Сотни записок

Когда-то она была великой. Сейчас от блеска, лоска и успеха остались только старые кассеты сомнительного качества – да и те на свалке в Водопадье. Раньше она была звездой. Ее узнавали на улицах, ею восхищались дети, о ней шептались взрослые. А сейчас... Мяу-Мяу чертыхнулась и выбросила выдохшуюся сигарету в воду. Она в этих трущобах уже больше семидесяти лет – все такая же юная, но толку-то? Никому больше не интересны девочки-волшебницы с кошачьими ушами – и она вылетела с рынка как... как пробка из бутылки или как кошка из горящего сарая. Она, разумеется, без проблем нашла новую работу – с таким-то резюме! Сначала аниматором на днях рождения, потом воспитательницей в детском саду, а потом ей так опротивела сама идея работать сферы развлечений, что она уволилась и устроилась продавщицей в продуктовом в забытом Богом поселком где-то на краю Водопадья. В казино работать, что ли, устроиться... Все теперь смотрят шоу Меттатона. Никому не нужна классика кинематографа, а ведь это она – она, Мяу-Мяу! – заложила основу самой их культуры кино. И вот ее награда – забвение? Раздражало даже не столько отсутствие гонораров, сколько ощущение полной своей ненужности. Ее просто выбросили с парохода современности на обочину истории, как старую куклу. Вот так проживёшь всю жизнь, считая, что делаешь что-то значимое, что тебя кто-то запомнит, а твоего имени не останется даже на случайной странице учебника истории кино... — О-о Б-Боже мой! – раздался откуда-то из-за спины восторженный женский голос, и Мяу-Мяу обернулась. Она редко выбиралась на свалку, и сегодня совершала очередной «набег» в поисках всякой бытовой мелочи. Это была такая глушь, практически сердце свалки, такое же заброшенное, как и она сама, так что встретить здесь кого-то было практически невозможно. — Чего..? – растерянно спросила Мяу-Мяу, ещё не до конца осознав ситуацию. — Я-я не верю св-своим глаз-зам! – воскликнула девушка в круглых очках и лабораторном халате. Персонаж весьма... колоритный, особенно в таком месте. Не успела Мяу-Мяу отделаться от мысли, что столкнулась с ожившим стереотипом о безумном исследователе, как девушка налетела на нее и затрясла руку в рукопожатии. Это было слишком неожиданно и нагло, чтобы жаловаться или даже мешать процессу. — В-вы мой кумир! Гос-Господи! Я и не думала! Я-я... – она вспыхнула и отступила, – Бож-Боже! Какая я груб-бая... м-меня зовут док-доктор А-Альфис, я К-Королевск-кий Уч-ченый, – Альфис поправила очки и протянула руку, которую Мяу-Мяу машинально пожала. Она все ещё переваривал информацию. — Вы... меня знаете? – изумлённо поинтересовалась бывшая кинозвезда, и Альфис энергично закивала. — Д-да, кон-нечно, да! Я В-В-Ваша фанатка, О Звез-Звезды, не дум-мала, что к-к-когда-ниб-будь Вас-с встреч-чу! Эм, можно ли? Ну... Эм... – она замялась, шаря обеими руками по многочисленным карманам своего халата, – М-можно автограф, е-если Вы, к-конечно, не против? – и Альфис протянула ей пошарпанный блокнот и ручку. Ручку с ее изображением. Мяу-Мяу автоматически расписалась – она уже восемьдесят пять лет на раздавала автографы, но рука выводила собственную подпись так же легко, как и годы до этого – похоже, этот навык был чем-то вроде умения ездить на велосипеде: нельзя разучиться. — Скажите, а... – она повертела в руках инструмент письма и вернула владельцу, – ...а кто выпускает такие ручки? — О-о, э-это прод-дукция МТТ, – объяснила ученая, тепло улыбнувшись, – Он, эм, м-мой лучш-ший друг и, э-э-э, очень Вами вос-восхищается. Б-берет с Вас пример. — Да? – Мяу-Мяу не знала, было ли это каким-то безумным сном, или реальность окончательно слетела с катушек, но ей это было уже не важно. Альфис ушла, путано попрощавшись и извинившись за что-то, чего не делала, а Мяу-Мяу осталась одна. Душу медленно, но верно наполняло давно забытой чувство – радость от того, что кому-то нужна