Ангел под дождём

*****       Чонгук замершей статуей продолжал стоять в дверях своей квартиры, не замечая Су Вана, который, ещё немного, и взорвётся неконтролируемой петардой, разнося все в клочья в радиусе ста метров.       - Это что такое сейчас было? – он нехорошо сощурил глаза, превращая их буквально в щёлочки и тяжело дыша. – Я что-то не понял. Кто-то мне тут активно вешал лапшу на уши, что никого у него нет, что в отношениях он не заинтересован. А тут, оказывается, прямо шекспировские страсти, поцелуи, признания в любви, - всё то время, что Тэхён говорил, Ван стоял рядом, катая раздражённо желваки по скулам и сложив руки на груди, еле сдерживая себя. – Тогда, что это такое, я спрашиваю тебя? Кто это такой?       И только тогда Чонгук очнулся, словно от какого-то странного сна, в котором было это столь же странное и неожиданное: «Я тебя люблю», сказанное Тэхёном,  и от чего он просто надолго замер, как от заклинания, не веря в то, что услышал, и не в силах что-то произнести и даже что-то предпринять.       Но вот колдовство растаяло, словно туман, от злобного шипения Су Вана, и Чонгук понял, что Тэхён сейчас просто-напросто уйдёт, так и не сказав главного. Нет, самое-самое главное, он как раз таки сказал, да только это самое главное сейчас было не главным. Ведь для того, чтобы ангел с ним остался, Тэхён должен был ещё кое-что сказать. А тот нагородил целый короб всякой ерунды, но не сказал главного: «Останься со мной! Вернись!». А Чонгук должен от него это услышать, потому как ему просто жизненно необходимо вернуться.       - Тэхён! – понимая, что кричит уже в пустой подъезд. И, отодвигая с прохода Вана, попытался броситься следом.       - Э, нет. Так дело не пойдёт, - прошипел тот. Ван сориентировался буквально в пару секунд, хватая Чонгука сначала за руку, но тут же перехватывая за талию, и резким рывком втолкнул его назад в квартиру, захлопывая дверь.       Чонгук от неожиданности даже замер на несколько мгновений, но затем, ошарашено глядя на мужчину, зло бросил:       - Ты что творишь, Ван?! Пропусти! – однако, новая попытка проскользнуть мимо также не увенчалась успехом.       Тот снова сильно толкнул в грудь Чонгука, от неожиданности, да и силы удара, что придавала Су Вану злость, больно ударился спиной о стену, с трудом удержавшись на ногах. И уставился бешеными глазами на разъярённого мужчину, опять подходя к двери.       - Пусти, я сказал!       - Ну, нет! Мы с тобой так и не поговорили.              - Не собираюсь я с тобой больше ни о чём разговаривать. Я все тебе сказал в ресторане. Дай пройти! - и Чонгук разъярённым носорогом бросился на Вана, стараясь оттолкнуть его от уже закрытой двери.       Однако тот был и выше ростом, и крупнее, так что кондиции были не равны, не смотря на все мускулы Чонгука, поэтому сдвинуть с места озлобленного быка не получилось.       И тут вдруг Ван отчаянно вцепился Чонгуку одной рукой в шею, дёрнул на себя и…  впился в его рот поцелуем. От неожиданности ангел чуть не задохнулся, но в  следующий момент уже отталкивал разъярённого мужчину.       - Су Ван, ты совсем что ли с ума сошёл?! – Чонгук никак не ожидал такого от всегда выдержанного спонсора. Тот почти спокойно воспринимал даже все отказы Чонгука, а тут, словно с цепи сорвался.       - А что? Мне, значит, даже поцеловать тебя нельзя? Так? А ему, - он мотнул головой в сторону двери, - можно? Что у тебя с ним? – Ван тяжело дышал, но явно не от приложенных физических усилий, а, скорее, от напряжения и злости. – Что, я спрашиваю, у тебя с этим парнем? Вы любовники?       Чонгук просто проигнорировал вопрос, однако понял, что прорваться на силу не получится, поэтому быстро отошёл к балконной двери, глядя вниз в надежде увидеть Тэхёна и окликнуть его. Но улица была пуста.       - Ну, что же, давай, отважный скалолаз, - по-своему понял этот взгляд  Су Ван  и даже  как-то весело хрюкнул, - прыгай вниз, переломай себе все ноги.       И только тут до Чонгука дошло - он напрочь забыл: ведь можно просто-напросто переместиться на улицу. Да и пофиг, пусть Ван увидит - это уже не имело никакого значения. Прикрыл глаза, сосредоточился и… ничего не случилось. Резко распахнул их, наткнувшись на злую усмешку в глазах напротив.       - Что? Жалко ножки-то ломать? Боишься, что никому тогда будешь не нужен?       Так! Вот это сюрприз! Значит, уже и перемещаться не получается. Дожил. Да, земная жизнь всё больше и больше накладывала на Чонгука свой отпечаток. Так недолго и вообще превратиться в обычного человека.       Чонгук глядел прямо перед собой, с грустью понимая, что Тэхёна уже не догонит, поэтому вдруг совсем тихо и спокойно произнёс:       - Я люблю его.       И увидел, как ухмылка медленно сползла с перекошенного лица мужчины, как буквально на глазах его выражение сменилось с ироничного снова на злое, и как тот тоже уже медленно произнёс, вмиг успокаиваясь:       - В агентство можешь больше не являться.       С этим словами Ван быстро пошёл к входной двери, по пути прихватывая с тумбы ключи от чужой квартиры. Увидев это, Чонгук бросился за ним, но не успел. Су Ван уже выскочил на площадку, щёлкнул автоматический замок, а следом за ним снаружи раздался скрежет ключа во  втором замке.       Чонгук выдохнул, понимая, что без ключа выйти не сможет. Да только запасные у него были, поэтому, не долго думая, достал связку всё из той же тумбы в коридоре.       Автоматический замок открыть – раз плюнуть, щелчок отозвался самой лучшей музыкой, а вот во второй замок ключ просто не вставлялся. Сразу стало всё ясно: Ван оставил ключи в замке снаружи.       - Вот же, гад! – проговорил зло Чонгук, долбанув в раздражении ногой по ни в чём не повинной двери.       И что теперь делать? Можно было бы, конечно, переместиться в Верхний Мир, (очень надеялся, что это ему всё ещё доступно), подпитаться там хоть немного небесной энергией, да и вернуться в имение. Да  только это всё будет не быстро, а у Чонгука же просто рвалось всё внутри, почему-то каким-то внутренним чутьём он понимал, что Тэхён где-то рядом, близко, что не уехал, очень надеялся на это.       Поэтому снова подошёл к балконной двери, прикидывая, как бы спуститься вниз. По балконам, нет – остановил сам себя – опасно, можно сорваться и действительно переломать ноги. А вот по водосточной трубе – вполне, в силе своих рук был уверен. Поэтому аккуратно перелез через ограждение балкона и вцепился мёртво в неширокую трубу, идущую прямиком вниз. Подтянулся и стал медленно сползать, перехватывая руки и помогая себе ногами. И вот он уже внизу – всего ведь третий этаж. Выдохнул. Всё оказалось не так страшно, как могло показаться.       Снова вернулся к квартире, с мысленным трёхэтажным – вот прямо, как и его дом - посылом в адрес Вана вытащил из замка связку ключей, опуская в карман домашних брюк.       Итак, надежда оставалась только на чудо. И Чонгук решил оббежать ближайшие окрестности, чтобы всё же попытаться найти Тэхёна…       … Спустя два часа безрезультатных поисков, грустно  возвращался домой. Не нашёл. Даже пытался звать, негромко, правда – ночь всё же на дворе, да только всё оказалось напрасно. От расстройства чуть не плакал. Ну, как же так? Ведь Тэхён должен был быть где-то рядом, ну, не мог ангел так ошибаться, ведь почти чувствовал его.       Уже подходя к подъезду, глаза вдруг зацепились за знакомое авто. Его авто. Чонгук медленно подошёл, оглаживая пальцами холодный металл и вглядываясь в чуть затемнённые стёкла, пытаясь рассмотреть что-то внутри. Может быть, Тэхён решил переночевать в собственном автомобиле? Но и тут надежда оказалась тщетной - машина была пуста.       И тогда Чонгук не придумал ничего лучше, как просто сползти на асфальт и привалиться к переднему колесу его авто. Ведь должен же был Тэхён вернуться за ним, ну, ведь когда-то же должен был.       Небо начинало уже светлеть, редкие пока ещё прохожие удивлённо оборачивались на сидящего возле автомобиля молодого человека. Одна пожилая женщина даже опасливо подошла, поинтересоваться – всё ли с ним в порядке, получив в ответ слабую улыбку и кивок...       …Тэхён шёл всё той же неуверенной походкой, словно пьяный – не зря его окрестил так Ван - глядя себе под ноги, явно находясь сейчас где-то глубоко в себе. Даже прошел мимо собственного авто, и только тогда попал в поле зрения ангела.       Чонгук несколько долгих секунд глядел в грустную спину и опущенные плечи, затем вскочил на ноги.       - Тэхён! – получилось неожиданно громко, разрывая тишину сонного двора.       Художник остановился и замер, не веря в то, что слышит этот голос. Даже оборачиваться не стал – показалось, ведь.       - Тэхён, - уже тише повторил Чонгук, и только тогда тот медленно повернулся и уставился на парня напротив.       Больше отпускать от себя Чонгук его не собирался, тем более, после того признания. Ведь он тоже…       Подошёл совсем близко, с болью рассматривая тёмные круги под потухшими глазами, какое-то странно опухшее лицо, взъерошенные нечистые волосы и несвежую одежду. Господи, где же тот был ночью?       - Пойдём, - и Чонгук, словно ребёнка, взяв какого-то потерянного Тэхёна за руку, повёл к дому.       И только, оказавшись в квартире, художник стал, будто размораживаться: он, стоя посреди комнаты, оглядывался по сторонам, видимо, загружая в память их ночной разговор, точнее, свой монолог. Наконец, глаза зажглись узнаванием, он гулко выдохнул, зажмурился, с извинением во всё ещё грустных глазах уставился на стоявшего рядом Чонгука.       - Прости, - первое, что пришло, видимо, в голову художника.       - За что? - уточнил Чонгук, грустно усмехнувшись.       А Тэхён молчал, потому как понятия не имел, за что извиняется. Только ведь, точно, что-то такого наговорил тогда, это помнил. И ещё – вспомнил, что помешал Чонгуку с Су Ваном «поговорить» свои интимные ночные разговоры. Поджал губы, вздыхая. В общем, вёл себя как малолетний дурак. Влюблённый, малолетний дурак.       - Надеюсь, я не сильно вам помешал?       А у самого и от вопроса и от ожидаемого ответа внутри всё зашлось.       - Не сильно.       И сердце Тэхёна скатилось разбитым стеклянным шаром куда-то вниз, ударяясь больно о рёбра, зазвенев осколками и разрезая в кровь по пути всё, за что цеплялось.       - Не сильно, - повторил Чонгук. – Он тут же ушёл.       Тэхён вскинулся удивлённо, вглядываясь в большие, чёрные, такие знакомые, такие любимые глаза, в которых плескалось сейчас что-то такое, чего там точно быть не могло. Поэтому даже не пытался самого себя убедить в том, что в них видел. И молчал, не понимая, что ещё сказать.       И Чонгук молчал, он всё ждал от Тэхёна того заветного слова – вернись. И, понимая, что, скорее всего, не дождётся, обречённо вздохнул.       - Тэхён, зачем ты приехал? Вот скажи? Что ты от меня хочешь? – решил идти ва-банк, другого выхода не было.       - Я соскучился. Я ужасно соскучился, - художник понял, что надо говорить всё открытым текстом, его уже просто заманали их постоянные недомолвки и непонятки, в которых, если честно, сам же часто был виноват.       Глаза Тэхёна бегают по всему лицу, тоже прекрасно видя, и красные от недосыпа глаза, и тени под ними, и нервно закушенную губу, с которой просто не сводил своих глаз. И так хочется поцеловать прямо сейчас эти губы, облизнув их и тоже прикусив совсем чуть-чуть; и эти глаза, что глядят сейчас, словно в душу, и явно чего-то от Тэхёна ждут. Только вот, чего, тот не понимал. Ведь он всё сказал, даже в любви признался – это помнил.       - Чего ты от меня хочешь? – уже просто в открытую играет Чонгук.       И вдруг в ответ услышал то, чего вовсе не ожидал:       - Тебя.       Так же открыто играет и Тэхён, ему вообще больше нечего скрывать, он уже всё сказал, назад пути нет.       Чонгук распахнул глаза ещё больше, хотя такого быть просто не могло, и с нажимом произнёс:       - Ты… меня… прогнал, - выделяя каждое слово.       Тэхён на это зажмурился, прекрасно понимая, что да, накосячил знатно, поэтому ничего больше не придумал, как снова произнести тихо:       - Извини.       Чонгук даже застонал от непонятливости своего визави, который наотрез отказывался говорить всего лишь одно, но такое нужное и важное  слово. Тэхён же понял это по-своему: не нужны ему его извинения, ничего не надо. И даже уже снова захотелось уйти.              Господи, как же Тэхён уже достал Чонгука своей тупостью! Да только  тот уйти ему не даст, больше никогда не даст. Иначе так никогда и не дождётся от него того, что надо. Поэтому снова хватает за руку,  разворачивает к себе, прижимает сильно, так, чтобы даже не вздумал уйти. Никогда, ни за что.       Да пошли они все к дьяволу, эти запреты! Чему быть, того не миновать! Наказание? Оно всё равно будет – знает точно. И Чонгук обхватывает Тэхёна за шею, грозя её просто сломать, и впивается во влажные от постоянного бесконтрольного облизывания губы своими сухими, горькими, отравленными чужим поцелуем, сорванным без разрешения, о котором уже даже забыл. Ну, если Тэхён слов не понимает, так, может быть, сейчас поймёт, что надо сказать.       И художник, застыв от такого напора на мгновение, уже тоже обнимает в ответ, прижимая так, что у обоих сбивается дыхание, и тоже грызёт эти любимые губы, по которым страшно скучал, которые снились и грезились, которые тоже ни за что больше не отпустит, потому что без них – тоска и смерть. Тэхён кусается, словно зверёк, слизывая мелкие капельки крови и понимая, что без этого парня, что сейчас плавится в его руках абсолютно также, как и он в его, не сможет жить.       - Вернись ко мне, прошу, - всхлипнув, выдыхает прямо в губы, судорожно хватаясь за чужое лицо обеими руками и с последней надеждой заглядывая  в чёрные глаза. - Я не могу без тебя.       И тут Чонгук резко отстранился, закрывая глаза, из-под его сомкнутых век медленно побежали влажные дорожки, от чего Тэхёну вдруг стало настолько страшно, словно он уже потерял этого парня.       - Что? Чонгук, что?! – он не понимал такой реакции на свои слова. Неужели же он настолько не нужен ангелу, что тот даже не смог сдержать слёз от невольного восклицания художника? Тогда зачем, зачем был этот поцелуй?! И просто застыл рядом, уронив безнадёжно руки. Больше не обнимет, не прижмёт к себе, больше не поцелует. Неужели, больше никогда…       В глазах художника тоска смертная и отчаяние.       И вдруг лицо напротив озаряется бесконечной, безудержной  улыбкой, во вновь широко распахнутых глазах читается… Господи, чего там только не читается! В этих глазах сейчас все невероятные миры, все вселенные во всех галактиках! В них сейчас…необъятная любовь!       - Ну, наконец-то, - тяжело выдохнул почти уже смеющийся ангел. – Я так боялся, что ты так и не произнесёшь это.       И увидев непонимание в глазах напротив, снова счастливо засмеялся.       - Что не произнесу?       - Не произнесёшь, чтобы я вернулся. Не попросишь, чтобы я остался с тобой.       -  Ты о чем это? Я ведь только это и говорю тебе уже битый час! – не понимает Тэхён.       Чонгук, улыбаясь, качает головой.       - Это ты, видимо, только себе говорил. А я как дурак, ждал от тебя этих слов. Без них я не могу вернуться, как бы ни хотел.       И только тогда до Тэхёна дошло:       - Значит, ты хотел вернуться? Хотел? – и  глядит с надеждой.       - Очень хотел. Но не мог, раз ты прогнал.       Тэхён жмурится, почти рычит сам на себя.       - Господи, каким же я был идиотом! Я подумал, что тебе вовсе не нужен, тем более что ты снова был с Су Ваном. И даже променял меня на ужин с ним.       Чонгук облегчённо выдыхает, утягивая художника за руку на диван, цокая при этом.       - Мне пришлось к нему обратиться, без него я бы не попал снова в мир моды, - и, чуть подумав, добавил: - Помнишь, после твоего рассказа про Богома, я сказал тебе, что, если бы сам попал в такую ситуацию, то обязательно бы постарался объясниться с любимым человеком, сказать ему, что не предавал, что любил. Вот поэтому я и пошёл снова в модели, зная, что только так ты сможешь меня найти, и только, когда ты меня найдёшь, я смогу всё тебе рассказать и попытаться всё объяснить, чтобы ты ничего себе больше не надумывал. И только, если ты меня найдёшь, только тогда сможешь попросить меня вернуться, - заглядывая во всё ещё недоверчивые глаза. – Но теперь всё, моя карьера модели благополучно завершена, Су Ван сказал, чтобы я больше не появлялся в агентстве. Знаешь, я, когда тебя увидел возле агентства, понял, что ты всё же меня нашёл, и, значит, мне больше не нужно быть моделью. Я ещё за ужином объяснил Вану, что ухожу из мира моды, поблагодарил за всё, ведь я был всё же многим ему обязан, я не имел права просто кинуть его, ничего не объяснив. Думал, что он понял меня, но он всё равно вернулся, чтобы поговорить ещё раз. Не хотел мириться с моим уходом. Так что возвращаться в агентство я и так не собирался, - и, увидев облегчение на лице Тэхёна, уже весело проговорил: – Да, да, знаю, что, работая курьером, смогу сделать просто фееричную карьеру, - и только тогда оба смогли расхохотаться одновременно, сбрасывая  с себя все волнения и переживания прошедшего дня и ночи.       Но вот они отсмеялись, любуясь друг другом, и улыбка стекла с лица Чонгука.       - Тэхён, на самом деле, нам очень о многом надо с тобой поговорить. Мне очень многое надо тебе рассказать, я больше не хочу ничего от тебя скрывать. Вот только, вовсе не уверен, что тебе понравится то, что я расскажу. Только всё равно тебе придётся всё это выслушать, а дальше… а дальше будешь решать сам.       Тэхён на это промолчал, понимая, что ангел не шутит, и почему-то сразу волна тревоги вновь поднялась из глубины, затопляя сердце и душу. Только всё равно лишь кивнул - да, придётся всё выслушать, что хочет ему поведать ангел.       Чонгук кивнул в ответ, видя всю тревогу Тэхёна и понимая, что, скорее всего, дальше будет только хуже. Но он уже всё решил. Поэтому сейчас лишь поинтересовался:       - Ты, похоже, не спал этой ночью. Так что, если хочешь, можешь сначала сходить в душ, переодеться, поспать и поесть. А после поговорим.       Нет, Тэхён заснуть, уж точно не сможет, пока не узнает, что хочет рассказать Чонгук. Поэтому решает:       - Спасибо. Заснуть не смогу, а вот душ – это самое сейчас то. И ещё,  если можно, чашку чая с каким-нибудь сэндвичем. Я, правда, уже сутки не ел.       Ангел согласно кивнул – он тоже сейчас не сможет заснуть…       …Они сидели за кухонным столом напротив друг друга. Сидели уже несколько часов, Тэхён пытался переварить всю ту информацию, что буквально вывалил на него Чонгук.       Господи, да это просто какой-то сюр! Ангелы, демоны… Богом – демон, инкуб! С ума сойти! Дядя Намджун-Арэм, Чимин-Мочи и Хосок-Хоби – подсадные фигуры в шахматной партии небесных жителей! Голова разрывалась от обилия информации, если честно, просто нереальной  информации. Поверил ли он Чонгуку? Конечно, безоговорочно! После того, как тот сам оказался ангелом, всё другое уже казалось не столь фантастичным.       Но кое-какие вопросы у Тэхёна ещё оставались.       - А кто решает, кто будет «мишенью» в игре? Почему вдруг – я?       - Решает Высший Арбитраж. Если честно, я даже не знаю, кто туда входит. Но, ходят слухи, что сам Главный Арбитр – это, как вы называете его – Бог. Но на самом деле это не тот, кто создал всё сущее на Земле и в Космосе. Это, скорее, если земным языком сказать – менеджер высшего звена, ответственный за жизнь и порядок в нескольких галактиках, в том числе и на Земле. Ну, или как руководитель крупной корпорации. Как-то так. Тем, кто играет, спускается только имя «мишени» и минимальный набор информации: род деятельности, возраст, место обитания – страна, город, адрес. А дальше уже всё на собственной харизме. Импровизируем, так сказать, втираемся в доверие, - ангел улыбнулся. - Но, самое главное, «защитник мишени» обязан честно сказать, что он – ангел и заслужить доверие «мишени».       - Доверие? – Тэхён нехорошо глянул на Чонгука. – Это значит, влюбить в себя? Так?       - Пф! Ты чего! Зачем? Просто, ну, скажем так, стать другом. Ведь «защитник», чтобы оберегать «мишень», должен точно знать, где и когда она находится. А иначе просто провалишь игру. Художник Ю Хон ведь тоже тогда был «мишенью» под моей защитой, просто я защищать его отказался, когда узнал, что тот сделал, поэтому в тот раз слил игру Сокджину.       Тэхён медленно переваривал информацию.       - А кто решает, черными играть или белыми?       - Да мы сами с Сокджином и решаем. Знаешь, детская игра – «камень, ножницы, бумага». Кто проигрывает, играет чёрными – это «защитник». Но при этом ты понятия не имеешь, когда свой первый ход сделают «белые». А ведь нужно ещё и распознать «фигуры» противника в простых людях.       - И что стало первым ходом в нашей игре?       - Инсульт твоего отца. Я сразу понял, что это не просто так, и что меня, да и тебя приглашают посетить  имение. Ну, и напросился с тобой. А после Намджун-Арэм выдал себя с головой.       - Значит, инсульт тоже был частью игры? – и Тэхён нехорошо завозил желваками.              - Так получилось. Прости, Арэм перестарался. Он первый раз в игре, не рассчитал силу своей энергии. Ему надо было просто, чтобы господин Ким  себя неважно почувствовал и вызвал тебя в имение. Хотя, знаешь, я после с ним говорил на эту тему, он сказал, что совсем мало энергии приложил, даже думал, что ничего не выйдет. А потом вдруг почувствовал, будто кто-то ещё направил на твоего отца силу. Я сейчас, уже зная, кто такой Пак Богом, всё больше думаю, а не он ли добавил?       - Хотел убить отца?       - Кто знает, всё может быть. У вас ведь очень непростые отношения с дядей. Но точно можно сказать, только если знаешь причину этого, его намерения. Может родственники и не просто за деньгами явились.       На что Тэхён задумчиво кивнул, соглашаясь.       Но тут Чонгук увидел, как вдруг заледенело лицо художника.       - Я всё равно не понимаю, как можно играть на живых людей? А еще, ангелы, называются. Скучно им, видите ли.       На что Чонгук лишь поджал губы и с сожалением вздохнул. Раньше он как-то об этом не думал, сейчас же ему было очень неудобно перед Тэхёном.       - Прости, но на самом деле никто никогда не страдал от нашей игры, твой отец – первый. А, да, ещё Хоби, ну это уже Шуга постарался, чтобы вывести меня  на эмоции. А твоему отцу я, чем смог, помог после, - явно пытался оправдаться ангел.       - Кстати, об отце, - продолжил выяснения художник, - я правильно понял, что ты отключил ему систему дыхания, чтобы вывести из комы? – Чонгук кивнул. – Тогда откуда взялся этот сон, в котором ты был демоном и хотел убить отца? Это ведь был не просто сон. Это было скорее, видение, причём, настолько реальное, я не мог не поверить в него.       Чонгук вздохнул:       - Скажи, Тэхён, я часто влезаю в твои сны? Влияю как-то на твои решения через них?              И сразу же в голове Тэхёна возник тот давний мокрый сон с участием ангела, но об этом он ему говорить вовсе не собирался, это его секрет.       - Нет, - пришлось признаться. – Такого не было. Но ты же ведь тогда, в первый день нашего знакомства показал мне, что мы были с тобой раньше знакомы, лет так сто назад. И даже картинки показал.       Чонгук заулыбался.       - Так это было простое внушение. Мне надо было, чтобы ты мне поверил. Поверил, что мы были раньше знакомы. А потом эта способность очень быстро ушла, теперь ничего такого не смогу тебе показать, - и сразу вспомнилось фиаско при попытке перемещения. Похоже, что и этого он уже не умеет. – А потом, вот скажи мне, зачем бы мне вскакивать на подоконник, как ты рассказываешь, распускать крылья, если я просто мог переместиться сразу в палату твоего отца без всего этого театрального антуража, как, собственно, и сделал. Да и отца твоего, зачем бы мне убивать? Чем он мне помешал?       Ну, нет, Тэхён не будет рассказывать ангелу всю ту чушь, что напридумал тогда себе. Сказал лишь одно:       - Я подумал, что ты пришёл за ним, что ты всё же ангел смерти.              На что Чонгук опять лишь вздохнул, укоризненно глядя на Тэхёна – снова здорово! И лишь добавил:       - Как я тебе и сказал, это Сокджин всё тебе показал, очень уж он обиделся на меня за свой проигрыш. Да еще и позвал демона Шугу в игру. Это надо же до такого додуматься? А в сны чужие я не влезаю, я же не демон-инкуб, хотя вполне смог бы. Хоби же снился тебе по ночам, когда защищал от Богома, не давая ему снова навредить тебе хотя бы во сне.       Тэхён помолчал и вдруг спросил:       - Так, кто же выиграл в этот раз?       - Ну, получается - я, - просто ответил Чонгук, теребя по привычке на груди перламутровый крестик.       Тэхён тоже перевёл взгляд на этот  постоянно носимый им аксессуар.       - Откуда у тебя этот крест? Перламутр в серебре - надо же.              - А? – задумчиво ангел, переводя взгляд на украшение. – Это не просто крест, это мой ритуальный кинжал, - и Чонгук нажал на середину, вытаскивая нижнюю часть креста. Именно им я помечаю противника после победы над ним. Он зачарован для этого на игру. Красивый, правда? Его подарил мне один друг. Очень давно. Когда я ещё был человеком. Как-нибудь расскажу.       - А ты был когда-то человеком? – почему-то такая мысль ранее не приходила в голову Тэхёну.       - Конечно, ангелами же не становятся на пустом месте.       Художник задумался, что же надо такого совершить, чтобы стать ангелом?       - Ладно, ловлю на слове, - и вдруг спросил, меняя тему: - А что ты попросишь за свой выигрыш? – художнику вдруг стало интересно.       - Не знаю. Ещё не решил, - но глаза отвёл…       … Тэхён долго после ещё сидел, уткнувшись взглядом в почти не тронутую чашку с чаем. Его раздирали противоречия. С одной стороны Чонгук, вроде как, ни в чём не виноват перед ним, даже, наоборот, помог его отцу выйти из комы. Да только не впал бы отец ни в какую кому, если бы ни эти игрища ангельские, которые были вовсе не ангельскими. Да и Хосок не упал бы с лошади, если бы не эта игра. Да и вообще, не вели бы его друзья себя так странно в последнее время, если бы тоже не были замешаны во всех этих небесных забавах.  Из-за всего этого злился, не понимая, как можно играть здоровьем и жизнями людей.       Чонгук также молча сидел напротив, не мешая Тэхёну. Только изредка бросал на него тревожные взгляды, видя, что тот решает для себя что-то очень важное, и ангел серьёзно переживал о том, как бы его решение не коснулось их отношений.        Ведь вроде бы они только-только между собой всё прояснили, Чонгук уже снова находился на десятом небе почти в прямом смысле, потому как наконец-то Тэхён сказал, что просит ангела вернуться, а ещё… что любит его. Эта фраза крутилась в мозгу на постоянном повторе, ведь и сам тоже... Именно поэтому и решил рассказать Тэхёну всё, чтобы больше между ними не было никаких недомолвок. А вот сейчас очень сомневался, а стоило ли всё это вываливать на него, даже не ожидал столь бурной реакции от обычно спокойного художника.        А потом вдруг понял, что Тэхён сейчас уйдёт.       И, словно в подтверждение его мыслей, тот поднялся из-за стола, не глядя на Чонгука.       - Ты прости, но мне надо обо всём этом ещё хорошенько подумать.       Чонгук чуть ли не заскрипел зубами, значит, снова разлука, снова отторжение, и непонятно, что решит художник после того, как «хорошенько подумает». Что будет с ними двумя? Всё-таки с Тэхёном было очень непросто.       - Скажи мне лишь одно: мне возвращаться в имение? – этот вопрос был самым важным, что бы Тэхён ни решил обо всём другом.       Тот вскинул на ангела неожиданно испуганные глаза и быстро кивнул. И только тогда Чонгук выдохнул – хоть так. Но всё же решил ещё кое-что ему сказать:       - Помнишь свою выставку? – неожиданно проговорил Чонгук, вроде как вовсе ни к месту, на что художник удивлённо поглядел в ответ, собирая на переносице морщинку непонимания. – Помнишь свои слова про прощение и про то, что надо на мир глядеть без шор на глазах, без обид и предрассудков? Помнишь? А сам? Копишь обиды и только шоры глубже натягиваешь на глаза, пытаясь отгородиться от всего мира. Не глядишь на мир открыто и не даёшь возможности своему личному солнцу пробиться сквозь черноту повязки на своих глазах. Закрываешься в своих эмоциях так, что к тебе не пробиться.       Тэхён удивлённо глядел сверху вниз  на ангела.       - Откуда..? Тебя же не было тогда, ты пришёл гораздо позже. Я думал, что ты не слышал всего этого.       - Слышал. И я был тогда там.       - Но я тебя не видел.       - Просто я не хотел светиться, вот ты меня и не видел. Но я был на выставке с самого открытия.       - Не хотел светиться? Но, почему?       - М-м, - Чонгук замялся. – У меня было не очень хорошее настроение, и мне очень не хотелось, чтобы оно передалось и тебе тоже.       - Из-за чего?       - Я кое-кого там увидел, кого видеть вовсе не хотел.       Тэхён задумался, вспоминая тот день. Конечно же!       - Художник Ю Хон. Его ты не хотел видеть?       - М-м, - подтвердил ангел. – Так что, я всё видел, всё слышал, и помню всё, что ты говорил. И да, конечно, подумай хорошенько обо всём, что сейчас услышал, но мне очень хотелось бы, чтобы те твои слова, сказанные на выставке, не были бы просто пустотой. Мне бы очень не хотелось знать, что ты на самом  деле - лицемер. Подумай об этом тоже. Хорошо?       Художник несколько долгих секунд глядел сначала в чёрные внимательные глаза, затем - на опущенную вниз чёрную макушку, а после просто кивнул, словно Чонгук мог это видеть.       Ангел же лишь услышал, как тихо хлопнула входная дверь. Поднял грустные глаза и вздохнул – опять в их отношениях непонятки, обиды и  непонимание. Они снова вернулись почти в самое начало.       *****       Голос в своей голове Чонгук еле расслышал, кто-то упрямо его звал. Он закрыл глаза, прислушиваясь к себе – вроде как, не показалось. Сокджин. Это был Сокджин. Что могло случиться? Зачем  он вдруг понадобился своему наставнику? С тревогой подумал – а что, если не удастся переместиться уже даже в Верхний Мир? Сосредоточился и тут же очутился рядом с дверью в покои старшего ангела. Облегчённо выдохнул – уф, не всё ещё потеряно.       Толкнул тяжёлую дверь и сразу же оказался лицом к лицу с каким-то заполошенным Джином.       - Ну, наконец-то! А то я уж подумал, что не докричусь до тебя. Вон, весь голос сорвал.       На что Чонгук лишь скептически усмехнулся - да, да, голос он сорвал, как же! Вот, интересно, как можно сорвать голос, взывая мысленно? Шутник нашёлся.       Прошёл вглубь большой гостиной и удобно устроился в своём любимом кресле.       - Ты особо-то не рассиживайся. Я чего тебя позвал-то? Ты просил предупредить, если сам не почувствуешь или будешь где-то не здесь: художник Ю Хон умирает.  Насколько я помню, ты хотел принять активное участие в его уходе, - и Сокджин нехорошо усмехнулся.       С Чонгука сразу же слетела вся расслабленность. Он подобрался, быстро вставая с кресла, на котором только что с удобством расположился.       - Спасибо, Джин, - и только тут кое о чём вспомнил: – Только, знаешь, у  меня проблема. В общем, вчера я впервые не смог переместиться. Похоже, теряю ангельские силы, находясь на Земле.       Сокджин вскинул вверх удивлённо идеальные брови.       - Такого не может быть. Ангельские силы теряются не столь быстро. Если только ты не передал их вдруг кому-нибудь. А?       И только тогда Чонгук вспомнил – господин Ким, выход из комы. И кивнул.       - Понятно. Снова занимался альтруизмом? Мать Тереза?       Чонгук на это промолчал.       - Ладно, - Сокджин вздохнул, - давай сюда руку.       Чонгук подошёл к ангелу, глядя на него благодарно, и протянул левую руку. Старший ангел обхватил его руку своей левой так, чтобы в ладони  каждого оказался локоть другого. Оба закрыли глаза и что-то стали тихо нашёптывать. Так продолжалось с минуту, за это время по обеим сомкнутым рукам пробегали яркие огненные всполохи, затем всё потухло.       Чонгук выдохнул облегчённо, сразу же почувствовав себя бодрее, не смотря на бессонную ночь и потрёпанные нервы. Сокджин же даже чуть пошатнулся, настолько явной была потеря ангельской силы.       - Господи, ты что, целый город вылечил от смертельных болезней?       - Прости, Джин. Просто у меня ещё и ночь была бессонной и тревожной. Вымотался, похоже.       - Ясно. Ладно, пойду тогда, подзаряжусь от Арэма, - и, состроив жутко смешную, хитрую рожицу, растаял в воздухе.       Чонгук лишь слегка позавидовал, чуть улыбаясь в ответ, ведь «подзарядка» от любимого человека или же ангела – не суть – это самое надёжное, да и, что греха таить, самое приятное занятие, и не только в небесных кущах, но и на Земле.       Чонгук сразу же посерьёзнел – ведь его самого ожидало далеко не самое приятное занятие, зато долго ожидаемое и праведное. Он закрыл глаза, сосредоточился и в тот же миг оказался в сеульской квартире Ю Хона.       Тот и умирал в одиночестве, Чонгук об этом позаботился. Он тихо подошёл к широкой кровати, на которой лежал художник, уже находясь в агонии, и присел на её край. Ожидание должно было быть недолгим.       «Я пришёл за тобой, как и обещал», - проговорил мысленно ангел, возникая лишь тенью перед мысленным, затухающим взором Ю Хона.              «А я так надеялся, что ты меня всё же пощадишь», - глухо, с болью в голосе прохрипел художник.       «Зря надеялся. Я свои обещания выполняю».       «Ты и так мне испоганил всю жизнь. Мог бы и пожалеть напоследок», - голос Ю вдруг набрал силу и даже… злость.       «А ты пожалел своего учителя, когда бросил его одного умирать? Ты пожалел свою жену, которую безжалостно убил ради другой женщины? И я твою жизнь не испоганил, ты испоганил её себе сам. Своими поступками, - Чонгук замолчал, художник молчал тоже. Затем оба услышали его последний вздох. – Нам пора, - спустя какое-то время проговорил ангел, - пойдём».       И уже перед освобождённой от земных пут душой Ю Хона вдруг ясно возникла высокая фигура ангела в чёрном, длинном одеянии с глубоким капюшоном на голове, скрывающим почти всё лицо. Один миг, и вверх взмыли два огромных, чёрных крыла. И настолько это было величественно, невероятно торжественно и даже грозно, что художник даже пригнулся,  буквально придавленный этим зрелищем, а ещё и каким-то животным страхом. Но вот он всё же поднял голову, всё так же испуганно разглядывая  чёрные крылья за спиной высокой фигуры, его  столь же чёрное одеяние, и вовсе не похожее на человеческое, мрачное лицо с двумя безднами вместо глаз.       «Я же говорил, что ты – демон».       Из-под капюшона раздался низкий смешок.       «В таком случае я – демон для демонов. Пошли», - голос тоже не походил на привычный голос ангела.       Они словно плыли по какому-то тоннелю, двигаясь прямо к мерцающему далеко впереди свету. И, жадно глядя на этот приближающийся свет, в художнике зажигалась призрачная надежда. Всё-таки свет!       «Нет, нам не туда, - и вся надежда Ю Хона рассыпалась в прах. – Я же обещал показать тебе верный путь. Тебе сюда», - и ангел вдруг как-то даже хищно усмехнулся, явно представляя в деталях и красках, что там может ожидать художника.       Они вдруг свернули из тоннеля в один из неприметных закутков, где впереди была всего лишь огромная воронка, в которой кружилось нечто. И это "нечто" было явно живым. Ю Хон непонимающе оглянулся, но уже через мгновение в его глазах заполоскался ужас.       «Да, да, тебе сюда. И напоследок хочу ещё тебя предостеречь от необдуманного поступка: даже не вздумай становиться низшим демоном. Узнаю – уничтожу, не глядя ни на что. Даже пепла от души не останется».       И с этими словами сильно толкнул художника в грудь. Тот, продолжая всё с тем же ужасом глядеть на ангела, пошатнулся и в следующую секунду уже скрылся в этой воронке, широко открыв рот в немом крике, который уже  больше никто не услышит.              Чонгук еще несколько секунд глядел на вращающуюся субстанцию, затем прикрыл глаза и тяжело выдохнул.       В следующее мгновение он снова оказался в комнате художника в своём привычном облике. На широкой кровати лежало уже медленно остывающее худое, старческое тело Ю Хона. Смерть этого человека не вызвала в Чонгуке ни жалости, ни боли, ни даже элементарного сожаления. Ничего. Скорее, он был просто удовлетворён отлично выполненной работой.       Ангел подошёл к телефону, набрал «119»:       - Здравствуйте. Только что в своей квартире скончался художник Ю Хон, адрес запишите, пожалуйста...