Убить дракона

К тому времени, когда они опустились на край поляны, где стоял домик, Стид буквально не помнил себя от восторга. Полет на драконе оказался еще лучше, чем он себе представлял. Вид с высоты открывался просто фантастический. К тому же Эд летел достаточно медленно: видимо, переживал, что Стид может упасть. Он вообще несколько раз повторил, чтобы Боннет держался крепче, и не взлетал, пока тот не уселся поудобнее и не сообщил, что готов к полету. Как только ноги Стида коснулись мягкой травы, он тут же повернулся, чтобы еще раз полюбоваться драконом, но Эдвард уже провернул свой трюк с мгновенным превращением. — Я уж думал, что ты все-таки свалишься, — ворчливо проговорил он. — Я хорошо держался, — возмутился Стид. — И много вертелся. — Ты почувствовал? — уши вспыхнули от смущения. Почему-то Боннет думал, что его вес будет незначителен для такого большого существа и что через чешую, наверное, не так ощущается, как кто-то постоянно ерзает и пытается привстать, чтобы лучше разглядеть горы вдали. — Ты сидел у меня на шее, — заметил Эд. — Так что да, я прекрасно чувствовал, как ты вертелся. Я же просил быть аккуратнее! — Но я правда держался! — взвыл Стид, а потом шаркнул носком сапога по траве и осторожно спросил: — Еще покатаешь? Эдвард только закатил глаза и направился к домику, бросив через плечо: — Посмотрим. Стид принял этот ответ за согласие, не сомневаясь, что он непременно найдет способ, как уговорить Эда еще полетать вместе. Прежде чем зайти в дом, Стид проведал Снежка: вдруг коня напугало их приземление. Но тот преспокойно гулял за сараем, видимо, проигнорировав появление дракона. Стид все же привязал друга на ночь, насыпав ему в ведро немного овса, который остался еще с прошлого заезда к Эду. В домике уже было тепло и уютно. Стид на мгновение замер, внезапно почувствовав острую радость оттого, что они вернулись с этой прогулки живыми и невредимыми. Он смотрел на Эда, который неторопливо переодевался из охотничьего костюма в свою более свободную, домашнюю одежду, и думал о том, что пережитая уверенность в неизбежности смерти должна бы волновать его гораздо больше. Но вместо этого все затмевало небывалое чувство искрящегося восторга: смертельная западня помогла Эду рассказать правду о себе. То есть он, конечно, собирался это сделать в любом случае, но землетрясение определенного его поторопило. И, как ни смешно, Стид был счастлив, что обстоятельства сложились именно таким образом. Он улыбнулся и шагнул навстречу обернувшемуся Эдварду. — Будем готовить ужин? — непринужденно поинтересовался Боннет. Эд коротко улыбнулся ему и кивнул, привычно принимаясь за дело. По правде, Боннет сгорал от любопытства, но мучить Эдварда вопросами не хотелось. Все и так пошло не совсем по его плану, и, если Стид был случившемуся рад, Эду признание явно далось нелегко. Боннет невольно задумался: кто вообще мог знать эту правду об Эде? Пожалуй, разве что его родители. Получается, Стид первый, кому Эдвард доверился. От такого осознания перехватило дыхание и защипало в носу. Стид не сдержался, подошел к Эду и обнял его за пояс, утыкаясь носом в плечо. — Ты чего? — удивился Эд, отрываясь от чистки картошки. — Да так, просто, — Стид ласково погладил Эда по спине. — Давай принесу воды. Что будем готовить? — Наверное, суп, — чуть прищурился Эдвард, оглядывая продукты. Подготовка заняла совсем немного времени, и, после того как котелок был поставлен на огонь, Эд опустился за стол и вздохнул. — Тебе не терпится спросить у меня о драконе, — скорее констатировал, чем спросил он. — Мне, конечно, интересно, — робко признался Стид и сел напротив. — Как я уже говорил, вряд ли у меня есть ответы на все вопросы… — Эд задумчиво заправил за ухо выбившуюся прядь. — Давай я расскажу, что знаю, а потом ты спросишь, что захочешь. — Давай, — быстро согласился Боннет, поставил локти на стол и чуть подался вперед, приготовившись внимательно слушать. Эд немного посидел молча, собираясь с мыслями, а потом негромко заговорил. Его отстраненный взгляд был направлен куда-то в окно. — Насколько я знаю, первый раз это… — он запнулся, но потом продолжил, словно бы через силу, — …превращение в дракона случилось, когда мне было семь. Мы с мамой гуляли в лесу. Она плела венок. Я не помню самого превращения. Только ее испуганное лицо… — Эд провел указательным пальцем по столу, вычерчивая какой-то невидимый узор. — Сразу после этого родители приняли решение переехать в лес. В деревне оставаться было нельзя: никто не знал, когда превращение может повториться. Этот дом когда-то был всего лишь охотничьей сторожкой отца. Пришлось изрядно над ним потрудиться, чтобы тут можно было жить круглый год. Честно сказать, я плохо помню свое детство до всего этого. А после… — Эдвард нахмурился, — …после все стало плохо. Отец считал, что мать виновата в том, что я… чудовище. Он говорил, что у нее плохая кровь, которая передалась мне. Наверное, после всего произошедшего он и начал сильно пить. Хотя не то чтобы до этого он был трезвенником. Впрочем, я не помню, — Стид с болью смотрел на отрешенное лицо Эда. Было понятно, что вспоминать то время ему очень тяжело. — Жизнь в лесу была нелегкой, скажем так. Родителям приходилось много работать, а еще был я. Мои превращения не прекратились, — Эд сжал руки в кулаки и уставился на столешницу невидящим взглядом. — Я почти не помнил, как становился драконом. Очень редко и очень смутно. Это было похоже на обморок. Вот я играю около дома, а вот мать плачет и держит меня на руках. Один раз я очнулся, а вокруг меня тлеет трава и земля почернела, — на мгновение челюсть Эда сжалась так, что Стиду показалось, что сейчас послышится хруст, но он все же заставил себя расслабиться и продолжил: — Однажды я пришел в себя и увидел, что мама прижалась к стене дома и держит у груди обожженную руку. — Эд… — только и смог прошептать Стид. Сердце разрывалось от сострадания. Он очень ярко представил весь ужас ребенка, который причинил вред единственному человеку, который заботился о нем и защищал его. — Хорошо, что это случилось всего раз, — натянуто улыбнулся Эд. — Но шрам от ожога остался и всегда напоминал мне, что я такое. Хотя отец тоже не давал забыть, — и снова эта кривая улыбка, его рука непроизвольно дернулась к тонкому шраму на виске, который Стид уже замечал. — Мать все пыталась найти кого-нибудь, кто снял бы это проклятие. — А это проклятие? — тихо спросил Боннет. — Не знаю, — пожал плечами Эд. — Мама так считала. Она не верила, что я сам по себе монстр. Может, зря… — Эдвард ненадолго замолчал, потом встряхнулся и заговорил чуть громче. — Когда мне было десять, мой отец погиб. Мама утверждала, что это несчастный случай, что он просто упился вусмерть и упал в костер… — Так тот пьяница, которого убил дракон, твой отец? — шокировано проговорил Стид, а потом торопливо прикусил язык, слишком поздно сообразив, насколько грубо и неуместно прозвучал вопрос. — Да, — выражение лица Эда стало жестким, он с вызовом посмотрел в глаза Боннету, явно готовый встретить его осуждение. — Я почти не помню ту ночь. Как и многие другие, когда превращался. Очнулся в лесу, было темно, еле выбрался к дому… Утром мама пошла в деревню искать отца, который не появлялся уже несколько дней, а когда вернулась, рассказала мне, что он погиб. И только через неделю, когда ей пришлось взять меня с собой ненадолго в Улесье, я услышал слухи о драконе, — голос Эдварда прозвучал твердо. — Мне не жаль его. Он был плохим человеком и отвратительно поступал с мамой. А вот она плакала на его похоронах, но продолжала твердить, что это не моя вина и что я не убивал отца. Но если я и убил, то точно не собираюсь в этом раскаиваться. Стид не знал, что можно на это сказать, поэтому просто медленно протянул руку и накрыл руку Эда. Тот вздрогнул и посмотрел на их соединенные руки, потом перевернул свою ладонью вверх и сжал в ответ. Стид хотел было попросить его продолжать, но тут в голове что-то щелкнуло, и он пораженно уставился на Эдварда: — Подожди, — медленно проговорил он. — Но тот случай в Улесье произошел более пятидесяти лет назад. — Ага, — скованно кивнул Эд и отвел взгляд. — Эд, сколько тебе лет? — Двадцать два… Наверное. — И как давно тебе двадцать два? — пытаясь звучать невозмутимо, но не очень с этим справляясь, поинтересовался Стид. — Хороший вопрос, — нахмурился тот. — Честно сказать, считать годы в лесу достаточно сложно. Они слишком похожи один на другой, только сезоны меняются… Но отец умер где-то шестьдесят лет назад. А мама, наверное, лет сорок… Стид непроизвольно охнул и нежно погладил большим пальцем руку Эда, а потом с болью произнес: — Ты так долго один… Лицо Эда стало растерянным. Казалось, что совсем не такой реакции на сообщение о своем возрасте он ожидал. Но, похоже, слова Стида его слегка успокоили, потому что дальше его голос зазвучал ровнее, а рука, сжимавшая ладонь Боннета, как будто немного расслабилась. — Ко всему привыкаешь, — пожал плечами Эд после небольшой паузы. Они помолчали, а потом Стид мягко спросил: — И что случилось после того, как твой отец погиб? — С одной стороны, его смерть принесла облегчение, с другой, мне пришлось очень быстро учиться охотиться. Я был в этом не очень хорош, поэтому еды все время не хватало, и маме приходилось на недели оставлять меня одного в лесу, чтобы заработать денег. Она всегда боялась, что со мной что-то случится, наказывала держаться подальше от деревень, не выходить к людям и больше всего опасаться рыцарей, — на этих словах Эд усмехнулся. — Голова дракона — лучший трофей, не так ли? Стид вздрогнул от этих слов, вспоминая гостиную в замке и безжизненные стеклянные глаза чучела, висевшего на стене. Он крепче сжал руку Эдварда, стараясь хотя бы так передать свою поддержку. Тем временем тот продолжал: — Как-то осенью мать услышала про остановившуюся ненадолго в соседней деревне знахарку из Сайда, которую многие за глаза называли ведьмой. Она рискнула пойти к ней, чтобы та помогла справиться с проклятием. И ведьма дала ей это, — Эд потянул за цепочку и вытащил из-под рубашки кулон с наполовину черным рубином. — Это охранный амулет? — разглядывая украшение, спросил Стид. — Что-то типа того, — кивнул Эд. — Он сдерживает дракона. Не дает мне превращаться бесконтрольно. Но когда он полностью чернеет, мне необходимо день пробыть драконом. После этого рубин снова становится красным. Это происходит примерно раз в месяц. Иногда раньше, иногда позже. Не знаю, от чего это зависит. А еще с этим кулоном я стал осознавать себя во время превращений, — на лице Эда появилась грустная улыбка. — Маму радовала даже такая мелочь. Она отдала все наши сбережения за эту штуку, — Эд спрятал кулон и вздохнул. — Тогда и правда стало казаться, что наша жизнь немного налаживается. Во всяком случае, маме уже не надо было бояться, что я внезапно превращусь и спалю дом. Но потом возникла новая проблема. Оказалось, что я расту не как обычные дети. Шли годы, а я по-прежнему выглядел так, словно мне десять. Мать сначала не подавала виду, видимо, пыталась убедить и себя, что все наладится и что амулет поможет и с этим… Но, как видишь, не помогло. Эдвард нервно поправил ворот рубашки, словно неосознанно пытаясь скрыть цепочку амулета, и замолчал. Стид немного поерзал на стуле, но потом все-таки подал голос: — И что было потом? — Ничего особенного, — откликнулся Эд. — Мы продолжили жить в лесу, как жили. Просто раз в месяц я уходил куда-нибудь в чащу или в ущелье, где мы сегодня были, чтобы целый день провести в виде дракона. А потом мама тяжело заболела, как я тебе и говорил. Она до последнего отказывалась от врача, не хотела, чтобы я шел в деревню, — Эд медленно вытащил свою руку из руки Боннета и спрятал под стол. — Она взяла с меня слово, что я всегда буду осторожен и останусь в лесу ради своей же безопасности. Мама никогда не говорила этого вслух, но, думаю, безопасность других людей тоже имелась в виду. Драконы несут смерть и разрушения. — Но ты же можешь контролировать превращение при помощи амулета, — заметил Стид. — Я не уверен в нем полностью, — сдержанно сказал Эд. — Порой что-то происходит, и он начинает чернеть очень быстро. Так было после смерти матери, а потом… когда ты уехал. — Вот как… — задумчиво протянул Боннет. — И сейчас он заполняется быстрее обычного. — Но ты же совсем недавно становился драконом? — Такие короткие превращения мало влияют, — пояснил Эдвард. Стид гулко выдохнул, пытаясь уложить услышанную историю в голове. Она вызвала сложный вихрь эмоций, а еще — стойкое желание помочь и защитить. Он внимательно посмотрел на Эда и задал один из немногих не самых важных вопросов, которые сейчас роились в голове: — А что за история с ущельем, которое ты мне показывал? Видимо, это все-таки была не молния, да? — А, это… — фыркнул Эд. — Мама нашла его случайно, а потом регулярно меня туда отводила. У меня были периоды в детстве, когда я часто превращался… Со мной было сложно. А там я не мог никому навредить и ничего испортить. Еще не умел летать, а в пещеру не пролезал. Так что это было идеальное место, чтобы держать дракона. — Так скалы такие гладкие действительно от огня? — Ага… — Эдвард отвел взгляд, а потом внезапно хлопнул себя по коленям и встал. — Проверю суп. Он, наверное, уже готов. От неожиданности Стид дернулся, ножки стула скрипнули по полу. Он проводил Эда взглядом — его движения были немного нервными, разговор его явно сильно растревожил. Стид решил, что на сегодня определенно хватит. Вопросы можно отложить на потом. — Я достану тарелки и ложки, — вызвался Стид. — И давай заварим тех вкусных трав? — О, конечно, — Эд бросил на него несколько растерянный взгляд, а потом мягко улыбнулся. — И ляжем пораньше, — подмигнул Боннет. — Стид, — притворно строго протянул Эдвард. — А как же твое «завтра встанем с рассветом и на охоту»? — Раньше ляжем — раньше встанем, — невозмутимо ответил он и полез за посудой под тихий смех Эда. За последующие дни Стид по чуть-чуть узнавал о драконах все больше. На какие-то вопросы Эд честно отвечал: «не знаю», но Стид не унывал и продолжал с энтузиазмом спрашивать: как высоко и на какие расстояния летают драконы, как чувствуют запахи и видят цвета, умеют ли плавать, не мешает ли хвост при ходьбе и можно ли обжечься собственным пламенем. Эд рассказал, что превращаться абсолютно не больно, а вот если поранить лапу, то царапина никуда не денется, когда станешь обратно человеком, и наоборот работает точно так же. — А чем ты питаешься? — с горящими глазами спрашивал Стид, пока они собирали травы. — Ты же видел, что я ем, — не понял вопроса Эд. — Когда ты дракон. — Я не ем, — покачал головой Эдвард. — Даже представить боюсь, сколько нужно еды, чтобы наесться драконом. А подстрелить и зажарить целого оленя сложно. — Можно съесть сырым. — Фу, Стид! — скривился Эд. На самом деле Боннету ужасно хотелось еще посмотреть на дракона, и несколько раз он даже аккуратно спрашивал, можно ли это устроить, но Эд всегда решительно отказывался, поясняя, что не собирается превращаться без дела, когда кулон черный только наполовину. — Эд, а зачем ты спас того крестьянина от обвала? — задумчиво протянул как-то Стид. Он лежал, положив подбородок на грудь Эдварда, и рассеянно водил пальцем по его плечу. — Какого крестьянина? — сонно отозвался Эд. — Барнса, из Крайней Деревни. Я же именно поэтому туда приехал. — Ааа, этого, — все так же вяло проговорил Эдвард, медленно приоткрыл глаза и посмотрел на Стида. — Это был один из редких случаев, когда я решил немного полетать. И вдруг обвал… Валун летел прямо на этого беднягу, мне стало его жаль. Я как-то обменивал у него шкуры на крупу. Он показался неплохим человеком… У него жена и трое детей, — Эд снова закрыл глаза, а потом, помолчав, сказал: — Но мне не стоило высовываться. Это был глупый поступок. — Почему? — удивился Стид и даже перестал вычерчивать узоры на смуглой коже. — Он меня заметил и стал всем об этом рассказывать. А это очень опасно. Всего один слух, и в поисках дракона сюда съедутся рыцари со всего Континента… Ты вот, например, приехал, — усмехнулся Эд. — Да, но… — Нельзя делать исключений, — ответ прозвучал несколько грубо, и Стид замолчал. Но после короткой паузы все же прошептал: — Но ты же сделал исключение… Первый настоящий осенний ливень застал их в лесу во время прогулки, пришлось спешно разворачиваться и бежать домой. Но как бы они ни торопились, все равно промокли до нитки. Стид дрожал и пытался растирать плечи, пока Эд замерзшими руками разводил огонь в печи. — Раздевайся и под одеяло, — сурово проговорил Эдвард, бросив на Боннета недовольный взгляд. — Чего в мокром стоишь? — Из солидарности, — огрызнулся Стид. — У тебя самого губы уже посинели, — но все же начал непослушными руками стягивать сапоги. Хорошо, что они с утра не убрали шкуры и одеяло. На самом деле в последнее время спальное место почти всегда было расстелено. И Стид иногда ужасно смущался, когда днем останавливал взгляд на скомканном одеяле и вспоминал, как прошла их ночь или как начался день. Но сейчас теплые шкуры на полу и мягкое одеяло, сделанное Малышом Джоном, были очень кстати. Стид разделся и закутался поплотнее. Эд тем временем закончил с печкой и тоже принялся раздеваться. — Иди ко мне, — улыбнулся Боннет, приглашающе распахивая одеяло. Он уже успел немного согреться, но, когда к нему скользнул Эд, Стид вздрогнул. — Ох, ты просто ледяной, — пожаловался он. — Так бывает, когда попадаешь под холодный ливень в лесу, — насупился Эдвард, утыкаясь носом ему в шею. Стид нежно провел рукой по влажным темным волосам и прошептал: — Давай я тебя согрею, — его пальцы обхватили подбородок Эда, чуть приподнимая. Холодные губы тут же приоткрылись навстречу, и Стид с тихим стоном поцеловал Эдварда, ощущая, как его ладони скользнули по спине. Пожалуй, это был самый приятный способ согреться, к которому когда-либо прибегал Боннет в своей жизни: ни теплое вино, ни хорошая одежда не могли сравниться с тем жаром, который исходил от Эда, когда тот громко стонал, лихорадочно толкаясь в кулак Стида и прижимаясь губами к его шее. В итоге они даже скинули одеяло, хотя потом быстро пожалели об этом и натянули его обратно. Стид лежал, уютно устроившись на плече Эда, и смотрел на огонь, не закрытый заслонкой. Снаружи завывал ветер, и капли дождя все еще барабанили по крыше и окнам, но внутри было хорошо и уютно. Стид удовлетворенно выдохнул и завозился, чуть приподнимаясь и заглядывая в лицо Эда. — Знаешь, мне всегда нравилось во время дождя сидеть у камина и смотреть на огонь, — с улыбкой поделился он. — В «Усадьбе у Реки» в библиотеке чудесный камин. — Никогда не видел камина, — задумчиво ответил Эд и ладонью скользнул по плечу Стида. — Правда? — удивился Боннет. Почему-то он все время забывал о том, что для Эда весь остальной мир был всего лишь словами на страницах тех немногих книг, что тот читал. Стид сам провел большую часть жизни в замке, наблюдая за внешним миром из окон, может, поэтому ему так отчаянно хотелось разделить с Эдвардом все то, чего они оба были лишены. — Эд, — Стиду показалось, что, возможно, именно сейчас у него есть хоть и небольшой, но шанс, — а хотел бы ты как-нибудь съездить со мной в Междуречье? — Зачем? — Эд нахмурился и сразу как-то напрягся. Рука, которая до этого гладила плечо Стида, замерла. — Просто так. В гости. Например, посмотреть камин, — обезоруживающе улыбнулся Стид, стараясь всем своим видом показать, что это безобидный вопрос. — Я же к тебе приезжаю. — Это небезопасно. Я же объяснял, — хмуро ответил Эд. Весь его вид кричал о том, что тема беседы ему не нравится. Но, с другой стороны, когда тема касалась дракона, Эд всегда реагировал очень остро, используя слова «чудовище» или «монстр», отчего Стиду становилось крайне неприятно. Он видел в Эдварде только хорошее, и надеялся однажды убедить того, что быть драконом — это не значит быть кем-то плохим. Но подобное отношение не могло измениться мгновенно, Стид прекрасно это понимал. — Мне кажется, что ты перестраховываешься, — как можно мягче сказал Боннет. — Все-таки амулет предупреждает тебя, когда пора превращаться. А небольшое путешествие пошло бы тебе на пользу. — Стид, нет, — отрезал Эд, и Боннет понял, что стоит отступить. Но это не означало, что он отказался от идеи. Нужно было просто попробовать еще раз. Ему все-таки казалось, что Эдвард слишком привык сидеть в лесу и даже мысли не допускает о том, чтобы на время уехать. Да, раньше это могло быть небезопасно, но теперь у него есть Стид. И Стид готов помочь и сделать так, чтобы никто не узнал тайну Эда. В конце концов, от «Усадьбы у Реки» до Заснеженных Вершин всего день пути. Они могут уехать туда в нужный момент — будто бы на прогулку, а потом спокойно вернуться. Это был хороший план, осталось убедить в этом Эда. Постепенно Стид стал все чаще и чаще упоминать какие-то дела, которые остались у него в Междуречье, больше рассказывать про замечательных обитателей усадьбы и про то, как интересно бывает в столице. Он старался показать, что Эду будет комфортно и безопасно в его доме. И, похоже, его слова даже начинали действовать, потому что в каждый следующий раз Эдвард отказывался навестить его усадьбу уже не так решительно, а в какой-то момент даже сказал: — До Междуречья слишком далеко идти. Мы просто не успеем. Или придем, когда мне уже нужно будет превращаться. — Это всего неделя пути на лошади, — заметил Стид. — Я не умею ездить верхом, — буркнул Эд. — Ну, это мы с легкостью исправим, — тут же встрепенулся Боннет. — Снежок — идеальный конь. С ним ты вмиг научишься. Эдвард застонал и уронил лицо на мягкую шкуру, пытаясь спрятаться в ней от неукротимого энтузиазма Стида. Но у него ничего не вышло. После завтрака они оседлали Снежка и приступили к тренировкам. Эд ругался и жаловался, что отбил себе всю задницу, Стид смеялся и обещал, что потом поцелует. Конечно, несмотря на все ворчание, практика пошла Эду на пользу, и уже через неделю он вполне сносно держался в седле, хотя ехать в гости все еще отказывался. В кои-то веки они выбрались в лес с самого утра. Было пасмурно, но хотя бы не было дождя, который в последнее время зачастил. — Нужно насобирать орехов, — пояснил Эд, выдавая Боннету корзину. — Сейчас как раз сезон. — Никогда не собирал орехи, — оживился Стид, но потом задумался. — Хотя собирал шишки, когда ехал через лес в Сайд. Но орехи в них были невкусные. — Не все орехи вкусные, — усмехнулся Эд, осторожно отодвигая ветки и приглашая Боннета пройти вперед. — Даже в Вечном Лесу найти хороший орешник — это нелегкая задача. — А как ты нашел тот, к которому мы идем? — полюбопытствовал Стид. — Просто набрел на него во время охоты, — пожал плечами Эд. — Так находится большинство вещей в лесу. Правда, тогда он был совсем маленький, и орехов с него можно было собрать пару горстей. Но постепенно разросся, и теперь в сезон можно насобирать пару корзин. — И как долго он рос? — осторожно спросил Боннет. Тема возраста Эдварда все еще не укладывалась у него в голове. Тот совсем не вел себя, как человек, проживший больше полувека, и уж точно так не выглядел, поэтому неудивительно, что Стид иногда забывал, сколько ему на самом деле лет. — Больше десяти лет точно, — протянул Эд и даже приостановился, видимо, пытаясь вспомнить точне. — Может, и все двадцать. — Каково это? — зачарованно произнес Стид, неотрывно глядя на смуглое лицо. — Каково что? — не понял вопроса Эд. — Жить так долго и видеть все эти изменения, — пояснил Боннет и подошел ближе, вставая напротив. Они остановились на небольшой полянке, окруженной в основном хвойными деревьями и низким густым кустарником. Трава поднималась выше колен, до нее легко можно было достать кончиками пальцев. — Не знаю, — дернул плечом Эд и скованно улыбнулся. — Просто в какой-то момент понимаешь, что все меняется. Деревья растут, люди стареют. — Люди? — Ну да, — Эдвард поудобнее перехватил в руках пустую корзину. — Сначала мама, потом крестьянин, у которого я обменивал шкуры в Улесье. Было немного странно… — он рассеянно пробежался взглядом по деревьям, словно высматривая что-то. — Я пришел, как всегда, по весне и вдруг понял, что меня встретил седой дед, а ведь я помнил его еще в расцвете сил. — А этому крестьянину не показалось странным, что ты совсем не изменился? — удивленно поинтересовался Стид. На самом деле он уже задумывался над этим вопросом. Люди в Улесье должны были заподозрить неладное, если Эд приходил туда регулярно. — После этого я стал ходить в Крайнюю Деревню, — пояснил Эдвард и вздохнул. — Иначе это и правда могло кого-то насторожить. Но, по правде, люди редко вглядываются в бродяг, которые приходят к ним для торговли или обмена. Мы все для них на одно лицо, — Эд встряхнул головой, будто отгоняя неприятное воспоминание. — Вообще, с моего детства многое изменилось. Например, цвет моей кожи больше не вызывает столько косых взглядов. Поэтому я могу просто затеряться среди остальных приезжих. К тому же прихожу редко и стараюсь чередовать Улесье и Крайнюю Деревню. — Может, стоило попробовать сходить в город? Там еще больше людей, — поразмыслив, предложил Стид. — Это опасно, — достаточно спокойно возразил Эд. — То есть ты правда никогда не бывал в других деревнях и не видел города? — Стид даже сам понял, что его голос прозвучал грустно. Одиночество Эда уже в который раз вызывало в нем щемящую тоску. — Не бывал, — отозвался тот и после паузы тихо прибавил: — Но я не раз видел Сайд с высоты полета. — Ого! — восхитился Стид и невольно улыбнулся. — Наверное, красиво? — Море красивее, — задумавшись, ответил Эд. — Хотя интересно было наблюдать за тем, как разрастается город. Я никогда не подлетал близко… Но сначала он был скорее похож на деревню, как Улесье, а потом становился все больше и больше. Вытягивался вдоль побережья. В какой-то момент построили часовую башню. И один раз я видел огни в небе, — взгляд Эдварда стал мечтательным. — В темноте они были похожи на искры от костра, только самых разных цветов. — Наверное, в городе была ярмарка, — предположил Боннет. Он с замиранием сердца наблюдал за лицом Эда, когда тот рассказывал про Сайд. Заметно было, что ему очень хочется увидеть все вблизи своими глазами, но до сих пор, стоило только упомянуть возможность путешествия, и он тут же хмурился и закрывался, очевидно, запрещая себе даже думать об этом. — А часто в городах бывают ярмарки? — с любопытством посмотрел на него Эдвард. — Два раза в год точно. В столицах даже чаще. Туда съезжаются торговцы и музыканты со всех земель. Иногда приезжает театр или цирк… Они продолжили свой путь к орешнику, а Стид уже не мог остановиться и теперь рассказывал Эду все, что знал о ярмарках: о том, как вкусно пахнет пирогами и яблоками в карамели на главной площади, о том, как красиво украшают дома, о том, как устраивают танцы на всю ночь и как можно выиграть кучу самых разных призов, участвуя в играх. Эд слушал очень внимательно и регулярно приостанавливался, чтобы ничего не пропустить. В его широко распахнутых карих глаза читался неподдельный восторг. Сейчас с трудом верилось, что он настолько старше Стида. Стид так увлекся рассказом, что не сразу спохватился, что они, судя по всему, пришли, и Эд просто стоит и слушает, не пытаясь даже намекнуть, что пора бы закругляться и приниматься за дело. Боннет виновато улыбнулся и поспешил закончить свой рассказ. Получилось слегка грустно, зато честно: — На самом деле я никогда не был на таких праздниках. Знаю о них по рассказам Люциуса. Мне не разрешали туда ходить. Я только иногда слышал музыку, доносящуюся с главной площади, пока сидел в проклятом замке. — Но сейчас ты живешь в усадьбе, и никто не может тебе запретить ходить на ярмарки, — довольно расстроенно произнес Эд. Он казался немного потерянным, а ведь Стид хотел поделиться с ним чем-то приятным, но эффект, похоже, вышел противоположный. — Вообще, это должна была быть моя первая осень в Междуречье. Думал, что смогу съездить в столицу и все посмотреть сам, — честно признался Стид. — Тебе бы хотелось… — печально сказал Эд, а потом развернулся и начал перебирать ветки, словно искал орехи, хотя они висели на видном месте. Стид спохватился, поняв, как сейчас прозвучали его слова и насколько неправильно Эд мог его понять. — Гораздо больше мне хочется быть с тобой, здесь, — мягко сказал он и тронул Эдварда за плечо, привлекая внимание. Тот обернулся. Его взгляд по-прежнему был очень грустным. — Но жизнь проходит мимо тебя, — тихо проговорил Эд. — Эд, ну что ты… — попытался возразить Стид. Он совсем так не думал и готов был доказать это и словами, и делом. Но внезапно Эд порывисто повернулся к нему всем телом, его голос дрогнул: — Поехали к тебе в усадьбу, Стид. — Что? Ты это серьезно? — вытаращился на него Боннет. Он не мог поверить тому, что слышал. Столько дней он потратил на то, чтобы уговорить Эда или хотя бы получить от него намек, что когда-нибудь тот может попробовать выехать из леса. И вдруг такое. — Да, — со странной обреченной решимостью кивнул Эд. — Я проведу день в виде дракона, чтобы рубин полностью покраснел, и после этого поедем. Ты говорил, что сможешь достать вторую лошадь в Крайней Деревне и что мы доберемся за неделю. А когда придет время, уедем в горы, так? — Так, — не веря своему счастью, прошептал Стид, а потом кинулся вперед, крепко обнимая Эда за шею и покрывая его лицо быстрыми поцелуями. — Ты не пожалеешь! Обещаю! Это будет лучшее путешествие в твоей жизни! — Мне все равно не с чем сравнивать, — пробормотал Эд, делая вид, что старательно отбивается и уворачивается от поцелуев Стида, но потом сам поймал его лицо ладонями и поцеловал глубоко и страстно. Когда первый восторг немного улегся, Боннет наконец выпустил Эдварда из объятий и спросил: — И когда отправляемся? — Сегодня собираем орехи. А завтра я превращусь в дракона, — что-то прикидывая про себя, медленно проговорил Эд. — Наверное, стоит уйти куда-нибудь в лес, чтобы не напугать Снежка. — Как насчет озера? — тут же предложил Стид. — Мне бы хотелось еще раз там побывать. — Почему бы и нет, — пожал плечами Эдвард. — Великолепно, — просиял Боннет, а затем с нарастающим волнением произнес: — Значит, послезавтра мы поедем в «Усадьбу у Реки»? — Да, — кивнул Эд и коротко улыбнулся. Он не выглядел, как человек, на сто процентов уверенный в своем решении, но было видно, что ему самому отчаянно хочется поехать и увидеть все то, о чем так часто и много рассказывал Боннет. Стид широко улыбнулся. Он был твердо намерен сделать все возможное, чтобы их поездка прошла замечательно и Эд избавился от своего страха. Происходящее казалось ему каким-то ожившим сном, словно он наконец попал в свою любимую сказку и теперь живет в ней.