Беги, дорогая, беги

Въехав на подземную парковку, на которой по счастливому (или не очень) совпадению (или тоже не очень) не работала ни одна камера, чёрный автомобиль затормозил у синей развалюхи и выпустил с водительского и пассажирского сиденья двух крепких ребят. — Твой заказ, крошка. Из синего ржавого корыта, на вид кажущегося пустым, выскальзывает девушка, весь вид которой кричит, что она собиралась впопыхах: мятая футболка, разная обувь, встрёпанная причёска. Только те, кто знают Черри Бомб достаточно хорошо, видели её так неоднократно, и могут сказать с уверенностью что это лишь образ. Вот только мрачноватые исполнители её заказа, сливающиеся с контингентом Ада как зайцы-беляки со снегом, к числу её хороших знакомых не относятся. Черри задумчиво и внимательно переводит взгляд единственного глаза с одного на другого, как будто Энджела с его склонностью к эпатажу можно было не заметить рядом или за их спинами. — Где он? — в Аду нельзя показывать, что тебе кто-то дорог. Потому что каждый, и она сама не исключение, здесь занят тем, чтобы искать болезненные точки и уязвимости всех из своего окружения. Пригодится. Имён громил Черри не знала, в отличие от их болевых точек. Первый, похожий на козла не только в переносном смысле, но и бородкой, до трясучки в коленях боялся Чистки. И за несколько недель "до" лизал задницы оверлордам, надеясь заполучть покровительство, которое продержится до его первой выходки. Второй просто был азартен и легко мог спустить куш за дело в казино за вечер. Но сейчас оба этих знания были бесполезны. Привставая на цыпочки перед открывающимся багажником, Черри глубоко вздыхает: они ведь не грохнули Энджела, вместо того, чтобы привезти его живым и невредимым? Первому, склонившемуся над багажником, прилетает в нос кулаком. — Блядь, — вырывается у него, и он, неудачно выпрямившись, бьётся затылком о раскрытую дверцу багажника. Поделом. На пальцах у Даста несколько колец, поэтому удар выходит дополнительно болезненным. Но вообще в шубе, на каблуках и встрёпанный, он похож на шлюху, кинутую клиентом, а не на того, кто способен оказать сопротивление. Тем не менее, Черри знает, каким опасным и смертоносным он может быть, и что снимать для этого прикид самой сочной соски в Аду ему для этого нет нужды. — Энджи, детка, спокойно, это я, — торопливо оттеснив бедолагу-исполнителя плечом, она протягивает в багажник руку, чтобы помочь Дасту выбраться. Он, уже приготовившийся бороться за свою шкуру, жизнь и видавшую виды честь, несколько секунд смотрит с недоверием. Потом ощутимо расслабляется в плечах, и лишь после подаёт подруге руку, подхватывает в свободные пакет с собранными шмотками и выпрыгивает. На своих похитителей — или спасителей, тут уж как посмотреть — он надменно не смотрит, игнорируя. — Ну и зачем нужен был этот цирк? — хранить высокомерное молчание долго не выходит, любопытство пересиливает, как и желание разобраться, чтобы вернуть себе уверенность и почву под ноги. Черри открывает рот, чтобы ответить, но пожимает плечами. Энджелу не нужно объяснять: две пары лишних ушей на то и лишние, чтобы избавиться от них побыстрее. — Как и договоривались. Остаток суммы, — вернувшись к синему автомобилю, она вытаскивает на свет пачку купюр, приличную, но всё равно не чета по увесистости той, что Энджел прихватил из порностудии. Сменяя каблуки на грубоватые крепкие сапоги, Даст следит за происходящим, и чувствует, как к горлу подкатывает возмущение. Валентино может мудак, тиран и садист, но точно не идиот и не простофиля, чтобы риск ограбить его стоил так мало. Он сам так вообще лучшая порнозвезда Ада — вообще-то тоже стоит не мало. Ему приходится прикусить себя за язык, чтобы не сказануть лишнего. — Когда он вернётся? Завтра? — оба бугая, не стесняясь, пялятся на то, как шуба любовника оверлорда сменяется прочным, плотным и довольно-таки закрытым пиджаком. Поймав чужой взгляд, Энджел по привычке замедляет движение рук, прежде чем скрыть грудь и живот под тканью, ведёт ягодицами, натягивая штаны, и по фырканью сзади понимает, что Черри веселит его провокация, и то, как она срабатывает. — Завтра-завтра, мой сладкий, — она подмигивает Энджелу, и, забрав у него из рук шубу, с которой он никак не может расстаться, кидает вместе с подобранными туфлями в багажник. — Всё. Пока. Надеюсь не увидимся. Даст идёт к синей машине, обозначенной Черри как её, но не торопится садиться, поскольку этого не делает она. Зато его похитители возвращаются в автомобиль и отъезжают. Черри провожает их с улыбкой, и, когда машина подъезжает к выезду с парковки, гремит взрыв. По меркам Ада Энджел знает её не так давно — это ведь должно быть достойным оправданием, почему он никак не может к этому привыкнуть. Почему он каждый раз вздрагивает. — Пойдём, — поймав с какой-то необъяснимой легкостью его ладонь, Черри тянет его к своей машине. Энджел в очередной раз ловит себя на мысли, что ему приятно, когда она трогает его, хотя он привык, что на любые прикосновения ему нужно сначала настроиться, или они будут вызывать у него отвращение. Но Черри — исключение. Она внезапна в своей непосредственности. — Ну так? — Пусть Валентино подумает, что тебя похитили. Готовит выкуп. За это время ты точно успеешь покинуть круг Гордыни. Энджел усмехается, и на переднем пассажирском по привычке разворачивает козырёк, чтобы проверить отражение в зеркальце. Зеркальце подмигивает следами варварского обращения — своим отсутствием и выжженым пятном на месте, где оно должно быть. — Ему уже доложили. Их автомобиль наверняка отслеживается от порностудии. Черри кивает. — Поэтому они не покинули парковку. Даже не догадались сменить тачку. Дебилы. — Они бы сдали тебя как заказчика, — озвучивает Энджел то, что пояснять уже не нужно. Черри кивает и поворачивает ключ зажигания, трогаясь с места плавно, как будто они едут в соседний супермаркет за продуктами на неделю. — То есть ты — мы — ты, — он не имеет к этому никакого отношения, но как-то обособляться от Черри сейчас не хочется и, сморщив нос, Даст наконец выбирает формулировку, — они умерли, потому что сдали бы нас? И потому что дебилы? — Не только поэтому, не переживай, — подмигнув ему, Черри выворачивает руль прямо на пылающие обломки автомобиля похитителей Энджела, и с любопытством осматрвиает то, что от них осталось. — Шанс мизерный, но если повезёт... — Валентино будет думать, что я мёртв, — заканчивает её мысль Энджел, и добавляет в голос капризности, — но шубу жалко. — Серьёзно? — Черри растягивает гласные так, как если бы хотела прервать его реально начавшееся нытьё. Настроение ныть у Энджела отсуствует напрочь. — Нет, — сколько раз его трахали в этой шубе, сосчитать по пальцам, конечно, можно, но вот с приятными воспоминаниями облом: пальцев и вовсе не понадобится. Эта шуба стоила Валентино баснословных бабок. Может даже больших, чем сгорело в автомобиле. Следуя за мыслями, Энджел лезет в сумочку, вытаскивая всё, до последней купюры. — Вот, это то, что я тебе должен. Черри едва косится на суету, что он разводит, и вздыхает. — Обидеть меня хочешь? — педаль в пол, и машина, не рассчитанная на подобное обращение, прежде чем рвануть с места, ощутимо встряхивается. Так, что Энджел чуть не впечатывается носом в лобовое и чуть не роняет деньги. К этому он тоже так и не успел привыкнуть, — это всего лишь бабки, малыш. Всего лишь бабки. Они тебе самому пригодятся. — Ты не передумал? — Черри спрашивает будничным тоном, как будто отговаривает его надевать цветастую блузку. По лицу грешницы не скажешь, что вопрос её сильно волнует, но от этого к горлу подкатывает ком ещё сильнее — она настолько хороший друг, что просто не даст Энджелу отвлечься на свои эмоции. Он смотрит на неё чуть виновато, но мотает головой. Если бы он разрешил себе передумать, она бы отвезла его обратно. Плевать на деньги, взрыв на парковке и шубу. Плевать на то, что они скажут Валентино. Черри готова к любому исходу событий. В том числе и к тому, при котором они больше никогда не увидятся. — Тогда заедем за твоим последним бургером. Пригнись, чтобы не попасть на камеры. Энджел послушно откидывает пассажирское сидение, рассматривая потолок машины, вместо мелькающих улиц Пентаграмм-сити. — Две колы, бургер, воппер, тараканов в кляре тоже да, — молчаливо приняв всунутую в руки бумажку с профилем дочки Люцифера, Черри расплачивается ей. — Эй, если я ушёл от Валентино, это не значит, что мне не нужно следить за фигурой, — Энджел пихает её в бедро. Потолок сейчас закрывает куртка Черри. Было бы глупо попасться на том, что его узнал работник утренней смены, когда они покупали фаст-фуд. — Так это всё мне, Энджи, сладкий. Если ты что-то собирался брать, нужно было сказать раньше, — Черри подъезжает к окошку выдачи заказов, и автомобиль наполняется запахами, от которого Энджела, начавшего клевать носом под курткой, бодрит. В основном из-за приветственно урчащего живота. — Ладно, так и быть, поделюсь. Они едят молча. В этот раз не на парковке, а где-то за городом. Утро уже не раннее, и в Пентаграмм-сити было бы шумно. Но не здесь, на обочине. Наконец к ним подъезжает второй автомобиль, за рулём которого сидит пожилой имп. Энджел откладывает недоеденный бургер, Черри продолжает жевать воппер, когда он выходит к ним. — Провезу через границу. До Гнева. Дальше не повезу, скину до первого города, — напоминает он им правила их соглашения. Энджел торопливо кивает. Черри проглатывает последний кусок. — Если с ним что-то случится — до того как высадишь — я спилю твои рога и буду использовать их как вешалку, — голос Черри на мгновение взвивается, и Энджел обнимает её первый. А после целует в растрёпанную макушку. — Мне будет тебя не хватать, шлюшка, — она стискивает его под средней парой рук, и прижимается к груди щекой. Он гладит её по затылку. — Спасибо. Ты была лучшей в этом Аду. Имп откашливается, напоминая о себе, и они отстраняются, кивая друг другу. — Ну всё. Я доем твой бургер, — это лучше, чем какие-то сопливые признания. Энджел благодарен ей даже за это. Это помогает ему не расплакаться самому. Он собирается пересесть на переднее пассажирское сидение грузовика импа, но тот цокает языком и подталкивает его к прицепу. Прикосновение Даст обрывает мгновенно, но в нужном направлении идёт. Под тентом уложены слои наркоты. Как назло, ангельской пыли. — Спиздишь хоть пакет, сдам тебя таможенникам, — ласково обещает ему имп, помогая ему устроиться между пакетов и закрывая ими же сверху. Энджел не успевает сказать ему, что у него вообще-то есть своё. Очередное покрывало в очередной раз за день отрезает его от дневного света. Он пытается понять, удобно ли ему, и с ужасом понимает, что неудобно, когда грузовик трогается. Да ещё и головой вперёд. Недоеденный бургер подкатывает к горлу. Такое бывает не от укачивания, а когда он слишком нервничает. Не надо было идти на поводу у Черри. Да и прощание вышло каким-то неправильным. Коротким. Будничным. Скомканным. Он не вернётся — несмотря на то, что граница не пересечена, осознание вдруг накатывает своей реальностью, и по вискам и щёкам сбегают слёзы. Лишний раз всхлипнуть или вздохнуть Энджел не может, боится пошевелиться, разрушив хрупкое прикрытие, которое ещё должно пережить переезд границы между двумя кругами Ада. Тем, где жили грешники, и тем, куда грешникам было нельзя.