Прикосновения

      Тягучая и липкая, словно мёд, и чëрная, как дёготь темнота обступала со всех сторон. Вязкие мысли тяжело пробивались в вашу голову, но всё казалось безумным бредом — смазанные картинки и смутные ощущения паутиной охватывали каждую извилину вашего мозга, тут же растворяясь, подобно сахарной вате. Мнимая боль ледяным онемением пробегала по каждой клеточке вашего тела, покалывая незримой иглой.       Вы не знаете, что с вами происходит — да и, честно говоря, не хотите знать. Вы хотите уплыть глубже, забыться окончательно, и хотите этого настолько сильно, словно до сего момента это желание жило с вами всю вашу жизнь.       Вам приятно это болезненное покалывание. Верно… Ведь именно оно позволяет вам не думать.       Но, кажется, пора просыпаться.       Перед глазами неуловимыми вспышками пролетали цветные пятна, взрываясь где-то в голове смутной болью, а тело с каждой минутой тяжелело всё сильнее. Спину пробивало так, что вы допускали мысль о том, что ваш позвоночник в данный момент вполне мог быть проткнут чем-то острым и металлическим, а ноги ужасно сводило.       После слабой попытки пошевелить ногами вы непроизвольно издали стон боли. Горло почти сразу же сдавило. Тяжёлые веки вмиг распахнулись, но видеть вы всё ещё не могли — перед мутной голубовато-чёрной картинкой появилась красная пелена.       Только слух оставался последним нетронутым оплотом.       Минуту за минутой прояснявшимся зрением вы наблюдали за смазанным небом. Дыхание ветра кружило около вашего заледеневшего тела, ласково облизывая уши и шепча в них удивительные серенады на языке природы. Редкая птица пролетала мимо, шурша крыльями и издавая пронзительный крик. Больше ничего вы не слышали — ни шелеста листьев, ни робкой поступи какой-нибудь зверюги, ни, тем более, ропота людей.       Горькое осознание пришло к вам сразу же — даже если бы вы могли кричать, вас бы никто не услышал. И, скорее всего, вам придётся тут влачить своё жалкое и бесцельное существование, пока вы не покинете этот мир.       Остаётся лишь следить за небом…       . . .       Сколько прошло времени? Были ли это только минуты? Или прошли уже часы? А может, пока ветер утирал ваши засохшие случайные слёзы, вам удалось забыться и вы провели здесь уже несколько дней?       Вы не знаете. Вы не понимаете, как считать время — каждая секунда казалась вечностью, а каждый час — лишь мгновением. Чёрно-голубое небо не менялось, лишь пыльные облака изредка касались ваших глаз, заставляя их замкнуться.       Вы не знаете.       Ничего не знаете. Какой вопрос задать, как на него ответить. Что вам сейчас нужно делать, а что нельзя. Лишь слух улавливал неизвестные шорохи и пустые мысли.       Кажется, у вас уже начались галлюцинации — вы начали слышать голоса людей. Грубые и мягкие, тихие и громкие, мужские и женские. Вы уверены — раньше таких вы никогда не слышали, но теперь, когда вам выпала драгоценная возможность уловить хоть одно слово…       Что вы сделаете? Прислушаетесь или сдадитесь?       Конечно, вам больше ничего не остаётся, и вы жадно впиваетесь в бестелесный разговор. Бурлящая надежда огнём охватывает ваше тело, и вы снова чувствуете свои онемевшие от холода и долгого лежания конечности. Без лишних раздумий вы тут же принимаете попытки пошевелить руками, вслушиваясь в пока ещё бессмысленные отрывки фраз.              С каждой минутой вы всё сильнее убеждались в том, что ваш рассудок не помутился — голоса медленно приближались, останавливаясь тут и там. Хоть они говорили об абсолютно непонятных вещах, вашей радости не было предела — эти голоса были, и, возможно, эти люди спасут вас. Вам остаётся только выть уверенными. Вам остаётся только жить и пытаться шевелиться.       — Ха-а, разве с такими поручениями вы не должны уметь справляться самостоятельно?       Вы невольно вздрогнули. Мужской приятный голос раздавался будто прямо над головой, но вы всё ещё ничего конкретного не видели.       Услышав в ответ невнятное бормотание, мужчина продолжил:       — Впрочем, не важно, мне и не стоило надеяться на работёнку получше. Выживших нет?       Сердце замерло. Есть, точно есть, здесь есть вы! Вы ещё дышите и шевелитесь, даже если не можете издать внятный крик о помощи. Вы всё ещё можете мыслить, так пусть вас заметят!..       Но мужчина вяло подытожил:       — Ага, то есть никого. Тогда сворачивайте лавочку, всё равно с этой выжженной планеты мы ничего не получим.       Нет!       Сдавленным голосом вы попытались издать хоть какой-то звук, но выходило у вас ужасно. Горло нещадно болело и будто трескалось от сухости изнутри, а органы прожигало огнём. Но вы продолжали издавать хриплые звуки снова и снова, привлекая к себе внимание.       Ещё. Ещё! Почему они не слышат?       В отчаянии вы начали колотить только ожившей ладонью, хватаясь за всё, что могло попасться вам под руку. Слёзы снова проступили — но в этот раз это были не слёзы безысходности, а слёзы отчаяния. Ваш собственный голос, прорывающийся словно сквозь проржавевшие связки, бил прямо в уши, прорываясь и в без того звенящую голову. Но вы продолжали бороться, чувствуя, что если сейчас не выберетесь, то не выберетесь никогда.       — Хм?       Ваша рука нащупала что-то мягкое. Устремив свой взгляд на пойманный объект, вы увидели яркое пятно, расплывающееся всеми цветами радуги в солёной воде на глазах. Спаситель?       Вы тут же моргаете, чтобы стряхнуть слёзы, в надежде увидеть силуэт хоть немного чётче, но…       Стоит только вашим глазам закрыться, вы падаете в небытие.