Беги, дорогая, беги

Несмотря на то, что дорога между фермами куда хуже трассы — песок постоянно проскальзывает под ногами, сам путь то и дело сливается с окружающим пейзажем, заставляя Энджела сомневаться, в нужном ли направлении он идёт, да и надежды на попутку больше нет — идти как будто бы легче. Идти как будто бы легче несмотря на то, что солнца, взошедшие над вулканами, жарят в полную силу. Дело даже не в воде, которой Даста любезно угостили, и не в короткой и сомнительной, но всё же передышке в машине у Аниты — теперь перед ним есть цель. Надежда, что он снова поймает удачу за хвост, и дальше будет всё пучком. Не понятно как — как-нибудь — но всё сложится пусть и не в "жил он долго и счастливо", но "жил он норм". Дорога к ферме Клары и Фреда, про который ему рассказала не очень-то гостеприимная демоница, занимает больше двух часов. Энджел запрещает себе думать, что мог заблудиться, и в итоге выходит к домику, как две капли воды похожему на первый им встреченный. В этот раз к нему никто не выходит. Дойдя до крыльца, Даст поднимает руку, делает глубокий вздох, и только потом настойчиво стучит. За дверью слышится возня, потом тишина, и у Энджела возникает ощущение, что на него смотрят. Должно быть так и есть. Внутри кто-то постарался быть неуслышанным, и теперь изучает его в глазок. Первая реакция — нацепить свою лучшую улыбку и принять позу пособлазнительнее. Но пренебрегать советом Аниты глупо, и Энджел просто ждёт. Может попробовать давить на жалость? Как это вообще делают? Обхватить себя руками? Заплакать? Встать на колени? — Ой. — Т-ш-ш-ш. Голоса из-за двери, доносящиеся приглушённо, словно из-под подушки, развинчивают закравшеся было сомнение, что шевеление за дверью было плодом его воображения. Надежда теплится внутри с новой силой, и Энджел стучит снова, пока не показывая, что в курсе, что дома совершенно точно кто-то есть. — Это Энджел Даст, говорю тебе, — половину звуков приходится додумывать, так приглушённо они звучат, но паук старается даже не дышать, чтобы расслышать как можно больше. — Да не-е-е-т. — Да да-а-а-а. Смотри. Один в один. Энджел всё же улыбается. Прямо в глазок, хоть и не так уверенно, как мог бы, отводит бедро в сторону, давая рассмотреть себя. — Фред? Клара? Я был на соседней ферме, и мне сказали, что вы можете помочь, — Энджел идёт ва-банк, повышая голос и излагая всё то, что ему хотелось бы говорить, смотря импам прямо в глаза, — мне не нужно много, только добраться до ближайшего города. А ещё поесть, помыться, переночевать, в идеале переодеться в чистое, а совсем уж идеально — снова закинуться пылью, потому что мысль о новой дозе наркоты возникла в его голове в последний час и теперь мелькает там всё чаще. Двойной щелчок сигнализирует об отпирании двери. Честно говоря, Энджел рассчитывал, что Фред и Клара будут старше. С какого возраста импам можно водить машину? Импов, стоящих перед ним, детьми уже не назвать, они скорее тянут на двух подростков. — Ты правда Энджел Даст? — похожие на двойняшек импы спрашивают практически в унисон. Он медленно кивает, подтверждая их догадку, и переводит взгляд с мальчика на девочку и обратно. Не очень этично будет их соблазнять? Но может выйдет. Где их родители? — Вау! — на его признание близнецы реагируют мгновенно, но внутрь дома не проходят, так что проскользнуть вовнутрь он не может. — Как я уже сказал, мне очень нужна ваша помощь, и что предложить взамен я не совсем знаю... — Я Джоэль, — вдруг представляется мальчик. — Я Джоан, — вклинивается имп сразу за братом, — мы племянники Фреда. Нас постоянно отправляют в эту дыру в сезон бурь. — А можно с тобой фотку сделать? Плакат подпишешь? — И мой тоже? Энджел переминается с ноги на ногу. Одно из правил работы на Валентино — не попадать в кадр в неприглядном виде. Взлохмаченный, грязный, в пиджаке с подсохшей рвотой и с растрескавшимся губами он явно попадает под определение "неприглядного вида". Валентино больше не его босс, но фото явно попадёт в его послужной список. — Эй, — облокотившись о дверной проём локтем верхней руки, Энджел улыбается увереннее. Да, перед ним дети, но уже явно прошедшие пубертат. Он в конце концов был однозначно младше Джоэля и Джоан, когда начал свою половую жизнь. А в его ситуации все средства хороши, — может пустите меня вовнутрь? Если у вас есть во что переодеться, то фотки будут лучше. Близнецы неуверенно переглядываются, явно сомневаясь. — Тётя с дядей вернутся к ужину. — Ну он же может подождать в доме? — А отметишь нас в "Синстаграме"? Энджел медленно выдыхает. Чёртовы подростки, как с ними сложно. — Никакого "Синстаграма", — так можно было бы сразу отправить свою геолокацию Валентино. — Ну нет так нет, — Джоэль внезапно хорохорится, явно чувствуя, что ему есть чем шантажировать Энджела, и даже тянется закрыть дверь. Даст подставляет ладонь в проём, не давая ему это сделать. — Я в бегах, мне нельзя светиться в соцсетях. — Ну тогда хотя бы подпиши плакат. И сделаем фотку всё равно, — Джоэль прищуривается, явно спешно выдумывая, что ещё можно потребовать со знаменитости. Энджл думает о том, что ему проще дать продать себя в рабство себя двум подросткам, чем разрешить им щёлкнуть объективом. Мысли Джоан уходят дальше: — Если ты в бегах, новых видео не будет? — Будут, если я доберусь до круга Похоти, — раздражение и нетерпение всё равно закрадывается в голос. Энджел не может сказать наверняка, откуда в нём такая несдержанность. Должно быть он просто перенервничал. Устал. И признаки грядущей ломки не предвещают ничего хорошего. — Послушайте, я готов обсудить все ваши требования, но мне нужно не светиться какое-то время, понимаете? Глядя на переглядывающихся близнецов, Энджела вдруг осеняет. Он поднимает сумочку, встряхивая её единственное содержимое, достать которое будет равносильно угрозе. — Я отдам сумочку. Хотите? Предпоследняя коллекция "Ветте-монс". Синхронный вздох двойняшек обозначает ему их решение до того, как они оба кивают, и Джоэль открывает дверь окончательно и отступает в коридор, пропуская Энджела в дом. — Спасибо. Джоэль и Джоан смотрят на него с любопытством, похожие на двух настороженных зверьков. Несмотря на то, что до прихода своих старших родственников, молодые импы находятся в позиции главных и сильных, авторитет звезды и кумира имеет всё больший вес. И Энджел это чувствует. Они прошли ту точку, когда ему могли попросту указать на дверь. — Покажете, где можно принять душ? В кабинку Даст едва помещается. Он отворачивает единственный кран, предполагая, что его ждёт поток ледяной воды, как это бывает в местах без хорошо отстроенной канализации, и даже ждёт этого с затаённым предвкушением, но вместо этого получает струю горячего на грани терпимости без пары градусов кипятка. Сидеть на дне душевой кабинки, позволяя воде самой делать свою работу, смывая с него усталость и грязь, как Энджел обычно это делает, практически невозможно. Слишком высок риск свариться заживо. Когда он выбирается из кабинки, ощущение чистоты улетучивается ещё до того, как он промокает выданным полотенцем волосы и дважды оборачивает его вокруг бёдер, без желания влезать в пропитанную потом одежду. Энджел пробирает волосы пальцами, возвращая им подобие укладки, одновременно с этим по привычке взбивая пух на груди, чтобы он больше напоминал пышный женский бюст. Приоткрыв дверь, чтобы выпустить клубы пара, он сталкивается нос к носу с Джоэлем, который зачем-то мнётся в коридоре, но уточнить, зачем именно, Энджел не успевает — на красных щеках импа появляются розовато-черные пятна, похожие на синяки, и, не говоря ни слова, он сбегает, громко топоча, вниз по лестнице. Ну, нет так нет. Глотнув свежего, по сравнению с ванной, заполненной клубами пара, воздуха, Энджел склоняется над маленькой раковиной, застирывая пятна на пиджаке, как может. Обожженные ладони уже почти не терпят температуру, и возвращать их под струю из крана все сложнее и болезненнее. Остановившись на удовлетворительном состоянии своей одежды, не предназначенной для такой неделикатной стрики, Энджел обувается обратно в сапоги и, подумав, натягивает брюки. Удерживая мокрый пиджак в вытянутой руке, он спускается вниз. Двойняшки ждут его там: Джоан сидит на диване, подобрав под себя ноги, Джоэль устраивается на подлокотнике, словно готовый в любой момент вскочить. — Куда можно повесить? — наверное пиджак стоило отжать, потому что, остановившись, Энджел слышит стук капель по дощатому полу и видит мокрый след, который проложил за собой от ванной со второго этажа. Ну да, в порностудии для таких вещей Валентино нанимал персонал, и все заботы Даста об одежде сводились к тому, чтобы скидывать её с себя и разбрасывать в любое место, кроме шкафа. Джоэль снова покрывается пятнами и старательно смотрит в пол, когда подходит и забирает пиджак у него из рук, чтобы вынести на улицу. Джоан в отличие от брата не стесняется его рассматривать. Она замирает вся, кроме хвоста, подрагивающего треугольным кончиком. К чужим взглядам Энджел привык давно. Им любуются, его оценивают, к нему примериваются. Обычно он считывает содержание взгляда безошибочно, и знает, как повести себя, чтобы "не упустить добычу". Но как вести себя с подростками, впустившими его в дом, совершенно не представляет. — Знаешь, Джо смотрел все фильмы с твоим участием. В ванной у него было время обдумать, как вести себя с молодыми импами, и Энджел придерживается выбратнной стратегии "не показывай свою слабость". Пожав плечами, он уточняет: — Прямо-таки все? — Ну все что смог спиратить, — Джоан хикает и прищуривается. Даст думает, что Валентино это бы не понравилось. И всё закончилось бы ором и побоями для тех, кто подвернулся бы ему под руку и обвинениями в сторону Вокса, а точнее его служб безопасности. Ладно, это ведь теперь не его проблема. Это не его бизнес — и никогда не было его проблемой. — А ты не очень-то хорошая сестра, раз рассказываешь это мне, — Даст замечает это спокойным, ровным голосом, но, кажется, попадает подначкой. По крайней мере Джоан наконец тупит взгляд в пол. — Ты обещал нам фотку. Если я покажу её Эшли, она скажет, что мы это смонтировали. Нужны доказательства поубедительнее. — Может просто подпишешься на нас в "Синстаграме"? — Джоэль возвращается в гостиную уже без пиджака. — Слушайте, я же сказал, я в бегах. Выложите фото, и через пару часов тут будут охотники за головами. Оно вам надо? — Но в личку-то можно отправить? — Джоан машет приготовленным смартфоном. Энджел колеблется. — Можем записать даже видео, но выкладывайте позже, хорошо? Подумать только, он полагается на терпение и честность подростков. Присев перед диваном на корточки, Энджел улыбается в покрытое трещинами стекло смартфона, и Джоан запечатляет их троих на фронтальную камеру. Потом чуть склоняет голову и щёлкает снова, с другого ракурса. Джоэль старается не дышать и выглядеть мужественно. Энджел присоединяется к позированию. Потом подмигивает и ставит Джоэлю рожки. Тот смотрит на него с недоумением, но Джоан веселит его выходка, и на следующем сделанном ей снимке она улыбается искренне, а не как пародия на какую-нибудь суккуба с обложки журнала. Увлекшись, Энджел высовывает язык, сначала дразнясь, потом демонстративно почти дотягиваясь до подбородка. Закатывает глаза. Скалится. Надувает щёки. Они корчат рожицы одну за другой, пока запас фантазии не иссякает. — Можно мне фотку вдвоём? — спрашивает Джоан, и, кивнув, Энджел встаёт с ней к стене. Потом за плечи подводит Джоэля с её телефоном к коридору напротив лестницы, и помогает его сестре сесть так, как позировала модель Вельветт для хитового выпуска сразу после Чистки. На этих фотках он не кривляется. — Теперь ты. Когда Джоэль и Джоан меняются, последняя едва успевает сделать несколько кадров: — Память кончилось. Джоэль хлопает себя по лбу. Бежит по лестнице, едва не спотыкаясь на пролёте, и торопливо спускается со своим. — Фотки класс, — Джоан возвращает телефон брату и листает свою галерею. После вздыхает, — жаль качество отстой. Но даже так, просто потрясно. — На этой, этой и этой можешь смело вырезать меня и ставить на аватарку, — Энджел с высоты своего роста с лёгкостью заглядывает в экран. — Ну уж нет, кто мне тогда поверит, что фотки ставил ты? Энджел знает кто: кто-то, чьё имя начинается на "Вален" и заканчивается на "тино", и чья подруга-оверлорд имеет власть над социальными сетями. Но ничего не говорит. Взяв с комода сумочку, он раскрывает её, показывая присвистнувшему от удивления Джоэлю и закусившей от любопытства губу Джоан пистолет. — Дайте куда переложить это, и сумочка тоже ваша. — Пойдём в комнату. Там есть клатчи. — И плакат...ы. Энджел снова поднимается на второй этаж, но на этот раз следует за двойняшками дальше ванной, пригибается, входя в мансардную комнату. — Мы приезжаем только на пару месяцев в году, поэтому тут не очень обжито, — виновато пожав плечами, Джоан выдвигает ящик комода, и начинает вытаскивать все свои сумочки. Прежде чем Энджел успевает остановить её и сказать, что в этом нет необходимости, оказывается, что их всего четыре: рюкзак с мягкой игрушкой, два клатча — чёрный и розовый — и нечто бесформенное, вышедшее из моды ещё до того, как Энджел попал в Ад. Поменяв свой клатч на другой, Даст с любопытством рассматривает плакаты, многократно перевешнные, судя по потёртым уголкам и следам старого скотча. На одном из них он сам, и, получив от Джоэля маркер, он расписывается на собственном бумажном бедре, опираясь коленом на узкую кровать. Потом подписывает карточки, открытки и даже блокнот, ворохом всунутые ему в руки. Джоэль не мелочится и отдаёт ему всё. — Ну на этом наша сделка всё? — в гостиной на первом этаже Энджелу как-то спокойнее. Начиная тем, что ему и так придётся многое объяснить их дяде, и вычеркнуть из кучи пунктов хотя бы тот, где он рассказывает почему торчит именно в комнате подростков, было бы славно. Заканчивается перечень причин свалить с мансарды простым фактом — видеть себя же на плакатах то ещё удовольствие. Заставляет думать и о порностудии, и о Валентино, и о том, что конкретно на этой фотке у него плохо легла прядь на лицо. Но импы сваливать не торопятся. Джоан достаёт из-под своей кровати коробку. — Поиграем в "Картель"? — Я не знаю, что это, — Энджел разводит всеми руками, продолжая смещаться к выходу. — Серьёзно? — Джоэль и Джоан переглядываются и удивляются хором. — У меня как раз издание "Пентаграм-сити", — не дожидаясь согласия, она садится на колени прямо посреди комнаты, и Джоэль следует её примеру. Вздохнув, Энджел тоже опускается рядом и всматривается в поле в виде правильного шестиугольника. "Старт", "банк", "тюрьма", "Истребление", "отпуск", "аукцион душ". Все исписано какими-то стрелочками. Энджел вчитывается в подписи под нарисованными зданиями, находит как и знакомые, вроде порностудии или телебашни Вокса, так и совсем новые, как торговый дом "Рози и Франклин". На последних полях гордо сияют "Мир Лу Лу" и "Поместье Люцифера". — Это тебе, — Джоан вручает ему стопку нарисованных денег, и, периодически перебиваемая Джоэлем, начинает рассказывать правила. Небо за окном розовеет незаметно, и жара как будто бы спадает. Беззаботное наваждение снимает хлопок входной двери и голос снизу: — Джо-Джо, мы дома! Что за пиджак висит снизу? Энджел, на минуту успевший позабыть, что ему ещё предстоит встреча с Кларой и Фредом, и они могут всё ещё как помочь, так и отправить его восвояси, вскидывает голову. Бросив карточки на пол, он подтягивает ноги, которыми беспечно болтал, лёжа на животе, чтобы встать, но Джоан накрывает его запястье своей ладонью. — Давай я их как-то подготовлю, жди здесь, — говорит она шёпотом и, отложив в сторону свои фишки, она выбегает из комнаты. — Дядя Фред, тётя Клара, вы не поверите, что сегодня произошло! Энджел всё равно подбирается, не лежать же беспечно на полу. Если бы Джоэль, оставшийся с ним в комнате, сказал ему, что всё будет хорошо, Даст бы ему не поверил, но услышать это всё равно хочется. Но Джоэль отводит взгляд в сторону и копирует позу Энджела, притянув ноги к груди. Шаги по лестнице в повисшей тишине предвещают неизбежное, и, вместо того, чтобы встать, Энджел каменеет окончательно. — Привет, Джоэль. Здравствуйте, Энджел, — демоница с круглыми щёками, в круглых очках и круглым пучком на голове, входит в комнату, настроенная, кажется, довольно дружелюбно. Она скептически осматривает Энджела. — Здравствуйте, — Даст старается улыбнуться мило, не соблазнительно. Сразу ей, и вошедшему сразу же за неё её мужу. Фред, довольно высокий для импа, крепкий и седой, хмурится и трёт макушку между рогов. — Ваша мать меня убьёт, — не добавляя больше ничего, он спускается выходит с мансарды. Сердце Энджела сжимается — что бы это могло значить? — Мы поищем знакомых, которые смогут подбросить Вас до города завтра, — расшифровывает Клара, — оставить на ферме, к сожалению, не можем. Работы мало, рабочие руки будут нужны только через пару месяцев — да и с властями не хочется связываться. Джоан сказала, Вас могут искать важные шишки. Девушка за спиной тёти тупит взгляд в пол так сильно, что задирает кончики рогов. Энджел тоже опускает ресницы и подбородок, признавая правоту чужих слов. — Ну, не будем о грустном. Поужинаем? Кухня быстро наполняется запахами, от которых у Энджела урчит в животе. Он и не думал о голоде, привык не думать, постоянно находясь на диетах, призванных сохранить фигуру лишь формально, а на деле являющихся ещё одной демонстрацией власти Валентино над ним. Сутенёр, как и давал ему доступ к редчайшим деликатесам, которые только можно было достать на их круге, так и заставлял истекать слюной, глядя на то, как едят другие, когда у него целыми сутками во рту не было ничего, кроме чужих членов. Энджелу не приходилось готовить самому себе. Фастфуд и кухня в башне "Ви" не предполагали простой еды, готовящейся на скорую руку, и он даже не может вспомнить, когда ему доводилось в последний раз есть такое — какая-то крупа и сосиски. Всё. Но очень вкусно. Дасту немного стыдно за то, что он торопится. И налегает на еду явно больше импов. — Как Вам погода в нашем круге, Энджел? — он отвечает не сразу, прожёвывая то, что не успел проглотить, и виновато улыбается, извиняясь за вынужденную задержку перед ответом. — Жарко. Я предполагал, что тут теплее, чем в Гордыне — чем во всех кругах — но не думал, что настолько. — Зато нам в других кругах прохладно, — с пониманием кивает Клара. — Нас с Джоэлем родители возили в Лу-Лу-лэнд в Жадности, мы все каникулы проходили в толстовках, — встревает в разговор Джоан. Они обсуждают разные круги, больше опираясь на слухи. Клара и Фред вообще не покидали пределов своего круга, так что Энджел, даже будучи грешником, уже обогнал их, уроженцев Ада, по его исследованию. Родители Джоан и Джоэля — брат Фреда и его жена — шахтёры, и в свой отпуск они старались поехать в безмерно дорогой круг Жадности или, чуть более близкий, но не такой богатый на развлечения для подростков, круг Чревоугодия. В Похоти не был никто. — Много вообще импов работает у... Ваших оверлордов? — Не слишком. Их берут гримёрами, операторами, монтажёрами. Но на роли приглашают в основном адских гончих. Хотя у Валентино есть работники на любой вкус и цвет. Хорошо бы извечный принцип "незаменимых нет" сработал и с Энджелом. — Мама надеется, что мы с Джоэлем освоем какую-нибудь "техническую" профессию и поедем в город на заработки. — Но обучение они скорее всего смогут позволить кому-то одному. Недожевав сосиску, Энджел отвлекается на то, как неприятно ноет сердце. Наверное, если бы имп-перевозчик не спиздил его деньги, он бы сейчас их и выложил, просто повинуясь порыву осуществить чужую даже не мечту, цель на лучшую чем была у их родителей, и чем была у Даста, жизнь. Но у него нет денег. Надо всё же запистать куда-нибудь ники Джоэля и Джоан. Может, когда он снова станет прилично зарабатывать, сможет отблагодарить их. — А ты продавал свою душу? — вдруг вскидывается, до этого молча ковырявшийся в своей тарелке Джоэль. Энджел давится сосиской, закашливаясь, и Фреду приходится хлопнуть его по спине. — Я... — Не отвечайте, Энджел, — голос Клары внезапно становится холодным. — Нет, всё в порядке, это, конечно, личное, но я понимаю, почему Джоэль спрашивает. — Дело не в этом. Мы не хотим знать о Вас ничего личного. Почему Вы убежали из Гордости, как перебирались через границу, кто Вам помогал. Проблемы могут быть у нас. Поэтому поговорим о путешествиях или погоде. Но разговор больше не клеится. Все доедают быстро, и Энджел вызывается помочь двойняшкам помыть посуду, но по факту его участие ограничивается тем, что он стоит, наблюдая за тем, как Джоан трёт тарелки губкой под водой, не причиняющей ей никакого дискомфорта, а Джоэль вытирает их полотенцем едва она передаёт ему их в руки. Разговор и без присутствия на кухне Клары и её молчаливого мужа не клеится. Достаточно знать, что они всё ещё где-то в доме. На софе в гостиной, куда Клара принесла две чистые простыни и подушку, Энджел не помещается целиком. Ему приходится согнуть ноги в коленях, но он всё равно засыпает практически моментально, и впервые за долгое время чувствует себя в безопасности.