Мне нужен партнёр

-Вот ты где, моя главная рыська планеты, - Мужчина отпирает дверь с колотящимся сердцем, и входит в палату самого буйного молодого парнишки после встречи с главврачом: по какой должности устраивался, по такой и прибыл, как говорится. Чонгук- его второй пациент, пока не найдётся замена Со Хи. А замена всегда найдётся. Обязательно найдётся. Замена на всю жизнь. Это Чимин знает, как никто другой. Парнишка шипит по животному, усевшись в углу палаты и обхватив тощие коленки бледными руками, и доктор Пак нервно сглатывает, отставив аптечку на стол, рядом с недоеденной кашей. Зато мандарины все съел. Ничто не ново под луной. Улыбнувшись хищно, врач стягивает с себя маску, подойдя к шипящему себе в коленки парню, и присаживаясь на корточки рядом с ним. -Юни, котёночек, глянь на меня, - Мягкий рокот родного голоса вызывает рябь по коже Юнги, который тут же распахивает глаза широко, встрепенувшись и вытянув голову боязливо: а если показалось?! - Да-а, малыш, это я. Я нашёл тебя, сладкий, я обещал, что найду, моя кошечка, мой нежный... Юнги шипит низко, подавшись вперёд, и хнычет, взвизгнув от боли, тут же вжимаясь в стенку и стараясь не дышать. Это настораживает Чимина, который явно ожидал немного другую реакцию от парнишки. Мужчина опускает взгляд, запустив руку подальше, туда, где у его любимого совершенно костлявый, впалый животик, перевязанный железной цепью, и рычит глухо, стиснув челюсти. Юнги смотрит затравленно и благоговейно одновременно, сощурив свои уставшие, тёмные лисьи глаза, и шепчет тихо: -Ты пришёл, пришёл, это же ты, мне же не снится, ты же услышал меня, слышал ведь, слышал?! -Тшш, слышал, котёнок. Кто это сделал с тобой? - Чимин хрипит глухо, запустив крепкие пальцы между цепью и его животом, и взгляд его темнеет, когда он чувствует ладонью, насколько слаб его омега. -Я...Я не знаю, они...Они всегда следят из того окошка и я...И я кусаю одного, он...Он никогда, он меня, Чимин, я никогда ,я правда, я никогда бы... -Тшш, тише, котёнок, тише, успокойся, я тут. Я рядом. Больше никто тебе больно не сделает. Никогда. Я их уничтожу.- Чимин рокочет, подавляя тяжёлый рык, как только до него доходит смысл слов истинного: вот, значит,как. Значит, надо найти эту сволочь, которая решила, что его омегу можно тронуть. Чимин уничтожит эту гниду, и глазом не моргнёт, но для начала...Для начала, его надо привести в себя. - Как долго ты тут находишься? -Я...- Мин хмурится, прикусив губу пересохшую, истрескавшуюся от его истошных криков и нехватки воды: к палату к особо буйным заходят раз в день, чтобы оставить какую - нибудь еду, и отвести в туалет. Всё остальное- твои проблемы. Постоянное видеонаблюдение, однако, всё же ведётся в определённых палатах, где сидят совершенно бесконтрольные пациенты. Такие, как Мин Юнги, шипящий на всех, не идущий ни с кем на контакт, и заброшенный в лечебницу своими же родителями ещё в подростковом возрасте молодой парнишка. Двадцать один год, из которых шесть лет Мин провёл взаперти, никем не понятый и не принятый. А кто поверит человеку, который пытается искренне, с горящими глазами убедить каждого встречного в том, что у него, вообще-то, ушки пушистые имеются, с кисточками даже?! Хвостик, между прочим, тоже прилагается, и, если что, может и цапнуть, чтобы никто не тронул то, что его альфе принадлежит. Началось это всё ещё в четырнадцать, когда Юнги рассказывал родителям о том, что он, видите ли, прошлую жизнь свою помнит, и что даже женщин в ней не было, а он- оказался беременным, даже не поменяв свой пол. Видите ли, для омег это норма. Далее пошли какие-то совершенно дикие факты о том, что Юнги состоял в отношениях с самым невероятным гибридом чёрного тигра по имени Чимин, который рычал на всех, кто приближался к его омеге. Родители поначалу не особо обращали внимания на его рассказы: ну, подумаешь, фильмов насмотрелся, книжек начитался. Юнги у них, в принципе, никогда не отличался социальной активностью, по честному-то говоря. Вечно в своих книгах и альбомах, этот щуплый подросток ничем не интересовался, кроме того, как найти способ поспать подольше, ведь так "Чимин найдёт меня, вот увидите, я вам докажу, мой альфа придёт ко мне!". Проблемы посерьёзней начались тогда, когда отец у Юнги запил, и стал жестоко избивать сына, приходя с работы: почему волосы уложил, как девчонка? Почему глаза подкрасил, как местный гомик? Что, опозорить семью решил своими выходками? Мало того, что тебе на твои книжки идиотские столько мать выкладывает со своей зарплаты? Мать Юнги не могла бы возразить: соседки уже давно стали шушукаться о том, насколько "странный и отрешённый" у них сын, которого если не на панель, то в публичный дом возьмут обязательно, "с его-то повадками". Всё равно, палка о двух концах. Стараясь хоть что-то исправить, мать выложила последние деньги на психолога, который развёл руками после десяти сеансов: тут надо уже обращаться к психиатру. Ухудшение психологического состояния Юнги началось в тот момент, когда, достигнув пятнадцатилетия, молодой Мин не обнаружил никаких признаков какой-то "течки", по запаху которой его, оказывается, должен найти его чёрный тигр. В ходе долгих срывов и попыток объяснить, что он на самом деле здоров, просто никогда не "откажется от истинности, потому что так Чимин умрёт", Юнги попал туда, куда попал: в психиатрическую клинику Конджиам, на этаж для особо буйных пациентов. В этом мире врачи найдут твоему состоянию любое название, а если не найдут- обязательно его придумают из воздуха, словно по щелчку, традиционно- приписывая диагнозу свою фамилию, чтобы все знали, кто именно подобное "исследовал и отыскал". Не то, чтобы было, что исследовать: Мин Юнги, этот щуплый, белоснежный подросток, доказывал всем вокруг уверенно, что уж он-то точно знает, кто он такой, это вам лучше бы знать, откуда ваш хвост ДНК берёт. Безусловно, услышан он не был. Кто поверит в то, что в современном мире, мужчина, прокусив твою артерию на шее, делает тебя "своим" навсегда, попутно "вгоняя свой феромон, чтобы он смешался с кровью, и все знали, что омега занят"? Возможно, вполне возможно, что можно было бы, если очень сильно постараться, сопоставить месячные девушек и то, что Юнги прозвал течкой, хотя даже это было бы сильно притянуто за уши. За уши с кисточками, м? Поначалу, на Юнги смотрели, как на полоумного. Пока не поняли,что мозги-то у парнишки имеются, он очень даже образован для своего возраста, опять же, потому что "мой альфа всегда любил смотреть, как мои ушки дёргались, когда я читал". Симптомы течки и месячных психиатр, даже постаравшись вникнуть в суть разговора, не смог совместить так, чтобы сложилась хоть какая- то информация о том, какую несуразицу нёс подросток Мин Юнги. Естественно, его оклеймили диагнозом. А как же иначе? Юнги никогда не забывал слов Чимина, особенно- в самые тяжёлые и холодные дни, когда обхватывал коленки худенькие руками, защищаясь от жестокого мира,и шипел тихонько, раскачиваясь из стороны в сторону в углу палаты, на матрасе: буйным койка не выдаётся. А вдруг, решат как-то каркас железный использовать? Нет уж, нельзя. Хотя, с таким подходом, можно было держать их и на пустыре, где-нибудь, где никогда не будет стен: ну а что, вдруг, захочет головой стукнуться?! Чимин всегда говорил: -Запомни, котёнок, если ты- не формат, тебя всегда будут клеймить чем попало. Не потому, что ты чем-то плох, нет. Лишь потому, что не знают, как объяснить тебе, каким образом ты оказался лучше, чем они. Главное в такие моменты- никогда не отказываться от себя. От того, что в сердце, и от того, к чему ты стремишься. -А если заставят? -Если заставят, твой альфа им всем голову откусит. Бархатный смех истинного - возможно, единственное, что заставляет Юнги бороться с собой уже так долго. Иногда, ему казалось, что ещё немного, и он больше правда не сможет. Родителям не стало наплевать на него после того, как он попал в лечебницу, нет. Просто родители умерли. Как- Юнги никто особо долго не объяснял: авария, и всё. Зачем будоражить и без того взбудораженное сознание несчастного душевнобольного? Вот и остался Юнги сиротой в девятнадцать лет, на попечительстве психиатрической лечебницы. Синдром клинической ликантропии, или проще- ликомания: вот, какой вердикт вынесли врачи после продолжительных бесед с Юнги. Синдром, при котором пациент ощущает себя животным человеком, чаще- волком, хотя в случае Юнги это был каракал, на чём подросток настаивал уверенно. С клинической картиной ликантропии могут протекать такие психические заболевания, как шизофрения, биполярное нарушение, психотическая депрессия, и именно их и наблюдали у Юнги довольно долгое время специалисты. Психотическая депрессия оказалась самой сложной из списка: тяжелая депрессия с психотическими симптомами, а то есть- бредом и или галлюцинациями, которые врачи довольно долго выявляли, подключая голову Юнги к аппаратам,и прося его "думать о своём альфе". Юнги настолько отчётливо и ярко помнил всё, что связано с Чимином, настолько чётко и уверенно кричал о том, что это не веснушки на его теле, а земля, что простые успокоительные не помогали практически никогда. "Альфой" Мина принято было считать какого-то мужчину из интернета, у которого получилось запудрить мозги щуплому пареньку, и довести до биполярного расстройства, после исчезнув в закат, но никаких контактов сохранено не было, а телефон Юнги случайно утопил ещё за месяц до того, как попал в клинику, не удержав его в пальцах при открытии крана. Что касается шизофрении, тут было всё "ясно, как белый день". Куда уже дальше лезть в объяснения, если все симптомы- на лицо? Вот никто и не лез. На всякий случай. Мало ли, что ещё можно найти, если копнуть глубже? -Юнги, хвостик, глянь на меня, любимый, - Чимин шепчет ласково, но глаза мужчины выдают его волнение и ярость за истинного, которого в прямом смысле приковали цепями к холодному полу, - Как долго ты тут находишься? -Я...Какой год сейчас? - Мин хмурит брови, пытаясь сосредоточиться, когда мужчина встаёт, доходя до стола у двери, и стаскивает с него зазвеневшую связку ключей молча. Морщит аккуратный нос, выдыхая рвано, и сжимает связку ключей в руке, подойдя к омеге, и сев позади. Незаметно для камер, Чимин тихо целует пациента в спину, опаляя её дыханием: -Тшш, не выдавай нас, а то меня больше сюда не пустят, хвостик. Шаркни ножкой, и попытайся отбрыкнуться от меня, чтобы выглядело правдоподобно, сможешь? Юнги выполняет просьбу, зашипев глухо, посаженным голосом, и хнычет, мяукнув напоследок, когда цепи на животе ослабевают, а после- звенят, с грохотом падая на пол рядом с матрасом у углу комнаты. -Две тысячи двадцать третий год, котёнок. -Я тут...Мне...шесть лет, альфа, - Брови парнишки заламываются жалобно, когда он поджимает пальчики на ногах, и смотрит стыдливо на истинного, чьи ладони сжались в крепкие кулаки: Чимин старается держать себя в руках, и это- самое важное, в чём альфа должен сегодня преуспеть, иначе его больше никогда сюда не запустят. Удивительно, но никого не смутило то, что имя нового врача Юнги- Чимин. Наоборот, медицинский персонал даже обрадовался: а что, как они сами-то не догадались? Может, клин клином вышибать тоже можно? На одного Чимина всегда найдётся другой, реальный и живой. Может, Юнги и оклемается? -Как давно они тебе дают эту кашу? -К-каждый день? - Мин не особо помнит, как давно ему дают кашу: по праздникам приносят какой-нибудь кусок пирога с лимоном, и всё. В остальное время его кормят кашей, и дважды в неделю- тефтелями какими-то. Мандарины, правда, каждый день дают: по три штуки. Парнишка не выходит из клиники на свежий воздух уже шесть лет, и хоть какой-то витамин получает. Стоит ли говорить, что из этого ест каракал исправно, а что оставляет красноречиво на тарелке изо дня в день? -Блядство. - Ноздри Пака раздуваются от ярости, а сам мужчина хрипит раздражённо, толкнув рукой тарелку с остывшей кашей в пластиковой тарелке, - Блядство. Когда ты ел мясо в последний раз? -Т-три дня назад? - У Юнги от голода слюнки текут, а от слова "мясо" глаза бегать начинают по комнате хищно, и омега шипит затравленно, измученно, пискнув напоследок слабое, - Есть хочу, альфа. Я есть хочу... -Мясо хочешь, Юни? - Чимин давит из себя улыбку с трудом, встретившись с изголодавшимися глазками своего омеги, который смотрит устало так, что щемит в сердце, и подходит к нему тихой, но уверенной походкой. Присев на корточки, шепчет, - Я сейчас сделаю вид, что вкалываю тебе препарат, а ты шипи и дёргайся немножко, чтобы нам верили, ладно? Чимин действительно проливает всё мимо, совершенно незаметно для камер, и урчит утробно, отлично зная, что камеры только видео без звука записывают. Урчит, успокаивая своего омегу, и Юнги от этого урчания хнычет крошечным и беспомощным комочком, ухватившись за его предплечье слабо: -В туалет хочу. Очень. -Давай, малыш, - Мужчина поднимается с пола, подобрав шприцы, и бросает их в аптечку, захлопнув её. Возвращается обратно,и помогает своему омеге встать, зарычав глухо, когда видит, как ноги Юнги не держат его совсем: дрожат, просвечивая сквозь белую больничную пижаму, и стучат коленками друг о друга от холода. Какой сволочью надо быть, чтобы не видеть, как плохо пациенту, не говоря уже об истинности?! Крепкая рука Чимина успевает подхватить падающего Юнги, и обнять за талию, и мужчина выдыхает рвано, шепча, - Сейчас,малыш, сейчас, потерпи, две минутки, ладно? -Мгм, - Мин хныкнул коротко, сделав первый шаг, и попробовал сделать второй, подгоняемый тем, что его альфа теперь тут, рядом. Не снится ему больше, а действительно находится рядом, и никуда не собирается исчезать. Тонкими пальчиками ухватившись за его бок, он выходит медленно в коридор, в котором Чимин улыбается довольно главврачу, что как раз вовремя подоспел. Юнги- парнишка неплохой. Просто буйный, и чересчур запущенный. Его все врачи любят на этаже, на самом- то деле, просто боятся до дрожи: клыки Юнги, которые были раньше острыми, походя на кошачьи, стали чрезвычайно опасны после неоднократных укусов, которыми он награждал медицинский персонал: нечего говорить омеге, что ему приснился истинный! Нечего говорить Юнги, что он- сладкая и беззащитная штучка, которую можно отыметь так, что никто и не хватится. По итогу, вместо того, чтобы натягивать на его славную мордашку намордник, словно они живут в прошлом веке, лечащий врач вынес заключение: парнишка не станет кусать, если кусать будет нечем. -Доктор Пак, смотрю, вы сработались с диким котёнком нашего отделения? - Главврач улыбается мягко, совершенно не думая даже обижать Юнги: мужчина в возрасте не знает, чем помочь молодому, хорошему собой пареньку, у которого для всех вокруг натурально поехала крыша набекрень, без шанса на возврат. А котёнок- ну, это скорее нарекательное для Мина среди персонала: все знают, кем себя считает этот бледный парнишка. -Попрошу называть моего пациента по имени, доктор Лин. - Чимин улыбается в ответ, обнажив острые клыки, при виде которых улыбка доктора Лина увядает на глазах: опасные, острые, разве что не блестят. - Да, мы мсработались. -Я рад. Юнги, как ты сегодня себя чувствуешь? Не показное вовсе. Юнги этот вопрос слышит каждый день от всех врачей отделения: все, кроме одного, искренне болеют за него, и искренне желают, чтобы он "излечился от недуга", и смог вернуться в социум, где ему и место. Все, кроме одной сволочи, которую Чимин обязательно найдёт, и заставит ответить за всё. -Л-лучше. -Лучше? Умница, ты поел? -Ему нужно мясо. - Чимин говорит, как ножом полосует: беспощадно, кровожадно, и обворожительно улыбаясь. Так обворожительно, что доктор Лин вскидывает бровь заинтересованно: -Но в расписании есть мясо. -Если я буду кормить вас глистами из унитаза шесть раз в неделю, и тортом со сливками один раз в неделю, сколько раз в неделю вы притронетесь к еде, доктор Лин? - Пак втягивает скулы, и чувствует, как Юнги обмякает потихоньку в его руках, разнеженный заботой и защитой. Пощипывает незаметно куда-то в бочок худощавый, напоминая о том, что рано ещё, и цыкает, прочищая клыки, - Доктор Лин, я не хочу казаться грубым, но на овсянке витаминов не получишь. А моему пациенту нужны витамины. -Я понял вас. Участим мясо. -Нет, вы не поняли. Мясо будет в рационе дважды в день. Каждый день. Первую неделю можно и рыбу. -Помилуйте, откуда у клиники столько денег, каждый день мясом ко... -За все расходы я буду отвечать сам, идёт? - Чимин сверлит взглядом мужчину перед собой, и тот согласно кивает, улыбнувшись ярко: доктор, которого не кусают, готовый помочь за свой же бюджет? Доктор Лин только за: у Юнги, наконец, появилась надежда на то, чтобы выбраться. -Идёт. Я уверен, у вас всё получится. -Оу, ещё кое-что. -Да? -Камеры, доктор Лин. -А что с ними? -Ни один пациент не будет идти на контакт, если будет чувствовать себя под прицелом камер. Особенно тот, у которого в диагнозе прописана шизофрения. -Это для вашей же безопасности, доктор Пак. У Юнги иногда немного...срывает эмоции. -Я позабочусь о своей безопасности, не беспокойтесь. Меня он не тронет. -Ручаетесь? -Слово даю, - Чимин подмигивает, приобняв пациента, который ему чуть ли в рот не смотрит, и доктор Лин посмеивается, потрепав Мина по бледной щеке игриво: -Тебе улыбнулась удача, маленький Юнни. -Он Юнги. -Я готов называть его, как вам угодно, если вы сможете помочь парнишке. Он начитан, и у него светлое будущее, доктор Пак. Юнги не место в этом богом забытом месте. -О, я приложу все усилия. Простите, моему пациенту надо в туалет. -Конечно, - Доктор Лин отошёл в сторону, улыбаясь устало, и потирая переносицу: если у Чимина получится, может,и будет хоть какой-то шанс на светлое будущее этого прихрамывающего от бессилия паренька? Доктор Лин - главврач отделения, только и всего. Не может ручаться за всю клинику, да и не хотел бы. Поговаривают, что этажами выше коррупция и насилие процветают, как сакура по весне, и представлять себе, что там произошло бы с этим щуплым парнишкой, даже не хочется. Вон, Ким Намджун, например. Бедняжка. Мозги совсем съехали, сбежал во время утреннего осмотра, и заперся в камере с электрическим стулом, пристегнув себя самостоятельно и нажав на все кнопки, дотянувшись ногой. Кто виноват? Эта сволочь Кеюн. Недоглядел. А такой умный паренёк был. Может, смог бы и выкарабкаться, да поток знаний своих в русло верное пустить, кто знает?! Нет. Нет, определённо точно, доктор Лин ни за что не уйдёт со своего этажа для особо буйных: тут своя атмосфера, к которой он привык. К сожалению, финансов выдаётся в три раза меньше, а потому и рацион у пациентов - скудный до чёртиков, но чем богаты. Доктор Лин разорится, если начнёт растрачивать деньги, вкладываясь в своё отделение, ему собственных детей порой кормить нечем, куда уж там. Глядя на Юнги, у него всё время кровь в жилах стынет: представлять себе, что вот так вот твой сын мог бы однажды...Ни за что. Глянув им вслед, доктор Лин кивнул своим мыслям, дойдя до палаты Юнги, и самостоятельно отключил камеру, сняв её: он знает, где она пригодится больше. В палате напротив, где работает доктор Ли Донук, которого отчего-то шарахается Юнги. О, да. Вот именно там и стоит установить камеру. Юнги бы просто так нападать с укусами не стал, это Доктор Лин, вернувшийся с трёхмесячного больничного отпуска лишь сегодня утром, знает точно. -Не смотри! -Не смотрю я, делай свои маленькие делишки, котёнок, - Чимин довольно урчит, причмокивая губами полными: нашёл. Нашёл. Так долго искал своего мальчика по этому идиотскому свету, и нашёл. Юнги возится, отрывая куски туалетной бумаги от рулона, и бросая их в унитаз, чтобы не было слышно того, чем он занят, и альфа посмеивается, протянув ему на ощупь руку, не оборачиваясь лицом. - Дай ладошку, я соскучился. -П-подожди хоть. -Нет. Не хочу больше ждать. Я хочу твою лапку. Дай сюда. Это моё.- Пак рычит тихо, сжав худую ладошку в своей руке, и шепчет под тихий стыдливый писк омеги, - Нашёл, кого стесняться, мой лучик света. Давай, делай делишки, и я тебя на улицу отведу. Солнышко посмотрим сегодня. -С-солнышко??? - Юнги встрепенулся, вырвав ладонь из ладони старшего, и быстро подтёрся туалетной бумагой, неотрывно глядя на Чимина и хлопая наугад по крышке бака, пока не услышал глухой звук слива. Пак обернулся на звук, решив, что омега уже оделся, и недовольно рыкнул, увидев удручающую картину: худощавые, истощённые долгим сидением взаперти и голодовками ноги, тазовые косточки выпирают сквозь балахонистую рубашку, а достоинство истинного безвольно висит дохлой мышкой, крохотный кусочек кончика виднеется робко из-под пижамы. Ну что за тоскливая картина голодающего. -Эти идиоты совсем не кормят тебя. Ничего, маленький, я тебя буду кормить самым лучшим, мой сладкий мурчашничек, - Чимин урчит заботливо, согнувшись, и подбирает свалившиеся трусы вместе со штанами, не отказав себе в удовольствии. Целует мягко, невесомо бедро омеги, натягивая пижамы обратно, и медленно распрямляется, нависая над Юнги, который смотрит доверчиво так, прикусив губу истерзанную. Чимину достаточно лишь беззвучно попросить, чтобы Мин Юнги оклемался от своего шока, и набросился на него, как раньше, - Обними меня. Юнги не знает, где находит силы для этого прыжка, но запрыгивает на альфу, оплетая своими костлявыми конечностями его торс, и обнимает, обнимает, жмётся тактильным облачком невесомости к истинному, который хрипит взволнованно ему в шею, водя по ней носом с удовольствием и облегчением: -Я так скучал, Юни, я так скучал, моя сладкая прелесть, так долго искал тебя, мой солнечный лучик, - Мужчина крепко держит его спину, с трудом улыбаясь в шею омеги, который хнычет, пошмыгивая носиком округлым и аккуратным. Чувствует, как альфа нервничает, насчитывая его выпирающие позвонки под молочной кожей, покрытой синяками от цепей. -Чимин, я ждал, я от тебя никогда-никогда не отказывался, я ждал, я всем говорил, я всем рассказывал, я дождался тебя, я... -Тише,тише, кисулька, - Пак вздыхает с облегчением, когда слышит поток тихого, но звонкого голоса, по которому скучал целый век, и целует звучно, крепко в шею, втягивая слабый феромон в лёгкие, - Такой слабый, котёнок, ты такой слабенький, я не смогу сейчас... Нам надо подождать... -По...Подождать? - Юнги сглатывает тяжело, оттолкнувшись от груди альфы ладошками, и заёрзав в его руках, - Но...Но ты же нашёл, и я...я взрослый уже, Чимин, ты же говорил, что ты меня возьмёшь отсюда, ты обещал, ты г... -Тц, маленькая феечка моих истеричных деньков, - Мужчина носом тычется в его грудь, спрятанную под рубашкой, и Мин хмурится, насупившись обиженно, - Дуешься, как мышонок на крупу, Юнги. Тебе так не идёт. -Тогда забери меня отсюда, а-альфа, - Омега прижимается к нему тактильно, обнимает, окольцовывает его шею, носом водит по ней, проверяя феромон, и хнычет от ощущения родного запаха: травянистого и соблазнительного. Шипит раздосадованно, дрожа подбородком и губами, и тянет своё "а-альфа" так обволакивающе, по кошачьи, что Чимин умереть готов на месте от соблазна впиться в эту хрупкую шею своими клыками и забрать его с собой. -Нельзя, Юни, посмотри на себя, моя маленькая рыська*, ты же совсем крошка, тебе нельзя пока метку. -Когда можно будет? - Юнги отрывается от его шеи, опустив голову и подключив свой взгляд котёнка- брошенки, по которому Чимин так скучал. Мужчина расплывается в улыбке, когда видит, как выпячивается от обиды покусанная губа истинного, и как тот хлопает ресничками, выбивая себе метку: -Вот когда ты мясо слопаешь, много-много, мой хищник, тогда тебе не будет опасно. -Тащи мясо, я голодный, -Омега обнажает зубки, и Чимин сглатывает, втянув скулы и растеряв свой пыл на долю секунды. Ощущает, как слёзы щиплют глаза, что не могут оторваться от этих зубов, и дрожит полными губами разъярённо: -Кто это сделал? -Чимин,я...я кусался... -Кто. Это. Сделал. Сточенные под ноль зубы- это что за варварство такое вообще?! Что за ублюдок посмел подобное сотворить с его бусинкой?! Где те клычки тоненькие, практически прозрачные, о которые он цеплялся раньше подушечками пальцев, подшучивая над истинным, у которого совершенные и самые идеальные зубки на свете?! Где это всё? Кто посмел сточить их, сравняв, словно по линейке?! Как можно лишить маленького кошачьего хищника и зубов, и мяса, и солнца, и движения?! -Доктор Ли. Он...Он хотел меня...Он хотел, чтобы я ему...Он...На кол...коленях...Но я никогда, Чимин, правда! Я укусил, я...Я никогда! Я только твой, альфа, только тв... -Знаю, рыська, знаю, иди сюда, мой нежный, иди сюда, снежочек, - Мужчина притягивает встрепенувшегося омегу к своему лицу, расцеловывая его, и прижимает к себе вновь, словно готов приклеить к себе омегу, лишь бы только не терять больше никогда. Слабый феромон сладкого подснежника пробивается совсем немного, можно даже сказать, проклёвывается с трудом, и Юнги шмыгает носиком гордо, зная, что отстоял себя в неравном бою, пусть даже ему это стоило потерянных клычков. Ради истинного альфы он бы и душу свою отдал, не только клычки. -Давай, Юнги, нам надо сейчас выйти, и вести себя как врач и пациент, ладно, маленький? Нам надо, чтобы врачи видели, как ты меняешься, чтобы я тебя забрал как можно скорей, почти никого не прикончив по пути. -Почти? -Ты думаешь, я эту тварь в живых оставлю, что ли? -Ч-Чимин, но...Но полиция, и...Нет-нет-нет, альфа, так нельзя! Нас опять отнимут друг у друга, нас опять, мы опять, я... -Тшш, я ему просто покажу, на какой полочке должны лежать его зубики, - Чимин улыбается хищно, рыкнув, и опускает Юнги на пол, поморщив нос, - Ты что, всегда босиком? -Мгм. Не дают тапки. -Я тебе принесу тапки сегодня. -П-пушистые? -С бубенчиками, моя радость, с бубенчиками, - Чимин воркует, прекрасно помня о том, что его маленький каракал без ума от пушистых вещей, и почёсывает его за ушком, зашипев вновь, когда видит сточенные зубки улыбнувшегося истинного: варвар. Ему не жить, гниде этой. - Пойдём, солнышко проверим? -А можно? -Нужно, кошечка. Тебе всё можно теперь. Ты со мной. Ничего не бойся. -И мясо можно? -Уй-й, мой хи-ищник, - Чимин уркнул ему на ушко, пуская рябь по коже, и Юнги довольно и горделиво приосанился, вытянув свою бледную шею, и с трудом шагнув навстречу новой жизни: -Только твой. Я дождался, мой альфа.