точно задумалась о продолжении рода. А что? Самое время. — Варь, я же его не люблю, – напоминаю я. — И прекрасно! Таких любить – себе дороже. Главное, чтобы он тебя полюбил. — Мне это не нужно. — Меня с друзьями его познакомишь? Я-то девица свободная.