A path illuminated by a fateful encounter

Округа была погружена во мрак ночи, которую разгонял лишь свет фонарей, расставленных по всему городу, чтобы путь вперед был освещен всегда. Холодный ветер неприятно обдувал кожу, словно проходились острой иглой, заставляя ее покраснеть. Люмин опустила свой поникший взгляд в землю, не желая думать хоть о чем-то, но мысли будто сами лезли ей в голову, каждый раз больно ударяя по сердцу. Душа разрывалась внутри от накопленного негатива. Волнение, страх, одиночество – вот что она лишь чувствовала в последнее время. Не было ни дня, где блондинка могла свободно выдохнуть, забывая обо всём вокруг и наслаждаться компанией людей, которые ей дороги, но это лишь ее желания. Противный ком вновь подступил к горлу, вынуждая задыхаться от собственных загонов и событий вокруг. Теперь ей даже некому выговориться, нет рядом человека, к которому можно прижаться, крепко обнять и успокоиться, ощущая тепло, которого так не хватает. Что там с Сяо? Непонятно. Ей уже вообще ничего не известно. Она лишь желала вернуться в прошлое, чтобы вновь ощутить эту каплю безмятежности, которая давала надежды на лучшее. Руки потихоньку опускались, а боль продолжала разливаться в душе, связывая своими крепкими лентами и сжимая с такой силой, что хотелось биться об стену. Светловолосая продолжала нестись в больницу, каждый раз тяжело вдыхая частички воздуха. Тревога разливалась глубоко внутри. Ещё одного человека потерять она не хочет. И не позволит. Пробегая про тротуарам, на которых была тонкая корочка льда, она поскальзывается и чуть не падает, но ей удается устоять благодаря балансу. Многоэтажки сменялись одна за одной, как и разные заведения с ярким дизайном, заманивающий к себе. Люди спокойно проходили мимо, не обращая внимания на запыхавшуюся девушку, что бежала со всех ног, стараясь как можно быстрее встретить брата. Мышцы уже давно начали неприятно тянуть, вынуждая каждую минуту делать остановку, чтобы перевести дыхание, которое тоже становилось всё тяжелее, а в груди разливалась боль, что появлялась при каждом вдохе. Стук ботинок об асфальт раздавался вокруг. Конечности слегка подрагивали, показывая всю нервозность Люмин, которую она сейчас ощущала. А вот и нужное здание. Белоснежные стены с множеством окон, которые у многих вызывает страх. И вправду. Ужасная, нагнетающая атмосфера на людей всегда сильно давит. Светловолосая же относится к больницам нейтрально. Всё же, без них не было бы возможности оказать хоть какое-то лечение. Она быстро забегает внутрь, подходя к персоналу и выясняя, в какой палате находился близнец. Блондинка понеслась по длинным коридорам, где многие сидели и ожидали очередь в кабинет. Некоторые были с перебинтованными частями тела, кто-то выглядел, как будто испытывает ужасную боль, а были даже те, у кого лицо было побледневшее, от страха, в основном либо у родителей, которые были рядом с нездоровыми детьми, либо у какого-нибудь ребенка, который боится встречи с врачом. Но на них девушка не желала заострять внимание, это было ни к чему. Она стала быстро подниматься по ступенькам на третий этаж, где и был нужный ей человек. Вот и дверь, которая начала приоткрываться от давления ладони. Люмин аккуратно взглянула, после чего влетела, как только увидела брата. — Итэр! — Она стояла над ним, прожигая своим обеспокоенным взглядом в нем дыру, а из ее глаз хлынули горькие слезы, — что произошло в конце концов?! — Люмин.. Я правда думал, что обойдется обычным ушибом, — Он виновато отвёл взор куда-то в сторону, лишь бы не натыкаться на ее измученный вид. Ее печаль на лице – самое душераздирающее, что он когда-либо видел. Близнец тяжело выдохнул, крепко сжимая белоснежную ткань, что небрежно свисала с кровати, — я вижу, как тебе тяжело, поэтому решил промолчать, но как оказалось, не всё так просто. — В следующий раз, прошу, говори обо всём сразу, — она аккуратно присела на уголок постели, стараясь не задеть брата. Светловолосая сразу всё поняла, когда взглянула на его ногу. Вся перебинтована и обездвиженна. Ее рука слегка коснулась его ладони, а затем с силой сжала, чуть ли не доводя его до крика, — Знаешь как я переживала?! Я уже такого себе на представляла, поэтому в следующий раз думай головой! — Ну, не украли бы меня уж, — Блондин начал хохотать, прикрывая рот рукой, чтобы не раздражать сестру ещё больше. — Очень смешно, — она закатила свои медовые глаза, недовольно скрещивая руки на груди, показывая свою обиду, — Что тебе врачи хоть сказали? — А.. на этот счёт.., — Близнец нервно усмехнулся, заглядывая в окно, у которого была приоткрыта форточка. Холодный воздух раздражающе выл на улице, не думая утихать ни на секунду. Его лицо слегка нахмурилось, а брови свелись к переносице, — Сказали процесс не быстрый. Сначала операция, потом достаточно долгое восстановление, не знаю, когда смогу вернуться домой. — Итэр.. — тревожно произнесла его имя девушка. Ей стоило с самого начала догадаться, всё же перелом – это довольно серьезно. — Я переживаю за тебя, — честно признался блондин, аккуратно взяв ее ладонь в свою. Его голос был наполнен печалью и тревогой, — теперь всё ляжет на твои плечи, ты точно справишься..? — Да, — врёт. Она даже не представляет, что теперь ее ожидает. Люмин попыталась состроить что-то на подобие улыбки на лице, чтобы усмирить волнение близнеца, а ее пальцы стали нервно скользить по ткани футболки, сминая и крепко сжимая, — всё будет в порядке, не переживай. — Вообще, всё глупо получилось. Я на тротуаре неудачно поскользнулся и упал, — близнец наигранно состроил обиженное, нахмуренное лицо, наблюдая, как сестра начала хихикать, — ничего веселого! — Главное, что ничего еще более серьезного, — светловолосая пыталась усмирить свое волнение, что разливалось океаном внутри нее. Слишком много событий происходит в один период времени. За что ей всё это? Вот только о том темноволосом, тихом юноше всё ещё ничего неизвестно. Что в итоге произошло? Люмин о нём вообще ничего не слышала после того случая.

***

Сяо в порыве эмоций бежал со всех ног. Куда угодно, но только чтобы не видеть обеспокоенный, грустный взгляд. В душе всё будто перевернулась, а надежды во что-то хорошее вновь рухнули, проваливаясь в самое дно. Слезы начинали течь, стекая по бледным щекам, которые не отражали уже ничего радостного. В горле был ком, что вынуждал рвано вдыхать воздух и задыхаться от собственных всхлипов. На мгновение юноша остановился и поднял голову, заглядывая на небо. Повалил снег. Опять. Крупные хлопья спадали на макушку, создавая неприятное ощущение. Дрожащие пальцы крепко сжались в кулаки. Почему. Почему каждый раз он должен терять близких?! Холодный янтарь его глаз совсем потух, а малый огонёк радости в сердце скрылся в тьме и печали. Душа разрывалась на части, разбивалась на осколки, словно на стекло уронили огромный молот, который нельзя удержать в руках. И что ему теперь делать? Было желание исчезнуть. Просто забыть о всех проблемах, волнениях, страданиях и забыться в пустоте, в которой никто больше не найдёт. Не бросит, не уйдёт. А крупные хлопья продолжали засыпать округу новым снежным покровом. Парень прижал руки к себе, обнимая самого себя, давая хоть какую-то поддержку. Сяо не хотел кому-то жаловаться, а доверять тем более. Ему следовало не сближаться с Люмин. Если произойдёт что-то похожее, он опять останется один, с новым огромным шрамом на сердце, который даже спустя всю жизнь никогда не заживёт. Не простит, если с ней что-то произойдёт. Никогда. А боль продолжала пронзать тело с новой горечью. Ноги начали подкашиваться, плечи вздрагивать вверх. Он с ещё большим напором прижал руки к себе, успокаивая, но ничего не помогло. Юноша с грохотом упал коленями на сырой снег, что продолжал сыпать вокруг. Боль из-за удара неприятно растекалась по телу, а душа заныла в мольбе о помощи , поддержки, чтобы рядом хоть кто-нибудь оказался, кто смог успокоить, прижать к себе, приятно пройтись пальцами по темным волосам и шептать что-то теплое, а медовые глаза так бы и смотрели с нежностью. Но он сам решил уйти, убежать. Вновь отказаться от того, в чем так нуждался. Ладони опустились к холодной поверхности, из-за чего раздалось неприятное жжение по коже, заставляя ещё больше сжиматься. Прохожие смотрели на него недоверчивыми, косыми взглядами, вслед оставляя за собой призрение. Но ему было плевать. Его это не волновало. В разуме только одно и крутилось. Близкий человек вновь покинул его. Опять один. Только сейчас Сяо осознал важность общение и близких людей. После того случая он старался ни с кем не сближаться, чтобы снова не испытать невыносимую боль и совсем не погибнуть внутри. Пар от его тяжёлого дыхания продолжал растворяться где-то в воздухе, а тело постепенно начинало замерзать. Как жалко. Он не должен сейчас на виду у всех сидеть и корчиться. Нужно вставать. Никто до дома не доведёт. Парень попытался вставь на дрожащих ногах, схватившись за близстоящую скамейку, которая была пустая. Ну конечно, каждого наверное обеспокоил или по крайней мере напряг сидящий на снегу парень, что рыдал, чуть ли не во весь голос посередине улицы. Конечности совсем уже не слушались и кое-как двигались, продолжая идти до дома, широкая ботинки по засыпанному асфальту. А совсем недавно было всё прекрасно, но он опять поддался детской надежде, в которую уже переставал когда-то верить. Сейчас Сяо ощущает себя слабым, что ему очень не нравилось, но эмоции в такой ситуации скрывать очень тяжело. Хотелось от гнева и отчаяния бить стены вокруг и прижаться к холодному бетону, оставляя на нем следы от собственных мокрых дорожек на щеках. Снова знакомый двор. Как и в прошлых раз, на детской площадке раздавались крики и радостный смех ребят. Кто-то проходил мимо, но юноша не видел лица. Зачем, это было совсем ни к чему. Вот снова эти обнаженные деревья, на которых продолжали изо всех сил держаться последние засохшие листья. Вот только это всё не казалось теперь чем-то ярким и греющим душу. Наоборот, разбивающий всё прекрасное, что было, проявлялся страх потерять даже это, что кажется всегда таким родным. Парень накинул сверху на свою голову, в которой творился полный хаос, капюшон, хоть как-то закрывая своё безжизненное лицо, которое ничего не отражало кроме утраты близкого человека. Была же надежда? Почему тогда она как и в прошлые разы безжалостно ушла, оставляя в полном одиночестве глотать антидепрессанты, чтобы хоть как-нибудь усмирить горе и печаль, которые не переставали пережимать горло все с той же силой. Одежда была уже полностью промокшей и неприятно прилипала к коже, не давая нормально двигаться. С каждым шагом было всё тяжелее двигаться. Вот та самая дверь, ведущая в подъезд. Еще немного и будет квартира, наконец-то. Преодолевать ступеньки оказалось тяжелее, чем он думал. Ноги то и дело запирались о твердую поверхность, но всё же ему удалось увернуться от травм. Вот вновь абсолютно пустующий коридор, одинокие предметы, которые создают хоть какой-то уют дома. Нагнетающая атмосфера только давила сверху непреодолимым грузом. В горле уже давно пересохло от постоянных всхлипов. Разум был полностью затуманенным, ничего кроме плохих мыслей и разочарований не приходили. Он снова потерял близкого человека. Того, кто был часто рядом в трудных ситуациях. Сяо никогда его не забудет. Не сможет больше услышать его озорной смех, который также заставлял улыбнуться, не увидит больше такого стремление к жизни и желание помочь другим, даже на вред себе. Винит себя в том, что не оказался рядом в тот момент. А как по другому? Он даже не смог ему хоть что-нибудь сказать, в последний раз взглянуть на того, с кем шел бок о бок. Теперь можно лишь сожалеть о не сделанном, и обвинять себя в своих ошибках прошлого. Юноше казалось теперь недостаточно того, что делал. Он изо всех сил старался помочь Босациусу, часто навещал, даже старался поддержать, что у него всегда плохо получалось, но этого, как оказалось, было мало. Ничего по твоему желанию не будет исполнено. Такова реальность. Жизнь никого не жалеет, даже если ты работаешь сквозь пот и кровь, всё равно можно рухнуть в бездну и умереть от отчаяния где-то в одиночестве, никому не нужным. Парень быстро схватил стеклянный стакан, что стоял на краю стола, налил воды из достаточно большой бутылки, которая была практически полностью наполнена жидкостью. Руки моментально потянулись к аптечке в небольшом шкафчике, который располагался в самом углу комнаты. На дне коробки лежала та самая нужная упаковка. Он обещал себе, что никогда не вернётся в то состояние, но вновь нарушает то, что ему было так важно. В руке оказалась маленькая, белоснежная таблетка, с которой были связано все прошлые моменты, в которой скрывались подавленные когда-то эмоции. Ладонь неуверенно потянулась к губам, закидывая таблетку и Сяо поспешил ее запить водой, быстро проглатывая. Осознание в ту же секунду ударило в голову, заставляя опешить и с непониманием отклониться назад, прижимаясь к холодной стене. Вокруг был мрак, словно сейчас он пребывал в безграничной серой пустоте, где тишина только давила на и так отравленное горечью сердце. Из руки выпал уже пустой стакан лишь с одинокими каплями воды. Резкий звук разбитого стекла об твердую поверхность заполнил глухую комнату, вынуждая неконтролируемо вздрогнуть. Янтарные, потухшие глаза ошеломленно глядели на разбитую посуду. Юноша опустился на корточки, без раздумий схватившись за кусочки стакана. Руки сильно дрожали, а губы были лишь слегка приоткрыты, выражая непонимание собственных действий. Он с силой сжал в руках стекло и острые осколки вонзились и проткнули кожу. Капли крови стали скатываться по прозрачным частичкам стакана, спадая и пачкая пол с глухим секундным шумом. Порезы всё продолжали жечь, заставляя тихо шипеть сквозь зубы от пронзающей боли. Окровавленные осколки с звоном выпали из травмированной руки обратно на поверхность. Парень с дрожью по всему телу и ужасом, который отображался на его бледном лице, побежал в сторону ванной комнаты, опираясь о светлую стену в коридоре. С хлопком закрыв за собой дверь, Сяо свалился перед унитазом, слегка наклоняясь и ладонью придерживая свои темные пряди волос, которые непослушно спадали на лицо. Подставив два своих пальца ко рту, он начал вызывать противный рефлекс, чтобы избавиться от только что несчастной съеденной таблетки. Он громко прокашлялся, продолжая тяжело дышать. По его щекам стали вновь стекать мокрые дорожки, которые он поспешил вытереть рукой, из-за чего на лице оказались бордовые разводы алой крови, что продолжала вытекать из порезов. Глаза уже были покрасневшие и практически ничего не могли увидеть сквозь пелену горьких слез. Юноша начал медленно подниматься, опираясь о угол белоснежной раковины, чтобы хоть немного умыться. Он заглянул в зеркало, что висело напротив него самого: спутанные, взъерошенные пряди волос, которые небрежно спадали на плечи, потускневший взгляд, который был устремлён на свое отражение, поджатые губы, которые были слегка подсохшими и окровавленная ладонь, что до сих пор ныла от неприятной боли. То, что было перед ним, будто вовсе и не Сяо, а кто-то другой, какое-то чудовище, так он посчитал правильным себя назвать сейчас. Руки потянулись к крану, включая ледяную воду, после чего ее немного набрал и прислонил к лицу, смывая весь ужас, что красовался на его бледной коже. Дыхание было всё ещё тяжёлым, а в груди больно тянуло, будто воткнули острие ножа, продолжая ковырять рану. Сил уже не оставалось, поэтому парень просто прокряхтел и поволок ноги в сторону спальни, чтобы упасть в постель и уткнуться лицом в подушку, хоть на время забываясь в сновидениях. Раны уже и не казались такими неприятными, как чувства в душе, которые разрывали на части изнутри, поэтому юноша решил просто забыть про них, переключая внимание хоть на что-то, лишь бы больше не возвращаться в мысли. Всё прошло по его плану, он с грохотом опустился в кровать, зарываясь в одеяло, после чего стал потихоньку отключаться от реальности.

***

Ему так и не становилось легче. Сколько бы времени не прошло, но утрата всё так же безжалостно давила сверху непреодолимым грузом. Сяо тяжело встал с кровати, протерев больной рукой глаза, стараясь пробудиться от длительного сна. Порезы спустя несколько дней начали заживать, но прикасаться всё равно было болезненно, чуть ли не до скрипа зубов. Одежда всё продолжала лежать на прежнем месте – на полу и на игровом кресле, которое уже битком забито. По столу были раскиданы скомканные и разорванные в клочья кусочки бумаги, на которых виднелся грифель карандаша. Была попытка отвлечься на рисование. Не получилось. В один из дней он взял ослабленной рукой скетчбук и стал вырисовывать хоть что-нибудь, что приходило на ум, но кроме больных для него тем больше ничего в голове и не могло возникнуть, так что от злости на полу лежали огрызки карандашей, которые были переломаны пополам. Люмин. Он прекрасно лицезрел ее сообщения, но… Сил на что-то вообще не было, будто из него вытянули всю жизнь и радость, оставляя лишь отрицательные эмоции, которые то и дело постоянно были на его душе: отчаяние, тоска, вина. Каждое написанное ей слово оставалось в его разуме. Страх. Ему было невероятно страшно ей отвечать. Чувствовал себя трусом, что даже не смог ничего толком сказать и убежал в неизвестность, оставляя ее в одиночестве и сейчас же нуждается в ее тепле. Так не хватает этих светлых прядей волос, что спадали бы ему на лицо, ярких, золотых глаз, которые были словно утренний рассвет – такие же прекрасные и ее лучезарной улыбки, которая освещала всё вокруг, словно солнце. Но он сам выбрал этот одинокий путь. Он не хотел заставлять ее волноваться о нём и тем более страдать. Это его проблемы, она не должна переживать о нём. Это недопустимо. Для него. Тянущая тоска была внутри него, не давая здраво мыслить. Размышления метались из стороны в сторону, то к ушедшему из этого мира другу, то к яркой девушке и всё заставляло вжиматься в собственные ладони и страдать, считать себя жалким, что снова поддается чувствам и раз за разом наступает на одни и те же грабли, доверившись своему сердцу. Сейчас он был на самом дне бездны – в темноте, где не пробивался ни единый лучик света. В университете он уже не был три дня. Всё вокруг будто бы остановилось и пропало, оставляя его во мраке собственных суждений и мучений, не давая заглушить ноющую боль в груди, которая заставляла в истерике кричать, переворачивая предметы во круг, но юноша лишь с силой сжимал руки в кулаки вместе с тканью одеяла. Лишь холод был в округе, что заставляя ещё тяжелее дышать. На кухне всё так же и лежал разбитый стакан, осколки которого были в запекшейся крови. Ему не до уборки. Вспомнит только тогда, когда наступит на чёртово стекло и пророчится от всей души, пугая соседей в других квартирах. А ему всё равно, что тогда, что сейчас. Конечности все продолжали каждый раз подрагивать, при всех воспоминаниях. Ничего не хотелось. Просто утопать в фантазиях, изображая идеальную жизнь, в которой больше не будет этих ужасных проблем. — Что мне вообще делать..? Я уже ничего не знаю, — тихо прошептал парень, облокотившись о темную холодную стену в комнате, на которой были развешаны различные плакаты и разных групп, и разных аниме. Его голос дрожал и звучал хрипло, что отражало его отчаяние. Слезы снова стали собираться в уголках безжизненных глаз, но он поспешил их стереть, не желая вновь выливать всё наружу. Слишком привык сдерживаться. Сяо помнит тот момент, когда остался совсем один, никому не нужный. Ещё ребенком, он лишился самых близких себе на тот момент людей, позже пробыл в одиночестве большое количество времени, поэтому совсем забыл о чем-то радостном и счастливом. Не помнил, что такое положительные эмоции. Это было ужасно. Он обещал себе ни с кем не сближаться больше. Никогда. Ему уже казалось, что так всё и останется на всю его оставшуюся жизнь, но нет. После одного дня его жизнь полностью перевернулась. Благодаря Чжун Ли, по этому юноша ему безумно благодарен во всём, в особенности, что спас от злой судьбы, которая почти захватила его в лапы отчаяния. И вот, снова потерял близкого человека, теперь уже друга, который был ему уже как родственная душа. Для него это слишком мучительно. Детская травма так никуда и не ушла, сколько бы ее не прорабатывали. Слишком глубоко она въелась, оставив не заживаемый шрам. Время проходит мучительно долго, будто все эти дни тянуться месяцами. В университет ему всё же пришлось начать ходить, через силу, даже если тело совсем не слушалось . Сообщение от светловолосой всё продолжали поступать, но он так ничего и не желал отвечать. Хотелось продолжать пребывать в отстранении от других, в квартире, где его никто не тронет. Учеба протекала слишком мучительно. Всё время хотелось заснуть и пребывать в мире снов как можно больше, чтобы больше не возвращаться к этой точке на сердце. Его работоспособность совсем упала, так что материал запоминался уж очень трудно, что скатывалось на его статистике. Но ему плевать. Переживёт. День за днём тек всё так же мучительно и безжизненно. Боль стала немного угасать, давая понемногу возвращаться Сяо в реальность, но только теперь что-то другое начинало терзать. Нужно смириться с действительностью. Не вернуть ему больше этого человека. Надо принять это и жить дальше, как бы мучительно больно не было. Тоска. Да, именно она и начала разливаться с ещё большой скоростью. За столь короткое время Сяо всё же слишком привык к общению. Особенно к Люмин, по которой он так и скучал. Именно ей юноша посвящал все свои свободные страницы скетчбука, вырисовывая ее каждую деталь на эскизах, именно из-за нее и хочет теплых прикосновений и никого то другого, а именно ее нежных объятий, приятных поглаживаний. Все воспоминания, которые она оставила о себе, вызывали ещё большую ноющую, тягучую боль в глубине сердца, которая продолжала с каждым днём разливаться всё сильнее, надавливая на нервы. Он взглянул на чат с ней. Всё было забито ее переживаниями. Именно этого он и избегал и что в итоге? Своими действиями Сяо только больше принес ей страдания. Резко темнота стала разливаться внутри, а осознание потихоньку начинало вбиваться в поникший разум. Он заставил ее переживать, каждый день писать, спрашивать о самочувствии, думать, что это она во всём виновата. Губы поджались, а руки предательски задрожали. В последний раз она писала ему несколько дней назад и видимо оставила эту идею, отпуская. Парень стиснул зубы, ногти впились в кожу с внутренней стороны ладони. Как он только позволил такому произойти?! Вина стала обволакивать с ног до головы, мучительно сжимая все внутренности. Нужно что-то делать, исправлять то, что произошло. Сколько можно сидеть сложа руки. Жизнь начинала вновь проявляться в его потухших янтарных глаза, в которые если заглядывать, то можно было увидеть лишь один отстранённым холод. Можно вечно убегать от проблем и утопать в собственном горе, но от этого легче не станет. Наоборот. Всё только будет прибавляться и давить с большим напором, по этому нужно найти силы, даже если вокруг одно отчаяние, чтобы бороться за собственное счастье, без которого жизнь не будет казаться чем-то прекрасным.