Как зима не злится, а весне покорится
(Пословица)
— Кто ты? — спрашивает Хината. Замешательство тянет её разум в бесчисленных направлениях, но сердце не трепещет в своей ледяной клетке. — Что ты с ним сделала? Снежная королева растягивает посыпанные инеем губы в улыбке. — Разве не я должна спрашивать об этом, Хьюга Хината? Кто мы? — Мы? Другая она смеётся, пронзительно и жестоко — словно металл скрежещет о метал. Королева атакует, и Хината отшатывается, ускользает с её пути. Она падает, ударяясь локтями и коленями, отдалённо чувствует боль в давно онемевших конечностях. Снежная королева не даёт ей шанса подняться и снова бьёт наотмашь дланью с длинными и острыми ногтями. Боль пронзает замёрзшую щёку, и Хинату отбрасывает на лёд; от резкого приземления из лёгких выбивает весь воздух, но — ... алтарь напоминает клеть, мёртвое зимнее небо скрывает потолок. Тяжело слышать, видеть, дышать. Её жених — сам король демонов, высокий пугающий мужчина в маске и с огромным мечом на поясе. — Принимаешь ли ты короля Забузу в качестве своего... Она отказывается. Голубка становится львицей за одно произнесённое слово. — Нет. Она разворачивается и бежит от алтаря, из своей клетки, обратно к нему. Столпотворение рвёт зал на части, но его руки смыкаются вокруг неё, сжимают, пока мир не превращается в бриллиантовый миг, в котором есть только они. Смутные грани их привязанности укрепляются в мгновение ока, внезапно образуя сеть уз, что прочнее всего, что только может быть в мире. — Я не могу. Пожалуйста, не заставляй меня делать это, — умоляет она. Итачи лишь кивает, но его тёмные глаза подобны пролитым чернилам, в которых смешался поток всех слов, что он не мог сказать, а она не могла услышать — я люблю тебя. Хината понимает, прячет лицо у него на груди, вдыхает его тёплый, чистый аромат, и все грязные облака сомнений рассеиваются в совершенстве одного момента. Но чужие, злые руки хватают их, пытаются оторвать друг от друга, но... — она не может закричать. — Вставай, маленькая трусиха Хината, — поёт Снежная королева, поёт колыбельную, чтобы усыпить её. Она опускается на колени перед Хинатой, медленно поднимающейся на нетвёрдые ноги. Хината закашливается; алый брызжет на лёд. — Слабая, маленькая подбитая птичка. Быть может, будет милосерднее поцеловать тебя? — Холодная рука хватает Хинату за подбородок и — ... она позволяет им сорвать с себя богатую шёлковую мантию, потому что ей всё равно, лишь бы не отняли его. — Нам придётся сражаться, чтобы спастись. — Он обнажает катану и отбивается от нападающих. Она крадёт кунай, кромсает своё кимоно, пока не обретает свободу движений. Белый опадает с неё — оковы ожидания сорваны. С помощью куная она выводит из строя нескольких мужчин; чакра крохотными светлячками вспыхивает на кончиках её пальцев. — Я буду сражаться за тебя, — обещает она. Новый смысл. — Всегда, — отзывается Итачи. Те же слова, иное значение, и трансформация подобна фениксу, рождённому из пепла их прошлого. Его глаза горят, и он запечатлевает на её губах мимолётный поцелуй. Поцелуй пламени опаляет её душу. Все клише улетучиваются за неимением описания охвативших её чувств. А затем он разворачивается и обезглавливает нападавшего. Хинату не пугает это, и она притягивает его к себе, чтобы сделать ещё несколько маленьких глотков губами, и откровенно ухмыляется, когда его глаза слегка сбегаются к переносице. Огонь, адреналин и женская сила, текущие по её венам, пьянят и увлекают. Она ударяет охранника за его спиной, и жертва падает, захлёбываясь собственной чакрой. Итачи моргает и свирепо смотрит на неё. — Перестань меня отвлекать. Мы в разгаре битвы. — Она смеётся... — и заставляет её поднять глаза. Жемчужный взгляд королевы лучится снисхождением. На Хинату смотрят собственные глаза. Это она видела в зеркале? Слабость? В промёрзшем воздухе разносятся крики ярости, и два чёрных пятна нападают на Снежную королеву. Эхо и Отражение, её спасители, принёсшие на своих крыльях новую надежду. Королева с рычанием отбивается от них, когтями запутавшихся в её волосах. Яркий алый портит чистый чёрно-белый облик Снежной королевы, ярость искажает её знакомое лицо. Перья опускаются на лёд. Чёрное на белом, и — ... они сражаются спиной к спине. Инь и Ян, огонь и вода. Брошенный жених, сам король демонов, обрушивает на них свой меч. Итачи заслоняет собой Хинату и ловит лезвие своей катаной — иглой против мясницкого ножа. Их окутывает туман, и крики гостей свадьбы стихают до удушающей тишины. Демон ледяного тумана. Бьякуган Хинаты вспыхивает, пронзает дымку. Она видит, как Забуза разрубает Итачи пополам. Учиха разлетается стаей воронов. И Хината больше не позволяет себе смотреть. Блики предупреждают её, и она едва уворачивается от сенбона. Красивый юноша с длинными каштановыми волосами заключает её в ловушку. — Я не могу позволить тебе уйти, — печально говорит он ей. — Прости. — Он складывает печати, и Хинату окружают ледяные зеркала. Снова в плену. Нет. Хината принимает стойку журавля и отскакивает в сторону, когда со всех сторон летят сенбоны. Юноша ходит по зеркалам, и она тщетно гонится за ним без возможности нанести удар. Без возможности прикоснуться к изображению в ледяном стекле. Он водит её по кругу, а она лишь неуклюже сталкивается с собственным отражением. Итачи врывается в её клетку, разбив стены. Юноша отвлекается — и это всё, что ей требуется, чтобы остановить его одним мягким прикосновением. Итачи убивает прекрасного юношу. Осколки разлетаются, рассыпаются и бьют точно в цель. Хината хватается за грудь и кричит, когда... — бледные пальцы выжимают жизнь из отважных воронов. — Быстрее! — хрипит Эхо. — Одуванчики! — шипит Отражение. Хината не понимает, но спешно вынимает из кармана два оставшихся сорняка настолько онемевшими и бескровными пальцами, что они кажутся костями. Оба дали семена, зима и весна — отчаяние и надежда — всегда рядом, всегда рука об руку. Хината закрывает влажные глаза и дует так сильно, как только может, отчаянно желая вспомнить и помочь, и — ... он подхватывает её на руки и выбегает из церемониального зала. Они мчатся сквозь кроны деревьев. Итачи уклоняется от узловатых пальцев тёмных ветвей. Король демонов мёртв, он лежит рядом со своим верным слугой, прекрасным юношей с ледяными зеркалами. Хинате больно, о, ей так больно; собственное тело словно пытается треснуть, как поверхность замёрзшего озера. Они так близки к свободе, что она не смеет ему помешать. Она сдерживает крик и вжимается лицом в шею Итачи, черпая силы в тяжёлом ритме его пульса. Её же силы иссякают с каждой секундой. — Продержишься? — спрашивает он её. Останавливается, оборачивается к преследователям. Пронзает их багровым взглядом, а потом они снова бегут. — Да. — Ты ужасная лгунья, Хината. — Она всхлипывает, натужно смеясь. Он перекладывает её на одну руку, парирует удары другого напавшего, а затем пинком впечатывает его в дерево. И снова несётся вперёд. Смотрит на неё алыми глазами. — Ты назвал меня по имени. Наконец-то, — шепчет она. Протягивает руку, касается лица, на которое раньше могла только смотреть. Грудь раздирает страшная боль, вскоре сменяющаяся настоящей агонией, от которой все мышцы скручивает судорогой, и Хинату трясёт. Он крепче сжимает её в объятиях. — Так больше не может продолжаться, — заявляет он и поворачивает налево, не останавливаясь. Больше не бежит откуда-то, а бежит куда-то. — Итачи, что ты делаешь? — Спасаю тебя. — Страх в его глазах пугает. Хината не может ничего сказать, страшась реальности, что давит на них неподъёмным камнем. Он приносит её в сад, полный подсолнухов, проносится мимо них в домик, стоящий среди цветов. Цветочная ведьма вздрагивает, когда внезапно перед ней материализуется Итачи, так и не выпустивший из рук Хинату. Что это за место? — Вылечи её, — требует он. Сметает чайный сервиз со стола и осторожно кладёт на него Хинату. Ино наклоняется, ощупывает пальцами лоб, горло и грудь Хинаты. — Зеркало, что разбилось, отражало всё уродство мира, не так ли? — Итачи кивает, не удивившись её познаниям, а Хината кашляет так надсадно, что из уголка рта сочится кровь. Итачи стирает её большим пальцем. Ино вздыхает и встаёт. — Подобными зеркалами владеют только самые чистые сердца. Но ещё опаснее самих зеркал их осколки. — Хината не понимает, не хочет понимать. Впивается пальцами в руку Итачи. — Я не хочу быть здесь, — настаивает Хината. — Пожалуйста. Давай уйдём. — Итачи игнорирует её. Не смотрит ей в глаза. Цветочная ведьма одаривает их долгим взглядом. — Осколки убивают её. Они искалечат её и исковеркают. Сердце девушки слишком чистое и слабое, чтобы выдержать такое. — Хината ненавидит печальную жалость на лице Ино. — Я знаю. Но как мне это исправить? — спрашивает Итачи. Ино изучает его слишком проницательным взглядом. — Никак. — Одним словом она рушит весь их мир. Сказка закончилась, даже не начавшись. — Я займу её место. Просто скажи, как. — Итачи не просит и не умоляет. Он смотрит на Цветочную ведьму с непоколебимой решимостью. Ино замирает, а затем испускает тяжёлый вздох. — Всему есть цена. — Какова она? — Цена — ты. Тебе придётся забрать у неё осколок тьмы и охранять его вечность. — Нет! — рыдает Хината. Пытается сесть, но от вспыхнувшей боли сворачивается калачиком. — Я этого не допущу. Позволь мне сразиться, пожалуйста, позволь мне сразиться за тебя, пожалуйста, о, Ками, пожалуйста! — Следующие мольбы тонут в рыданиях, но её всё равно никто не слушает. Что если принцесса не хочет, чтобы её спасали? Что если принцесса — это дракон, злая королева и вся тьма её отражения вместе взятые? — Мне придётся разбить её сердце, чтобы вынуть осколки. Она продолжит жить, но память о тебе причинит ей боль. — Я согласен. — Его лицо — пустая маска, но Хината видит в нём столько любви, что не может этого вынести. — Пожалуйста, сотри ей воспоминания об этом разговоре. Пусть она думает, что я оставил её ради другой, чтобы она не пыталась меня найти. — Я приму обет тайны, если ты того потребуешь. Попрощайтесь. У нас мало времени. — Ино выходит, чтобы дать им немного побыть наедине. Итачи оборачивается и наконец смотрит на Хинату. Слёзы текут по её лицу, и он смахивает их костяшками пальцев. Она берёт его руку, тёплую и шершавую — руку своего защитника — и прижимает к своей щеке. — Пожалуйста, не поступай так со мной. Должен быть какой-то другой способ. — Щупальца ненависти оплетают её сердце. Хината ненавидит сложившуюся ситуацию, потому что ей не позволено любить. Тьма осколков уже начала действовать. Она умоляет, но уже знает, что напрасно. Хината знает, что её тело отвергает тьму в ней. Белое и чёрное. Они могут сосуществовать только в серой дымке смерти. — Я должен. — Нет, ты не должен, — шипит она сквозь зубы. — Ты не должен жертвовать своей жизнью. Это не чёртов долг. Итачи мягко улыбается, чувствуя её расколотые мысли. — Нет, не должен. Я хочу. Я буду бороться за тебя. — И я могу бороться за тебя, — в полубреду шепчет она. — Я наконец-то могу быть с тобой. Разве тебе не нужна я? М-мы? — настаивает она. Белые глаза, белые костяшки пальцев, белая ложь. Его улыбка слишком любящая, слишком тёплая, слишком безапелляционная. Её сердце разбивается, и не из-за застрявших там осколков. — Я не стану рисковать твоей жизнью, Хината. — Не отвечает на её вопросы. — Нет, мы должны рискнуть... Он прижимает палец к её губам, заглушая все протесты. Его глаза заливает алый. Шаринган. — Спи, Хината. — Её веки мгновенно тяжелеют. Она борется, но уже ослабла от боли. Он не прощается. Хината чувствует, как его руки гладят её по волосам. Запоминают её. — Ты глупый мученик. Мне не нужна твоя жизнь. Я хочу... — шепчет она. — Я люблю... — И глаза закрываются, отсекая их друг от друга, и... — последние семена одуванчика разлетаются от её дыхания. Она опускает голову, уставившись на своё размытое отражение во льду озера. Зеркало Разума. Для этого нет никакой причины, только любовь, наполняющая её, словно безумие. Она — не облако и не туман. Она — пламя, сжигающее всё на своём пути и оставляющее только ясность. — Я буду сражаться за тебя, — шепчет ему Хината. Ради него. Она встаёт, уже онемевшая от боли, и активирует Бьякуган. Всевидящие глаза. Всеведение бесполезно, когда нет секретов. Разум забыл, но тело помнит. Чакра в глаза. Чакра в ноги. Чакра в кулаки. В руках клубится сила, жаждущая разбить вековой лёд. Джухо Сошикен. Сломленная птица поднимается, ведомая львами, рычащими о возрождении. Она парит журавлём. Она становится грифоном. Птицей, львом, зверем и возлюбленной, и смотрит правде в глаза. Она должна спасти его от самой себя. Хината кружит вокруг Снежной королевы, рисуя длинные светящиеся ленты каждой атакой. Капюшон слетает с головы, волосы растекаются тёмными потоками, мешающимися со светом. Танец двух партнёров, сливающихся воедино на сцене синего, ледяного и серого. Снежная королева кричит и отвечает ударом на удар, ладонью к ладони. Её лицо меняется и искажается. Хината борется сама с собой, так как же она может надеяться на победу, если они обе безнадёжно едины? Мгновение размышлений, нерешительность, и Снежная королева безжалостно сбивает её с ног. Хината падает на лёд. Больно. Но она всё равно поднимается. Иногда борьба означает поражение. Хината атакует — кровь смешивается со слезами — и прорывает защиту Снежной королевы. Пальцами касается её горла, но не режет. Вместо этого Хината обнимает её, крепко обхватывает отражение руками. Кулаки обрушиваются на её спину, но Хината терпит, потому что зимой все так делают. — Я сожалею, — признаётся она. — Я не должна была тебя отвергать. — Снежная королева сопротивляется, рычит и плюёт на неё. Хината крепче стискивает её в объятиях. — Прости меня. Я прощаю тебя, поэтому, пожалуйста, прости меня. — Прощение и память, когда-то утраченные, возвращаются к ней. Другая она перестаёт бороться, удары слабеют, превращаясь всего лишь в пародию на протест, пока демоница в руках Хинаты медленно не сжимается до маленькой плачущей девочки. — Ты даже не пыталась принять меня, — обвиняет она сквозь слёзы. Нежеланный ребёнок, которого нужно беречь, несмотря на все его недостатки. Хината лишь продолжает шептать извинения и мягкие соболезнования, обнимая её всё крепче и крепче, пока другая она снова не растворяется в ней во вспышке света. Хината задыхается, когда новая грань личности, о которой она и не подозревала, приводит её к ужасающему осознанию реальности. Тьма окрашивает её сердце, как художник, растушёвывая картину, вдыхает объём в плоские линии. Чистый белый бесформен без сдерживающих его чёрных линий, точно так же, как чернила расплывчаты без белого холста, на котором могут танцевать. Кусочек разбитой головоломки снова встаёт на место. Обретает объём, целостность, душу. Становится собой. Хината изумлённо опускается на колени и дышит, и воздух заполняет недавно обнаруженные трещины её сердца. Хината приходит в себя и мчится обратно к тюрьме Итачи. Лёд уже тает. Она касается тонкой плёнки, отделяющей их друг от друга, прощупывает её чакрой, пока не раздаётся… Треск. Лёд раскалывается. Итачи освобождён, и Хината вытаскивает его безвольное тело из разрушенной клетки. — Итачи? — несмело шепчет она. Он лежит в её объятиях — кожа к коже — но всё ещё такой холодный и мёртвый для мира. Всё оттаивает, обновляется, просыпается. Почему он остаётся неизменным? Эхо и Отражение подлетают к ним и садятся ему на плечо. Оба плачут и растворяются в шквале чёрных перьев. И Итачи вдруг делает вдох, первый глубокий вдох новорожденного, нового и возрождённого, и открывает глаза миру. Ей. — Почему ты здесь? — первым делом спрашивает он. — Я думал, что... Хината настолько раздосадована его первыми словами, что выражает своё недовольство поцелуем. Поцелуем, чтобы пробудить его от глупости. — Я всё помню, — тихо обвиняет она, отстранившись. — Теперь всё будет хорошо. Я столкнулась со Снежной королевой. Всё это время это была я. Моя тьма, которую ты вытащил из моего сердца. Теперь я сильнее её. Сильнее с ней. — Он смотрит на неё и улыбается. — Я горжусь тобой. — Он встаёт, помогает ей подняться и берёт её руку в свою. Их переплетённые пальцы, словно обретшая целостность картина. Кожа Итачи прохладная, но Хинату согревает. — Нам следует уйти, пока... Треск. Итачи поддерживает её. — Пока лёд на этом озере совсем не растаял. — Они ступают обратно на твёрдую землю. — Спасибо. — Итачи удивлённо оглядывается на неё. Тёплый ветерок треплет его волосы и тем же движением подхватывает её чёлку. Спутывает пряди, словно тем самым хочет соединить их с Итачи, связать навсегда. Хината улыбается. — Спасибо, что спас меня. Чтобы я могла спасти себя. Воздух согревается весной. Надеждой. Но его губы, касающиеся её ладони теплее всего на свете. Любовь витает в воздухе, разносит по миру семена одуванчиков. Замёрзшая поверхность Зеркала Разума тает, разрушая холодную броню перед вторжением следующего сезона. Весна вступает в свои права. Зима закончилась.