Мне нужен партнёр

-Наелся? -Нет. -Ешь, малыш, - Чимин урчит, довольный своим положением: а чего не радоваться? Заведующий отделением оказался достаточно приятным мужчиной, позволившим ему буквально всё, что только тот мог потребовать. Юнги рассказал Чимину о том, что на самом деле, доктор Лин - неплохой, просто не знает и половины о том, что вытворяет эта сволочь Ли Донук. Щеки Юнги работают, будто на скорость, когда он ест мясо, хищно вгрызаясь в него своими сточенными зубками, и шмыгая носиком: о них было легче не думать тогда, когда вкусного куска мяса в рационе не было, и когда ему не хотелось красоваться перед своим альфой остренькими клычками. А сейчас что? Словно крылышки обрезали курице, которая норовила в соседский огород перелететь. Издевательство. Феромон Мина совсем немного усилился, принимая свою былую лёгкость и свежесть, и Чимина не может это не радовать. Всё радует, кроме одного: ёбаный Ли Донук вышел в отпуск, и улетел куда-то в Боливию на неделю. Но ничего, у Чимина есть ещё время, чтобы успеть с ним повидаться. Альфа рычит в ответ на свои мысли, от чего молоденький истинный, встрепенувшись голодным воробушком, прижал инстинктивно кусок мяса к груди, умиляя его: -Ешь, Юни, ешь, кнопка, я просто задумался. -О фём? - Омега забавно урчит, слабо так, с трудом, прожёвывая жадно мясо, и прикрывает глаза благоговейно: о, как он мечтал о мясе! Как мечтал об этом моменте маленький хищник взаперти! Солнце, что светит прямо на бледное, молочное личико, поигрывает тенями на его щеках, одну из которых так и хочется огладить. Нельзя. На улице, на глазах у медперсонала- нельзя. Заподозрят в чём- сразу уволят, скажут, домогался. Юнги и без прикосновений своего альфу понимает: видится с ним во сне каждый день, оттого и не потерял сознание, когда увидел Чимина впервые. Альфа предупредил о своём приходе. -Почему ты мне так долго не говорил о том, где ты? -Я не знаю, - Отложив обглоданную косточку в раскрытый пакет, Юнги морщится, оскалившись, когда альфа взглядом указывает на кусок варёной моркови, - Не хочу. -Надо. -Это невкусно. -Не всё полезное- вкусно. -И не всё вкусное- полезно? - Омега ворчит, очищая морковь от кожуры, и медленно подносит ко рту, принюхавшись: пахнет сладко. Надкусив совсем немного, возвращает на место, осознавая: наебали. Не сладко. - Не могу. Я наелся. -Ладно, - Сдаётся под напором невинных глаз, и урчит тихо, распуская свой феромон: всё равно никто не почувствует, кроме Юнги. -Что ещё он делал? -Ну...Я...Я должен был...Как это...Велосипед, вот. -Что? - Пак поправляет ворот рубашки, пытаясь понять, о чём говорит истинный, который допивает своё любимое молоко, облизываясь сыто, и не думает даже смотреть на медицинский персонал вокруг: у всех челюсть практически отдирать уже впору от асфальта. Шокированные тем, что самый буйный, самый кусачий, и самый биполярный пациент этажа совершенно покорно смотрит на своего лечащего врача, от которого веет холодом и уверенностью, они не могут прекратить смотреть на пару истинных, ухаживая за своими пациентами. -Ну, я должен был крутить педали. В качестве наказания за то, что я...ну... -За то, что отказывался? - Пак скалится на долю секунды хищно, тут же пряча клыки обратно, и втягивая скулы, и Юнги шуршит кусочком пакета, опустив глаза на косточку и шепча своими сладкими губами: -Я не хочу ни с кем, кроме тебя, веришь? -Верю. Сколько? -Что? -Как долго ты крутил педали? -Пять часов, или шесть. Я точно не помню, - Мин старается вспомнить, нахмурив брови, и покусывая изнутри нижнюю губу сосредоточенно: феромон альфы горчит до одури, но на лице Чимина не дрогнул ни один мускул. Лишь ладонь, сжатая в крепкий кулак и спрятанная в карман халата говорит об уровне стресса, который испытывает мужчина. -Не думай больше об этом, лучик. Я тебя в обиду никому не дам. -Я верю. -Наелся? -Мм. Спасибо, - Юнги облизывается, коротко улыбнувшись врачу, не показывая зубов, и Чимин тяжело выдыхает, сощурив глаза: -Не смей думать об этом. Я люблю тебя и без них. -Но это...Я...Они никогда теперь... -Юни, моя кошечка, на фоне того, через что мы с тобой прошли, сточенные зубки- маленькая особенность, - Он ненавидит себя за то, что называет это "маленькой особенностью". Ненавидит за то, что не может позволить себе прижать сладкого и измученного омегу к груди, покачивая на жилистых руках, и нежа всеми возможными способами. - Когда ты принимал душ? -Вчера ночью. -Пойдём, я помогу. -Я...Я сам. -Ага, щас, - Чимин усмехнулся криво, подмигнув незаметно своему омеге, и встал с лавки, завязывая пакет с мусором, и выбрасывая в урну рядом. Персонал рядом всё шушукается без остановки, обращая внимание на то, как спокойно и довольно дожидается своего лечащего врача впервые за шесть лет вышедший за пределы здания парнишка, который щурится от солнца трогательно и совершенно по детски, укрываясь от его лучей ладонями. - Идём, кошечка. -Смотрю, у вас всё хорошо, доктор Пак? - Доктор Лин посматривает на Юнги, который вошёл в душ со свежим полотенцем: Чимин настоял на койке, как на других этажах. Нечего омеге на полу лежать. Что за карцер такой?! -Превосходно. -Скажу вам честно, я не знаю, как это произошло, но точно знаю, что вы - чудесник какой-то. Юнги у нас настолько покладистым ещё никогда не был. Чимин улыбнулся мягко, прикрыв дверь за истинным, и вздохнул, проверяя свою теорию: прикрыв глаза, медленно распустил свой феромон психотреи, и тут же услышал тихий рваный выдох напротив, открыв хищные глаза и вскинув бровь. -В-вы...Вы... -И я, и вы. -Я думал, я один такой, и Юнги, и... -Вы же верили ему, всё это время верили, доктор Лин. Признайтесь. - Чимин подходит на шаг ближе, сунув руки в карманы, и шепчет практически беззвучно, замечая реакцию мужчины, который поджал губы, отводя взгляд в сторону двери виновато. Рыкнув тихо, Чимин продолжил, - Верили, и всё равно позволили с ним так обращаться? Зная, что он из таких, как вы?! -Так? - Доктор Лин нахмурил брови, склонив голову, - Доктор Пак, я приставил одного из ведущих специалистов к подростку, но и на нём Юнги срывался. Что мне оставалось делать? -А говорить с ним лично вы не пробовали случайно?!- Голос Чимина переходит на резкий тон с рыком, а радужка глаз желтеет от вспышки ярости, когда доктор качает головой обречённо: -Мы оба знаем, чем это чревато. Вы бы не смогли его найти, если бы я раскрыл его личность. Таковы правила реинкарнации. Природе опасно мешать. -Так почему же вы до сих пор тут? -Я отказался от истинности, доктор Пак. -Чимин. -Я отказался от истинности, Чимин, - Доктор Лин присаживается на железную лавку около душевой, улыбнувшись звукам воды, стекающей на кафель. Юнги несказанно повезло с истинным. Ему, вот, не совсем повезло. -Почему? - Альфа садится рядом с мужчиной, от которого веет сандалом, и тот опускает уголки губ, хмыкнув: -Не захотел строить семью с убийцей. -С...Ваш омега кого-то... -В тысяча девятьсот двадцать пятом году, мой омега влюбился без памяти в одного военного мужчину. Статного, образованного, уверенного в себе хищника по имени Пак Чимин. Чимин сглотнул тяжёлый ком, распахнув глаза шире, и покосился в сторону душевой, переводя взгляд на опустившего голову доктора, по щеке которого скатилась крупная слеза. Говорить и объяснять долго не пришлось. -Меён. -Меён. Сжав кулаки до побеления костяшек, Чимин взвыл тихо, и доктор Лин тут же обернулся в его сторону, прижав к себе мужчину, и обняв его крепко, стараясь успокоить: -Я не знал, Чимин, я не знал, что мне делать, пойми...Я не мог взять под опеку Юнги, не мог поставить другой диагноз, не мог...Ничего не мог, понимаешь? Лучшее, что я мог- приставить к нему профессионала, который общался с ним хоть как-то, и... А потом Юнги стал выходить из-под контроля, стал бросаться на людей, стал... Я не знал, чем помочь, у меня связаны руки, Чимин, я не мог рассказать ему, поверь, я бы всё сделал, что во... -Я верю. - Чимин сглотнул горечь воспоминаний, искривив лицо, и ладонями растерев его, чтобы хоть как-то успокоиться: в голове не укладывается, как Меён мог быть омегой доктора Лина, и как альфа, навек выбравший отказаться от истинности, доживает свою жизнь в чужом измерении. В голове не укладывается, как он сам поступил бы, если бы оказался на его месте, и что он смог бы сделать, чтобы помочь Юнги, не раскрывая своей сущности. -Почему вы до сих пор живы, если отказались от истинности? -Фактически, моё сердце мертво, Чимин, - Доктор Лин усмехнулся горько, покачав головой,- Мне сделали пересадку сердца в двадцать семь лет. Ровно в тот день, когда я отказался от истинности, и когда Юнги... -Двенадцатое сентября тысяча девятьсот двадцать пятого года. - Чимин стал складывать пазл, сощурив глаза, и втянул скулы, с присвистом выдыхая, - Что насчёт доктора Ли? Ли Донук. Что вы знаете о нём? -О, превосходный специалист. В послужном списке нет ни одного тёмного пятнышка. Я выбирал из стольких кандидатур, чтобы Юнги было хоть немного комфортно в его положении, что... -Доктор Лин, почему вы не взяли его жить к себе после совершеннолетия? -Я не смог. Доктор Ли подтвердил все диагнозы, которые я поставил ему для отвода глаз, чтобы его не упекли на второй этаж, к совершенно умалишённым, и я не смог. Я сам оказался связан по рукам и ногам, Чимин. Юнги отказался покидать палату, ждал тебя изо дня в день, и я...Я не смог. Всё, что я смог- это вкладывать хоть немного мяса в его рацион, чтобы он хоть как-то мог оставаться в себе, и не терять с тобой связь, но у меня нет денег даже на счета, Чимин, мне нечем кормить собственных детей. Мои дети едят голый рис уже пять недель. И это не враньё. Доктор Лин, действительно, делал всё, что мог в его положении. -Связан по рукам и ногам? - Альфа сжал его бедро крепкими пальцами, буравя мужчину напротив себя взглядом сосредоточенным, и совершенно точно убитым, - Вы хоть знаете, что эта гнида вытворяла с моим истинным? Как долго он за ним наблюдал? -Четыре года, я...Я не понимаю, Чимин, почему... -Почему он гнида?А я скажу, доктор Лин. Моего истинного заставляли крутить грёбаные педали велосипеда и морили голодом, пытались изнасиловать и сточили ему клычки, лишив моего котёнка единственного способа самозащиты, и приковывали цепями к полу. Вам ещё что-то нужно знать об этом ублюдке?! Глаза доктора Лина округлились от услышанного. Потупив взгляд, мужчина задумался о том, как принял на работу доктора Ли, как тот совершенно честно смотрел ему в глаза, убеждая в том, что Юнги сходит с ума, и бросается на него, в связи с чем приходится выбирать между постоянными успокоительными и стачиванием зубов, а успокоительные, как знает доктор Лин, могли бы пресечь все возможные пути Чимину, ведь так его омега бы совершенно потерялся в этой жизни, и не мог бы давать сигналы о своём местонахождении. Слишком много всего. Слишком много информации и лжи вокруг этого доктора Ли, который смог войти в доверие, словно по щелчку. -Чимин, это...Это точно? Мы точно говорим об од... -Этот сукин сын за всё заплатит, когда вернётся из отпуска. Я устрою ему весёлые выходные. -Чимин, я...Чимин, мне так жаль, - Доктор Лин снимает с себя очки, потирая переносицу, и пытаясь вместить всё в своей голове: выходит, доктор Ли всё это время измывался над Юнги, но почему... -Почему Юнги не рассказывал вам? -Подозреваю, Юнги знает, Чимин. - Доктор Лин встал, прикусив щеку изнутри, и Чимин мог бы поклясться, что увидел, как сверкнули болью его повлажневшие глаза, как они налились кровью, и как беспомощно мужчина опустил руку на его плечо, шепча одними губами, - Чимин, я думаю, мы оба поняли, что происходит. -Дайте мне его адрес. - Альфа встал, стиснув ладонь старшего в своих руках: они оба знают, зачем ему нужен адрес, и Чимин понимает, насколько больно осознавать это доктору Лину сейчас, спустя столько лет. Шепчет одними губами, взволнованно и отрывисто, - Дайте мне его адрес, доктор Лин. Доктор Лин лишь кивнул коротко, утерев лицо от дорожек слёз, и опустил уголки губ с отвращением и болью, уходя. Он обязательно даст адрес Чимину. Он никогда не сможет убить его, даже после отказа от истинности, но он поможет Чимину отомстить за свою единственную любовь, за которой чёрный тигр гнался почти целое столетие, стараясь отыскать по всему свету. Он позволит ему сполна отомстить, потому что никто не имеет права поступать так по зверски. Чимин выдохнул несколько раз в облупленную штукатурку больничного потолка, собираясь с силами, и чувствуя, как его всего трясёт от ярости и боли за свою маленькую драгоценность. Войдя в душевую комнату и заперев дверь на ключ, альфа стянул с себя медицинский халат, расстёгивая манжеты рубашки, и закатывая их, тихо окликая своего котёнка, который стоял к нему спиной, намыливая голову шампунем и зажмурившись. Переступая трогательно с одной тощей ножки на другую, Юнги старался изо всех сил представлять себе, что на него капает не вода, а молочный дождь, чтобы поскорей пережить водные процедуры, которые он возненавидел ещё в четырнадцать лет. Чимин этому улыбнулся с грустью, оглаживая его худые бока взглядом и щуря глаза на спине парнишки, полностью усыпанной тёмными родинками и веснушками. Только они знают, что это вовсе не веснушки. Это - та грязь, от которой ему никогда не отмыть своё тело. Его знак. Его отличительная черта, по которой альфа обязан найти своего любимого в чужом измерении. -Это я, мой подснежник, - Чимин ласково целует встрепенувшегося омегу в плечо, водит губами по шее, вдыхая слабый феромон, и порыкивает, успокаиваясь рядом с ним: котёнок жив, и это- главное. Юнги жив. Главное, чтобы успел и Синий Гонщик. -Не смотри... Я некрасивый. - Юнги шмыгает носом, на ощупь находя крепкую ладонь альфы, и прижимается к ней щекой мокрой, поцеловав нежно. -Я смотрю на самого сильного и красивого омегу всех миров и измерений, Юни. Я смотрю на самого красивого омегу в своей бесконечности. Чимин мягко оглаживает его бок, опустив одну руку, и другой, которой выпускает Юнги, берёт шланг, устанавливая на насадке самый мягкий режим: -Почему такой сильный напор, малыш? Кожу поранишь. -Я...Они не сходят, альфа, - Юнги всхлипывает, закрыв лицо руками, и оборачивается к нему корпусом, заставив своего альфу прослезиться, и сжать полные губы в плотную линию: -Он за всё ответит. -Н-не надо, я... -Это я буду решать, моя любовь. Он за всё ответит, Юнги. Я не покину это измерение, не отомстив ему сполна. Иди ко мне, малыш, - Чимин выключает воду, стянув с крючка махровое полотенце, и укутывает дрожащего всем своим миниатюрным тельцем Юнги, который стучит ровными зубками, застенчиво опустив голову вниз. Тело, усыпанное песком, вот, чем по сути является Мин Юнги. Мертвенно бледным телом, усыпанным песком. Ублюдок сделал всё, чтобы не выводить Юнги на солнце, превратив его и без того белоснежную кожу в мертвенно-белую, усыпанную грязью и песком. Маленькое родимое пятно в виде обручального кольца посередине позвоночника добило Чимина воспоминаниями о прошлом. -Чимин... -Нет, Юнги. Не прячься от меня, мой ангел. Посмотри мне в глаза, - Пак притягивает его к себе, усаживая на колено, и ласково сушит волосы омеги полотенцем, неустанно прижимаясь губами к его шее и вдыхая нежный, потихоньку оживающий феромон. Парнишка всхлипывает, вытягивая руки худые из кокона полотенца, и обвивает ими шею истинного, заходясь в слезах: -Я не смог, альфа, я не смог...Я не смог выносить нашего котёнка, я... -Всё пройдёт, моя любовь. Мы обязательно перепишем нашу историю, Юни, посмотри на своего альфу, - Чимин порыкивает хрипло, инстинктивно сминая худую талию истинного, и Юнги подчиняется его шёпоту, прижавшись к его лбу своим. Смотрит так виновато, будто это он виноват в том, что с ним произошло. Будто это он был главным виновником всего. Невинный, непорочный ангел во плоти, трогательно ластящийся к единственному на свете человеку, которого любит до смерти и после. - Я сделаю тебя самым счастливым, мой маленький лучик света, верь мне. Мой нежный, - Альфа чередует каждое слово поцелуями в плечи, припорошенные тёмными крапинками, и помогает Мину одеться, встав рядом, и поцеловав напоследок в сахарные губы, пересохшие и потресканные в кровь. - Я обязательно сделаю всё, чтобы мы были счастливы, мой котёночек. Верь своему альфе. -Почему я не вижу тебя? -Ты не сможешь видеть меня. -Это я заметил, но почему? - Чонгук хмурится, доедая жареную во фритюре курицу, и смотрит перед собой, поджав губы: сегодня он в каком-то цветущем саду, на пледе в клеточку. -Я живу в твоём сердце. Ты не можешь видеть меня. -Но ты...Но ты существуешь? Как...Ну, типо, как человек? -Да. - Голос шипит тихо, и Чонгук посмеивается, ощутив знакомый холод у плеча: -Ты что, рядом? -Я всегда рядом.Ты же и сам знаешь. -Я когда-нибудь увижу тебя? -Обязательно увидишь. -А я тебя узнаю, когда увижу? -Трудно сказать, - Голос шелестит, и гортензия рядом с Чонгуком покачивается от ветра, после чего один стебель отрывается от куста и плавно опускается на плед около ног Чона, который улыбнулся слабо, - Но я уже в пути. -Я умер сегодня, знаешь? -Знаю. - Резко. Холодно. С болью, которая сквозит и в воздухе, и в голосе, и в сознании Чонгука, осев шелестом листьев. -Какой-то доктор Пак меня спас. -Чимини, - Чонгук слышит тихое цыканье,и щурит глаза, надкусив кусок курицы с аппетитом: -А кто это? -Чимини? -Мм. -Чимин - моя опора. -Ну, твоя опора дала мне печенье, - Чонгук хихикнул, отправив в рот кусок хрустящей панировки, оторвав его от курицы, и выдохнул сыто, - А можно вопрос? -Конечно. - Заинтересованность и лёгкая усмешка повисли в воздухе на долгую минуту, после чего Чонгук откинулся спиной назад, на плед, и уставился задумчивым взглядом на облака, тянущиеся вереницей. -А почему я его вижу, а тебя нет? -Потому что он - не твой партнёр. -Я так и не понял, - Парень перекатывается по пледу, сыто икнув, - А в чём вообще заключается моя задача, как партнёра? -Я покажу тебе, в чём. Ты съел печенье? -Нет пока. -Почему? -Так я ж вроде как умер, - Чонгук нахмурил брови, потирая грудь, и вздрогнул, услышав опасно близко грозное шипение, разливающееся по телу рябью: -Не. Смей. Говорить. Подобное. -Но это же правда. -Съешь всё печенье, и жди меня. -Ну что, дружок, как дела? Чонгук открывает медленно глаза, поморщившись от шума больничных каталок и лязга железных корпусов коек, ударяющихся о косяк двери где-то за пределами собственной палаты. Медленно открывая глаза, щурится, стараясь сосредоточиться на голосе, и оглядывается по сторонам: никаким садом и не пахнет. Только...Что это, печенье? Протянув руку к упаковке, Чон потянул за края, разрывая её, и тут же сунул черничное печенье в рот, закрыв глаза от ощущения родного вкуса. Мягкий, вкрадчивый голос пробуждает его окончательно, а ладонь, прижавшаяся к его лбу, проверяя осторожно температуру, заставила вернуться в реальность, открыв глаза вновь. -Глаза, как у оленёнка. Я скучал. - Мужчина мягко оглаживает его щеку, опустившись лицом, и Чонгук видит, как его глаза щурятся хищно, чуть ли в душу ему не заглядывая, - Со Хи не солгала. Раскрыв глаза пошире, парень подтянулся на койке, прикусив губу и сведя брови к переносице: как быстро эта крепкая рука остановит его худосочную, если он потянется за ножом, приклеенным к низу койки?